Неполучившийся коммунизм. Книга 2

– Чего же сбежали?

– Говорю же, от страха…

При работе в парткоме приходилось писать доклады. Обычно с трибун пленумов райкома, горкома партии он выступал открытым текстом, обращаясь к присутствующим. Брал с собой на трибуну для памяти только тезисы выступления, клал их на трибуну перед собой, размером с ладонь, вроде шпаргалки и говорил. Но иногда, особенно готовясь к отчётам, готовил доклады.

От докладов его, естественно, тянуло к рассказам, повестям, даже при отсутствии свободного времени. Он не мог равнодушно смотреть, как действовали руководители партии. Страна отдалялась от своих идеалов. Надо не так, и он писал, как понимал, видел будущее страны, опираясь на происходящее. Писал он не для того, чтобы люди читали, для самовыражения.

Для отвлечения от тревожащих его мыслей занялся резьбой по дереву. Резал портреты, картины, цветы. Даже изготовил резное кресло Петра Первого из Петродворца, из сверхпрочного дерева – ильмы. Провозился с ним всю зиму.

Времена стремительно менялись. Горбачёв Строеву сразу не понравился: много говорит, не видно практики, опыта работы с народом у него нет. Пришёл, сразу заявил:

– Советский народ сам знает, что делать…

– Откуда ты выпал такой? Советским народом надо руководить, вести за собой. Почему он не знает, что делается внизу, под ним? Видно, не работал он с этим народом. Обстановку в стране знает только по докладам подчинённых. Оторван от реальной жизни, отпустил вожжи, распустил людей, окружил себя подобными себе, и им всё кажется, что они руководят страной. Страна стала совсем другой, и люди изменились. Нет истинных революционеров. Конечно, они есть, но вперёд выступили горлопаны, воры, бездельники. Процесс разрушения идеалов идёт и снизу, и сверху.

Кого сейчас избирают секретарями комсомольских организаций? Не того, кто этого достоин, а кто больше говорит, хочет быть при начальстве. Хорошие люди, комсомольцы прямо отказываются от этой нужной, кропотливой, но сложной работы, остаются на производстве.

Из этих «говорунов» с низкими или отсутствующими идеалами комплектуются районный, городской, областной состав, актив «ведущих» за собой народ к светлому будущему. Потом они плавно переходят в партийную организацию. Свои своих передвигают вверх. Так вот и Горбачёв, видно, попал на самый верх. Жизни как таковой не видел, всю свою жизнь говорил, угождал, рос.

Взять Ельцина – да, производственник. Но предал нас, предаёт страну. Что же делать? Понятия преданности делу поменялись на противоположные.

Если ранее на каких-то мероприятиях Строев выступал с критикой, его потом самого приглашали в большие кабинеты и прессинговали, рассказывали ему, как он некоммунистичен, слушали, но двигались вперёд. Теперь по-другому, наоборот.

На очередном пленуме райкома, как обычно, ему дали слово для выступления, зная, что он «даст прикурить». От него этого теперь ждал секретарь райкома. Но он, наоборот, похвалил конкретно первого секретаря за действительно оказываемую помощь комбинату. Тем более что у него сегодня день рождения…

Секретарь остановил Строева на полуслове:

– Нам не надо таких докладов. Геннадий Евгеньевич, мы ждали от вас деловой критики, а вы? Садитесь на место.

Сидящий в президиуме второй секретарь обкома не удержался от смеха…

С концертами в Тюмень приехал артист Евгений Леонов.

– Надо пригласить в коллектив. – Строев пошёл в отдел культуры горкома партии договариваться.

– Мы ему скажем, только по времени договаривайтесь сами, у него много выступлений. Завтра с двенадцати до двух у него свободное время. Если согласится приехать к вам – забирайте. Обед за вами.

– Какой разговор? И накормим, и напоим.

– Вот напоим – этого не надо.

Вечером Строев поехал в филармонию договариваться. Поднялся за кулисы. Шёл концерт. За кулисами был его директор.

– Вам кого? Я директор Леонова.

– Вас мне и надо. Я секретарь парткома ДСК.

– Звонили, увы, не может он, полностью загружен.

– Но мне сказали, что завтра с двенадцати до двух он не занят.

– А отдыхать ему не надо?

Возникал конфликт. В это время Леонов вышел со сцены за кулисы, видимо, в перерыв, подошёл к столику, на котором стояла недопитая бутылка водки, налил себе в стакан, выпил.

– Что за шум, молодые люди?

– Прогоняю очередного вашего почитателя.

– Совсем не так, я от коллектива ДСК пришёл вас пригласить на завтра к нам на встречу. Наши рабочие очень хотят с вами встретиться.

– Что говорит мой директор?

– Отказывается.

– Почему?

– Говорит, вы очень заняты, хотя мне в горкоме партии сказали, что завтра с двенадцати до двух вы свободны, просили вас покормить обедом.

Он посмотрел на директора:

– Вечно ты такой. Тут народ просит, а ты… – К Строеву: – Поеду я. Приезжайте завтра за мной в гостиницу без пятнадцати двенадцать. Успеем до концерта. – К директору: – У… нехороший человек… – К Строеву: – До завтра. – Побежал на сцену.

– До завтра. Видите, сам сказал.

– Идите вы все, так мне надоели.

Строев вышел из филармонии.

– Нормальный человек, сразу понял.

Как и договорились, Строев заехал за Леоновым в гостиницу, привёз в ДСК. Актовый зал был плотно заполнен сотрудниками аппарата, рабочими завода, уптк, механиками…

Леонову не обязательно было проводить представление. Не успел он появиться на сцене, присутствующие бурно встретили его овациями. Он просто рассказывал о себе, кино. Показал некоторые отрывки, монологи из фильмов. В конце встречи на сцену вытолкали заводского электрика – копия Леонов. Тот такой подставы не ожидал. Обнялись, сфотографировались на память.

По окончании представления, как обещали, пригласили в малый зал столовой пообедать. Чем можно угостить дорогого гостя? Конечно, сибирскими пельменями. Загодя поставили на стол водку из холодильника. Они обедали втроём. После третьей рюмки Ольга Степановна возьми и ляпни:

– Пельмени из медвежатины.

Откуда в нашей столовой взяться медведю? Строев сам видел, как повара стряпали из обычного говяжьего фарша. Леонова такая новость очень возбудила.

– А я ем и думаю, отчего мясо необычное? Оно вот почему. Давайте мне ещё, пока все не съем, не уйду.

За первой бутылкой пошла вторая, пельмени не кончались.

Леонов ел, пил, балагурил, не думал уходить.

Строеву позвонили из горкома:

– Геннадий Евгеньевич, почему Леонова не привезли в два часа? В филармонии зрители беспокоятся, шумят. – Строев глянул на часы, был уже третий час.

– Сейчас, обедает он.

Строев передал разговор с горкомом.

– Пора уже.

– Ребята, я же сказал: пока не доем и не допью – не поеду. Пускай ждут.

Минут через двадцать пельмени и водка – те, что на столе – закончились.

– Как прекрасно я у вас отдохнул. Спасибо, уважили. Если когда ещё в ваш город приеду, прямиком к вам.

– Поедем?

– Поехали.

В филармонию мы опоздали на сорок пять минут. Перед сценой он скинул пальто, сразу вышел к зрителям. Строев не стал задерживаться, лаяться с директором Леонова, на выходе краем глаза заметил тот же столик, на нём новая бутылка водки и стакан.

– Неужели и эту выпьет? Ну и силён!

Перед очередным вручением знамени Совета министров СССР, как обычно, партийные органы встречались с рабочим классом. На этот раз два инструктора Обкома партии решили посетить отделочниц на рабочем месте, поговорить с ними. Строев отвёз их на объект.

– Пожалуйста, встречайтесь, говорите.

– А… где они?

– На рабочем месте, в подъездах.

– И как вы предлагаете нам с ними говорить?

– Зайдите в подъезд, подойдите к какой захотите и говорите, только недолго, они очень заняты.

Зашли. Отделочницы работают по одной, по две в квартире.

Подошли к первой:

– Здравствуйте.

– Здравствуйте. – повернулась к ним задницей, заляпанной краской, показывая о завершившемся общении…

С остальными было почти то же самое. Дошли до девятого этажа.

– Как же так, никто не хочет с нами разговаривать?

– Не хотят, извините их, просто у каждой есть задание, которое они обязаны выполнить.

– Но нам надо.

– Пойдёмте вниз. Скоро конец смены. Подождём, они выйдут из подъездов, тогда и поговорите.

В оставшееся время Строев сам отвечал на их вопросы, рассказывал об особенностях домостроительного поточного строительства. Женщины вышли из подъездов, умылись, переоделись.

– Пора.

Инструктора вышли из вагончика, женщины стояли около автобуса, громко шутили, смеялись.

– Это они самые? Вы не обманываете нас?

– Да, они-они.

– Не может быть! Такие красавицы! Какая поразительная разница! – Подошли к женщинам. Переговорили о нужном.

После очередного непонимания происходящего и разговора на повышенных тонах в райкоме партии Строев зашёл к Викулову:

– Юрий Николаевич, не могу больше работать секретарём парткома. Раньше меня критиковали ни за что, теперь ещё больше. Тогда с ними сражался, отстаивая своё мнение, наши интересы. Сейчас я, оказывается, не столь партиен. Сами ведут нас в противоположное от коммунизма направление. Лучше работать на производстве, чем разрушать под их аккомпанементы то, что создавали наши деды, отцы, мы с вами. Происходящему вокруг нас я ярый противник.

– Геннадий Евгеньевич, я тоже смотрю на это безобразие и ничего не могу понять. С вами как? Немного можете подождать? Нашего главного инженера Самарина просят отдать в госприёмку. Я тянул с ответом. Теперь, пожалуй, соглашусь. На его место вы и перейдёте.

– Слава богу, уйду от них. Замена у меня есть, успел воспитать.

Работа главного инженера давно была Строеву знакома. С первого дня на новой должности он с головой окунулся, кроме текущей работы, в свою любимую сферу: внедрение новых технологий и материалов.

Давно мечтал здесь повторить свой опыт прежнего ДСК: монтаж с колёс, списание строительных материалов по лимитно-заборным картам, контейнеризация отделочных материалов, селектор в восемь тридцать утра…

Решил начать с монтажа с колёс. Поручил технологам заготовить монтажные карты с указанием номера монтажа каждой панели, ПТО сделали лимитно-заборные карты на монтажные работы: панели с добавлением сопутствующих материалов. Издал распоряжения о начале внедрения новой системы монтажа домов. Сам сел на склад готовой продукции. Ежедневно проверял формовку изделий в цехах завода, доставку панелей на строительную площадку. Получалось плохо. Панелевозы простаивали под погрузкой. Долго на СГП искали нужные по карте панели. Пришлось склад разбить на сектора и готовую продукцию из цеха вывозить и складировать в свой сектор. Дело пошло веселее. Всё равно панелевозы не успевали по времени к монтажу. Монтажники снизили производительность.

– Будем удлинять склад готовой продукции на один пролёт, чтобы можно было погрузку вести в двух пролётах двумя кранами одновременно.

Удлинили на шесть метров, теперь в каждом пролёте загружалось два панелевоза. Панели пошли равномерно. Монтажники всё же умудрялись панели разгружать в кассеты. Ритм монтажа сбивался, пришлось насильно их убрать с объектов. Процесс налаживался.

Монтаж с колёс – это не только когда готовые конструкции отгружаются по графику, но и тогда, когда эти конструкции формуются по опережающему графику, когда арматура своевременно укладывается в форму.

Как раз с арматурой дело обстояло не ахти. Строев пригласил своего старого знакомого – кандидата экономических наук Анатолия Помигалова для расшивки тонких мест.

– Анатолий Николаевич, посмотрите, как наладить ритмичную заготовку арматурных каркасов. Мне кажется, у нас там есть резервы. – Пригласил к себе в кабинет начальника арматурного цеха. – Представляю вам специалиста по организации работ, он позанимается у вас в цехе в течение месяца для увеличения выпуска продукции.

– Он кто?

– Учёный он.

– Наше производство знает?

– Узнает, вы ему только не мешайте. Через месяц посмотрим. Работать он будет по заводу со мной. По результатам подпишем ему акт выполненных работ, тогда и оплатим его труд.

– Геннадий Евгеньевич, неужели вы думаете, что он способен нам, профессионалам, что-то подсказать и сделать?

– Не продолжайте, знаю, о чём думаете. Попрошу показать ему вверенный вам цех и не мешать работать.

Несколько раз Помигалов заходил к Строеву за помощью. Тот давал команды по его просьбе сделать в цехе то или другое. Через месяц пошёл посмотреть результаты. Вопросов у Помигалова к арматурщикам и жалоб на них не было.

– Чего же такого Помигалов у них там наделал? – Застал его в цехе. – Ну как?

– Знаете, с интересом провёл этот месяц. Производительность цеха повысилась на тридцать процентов. Посмотрите. – Он подошёл к манипулятору. – Раньше, когда каркас был готов, рабочий бежал, звал мостовой кран, чтобы снять каркас и унести его в накопитель. Теперь смотрите. – Он нажал ногой педаль, загорелась наверху манипулятора красная лампа, раздался звонок. – Видите, кран уже едет. Пошли дальше. – Он с энтузиазмом рассказывал и показывал о других подобных хитростях.

Подошёл начальник цеха:

– Геннадий Евгеньевич, оставьте нам его ещё на месяц. У нас с ним ещё много задумок. Поначалу никто не верил, что такое возможно.

– Сами теперь смотрите и делайте. Главное, почин есть. К сожалению, не могу держать его у вас. У него своя работа. Услугу он нам оказал лишь по моей просьбе, в порядке исключения.

Для большей убедительности всего того, о чём он говорил и пытался внедрить на ДСК, Строев решил свозить главных специалистов и своих заместителей в Ленинград и показать, как это делается на Обуховском ДСК. Там видел он сам своими глазами ещё десять лет тому назад.

Заказал недельные туристические путёвки.

– Совместим полезное с приятным, и обойдётся дешевле, чем ехать просто в командировку.

Слов не было от увиденного, в смысле архитектуры. Строева убил сам ДСК, лежащий в «руинах» – не в прямом смысле, в переносном. Оказывается, после того, как он десять лет тому назад уехал отсюда после посещения объектов ДСК, у них упал строящийся дом. Он помнит свой вопрос насчёт прочности закладных деталей.

После аварии у ДСК и завода разделили балансы. Каждый продолжил работать не на конечную цель – сдачу квартиры, а якобы на себя. На деле друг против друга. Нарушился строительный поток. Руководство комбината не могло влиять на работу завода, нарушился технологический и административный обмен опытом и информацией. Проектировщиков из состава ДСК вывели. Собственно, сам орденоносный комбинат превратили в обычное строительное управление.

Он ещё тогда, в «Сибжилстрое», понял губительность разделения строительного потока с заводом и по возвращении добился отмены отдельного баланса завода.

Теперь он ещё раз понял ошибку и причину упадка Обуховского ДСК. Кто мог додуматься до преступного разделения? Нет, он никогда не допустит такого у себя, ни при каких обстоятельствах.

Конечно, было ещё что посмотреть в Обуховском ДСК. Поездка была полезной для коллег Строева, но для него самого факт состояния предприятия был убийственным.

По возвращении из командировки Строев взялся за отделку. В ПТО составили лимитно-заборные карты на отделочные работы с разбивкой на один подъезд. Технологи выдали набор материалов по контейнерам, их состав. Повезли на объекты. Очень удобно. На стройке открыл контейнер – там все материалы в наборе, искать ничего не надо.

Пора браться за бухгалтерию. Главный бухгалтер, как и на прежнем месте работы, встала грудью на дыбы:

– Нет, пока я здесь, такого не будет.

Строев убеждал, доказывал. Главный бухгалтер бегала не один десяток раз к Викулову, тот поддерживал Строева. Если и не поддерживал, то старался не вмешиваться и не возражать.

– Давайте попробуем.

Прошёл месяц, подотчётники по распоряжению Строева отчёты на списание материалов в бухгалтерию не несут. Главный бухгалтер на своей голове рвёт волосы:

– Как изволите отчитываться в статистику, показывать себестоимость?

– Возьмите ведомости того, что вывезли на стройку подотчётникам и ими принято, всё это и списывайте. Формы двадцать девятой теперь у вас не будет.

– Ай-ай-ай! Посадят нас всех. Чего устроили?

– Попробуйте. Лишнего, кроме лимитки, мы не везли. У нас поточное строительство. Ничего на приобъектных складах не залёживается, сразу идёт в дело. Так мы даже экономим – ни недостачи, ни красноты. Поработаете два-три месяца – поймёте. Хотите – ревизии на объектах делайте.

Куда было деваться, отчитались, как настаивал Строев. Отчёт сделали легко и быстро. Сотрудникам бухгалтерии понравилось, они полностью перешли на сторону Строева:

– По-старому больше не будем.

Так это и вошло в обычай, будто и было сто лет.

Для получения материалов сверх лимитной карты, в случае поломки, утери, необходимо писать объяснительную, составлять акты, приглашать на объект членов комиссии. Строев не помнил случая, когда бы чего-то пропало или сломалось.

Объёмы работ, скорость движения с объекта на объект увеличивались. Приходилось перевозить за собой вагончики. Вагончики стояли на полозьях, и их перебазировка занимала много времени и была многосложна. Поставили их все на колёсные пары.

Много времени терялось на обед. Каждый рабочий на стройку обед брал из дома. Оборудовали автобусы-столовые. В центральной столовой загружали военные контейнеры и кормили из них на строительных площадках. Поначалу в них мало ходило людей, экономили деньги. Со временем никто с собой еду не брал. Считалось плохим тоном.

Главным строителем долгое время работал Казанцев Николай Дмитриевич. Работал хорошо. Беда – пил зелёную, и много. Однажды Викулов, выпивший с ним вместе не одну цистерну, не выдержал и уволил его с работы. Строев сам критиковал не один десяток раз того за пьянки, рассматривал в парткоме, но добиться хоть малого прогресса не удалось. Но не увольнять же заслуженного человека. Работает хорошо, линейщики и субподрядчики уважают. Можно поставить на менее ответственную работу. Переговорил с Викуловым:

– Юрий Николаевич, отдайте его в моё распоряжение.

– Кем?

– Хотя бы заместителем главного инженера по новой технике. Сам возьмусь за него, может, бросит пить.

Начальник ДСК с большим нежеланием согласился, отменил приказ, подписал новый.

– Геннадий Евгеньевич, под вашу личную ответственность. Пьяным увижу – сразу уволю окончательно.

Долго Казанцев не проработал.

К концу года в кабинет зашла начальник отдела кадров:

– Геннадий Евгеньевич, вы уже третий год в отпуск не ходите. Если хотя бы не пойдёте на неделю с последующим отзывом – все отпуска у вас пропадут. Сходите до Нового года на неделю, потом выйдете с нового года.

– Надо так надо.

– Кого исполнять обязанности назначим?

– Казанцева, он мой заместитель. Пишите приказ с завтрашнего дня.

Пригласил Казанцева к себе:

– Николай Дмитриевич, на неделю ухожу в отпуск, оставляю вас за себя. Одно условие: в рабочее время в рот ни-ни.

– Договорились, потерплю.

Через три дня звонок:

– Николая Дмитриевича увезли в больницу. Инсульт.

Строев срочно в больницу. У того рука и нога не двигаются, говорить не может. Спросил врачей:

– Это серьёзно, работать сможет?

– Хорошо жив остался. Улучшение может наступить, но ненамного.

– Жаль.

Казанцев так на работу и не вышел, дали инвалидность. Шестидесятилетие справляли у него дома. Ходил с трудом с тросточкой.

Встал вопрос: кем заменить главного строителя? В райкоме партии у Строева работал знакомый начальник организационного отдела, в прошлом строитель, Вычукжанин Александр Леонидович. Предложил ему. Он дал согласие. Долго не отпускали, но всё же перевели.

Строев ввёл его в курс дела.

– Работай.

У Викулова болело сердце, ушёл на бюллетень, лечиться. Строев исполнял его обязанности и свои одновременно. Было не до Вычукжанина. Что и как он делал – не смотрел.

– Вроде работает – и ладно.

Первый квартал – сдачи домов нет.

– В чём дело?

– А вот тот не подписал акты, этот придирается.

– Александр Леонидович, так нельзя, понимаете? Сроки для отчётности ушли, почему молчали?

Прошёл ещё один квартал. Строев забеспокоился:

– Александр Леонидович, что со сдачей?

– Знаете, по шести домам комиссии прошли, акты госкомиссий в портфеле, но ни один не могу подписать.

– Садитесь ко мне в машину, к вечеру подпишем.

– Смеётесь?

– Прошу об одном: из машины не выходить. – Скомандовал водителю. – На лесобазу, к пожарникам.

– Пожарники больше всех придираются.

– С них и начнём.

Начальник пожарной охраны был на выезде с проверкой пожарной безопасности на одном из подведомственных объектов. Нашли его там.

– Здравствуйте.

– Здравствуйте, Геннадий Евгеньевич. Сами занялись актами?

– Пришлось.

– Подпишу я вам дома. Только больше ко мне своего работника не присылайте. Уж больно прыток, гонорист. У нас таких не любят. На чём подписывать, стола нет?

– На спине. – Строев подал ему акты и повернулся спиной.

– И ручку давайте.

Строев достал из кармана пиджака ручку, подал. Пожарник, не читая актов, подписал:

– Готово. Ради бога, прошу вас ещё раз, избавьте нас от своего назойливого товарища.

– Учтём. Спасибо, поеду дальше.

Сел в машину:

– Здесь готово.

– Лихо у вас.

В санэпидстанции сидел его старый знакомый, с кем они и подписывали, и выпивали не один год.

– Здравствуйте.

– Привет. Смотрю, накопили актов?

– Да, как-то притормозили…

– Хорошо, сами пришли. Ваш Вычукжанин ни на вопрос ответить, ни разъяснить толком не в состоянии. Напрасно его на эту должность поставили. Он и на начальника участка не тянет. Завалит у вас работу, менять его надо. Давайте акты, подпишу. Мои специалисты смотрели, говорят, больших проблем нет. – Подписал. – Бегите, успевайте. Смотрю, ещё у троих подписывать?

– Да, это я быстро, спасибо.

Сел в машину:

– Смотрите.

– Конечно, сколько на него времени убил, всё сделал. Вот он вам и подписал.

К вечеру акты госкомиссий были подписаны всеми членами госкомиссий и сданы для регистрации в архстройнадзор. Приехали в ДСК, разошлись по кабинетам. Через определённое количество времени Вычукжанин заходит в кабинет к Строеву и говорит:

– Акты подписаны, дома сданы, план выполнен, пора мне выдать премию. Жена шубу просит.

– У вас есть совесть? Премия выдаётся, если есть за что, всему коллективу. Вам одному не положено, не заслужили, не заработали.

Тот встал, очень зло выразился:

– Худшего руководителя, чем вы, я ещё не встречал за свою жизнь. – Вышел, громко хлопнув дверью, чуть не выбив косяки.

К концу месяца, по договорённости с начальником, тот вышел с бюллетеня на период отпуска Строева на работу. Строев с семьёй на месяц уехал в дом отдыха на Азовское море. Дом отдыха был простенький. Отдыхали, купались в море, загорали. Строев от нечего делать задумался о жизни. Его потянуло писать. Простой бумаги не было. В голове роились мысли, картины… «Рука тянулась к перу». Под рукой оказалась только туалетная бумага. На ней он за отпуск написал повесть – предупреждение юным девушкам. Свернул в рулон, положил подальше, как и всё написанное до этого.

Отпуск быстро закончился. Строев вышел на работу. Секретарь сообщила – Вычукжанин уволился.

Зашёл к Викулову:

– Здравствуйте. – Вручил ему сувенир. – Как тут у нас?

– Геннадий Евгеньевич, у меня голова пухнет от ваших творений. Ничего в ваших делах не пойму. К чему вы всё это делаете? Вроде и так работа идёт.

– Но…

– Нет, я вас не останавливаю, продолжайте. Смотрю со стороны – всё к делу. И со своими идеями управляетесь, и за производством успеваете смотреть.

– Стараюсь. Тяжеловато, но успеваю. Вычукжанина вы выгнали?

– Сам ушёл. Рассказал про вас, какой вы нехороший человек, написал заявление и ушёл. Ошиблись, видимо, в нём?

– Виноват, ошибся. Кто ж его знал, на высокой должности сидел. Думал – освоится здесь у нас.

Партия-то, как мы видим, – разваливается. Что, думал, человеку пропадать – пригласил.

– Ищите нового.

– Есть на примете, правда из «Сибжилстроя», Сбродов Александр Михайлович. Там, в ДСК, работал главным строителем.

– Из тех, кого не посадили?

– Но не посадили же. Попробуем? Раньше при мне он был хорошим начальником участка, со стержнем.

– Пробуйте, вам за дело отвечать. Меня долго с бюллетеня не выпишут. Приеду на один день и опять на бюллетень. Как-то так.

Строев пригласил Сбродова. На сей раз наблюдал за ним, как входит в роль, распоряжается, командует, выходит из сложных положений… И не узнал его. Прошло меньше десяти лет, а Сбродов словно потерял стержень.

– Александр Михайлович, что с вами? Вы совсем не тот, каким я вас знал раньше. Что случилось?