Туман Лынёва, или Последний пассажир

На обратном пути Лынёва вдруг осенило: он же не убедился, что всё собрано! На первый взгляд было чисто, но что, если один-другой листок с отчётом оказался под столом или креслом? Мог же он не заметить в спешке! А она там одна… Что, если вдруг найдёт? Хотя как? Не придёт же ей в голову лезть под стол или заглядывать под кресло…

И вот он снова мчится по лестнице. Оказавшись у распахнутой двери, увидел Анну, сидящую всё в том же положении. Выдохнув, улыбаясь, перешагнул через порог.

– Спешил. Думал, заскучали среди казённой серости. Сейчас обед подадут. Анна, будьте добры, поправьте мне повязку, пожалуйста. Так хорошо у вас получилось её завязать.

Та словно очнулась и, встав прямо перед ним, сняла бинт. Лынёв пару раз ойкнул, картинно вздрагивая.

– Ничего-ничего, терплю.

Боясь сделать ещё больнее, женщина наложила повязку заново гораздо слабее.

Вадим обрадовался, что вызвал нужное чувство. И продолжил игру.

– Анна, вы знаете, я вот что подумал… Может быть, нам стоит отложить этот разговор на потом? Я вижу вы очень устали.

Анна удивилась, явно не ожидая такого поворота. Вадим же, дабы усилить произведённый эффект, продолжил:

– Я понимаю, что это важно для вас обоих и для всех нас, но, может быть, мы сможем просто насладиться обедом и поговорить о чем-то другом? Как вы считаете?

Анна с облегчением кивнула.

– Хорошо, я согласна.

Раздался негромкий стук в кабинет. Вадим многозначительно поднял указательный палец вверх, распахивая дверь:

– Обед!

Никого. Оглянувшись по сторонам, заметил, что и во всем коридоре никого. Растерянно улыбаясь, посмотрел на Анну.

– Странно. Вроде стучали…

Поднялась официантка с подносом, накрытым белой салфеткой.

Вадим принял его и принёс на стол. По кабинету ароматно потянуло съестным.

– Что же у нас здесь? Внимание! Снимаем завесу тайны!

Салфетку долой! И вот, в масляном блеске обнажились куски жареной курицы, к ней золотистая картошечка фри и салат из помидор и огурцов. В центре – приземистый круглый графин с коньяком цвета тёмного янтаря. На блюдце – плитка шоколада в серебряной фольге.

– М-м-м! Чувствую, пальчики оближешь, как всё вкусно! – Вадим переставил тарелки с подноса на стол. – Стаканы, вилки, салфетками у меня здесь имеются. Не обессудьте, что без сервировки. Мы с вами, Анна Ильинична, как в полевых условиях работаем. Накормили, и хорошо!

По настоянию Вадима обед начали с коньяка и лишь потом перешли к самой еде. От курицы Анна отказалась, оставив себе картофель и салат. И шоколад, конечно.

После алкоголя речь Вадима Натальевича вовсе потеряла протокольный формат. Он красочно говорил обо всём, увлекательно касаясь любых, кроме работы, тем. Под коньяк поднимал короткие, яркие тосты. Качество еды комментировал со вкусом. Он не сомневался, что Анне сейчас нравится его компания. И сам себе он тоже нравился. А ещё он заметил, что взгляд женщины будто оттаял и на щеках заиграл румянец.

– У меня тост! Анна Ильинична, как раз для нас с вами. Итак, давайте выпьем за то, чтобы наша жизнь была как сказка, где все желания исполняются, злодеи побеждены, а мы всегда остаёмся героями своей истории!

Мимо окна пролетели голуби. Почему-то Анна была уверена, что это те самые птицы. То ли это действие коньяка, но ей показалось, что они прилетели именно к ней. И сейчас тоже увидели её.

– Вадим Натальевич, птицы были.

– Не понял, – с улыбкой отозвался тот.

– Я говорю, что птицы не могут попасть сюда, кроме как через ослабленное напряжение с обратной стороны ворота. Как такое возможно мне не ясно. С этой стороны из кран зоны на реальную сторону пройти не сложно, но вот чтобы оттуда сюда – для этого требуются определённые действия с нашей стороны. Меня это беспокоит. Я не понимаю, чем это может обернуться и сможем ли мы остаться героями этой истории. Простите, но мне пора. Спасибо за обед. И знаете что? Я давно уже не отдыхала в такой интересной компании.

Вадим остался один. Слил себе остатки коньяка, покрутил стаканом, посмотрел сквозь него на окно, прищурив глаз и… Что это? Действительно, птицы. Так, она сейчас говорила про ослабление в вороте? Умница! А он дурак, дурак и дурак!

Внезапно, в голове его чётко нарисовалась картина, в которой сложились и стук в дверь, и жёлтый чемодан. Он там! Плотицын в чемодане! А он-то наивно его по территории ищет тогда, когда тот прямо у него под носом! Вперёд! Вытряхивать мерзавца оттуда!

Как же в голове шумит. Чёртов коньяк…

Глава 9. Нельзя терять ни минуты!

Ярко и беспокойно разгорелся фитиль свечи. Фрея ухватилась за край раковины и наблюдала, как дрожащие тени закутывают черты её лица в мрачную маску. Глаза, окруженные полумраком, словно вглядываются сквозь время и пространство. Они загадочно мерцают, отражая лишь ей известные мысли и чувства. Губы, чуть приоткрытые, будто готовы сказать что-то важное.

Несколько прядей длинных волос, беспорядочно упавшие вокруг лица, подчёркивают в отражении её уязвимость и силу.

Что происходит? Почему так беспрепятственно? Она ещё не успела вернуть свою любовь, а уже появилась угроза для неё более сильная и вот-вот заявит о своих правах. Не бывать! Никогда! Не быть этой связи!

Она включила горячую воду. Пар, быстро сгущаясь, покрыл зеркало, проявив фигурки. Домик, поезд, линии. Всё здесь. Один, два, три, четыре… Фрея с тревогой пересчитывала участников. Из оставшихся все на месте. Вот только не всё в её руках. Стоп, вода.

Приоткрыла дверь, и её неожиданно охрипший голос взорвал тишину квартиры:

– Коньяку мне! – Она не узнала своего голоса.

Не прошло и минуты, как стакан и бутылка уже были у неё в руках.

– Стакан… Я напиться, по-твоему, решила?! Когда всё кубарем, кувырком, ты думаешь, что мне есть что праздновать?!

Луш растерянно улыбнулся и пожал плечами, разведя руки. Фрея ощутила искреннюю неловкость перед парнем. Она знала, что приди ей в голову поменять земные полюса местами, он и здесь станет ей помогать. Сердце Примы Сивиллы сжалось от горячей признательности. Она потянула его за край рубашки.

– Давай, заходи сюда и прикрой дверь. Плотнее.

Влага на зеркале уже сбилась в капли. Фрея, недолго раздумывая, вытерла его насухо бумажным полотенцем.

– Нельзя терять ни минуты. Вставай рядом и рисуй обратно дом. Ты помнишь, где он был. Потом сделай отдельный вагон. А я быстро займусь остальным. Вперёд! Пока не растеряли и то, что имеем!

Готово! Последним штрихом магиня добавила одинокую фигурку в созданный Лушем вагон. На всё ушло чуть больше минуты.

Повторив заклинание про сто миров, магиня опять включила горячую воду. Поднимаясь, пар быстро лёг на зеркало густым туманом, проявив рисунок. Всё почти точь в точь как прежде, за исключением нового сюжета. Выключила воду и сухо, как оперирующий хирург в сторону ассистента:

– Коньяк!

Лукьян протягивает, скрутив крышку. Небольшой глоток и: «Пф-ф-ф!»! Фрея дует на зеркало влажной пылью.

Пальцы правой руки щепотью к центру груди, а левую руку перед собой ладонью к зеркалу. Закрыла глаза. Вдох. Выдох. Ну, давай, покажи, в чём проблема. Поможем друг другу…

Картинка в голове резко вспыхивает сначала жёлтым пятном, а затем принимает очевидную ясность. Раскрытый огромный чемодан. Аккуратно уложенные взрослые и детские вещи, обувь. Всё летит прочь. Паника. Шум в голове. Искать! Искать! Где ты? Выходи!!!…

С резким толчком в грудь магиня, вскрикнув, открыла глаза.

Глубоко дыша, она ещё оставалась в своём видении. Лукьян наблюдал, не издавая ни звука. Он присутствует при только что выстроенной на его глазах магической связи.

Фрея пришла в себя и первым делом набрала из под крана воды в ладони.

– Сеанс остановлен, но не закончен. Никогда не совмещай алкоголь с магией. Понял? Никогда! – и шумно прополоскала рот. – Ты не представляешь, что сейчас со мной происходит. Спасибо за помощь, Луш.

Она подошла к сидящему на краю ванной Лукьяну и погладила его по мягким белым волосам.

– Ты всё поймёшь, но завтра. Обещаю. На сегодня с меня хватит. Я хочу пораньше лечь спать. Ты поужинай без меня. Хорошо?

Лукьян взял её за руку.

– Я совсем не понимаю, что случилось. Ты говоришь, что ляжешь пораньше, а мне, похоже, сна не видать. Я буду думать, почему так неожиданно сложилось…

Фрея тут же накрыла ладонью его рот:

– Тсс… Завтра, всё завтра.

– Договорились, – он грустно усмехнулся. – На всякий случай прости, я и не думал тебя расстроить. Спокойной ночи!

Загасив свечу, Фрея тоже отправилась к себе. Невыносимый вечер! Ну ничего, завтра она аккуратно всё объяснит Лукьяну. Тот поймёт и примет единственно верное решение – забыть об этой девушке.

Едва Фрея успела переодеться, как в дверь раздался стук. Что же ещё? Открыв, она увидела (о боги!) прямо перед собой раскачивающийся оранжевый берет Татьяны, из-за которого раздался голос Лукьяна:

– Забыла.

Не сдержавшись, магиня зарычала раненой тигрицей. Кошмар этого дня никогда не закончится! Она выдернула ставший уже для неё отвратительным предмет из его руки и брезгливо бросила на подоконник.

– Заходи!

На мгновение ужас охватил её предчувствием бессмысленности сопротивления обстоятельствам.

Женщина забралась на постель, усевшись между подушек. Так она чувствовала себя непобедимым воином, надёжно защищённым со всех сторон.

Как и по обыкновению Лукьян устроился в её комнате на полу по-турецки, возле окна.

– Луш, сил у меня для этого разговора как не было, так и нет. Но вижу, что должна говорить сейчас. Всё гораздо сложнее, чем мне казалось ещё пять минут назад.

Теперь молодой человек выглядел не просто растерянным. Конечно, он не ожидал такой реакции на берет Татьяны. Не то чтобы рассчитывал на радость. Что-то ведь произошло между магиней и девушкой этим вечером. Какая-то тайна. Но он и не думал услышать рык разъярённой тигрицы.

– Ты спрашивал, что не так с твоим отцом. И почему я не могу просто вернуть его, применив заклинание или банальный приворот. Так вот, если ты ещё не успел понять, с судьбой так запросто не поспорить. Помочь свершиться задуманному ей – это да. Но не оспорить. Будь ты десятикратно мощным магом, сил не хватит противостоять ей. У меня был большой опыт сопротивления. Как видишь, до сих пор результат там, где и был. Сейчас я решила обмануть её. То есть такая подтасовка карт. Подкладываю козыри, которые в нужное время выложит игрок, твой отец. Не я сама принуждаю его вернуться ко мне, а он сам придёт сюда по выложенной мною для него мостовой.

Возможно, это наивно, но других вариантов пока не вижу. Приворот убил бы его, а это значит, что и меня. Любое жёсткое воздействие даст противодействие кратно мощнее и разрушительней. Ты уже думал об этом?

Луш молчал.

– Лукьян?

– Да, думал. Или… Не знаю. Прости.

– Где ты? – Фрея наклонилась, ища его взгляд.

– Я не могу дождаться, когда же мы начнём говорить о Татьяне. Ведь ты сама предложила пинчу на троих. Я видел – Таня нравилась тебе! Что произошло между вами? Что же? Молю, объясни…

Никогда до этого Фрея не видела Лукьяна таким взволнованным. Всегда сдержан и рассудителен, не дающий эмоциям взять над собой верх… Но сейчас, казалось, само его сердце умоляло её. Бедный мальчик…

– Луш, ты многого не знаешь.

– Ну так расскажи!

– Хорошо, слушай. Мне будет непросто. Но если уж говорить, то начистоту. И постарайся не перебивать.

Глава 10. Под угрозой раскрытия, или причём тут сгущёнка

Глава 10. Под угрозой раскрытия, или причём тут сгущёнка.

Осторожно, стараясь ничем не нарушить тишину пустого зала, главрук подкрался к неровно стоящему у стены громоздкому багажу. Туристы после обеда вернулись в кинозал и останутся в нём до ужина. Их движения здесь пока не ожидается.

– Тук-тук-тук! Кто в домике живёт? Кто в невысоком живёт? – Лынёв изящно облокотился на чемодан, похожий больше на одностворчатый шкаф, и, зловеще улыбаясь, побарабанил по крышке пальцем. – Я знаю, что ты там, мышка-норушка. Думал, всех обманул?

Ответа нет. Но ничего, всё в пределах ожидаемого. Он прижался ухом к прохладному жёлтому пластику и задержал дыхание. Тихо, будто и впрямь никого. Тут подлец. Здесь. Где ему ещё быть.

Внезапная догадка чуть не сбила Вадима с ног. Ловко же они хотели одурачить. Ай да мадам! Вот вам и семейка безобидная. Её рук дело! Как же это теперь очевидно! Очевидно, очевидно! Никак не возможно самому запереть чемодан снаружи, если находишься внутри. А Гамлет-то каков? Ну конечно, К12 тащил сюда этот чемодан… Провели вокруг пальца, мерзавцы. Они целой шайкой в сговоре работают прямо у него под носом… Но шалишь! Посмотрим, кто кого. Всем оставаться на местах! Сопротивление бесполезно! Главный руководитель ПЭНГАРа, лично выявит и обезвредит преступников.

– Игры кончились, Плотицын! Выходи и сдавайся! Иначе я собственноручно вытряхну тебя отсюда. Молчишь? Упорствуешь?!

Лынёв стукнул кулаком по чемодану. И вновь приник ухом.

– Упорствуешь. Ну, значит, встречай маму. Мамочка пришла.

С этими словами он оттащил от стены и отпустил жёлтую громадину. Хромой шарабан незамедлительно свалился, грохнувшись об пол. Победный крик, и Лынёв яростно набросился на замки.

– Под суд всех отдам. Чтоб отправили подальше. На рудники куда-нибудь…

Первый из трёх не поддавался. Не теряя времени, принялся за второй. Тоже не идёт. Поковырял коротким ногтем основную, на его взгляд, металлическую пластину. Результат так же ноль. Хитро придумано. Он дёргал за видимые детали чемоданной застёжки, нажимал на них, пытался сдвигать. Безрезультатно.

– Ну, как ты там, рад? Подожди. Рано радуешься.

Лынёв стащил со лба влажную повязку, осторожно промокнул выступившую испарину носовым платком и скинул пиджак. Пот расползался под рукавами тёмными пятнами и начал заполнять неравномерным узором округлые плечи, грудь и спину. Нервное напряжение приближалось к критической отметке. Подойдя к выходу и на всякий случай убедившись в тишине коридора, он осторожно выглянул за дверь. Никого.

Сколько впустую потрачено времени! С двумя замками! Нужно браться за третий. Должно же хоть с ним получиться. Тогда по его принципу можно будет отпереть и два первых.

И действительно, одна из деталей, недолго сопротивляясь, поддалась и сдвинулась в сторону. Есть! Сердце радостно заколотилось, гулко отдаваясь в ушах. Солёные дорожки пота защипали открытую ссадину. Они тяжёлыми каплями собирались на бровях и грозили сорваться вниз, сквозь негустые светлые ресницы, заливая глаза. Вадим зажмурился.

Позади громко и жёстко, словно выстрел, хлопнула дверь. От неожиданности очки выпали из рук. Он замер, не оборачиваясь, так и продолжая стоять на коленях перед лежащим чемоданом.

Мысли бешено понеслись в голове. Варианты объяснения, один фантастичнее другого, вспыхивали в сознании неясной чередой. Ужас, что застигнут он за самоличным вскрытием чужого багажа без свидетелей и всякого протокола, оглушил настолько, что не дал возможности внятно уловить хотя бы один из выдаваемых результатов. Вошедший или вошедшие молча продолжали наблюдать за ним.

Лынёв стал медленно подниматься, всё ещё не оборачиваясь. Что там в теории рекомендуют при встрече с медведем? Напугать сильнее. Посмотрим, сработает ли на практике. Водрузив очки на место, он грозно откашлялся. И вот его истошный крик разнёсся по залу ожидания: «Что здесь происходит? Сейчас же мне докладную на стол! Сию минуту!!!». И топнул ногой. И ещё раз.

В ответ ни слова.

Ему бы уже развернуться, сохраняя при этом начальствующее лицо. И это было бы возможным, будь он просто застигнут на месте чужого преступления. Но дело дрянь. Под угрозой раскрытия его личный замысел.

Натужный шорох открывающейся двери вывел его из панического транса, но окончательно смешал реальность. И вот уже новая действительность произносит ему голосом одной из официанток:

– Вадим Натальевич, простите. Я к вам поднималась, но не нашла наверху. А в коридоре ваш голос услышала. Мне очень нужно спросить по поводу ужина, если можно…

Что-о? Лынёв живо обернулся. Миловидная работница кухни заглядывала в приоткрытую дверь. Только она. Всё. Больше никого!

– Кто сейчас выходил отсюда?

Женщина вместо ответа растерянно улыбнулась.

– Спрашиваю, кто попался на встречу сейчас? Не молчи! Тебе на встречу кто отсюда вышел???

Лынёв бросился в коридор, оттолкнув работницу из проёма. Действительно никого. Ушли! Он затащил женщину за собой. Та больше не улыбалась.

Захлопнул дверь и подпер её спиной. Теперь поговорим!

Прижимая к себе официантку стальной хваткой, зашептал ей в лицо коньячным жаром:

– Ты с ними заодно? Признавайся…

Слюняво скаля мелкие серые зубы, главрук безуспешно пытался заглянуть в глаза «предательницы». Та уворачивалась, упиралась руками в его грудь, с отвращением касаясь ладонями влажной рубахи и чувствуя запах терпкого чужого пота.

После слабых попыток отстраниться она каким-то чудом ещё могла сдерживаться, чтобы не заплакать. Злобный оскал начальника и большая розовая ссадина в центре мокрого лба навели на неё ужас.

– Кто тебя прислал? Говори! Следить за мной вздумали? Признавайся, сколько вас? Какое задание у тебя было?

Он точно обезумел от паники и совершенно не отдавал действиям отчёт. Женская коварная слабость лишь разжигала в нём больше ярости, чем вызывала сочувствие. И Лынёва несло…

– Говори, зачем пришла. Что хотела? Говори-и-и!

Он затряс беднягу за плечи, требуя покорности и зверея от безнаказанности, уже сам не понимая, чего же ему нужно больше – ответ или её «подлые» слёзы.

Официантка прошептала что-то невнятное.

– Что? Громче! Не понял тебя!

Шмыгнув носом, она повторила, запинаясь на глубоком вдохе:

– Сгущёнку. – И залилась слезами, больше не в силах их сдержать.

– Что ты несёшь! Какую ещё сгущёнку?

– Для ужина. На кашу, чтобы пассажирам… Вместо масла. Повар велел спросить…

Лынёв почувствовал, как её тело, дрожащее в тихих рыданиях, обмякло и стало тяжелеть, готовое осесть на пол, не удерживай он её.

Не понятно как, но банальное про «сгущёнку» его отрезвило. Легко подняв на руки, он донёс её до кресел первого ряда.

Осторожно усадив случайную свидетельницу его тайного акта на сиденье, сам тоже устроился рядом. Лоб нещадно саднил, разъедаемый потом, голова шумела и хотелось пить. Достав из лежащего рядом пиджака носовой платок, хотел было промокнуть лоб, но остановился и протянул его девушке.

– Как тебя зовут? Увы, я не помню всех по именам.

– Эмма.

– Хочешь пить, Эмма?

– Очень.

– Кулер – удобная вещь. Сейчас налью.

Молодая женщина с удивлением наблюдала, смахнув с глаз остатки слёз, как главрук ПЭНГАРа «Порт-Артурии» налил в пластиковые стаканы воды и вернулся к ней.

– Давай чокнемся, Эмма.

Символически дотронулись краями и выпили залпом, на одном дыхании.

– Повторить?

Лынёву хотелось загладить свою вину и хоть чем-то угодить напуганной официантке.

Вода немного успокоила, но страх не исчез. Но это был уже страх другого порядка. Тот, который выбивает почву из под ног своей необъяснимостью, а не неотвратимостью. Кто-то же хлопнул дверью. Девочка вот точно напрасно пострадала, это очевидно.

– Эмма, предлагаю начать сначала и задать, наконец, ваш вопрос целиком. Говорите, я весь во внимании.

Обомлев от неожиданной галантности начальника, та смутилась.

– Масло заканчивается, и повар послал спросить, можем ли мы сегодня на ужин использовать для каши вместо него сгущёнку. Вот…

Вадим тихо затрясся. Беззвучный смех побежал волнами по его животу, груди, щекам. Он то наваливался вперёд на колени, то откидывался на спинку кресла. Эмма тоже не удержалась и засмеялась, глядя на него, сначала тихо, а потом всё громче. И вот они уже хохотали, глядя друг на друга. Попытки сдерживаться только прибавляли веселья. Через пару минут Эмма спохватилась:

– Ой, мне срочно бежать на кухню! Ужин совсем скоро! Так что ответить про сгущёнку?

– Лейте, сколько надо.

– Спасибо!

Лынёв прижал палец к губам и многозначительно посмотрел на девушку.

– О, само собой.

И на выходе шутливо взяла «под козырёк».

Оставшись один, Лынёв вернулся к чемодану. Тронул бесполезно отодвинутую им деталь третьего замка, безуспешно попытался сдвинуть те же самые штуки на первых двух и махнул рукой.

– Слушай, даже если ты не здесь, а мы это точно очень скоро выясним, я тебя найду. Не сомневайся.

Глава 11. «Ну, Плотицын, молись…»

«Я несчастна!». На бегу в сторону туалета Танечка успела пожалеть себя и подумать о том, что жена Андрея, несмотря на возраст, оказалась женщиной красивой. Шумно исторгая из желудка только что съеденную котлету, вспомнила слова гинеколога, что приступы тошноты после первых трёх месяцев обычно проходят. Прополоскала рот водой из-под крана и побрела обратно в комнату. Котлета, похоже, была испорчена.

Устроившись поудобнее на диване, вернулась мыслями к сегодняшней пинче. Открылась входная дверь. Вернулась соседка по квартире. Через пару минут заглянула к Татьяне.

– Тошнит?

– Не то слово.

Девушка вошла и присела рядом.

– Что, не ходила?

– Была, конечно.

– Сказала?

– Да. Сначала слёзы ручьём – так тяжело вспоминать, а потом ничего. Она всё сама спрашивала, а я отвечала.

– На чём договорились?

– Даже не знаю. Она меня чуть ли не выгнала.

Глаза соседки наигранно округлились.

– Это как?

– Вот и я не пойму. Мы чай пили. Потом я расплакалась. Она про Андрея много спрашивала и нервничала очень. Я даже с Лукьяном не попрощалась.

– А Лукьян это кто?

Татьяна задумалась.

– Помощник её. Он дверь открывает, встречает. Чай сегодня делал по-китайски.

Татьяна загадочно заулыбалась.

– Ого, Тань…

– Да, он симпатичный очень. Беленький такой, с манерами, умный. Интересный он, короче говоря.

– Ой, как это мило… – Девушка понимающе кивнула, поднялась, но остановилась и села обратно. – Слушай, а как же папуля?

– У папули любовь с женой. Зачем нам такой папуля. Да и мы ему зачем. – На глаза Танечки навернулись слёзы.

– Ты чего это? Так не пойдёт! Хочешь конфету? Меня охранник на работе угостил. Хорошая.

– Нет. Я котлетой отравилась.

– В смысле?

– Да, съела. И бегом к унитазу.

– Так это же норма.

– Три месяца вчера было. Уже не норма.

– Ясно. А есть ещё котлетка? Я бы тоже «отравилась».

– В сковороде под крышкой. Там, – И махнула рукой в сторону кухни.

Через минуту в приоткрывшуюся дверь влетела увесистая конфета и упала возле Татьяны. Та охотно съела конфету и погладила животик. Срок маленький, но развитие идёт полным ходом.

– Малыш, нам нужно что-то решать с папой для тебя.

Она не сказала Андрею, что беременна, и эта мысль не давала ей покоя. Но больше всего разрывало её сердечко то, как тепло на вокзале он смотрел на свою жену. В поезде, когда она уже вот-вот готова была признаться, он прямо так и заявил, что не планировал изменять жене. Что, всё взвесив, принял единственно верное для них решение.

Именно с этим, ну и ещё с произошедшими изменениями на работе связано его исчезновение с её горизонта. Конечно, уверял он, тогда, при первой встрече с Татьяной, что-то у него внутри изменилось. И ему трудно это не признать и объяснить. Но она затронула его душу так, как до этого не смог никто другой. Тем не менее, он уверен, что всё это неправильно, и он не вправе разрушить семью.

Особенно запомнилось, как он, красивый и взрослый, с редким серебром в тёмных волосах, в поезде держал её за руку и, глядя в глаза, тихо прошептал: «Я знаю, что это не оправдание, но надеюсь, ты сможешь понять, что я чувствую и простить меня». Да, она чувствовала его искренность. И понимала, что он с женой настолько близок, что между ними Танюше не найдётся места. Тем более с ребёнком. Что ж, она молода. Жизнь даст ей тысячи шансов. А он даже не богат.

Тошнота вновь уверенно поползла вверх. Опять! Конфета?! Значит, не в котлетах дело.

В это самое время Андрей, никем не замеченный, входил в кабинет главрука. Остатки обеда на столе, пустая бутылка из-под коньяка, два стакана. Мучивший его с самого утра голод требовал. Без раздумий требование удолвлетворил – с удовольствием доел остатки холодного картофеля и шоколад.

Конечно, запах жареннной курицы, что ещё стоял в помещении, сводил с ума, но даже такой мизер – уже большая удача!

Значит так. Пока Лынёв ищет беглеца внизу в жёлтом чемодане, есть время заняться поиском папки с отчётами здесь наверху. Ну, а то, что она именно у Лынёва, сомнений не было. Недавно он уже сделал попытку попасть сюда, но из-за двери доносился его голос. Пришлось мистифицировать стуком в дверь, после чего тут же скрыться в пустующем по-соседству помещении, чем добавить охотнику смятения. Андрей усмехнулся, вспомнив забаву детства.