Коридор

Вступление

Это был не самый удачный день в моей жизни. Начать с того, что я катастрофически не успевала с самого утра, потому что моя машина вот уже неделю стояла на приколе. Что-то случилось с нежной электроникой внутри, а очередь на ремонт невольно наводила на мысль о вечной недостижимости горизонта. Но жизнь, тем не менее, продолжалась, дела, пусть даже и отложенные, сбивались в плотный ком наподобие пересушенных каловых масс, и мне пришлось поехать туда на метро.

Думаю, что все знают это знаменитое здание длиной несколько километров вдоль унылой серой магистрали на юге города. Слишком прямая, чтобы быть чем-то интересной, слишком однообразная, чтобы ее запомнить, она шла вон из города с опущенной головой, и все вокруг и внутри нее было серо и тоскливо. И это здание, расположенное чуть в стороне от широкой дороги, огромное, серовато-белое, неподвижное, словно осевший корабль, производило впечатление неухоженности и заброшенности.

Надо сказать, что так могло показаться лишь издали. Когда я вышла из подземного перехода, я заметила, что вокруг здания кипит своя жизнь – подъезжают и уезжают машины, бегут люди с папками и тюками, охранники хлопают дверями, в окнах полощутся какие-то рекламные объявления. Вблизи оно все больше и больше напоминало мне гигантский термитник, в структуре которого мне еще только предстояло разобраться.

Мне был нужен 17 подъезд, а в нем – фирма, торговавшая хорошей одеждой по сниженным ценам. В тот день было жарко, и мне совсем не хотелось бегать по всем подъездам с высунутым языком в поисках номера семнадцать. Гораздо интереснее было бы вычислить его логически или визуально, подумала я и вздохнула – здание выходило за пределы видимости, и понять, где начало, а где конец, можно было лишь на собственном горьком опыте.

Только на собственном, убедилась я, потому что к своему удивлению, вскоре поняла, что все проходящие мимо ничего не знали о структуре здания. В лучшем случае они помнили, из какого подъезда они выходили буквально несколько минут тому назад, но странное дело – оглядываясь на каменного монстра, они вдруг теряли ориентацию и не могли точно показать, где находился названный ими номер входа в здание. Я потратила четверть часа на бесполезные расспросы и поняла, что проще посмотреть самой. Не могу сказать, что именно удерживало меня от того, чтобы просто войти в здание, но мне определенно не хотелось идти. Я уже было подумала, что зайду в следующий раз, как вдруг разглядела в одном из окон перетяжку, приглашающую войти в 8 подъезд. Я стояла прямо напротив входа, и хотя ноги сами несли меня к остановке навстречу подъезжающему автобусу, я все же заставила себя повернуть обратно.

Уже через несколько минут я входила в прохладный бетонный подъезд. Было тихо и гулко, как в шахте, охранники, скорее всего, вышли покурить, и крашенная белой краской железная дверь глухо захлопнулась за моей спиной. Я вздрогнула – жаркий летний день, клонившийся к вечеру, остался позади, впереди смутно белел необъятной длины коридор, по которому мне предстояло пройти от 8 до 17 подъезда. Тогда мне казалось, что эта дорога займет не более 10 минут моего времени, но я ошиблась, и цена погрешности оказалась слишком большой, чтобы хоть как-то соотнести ее с масштабом человеческой жизни.

Сначала я довольно быстро шла по серому бетонному коридору. Удивительно, но я была совершенно одна в пустой кишке, впереди была гулкая пустота, сквозь замызганные ремонтной серой краской окна, расположенные под самым потолком, в коридор нехотя лился свет. Я оглянулась, очарованная цоканием каблуков по бетонному полу. По идее, за моей спиной был коридор длиной в 8 подъездов, а в нем – двери в бесчисленные офисы-комнатушки, шоу-румы, склады и подсобки, но и там никого не было.

По-хорошему, еще в тот момент надо было повернуться и уйти, но уж очень не хотелось возвращаться в этот унылый коридор еще раз, и, закусив губу, я пошла вперед, хотя делала это далеко не так быстро, как вначале. Я заметила, что вольно или невольно замедляю шаг и перестаю держаться осевой линии, а постепенно прижимаюсь к правой стене коридора, которая одновременно является ближайшей к дороге. Странно, подумала я, неужели пустой коридор в обычном административном здании так действует на мои мысли, что я уже не в состоянии контролировать растущее ощущение опасности.

А ведь это было именно ощущение опасности – не острой, животной опасности, запах которой бьет в ноздри от дикого зверя или бешеного человека или бурной стихии. Нет, это было совсем другое чувство – едва слышный запах неопределенности исхода будущих событий, волнующий и в то же время очень неприятный, как если бы кто-то с ног до головы вывалялся в дерьме, а потом облился дорогими духами – вонь все равно бы пробивалась сквозь благозвучный аромат.

Я все шла по коридору, направо и налево были серые железные, наглухо запертые двери, без табличек и опознавательных знаков, без признаков жизни и индивидуальности. Мне было уже не просто страшно, а жутко. Я понятия не имела, прошла ли я весь 8 подъезд, или уже давно начался 9, или я вообще стояла на месте, и от этого меня сначала охватило жаром, а потом словно охладило струей из кондиционера. Я поняла, что больше не выдержу, и решила постучаться в первую попавшуюся дверь.

Офис 8-41

Я не знала, какой номер у этой двери, которая как две капли воды походила на крашеные серой краской железные крышки справа, слева и напротив. Я приложилась к двери костяшками пальцев и прислушалась. За дверью было глухо и тихо, как в склепе, тем не менее, дверь вдруг неожиданно подалась вперед. Я замерла на пороге, не решаясь войти. Ситуация была щекотливая – с одной стороны, я просто должна была войти, с другой – до невозможности трусила. Но стоять на пороге и дальше не имело смысла, и я вошла, попутно краем глаза отметив, что справа от дверного косяка висит табличка с номером офиса 8-41. Очевидно, я все еще была в зоне 8 подъезда.

В офисе стояла самая обычная дешевая черная мебель с седыми подпалинами – белыми протертыми полосками вдоль хода ДСП. Стол, стулья, две тумбочки, железный приземистый сейф. На подоконнике, вытянувшись на цыпочках, задрав руки к потолку в попытке поправить покосившиеся жалюзи, стояла полная женщина, одетая в белую блузку и черную юбку, которая задралась вслед за движением женщины практически до того места, где пухлое подколенье переходило в еще более тестообразное бедро.

Здравствуйте, – не оборачиваясь на меня, произнесла женщина неожиданно приятным и глубоким голосом. – А я тут жалюзи поправить пытаюсь, ни до кого не дозвонишься, все как вымерло.

Точно, – не зная, что ответить, сказала я.

Да вы садитесь, садитесь, – продолжала женщина. – Я сейчас, я мигом, только поправлю…

С этими словами она вытянулась в струну, неловко покачнулась и начала медленно, точно в страшном сне, падать спиной на стул и стол. Я почувствовала дурноту, понимая, что ничем не могу помочь падающей туше. Раздался глухой непотребный звук, исходящий от спины, ударившейся о столешницу, со стола полетели письменные приборы, затем, голова женщины дернулась и словно переломившись у основания, завалилась назад, со стола. Я наконец-то преодолела оцепенение и заставила себя подойти к столу. Глаза женщины закатились и тупо смотрели в потолок, руки беспомощно лежали на столе, юбка задралась до колен, а сами ноги свешивались на стул. Женщина напоминала разломанную куклу, тем более, что я не видела ни следов крови, ни рваных ран, ни ушибов. Все было нетронуто, свежо, естественно, и все же она не дышала, когда я машинально поднесла зеркальце к ее полураскрытому в прерванном крике рту. Я хотела закричать сама, но не смогла – ужас перехватил мне горло, и я только хрипела и тряслась рядом с мертвой женщиной. Телефон, надо скорее вызвать скорую, подумала я и схватилась за трубку. Но в трубке было так же глухо и пусто, как и в коридоре. Я вспомнила, что сказала минуту назад живая женщина про вымерший телефон, и поняла, что больше ничем не могу помочь той, которую сама хотела просить о помощи. Конечно же, надо было бегом бежать из здания, где даже мой мобильный показывал полное отсутствие связи, когда я попыталась набрать экстренный номер спасения, но беда была в том, что, выбежав из дверей проклятого офиса, я совсем забыла, откуда пришла. Теперь в обе стороны от офиса простирался бесконечный пустой коридор, а я хоть убей, не могла вспомнить, с какой стороны я открыла дверь. Я опустилась на четвереньки, но в полутемноте на бетонном полу не было видно никаких следов. Положение с каждой минутой становилось все более и более отчаянным, я сжала виски, чтобы успокоиться, но равновесие не приходило. За моей спиной на столе лежала мертвая женщина, молчали телефоны, я стояла посреди огромного пустого коридора. Внутри росло предчувствие беды, и я побежала.

Побежала просто туда, куда посмотрела в первый раз. Пробегая по коридору, я барабанила по всем дверям справа и слева, и оглядывалась в тщетной надежде увидеть, что хотя бы одна из них откроется, из нее выйдет живой нормальный человек, и этот кошмар кончится. Но никто не вышел из-за железных дверей, не зазвонил ни один телефон, не ожила мертвая женщина, так нелепо лежащая в офисе 8-41, а я по-прежнему стояла в коридоре и не знала, по-прежнему ли я в зоне 8 подъезда или он, слава тебе господи, остался позади.

В этот момент мне показалось, что впереди хлопнула дверь, и я не раздумывая, побежала с криками: «подождите, я сейчас» в сторону звука. У меня было полное впечатление, что кто-то вышел из двери и пошел куда-то вдаль, не оборачиваясь и не обращая на меня ни малейшего внимания. Я бежала так быстро, словно за мной летели ужасные призраки, но расстояние между мной и тем, что представлялось полуоткрытой дверью, ничуть не сокращалось. Я остановилась, потому что во рту уже стоял солоноватый привкус крови, в ушах стучало так, что я не слышала не то что посторонних звуков – даже своего жалостливо охрипшего голоса. Помогите, ну хоть кто-нибудь, помогите, – сказала я в пустоту. И мне помогли.

Офис 8-41, дубль 2

Дверь в двух шагах от меня была полуоткрыта, и я не раздумывая, рванулась вперед. Уже проходя дверной косяк, я машинально отметила знакомую табличку с номером 8-41, но было уже поздно, так как мое тело непроизвольно уже находилось внутри. Я раскрыла рот, чтобы закричать, вновь уткнувшись глазами в мертвое тело, но так и задохнулась собственным воплем. На подоконнике, спиной ко мне, с задравшейся юбкой, стояла та самая покойница, от которой я только что тщетно пыталась убежать. Если бы меня, подобно ребенку, попросили найти несколько отличий в двух картинках, я бы просто не знала, что ответить. Они совпадали на все сто, хотя нет, одна деталь сильно бросалась в глаза – на столе на этот раз не было ни одного предмета – все они, как и положено, валялись на полу.

– Вот я вас напугала, – не оборачиваясь, радостно сказала женщина. – Наверняка решили, что я умерла. А со мной часто бывает – упаду в обморок и несколько минут не дышу, а потом все нормально. Да вы садитесь, я сейчас, сейчас, только подвешу…

В этот момент она снова слишком сильно отклонилась назад, но это было уже слишком для меня. Быстрее человеческого взгляда я рванулась к ней и приняла падение на себя. Мы обе рухнули на пол, я, расплющенная ее весом, оказалась внизу. На этот раз она, слава богу, не потеряла сознание, зато я была к этому близка как никогда. Она усадила меня на стул, принесла из кулера стакан воды, и пока я пила, жизнерадостно щебетала о том, что сегодня странный день, телефоны не работают, начальство не звонит, она упала всего два раза, но жизнь, тем не менее, прекрасна.

– А вы к нам какими судьбами, – спросила она, наконец, после новой порции ничего не говорящих мне деталей.

– Я, собственно говоря, совсем не к вам, я в 17 подъезд, но мне кажется, будет лучше, если я просто пойду домой, – устало ответила я, все еще видя перед глазами грузное мертвое тело веселой покойницы.

– Да вам все равно придется, как минимум, до 12 топать, – радостно сообщила женщина, – ведь у нас, начиная с определенного момента, начинают закрывать подъезды, и по моим данным, до 11 включительно все закрыто. У меня подруга работает в начале 12, так она сказала, что все уже идут до них, а пока вы доберетесь до 12, может, они успеют и дальше закрыть.

– А вдруг я не успею дойти, так они что же, все подъезды закроют? – тупо спросила я, понимая, что самое ужасное еще впереди.

– Могут, могут, все до последнего закроют, это если совсем задержитесь. Я из-за этого иногда ночую – ну чтобы не бежать.

Ночевать в этом кошмаре было бы равносильно душевному самоубийству, и я резко вскочила на ноги.

– Ах, как жаль, что вы уходите, а ведь вы так и не рассказали, за чем вам нужно в 17 подъезд, у меня там тоже подруга работает, так я бы подсказала, – искренне начала сокрушаться женщина, но я физически не могла оставаться с ней ни единой минуты. Я попятилась к двери, а она вдруг неожиданно ловко для такой большой массы обогнула стол и очутилась прямо передо мной.

– Послушайте, – мягко сказала она, – вам нельзя идти одной, вы заблудитесь, или попадете в историю, ведь у нас тут все не совсем прямолинейно, как там – она махнула рукой в сторону окна – вы будете слишком удивлены, чтобы нормально думать, и наделаете глупостей. Подождите тут у меня, и я вас провожу.

И она посмотрела мне прямо в глаза, и я содрогнулась, уткнувшись в неестественно-яркие синие радужки. Такого животного ужаса я не испытывала ни разу в жизни, и, собрав в кулак последние остатки воли и разума, я спиной прошла через дверь и глотнула спасительный затхлый воздух коридора.

К моему удивлению, она не отрастила клыки, не набросилась на меня с когтями, не ударила меня чернильницей в висок. Нет, она просто вздохнула и сказала:

– Если вы так торопитесь, тогда конечно, хотя торопиться-то здесь абсолютно бессмысленно. Держитесь правой стороны коридора, так уютнее, а если все-таки заплутаете, наберите 8-41 на мобильнике, я отвечу. Очень приятно было познакомиться.

Я еле сдержала крик – более нелепого совета я в жизни не слышала – набрать на мертвом мобильнике не существующий в сети номер. Все-таки хорошо, что она ни в кого не собиралась превращаться, подумала я и вдруг сделала нелепейшее из того, что было возможно – наклонилась к ее уху и тихо спросила:

–А все-таки, вы тогда умерли или нет?

Женщина приятно улыбнулась в ответ и добродушно ответила:

– Как будто не видно было…

Меня как ветром сдуло с пятачка перед дверью, потому что я внезапно поняла, что она не шутит и не издевается надо мной – это просто ее нормальный образ жизни – падать, умирать, возрождаться словно Феникс, из пепла. Она никогда не ходит домой с работы, ее телефон никогда не звонит, и у нее нет и в помине начальства. Она находится здесь совсем с другой целью, возможно, благой и правильной, да только я не хочу участвовать в ее достижении. Хотя ясно стало и другое – мне незачем и некуда торопиться до тех пор, пока я участвую в ее игре. Она здесь хозяйка, это ясно, но и мне есть смысл попытаться переломить ход вещей в свою сторону. Ведь не одна же она здесь, думала я, быстро идя по коридору, должны же быть и другие игроки, и другие цели.

Стоп, сказала я себе – а в чем моя цель. Я пришла сюда купить дешево нечто хорошее, заплатить за это дальней тяжелой дорогой и собственным временем. Если бы все было вселенски правильно и справедливо, я бы уже мерила вещи в кабинке, но раз этого не произошло, значит, причина в том, что я не до конца выучила урок, как я это называю. Иными словами, либо цена оказалась непосильной для кошелька, либо – и это уже было гораздо серьезнее – я вообще не нуждалась в том, за чем стремилась, а не нуждалась по одной простой причине – я этого не заслужила. Вопрос «почему» можно было и не задавать – человек не получает новой оболочки, если суть его осталась прежней, и ему всего хватает в прежнем обличье. Новые красивые вещи идут к новой шикарной жизни, а у меня ее не было. Мне хотелось купить новое, чтобы привадить к себе новенькую, с иголочки судьбу, а на деле все должно было бы произойти наоборот – сначала новая судьба, а потом – новая одежда, красивая, элегантная, словом, из другой жизни. Так чего же я хочу – может, стоит просто остаться в старом, хорошо проверенном прошлом, нежели сломя голову нестись впереди паровоза в новую незнакомую жизнь.

В этот момент я с размаху уткнулась носом в стеклянную дверь, перегораживавшую коридор. Как странно, подумала я, эта дверь вела на лестничную клетку, а лестница шла вверх, что означало следующее – чтобы продолжить путь, надо было сначала подняться на этаж, а потом спуститься вниз.

Так я попала наверх.

На лестнице

Обычно, если лестница куда-то ведет, она имеет один или два пролета, после чего можно быть уверенным в том, что попадаешь на следующий уровень.

Но эта лестница была другой, она просто вела наверх, ступеньки перетекали одна в другую, в тусклый коридорный свет остался где-то внизу, и чем выше я поднималась, тем более смутным мне представлялся конец пролета. Вернее будет сказать, что я его просто не видела – мое зрение и так оставляет желать лучшего, а ведь день уже плавно перешел в вечер. Я решила считать ступени, чтобы было не так страшно, но, дойдя до первой сотни, бросила это занятие, потому что поняла, что знать будет еще хуже, чем просто слепо идти вперед.

Я уже не помню, сколько длился этот подъем. Если бы все было, как положено вещам в нормальном мире, я бы уже давно стояла на крыше каменного монстра, а пока впереди вдруг неожиданно забрезжил свет – странный для стремительно угасающего дня, серебристо-розового оттенка, словно облако, подсвеченное снизу закатным солнцем. Я прибавила шагу, стремясь быстрее добежать до какого-то четкого ориентира, но на полпути встала как вкопанная.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.