Шиша. Тринадцатая кукла

Справа зал перегораживала стойка выдачи блюд, позади которой суетился, сильно ссутулившись, какой-то человек с косматой шевелюрой. Повернувшись на звук открывшейся двери, он мельком глянул на них из-под лохм, свесившихся на лицо, и бросил, продолжив заниматься своим делом:

– Располагайтесь! Все почти готово.

Это прозвучало очень заманчиво. Боня подумала, что, наверное, тысячу лет не ела нормальной горячей еды, ограничиваясь перекусами.

Маманша, не снимая куртки, села за ближайший к стойке столик, сложила на нем руки и деловито сцепила пальцы в замок.

– У нас гостья! – крикнула она в спину косматому мужчине, а потом, повернувшись к Боне, сообщила: – Это Друид. Он не очень любит гостей, так что вряд ли составит нам компанию. Но это и к лучшему: собеседник из него никудышный.

Словно прислушиваясь, Друид повернул голову, и в просвете между космами блеснул его горящий любопытством глаз.

– Ничего, со временем он привыкнет, – добавила Маманша, и Боня вскинула на нее удивленный взгляд.

– Со временем? – переспросила она, думая о том, что не собирается надолго задерживаться здесь, как и в целом на этом свете.

Маманша пожала плечами:

– Ты ведь не вернешься к своему «художнику»? – произнесла она скорее утвердительно, чем вопросительно, намекая на синяк у Бони под глазом.

– У меня мама в Америке, – сама от себя не ожидая, заявила Боня. – И я скоро улечу к ней, – добавила она уже более уверенно.

– Ну и отлично! – Маманша покивала. – А пока не наступит это «скоро», можешь пожить у нас. Места здесь полно, сама видишь. Все удобства есть: вода, свет, тепло. И даже охрана. Правда, Страж еще не знает про тебя, но он мужик нормальный, не прогонит, думаю.

Появился Друид с подносом, на котором дымились две тарелки с едой и две кружки с чаем. Оставив свою ношу у них на столе, он исчез так быстро, что Боня не успела разглядеть его лицо, но она заметила, что Друид был далеко не юным, хотя и явно моложе Маманши. Наверное, по возрасту он годился Боне в отцы.

Проводив взглядом сухощавую невысокую фигуру Друида, облаченного в камуфляжный костюм, поверх которого был надет фартук, Боня повернулась к Маманше, и ее взгляд пронзил пустоту. Оказалось, что Маманша пересела за соседний столик, захватив с собой свой ужин. Она расположилась спиной к Боне и, судя по чавкающим звукам, уже приступила к трапезе. Словно почувствовав на себе изумленный взгляд Бони, Маманша пояснила, не оборачиваясь:

– Во время еды мне приходится снимать очки и маску, а я слишком страшная, поэтому всегда ем отдельно, чтобы не портить никому аппетит.

– Но я не… – собралась возразить Боня, но Маманша перебила ее.

– Это не обсуждается. Ешь! Тебе еще свою комнату прибирать.

От тарелки исходил головокружительный аромат, и Боня, оставив Маманшу в покое, набросилась на еду. Это оказалась всего лишь гречка с тушенкой, но недаром говорят, что голод – лучшая приправа: в один миг Боня смела все до последней крошки. Чай тоже оказался очень вкусным, крепким и терпким. После пары глотков к ней внезапно вернулось желание жить. Возникла мысль принять предложение Маманши и провести в яхт-клубе пару дней. Мост ведь никуда за это время не денется.

Однако дней с тех пор прошло гораздо больше.

*****

Кофе в картонном стаканчике давно остыл: Боня совсем забыла о нем, погрузившись в воспоминания. В несколько глотков допив горьковатую жидкость, она соскользнула с высокого стула, подхватила с барной стойки объемный бумажный пакет и вышла из кафе. Июньское утро было уже в самом разгаре.

Боня прищурилась из-за яркого солнца, накинула на голову капюшон и, опустив голову, чтобы не встречаться взглядом с прохожими, отправилась в обратный путь. Ей не нужно было смотреть по сторонам, она могла бы дойти до яхт-клуба с закрытыми глазами, хотя основная часть ее маршрута пролегала в стороне от натоптанных тропинок, через ту часть леса, где кустарник разросся так густо, что неискушенный горожанин запросто заблудился бы там в трех соснах.

Добравшись до этого места, Боня насторожилась: здесь определенно кто-то проходил незадолго до нее! И этот кто-то явно был из неискушенных горожан. Вон, кусты все переломаны, хотя, если присмотреться, можно найти между ними просветы и проскользнуть, не задев ни одной веточки.

Боня откинула капюшон и огляделась. Взгляд выхватил в гуще зарослей покачивающуюся ветку – совсем близко, буквально в паре шагов от нее. Значит, посторонний человек находится где-то неподалеку, но не спешит себя выдавать. От этой мысли Боне стало не по себе. Опасливо озираясь, она медленно двинулась дальше, и тут из-за ближайшей сосны выступил парень, преграждая ей путь. Он не выглядел агрессивным, не пытался на нее наброситься, просто остановился и что-то сказал, но Боня его не услышала, потому что у нее заложило уши от собственного визга, вырвавшегося в тот миг, когда она поняла, что лицо этого парня ей знакомо.

«Разыскивается опасный преступник…»

Голос диктора зазвучал в ее голове. Перед мысленным взором возник экран телевизора над барной стойкой, за которой она только что сидела, а на экране – темноволосый красавчик, похожий на кинозвезду Тимоти Шаламе.

Теперь этот красавчик, подозреваемый в убийстве дочери депутата, стоял прямо перед ней.

Глава 3

В бегах

– Извините, не могли бы вы сделать для меня одно маленькое одолжение? – Не успел Кэст закончить фразу, как девушка начала визжать, будто на нее напали.

Он, конечно, догадывался, что своим внезапным появлением может ее напугать, но не ожидал такой бурной реакции. Впрочем, у него не было выхода: в желудке бурлило от голода, а купить себе еды он не мог, опасаясь попасть на камеры видеонаблюдения в кафе или супермаркете. За ним велась большая охота: по его следу шла полиция, но, если бы только она, еще можно было бы рискнуть и сделать вылазку за продуктами. Куда больше Кэста пугали люди депутата Лисавского, которые тоже наверняка рыскали по городу в его поисках. Об этом, конечно же, не говорилось в официальных новостных источниках, но Кэст не сомневался, что так оно и есть и что весьма вероятно, они найдут его быстрее, чем полицейские. Ну а тогда он вряд ли доживет до суда.

Девушка продолжала вопить, но, кажется, уже выдыхалась. Странно, что она не сбежала. Заторможенная, что ли? Или слишком любопытная? Скорее, второе: в ее больших красивых глазах загорелся интерес, а страх, наоборот, исчез. Похоже, до нее дошло, что это не нападение.

Как только она замолчала, Кэст тотчас воспользовался моментом и заговорил:

– Простите, что напугал, я не хотел…

– Зачем тогда выпрыгивать из засады, как какой-то маньяк?! – воскликнула девушка, сдвигая брови к переносице. Сердитая, она была еще красивее, чем испуганная.

– Да я не выпрыгивал, просто вышел, хотел поговорить…

– И чего тебе?

– Можно, я куплю у вас вашу еду? – Кэст покосился на бумажный пакет с изображением румяного дымящегося бургера и поспешно добавил: – Заплачу вдвое больше!

– Зачем так переплачивать? – Девушка с подозрением прищурилась. – Тут недалеко, сходи и купи.

– Не могу. Если бы мог, не просил бы.

– Потому что ты – беглый преступник? – с ехидством спросила она, и ее изящно очерченные крупные губы тронула легкая улыбка. Судя по всему, она не очень в это верила.

Кэст оторопел от такого вопроса и неожиданно выпалил:

– Откуда ты знаешь?!

– Ты что, правда убил дочь депутата?! – Глаза девушки вновь округлились от страха. – А ну, отойди!

– Никого я не убивал! – поспешно ответил Кэст, хотя у него и не было полной уверенности в этом. Точнее, он отлично знал, что не убивал Ингу, но подозревал, что убить ее его руками могла некая потусторонняя сущность, которая, возможно, вселилась в него на какое-то время, пока он спал в стогу сена и видел кошмары.

– А в новостях говорят, что убивал. Твой фотопортрет в криминальной сводке показали! – с вызовом сообщила незнакомка, но заметно расслабилась.

– Это недоразумение, – ответил Кэст и подумал, что поступал правильно, держась вдали от людных мест.

– Ну а как ты в это вляпался-то? – В выражении лица девушки появился намек на сочувствие.

– Долгая история. – Кэст передернул плечами и судорожно сглотнул, снова покосившись на пакет с едой.

– Меняю твою историю на бургер и кофе. – Она хитро улыбнулась и, заметив его колебания, добавила, словно поддразнивая: – Они еще горячие!

– Давай! – Кэст протянул руку.

Незнакомка отступила на шаг, игриво пряча пакет за спиной.

– Сначала история!

– Я почти три дня ничего не ел! – признался Кэст, глядя на нее с мольбой.

– Ла-адно… – Она вытащила пакет из-за спины и протянула ему. – Можешь съесть все, если хочешь, а я пойду еще куплю. Но обещай, что не свалишь отсюда в мое отсутствие.

– Клянусь мамой! – охотно согласился Кэст, разворачивая пакет и вдыхая ароматный пар. Его мамы давно не было в живых, но он действительно не собирался никуда сбегать, надеясь, что эта девушка поможет ему не только с едой, но и с убежищем. Для него не было секретом, что она живет в заброшенном здании, он приметил ее в этом лесу еще два дня назад и следил за ней, держась в отдалении. Возможно, ему удастся ее разжалобить, и она позволит ему остаться в своей заброшке на какое-то время. Спать в лесу на подстилке из колючей хвои – то еще удовольствие.

Когда девушка вернулась с новым пакетом, Кэст дожевывал последний круассан. Обертки от съеденных бургеров и пустые стаканчики из-под кофе лежали рядом, спрессованные в аккуратный ком. Кэст сидел на земле, привалившись спиной к стволу сосны, и млел от сытости, растекшейся по всему телу приятной теплотой.

Она подошла и устроилась рядом, непринужденно бросив при этом:

– Ну, рассказывай!

От нее исходил необычный аромат – хвойно-древесный, с сильной горчинкой, слегка разбавленной фруктовыми нотами.

– Давай сначала хоть познакомимся, – предложил Кэст, с жадностью вдыхая этот запах, и первым назвал свое имя, точнее – кличку.

Услышав, что девушку зовут Боней, он вначале подумал, что ослышался, и решил уточнить:

– Боня – значит Богдана?

– Нет, это значит Бонита! – Она криво усмехнулась. – Моя мама была той еще фантазеркой и назвала меня в честь известной американской актрисы Бониты Грэнвилл, надеясь, что это может благотворно повлиять на мою судьбу. Она мечтала о том, что я вырасту редкой красавицей и покорю Америку. В итоге покорять Америку она поехала без меня.

– Она тебя бросила? – Кэст с сочувствием покосился на девушку.

– Каждый имеет право на личную жизнь! – Боня смахнула свесившуюся на лицо прядь волос. Или слезинку? Ее глаза подозрительно заблестели, и Кэст понял, что тема отъезда матери была для Бони болезненной, хотя та и пыталась казаться равнодушной.

– Вообще-то, ты обещал рассказать о своих приключениях, – напомнила она. – У тебя был роман с дочерью депутата?

– Ничего подобного!

– Хм… Я сильно не прислушивалась к тому, что говорили в криминальной сводке, но там вроде бы прозвучало «убийство на почве ревности».

– Да-да, они такого наговорят! – отмахнулся Кэст и начал рассказывать: – Впервые я увидел Ингу за несколько часов до того, как ее убили.

В его памяти вновь всплыла жуткая картина, похожая на продолжение дурного сна с пугалом и вороном, только это был уже не сон.

*****

Инга лежла рядом, ее лицо закрывали светлые, как осенняя пшеница волосы, на которых виднелось несколько бурых пятен. Пятна портили весь вид, вызывали тревогу и дурное предчувствие. Кэст протянул руку, убрал волосы с лица Инги и застыл, потрясенный видом кровавого месива, открывшегося перед ним. Потом он заметил на своей трясущейся от шока руке кастет Леща, весь в засохшей крови, а на нем – прилипший клок волос цвета вызревшей пшеницы.

От страшного зрелища Кэста отвлек голос, раздавшийся за спиной:

– Чер-рт, ну ты и натворил дел, дружище!

Рядом с ним стоял Лещ, морща лоб и лениво почесывая затылок. На лице у друга не было даже намека на потрясение или испуг. И снова этот странный чужой взгляд, который, как подметил Кэст, появился у Леща после падения в костер.

– Да ты у нас, оказывается, Отелло! А притворялся скромником, девчонок сторонился… – хрипло засмеялся Лещ. Его смех походил на треск поленьев в костре.

Кэст растерянно перевел взгляд с Леща на Ингу, потом на кастет, и снова на Леща. Мысли роились в голове, как растревоженные пчелы. Их было так много, что Кэсту казалось, его голова вот-вот взорвется.

– Проучить эту девку, конечно, не мешало, тут я с тобой согласен, – продолжил Лещ и сплюнул сквозь зубы в своей привычной манере, – но ты, дружище, здорово переборщил! Уж извини, но я вызвал полицию. Не хочу, чтоб меня записали в твои сообщники. Да и остальные ребята с какой стати должны пострадать ни за что? Ты уж не подводи никого, расскажи полицейским все, как было. Ну а мы тебе по очереди передачки носить будем. – Лещ запрокинул голову и снова расхохотался, довольный своей шуткой.

Кэст смотрел, как дергается острый кадык на шее друга, и вдруг с удивлением заметил, что щетина на его подбородке отливает рыжим. Но ведь это невозможно, никакой рыжины у Леща никогда не было! С ним что-то не так. Хотя… может быть, виной этому стал рассвет, добавивший медных оттенков всему окружающему?

Откуда-то издалека ветер принес протяжные переливчатые звуки. Вой полицейских сирен! Кэст кубарем скатился со стога, на ходу стягивая с руки кастет, швырнул его под ноги Лещу и бросился бежать – вначале к своему рюкзаку, оставленному рядом с местом, где они вечером сидели всей компанией, а затем к березовой роще, единственному ближайшему укрытию. Обернувшись на бегу, он встретился взглядом с Лещом и крикнул:

– Я ее не убивал!

– Убивал! – прокричал в ответ Лещ, и выражение лица у него при этом стало таким же злорадным, как у кондукторши, высаживающей из автобуса безбилетника в лютый мороз. – Я сам видел, как ты ее убивал!

Кэст побежал дальше, шумно ворвался в березовую рощу, рассекая собственным телом заросли осинника и дикой облепихи, но тут земля ушла у него из-под ног, и он кубарем скатился в овраг. Оказавшись на самом дне, он пополз, вскочил и снова побежал. Рюкзак зацепился за ветку, опрокидывая Кэста навзничь. В спину впились острые коряги, и от боли потемнело в глазах. Однако ему удалось подняться на ноги и продолжить путь, хотя сил уже не осталось, его шатало, и он понимал, что рискует убиться насмерть. Ему требовалась передышка, но останавливаться было слишком рискованно, ведь полиция наверняка прочешет окрестности, а Лещ, несомненно, покажет им, в какой стороне искать.

Неожиданно лес расступился, и Кэст по инерции выбежал на шоссе, прямо под колеса грузовика. Раздался визг тормозов, громкое шуршание шин, и бело-голубая кабина с надписью «ЗИЛ» над решеткой радиатора замерла в паре метров от Кэста. Из кабины выскочил невысокий круглолицый мужичок в облезлой кожаной кепке и принялся орать с отчаянием кота, которому отдавили хвост. В нечленораздельном потоке брани Кэсту удалось разобрать лишь пару слов: «охренел» и «загашенный». Следуя внезапно родившемуся плану, он упал на колени и простонал:

– Помогите! Врача!

План сработал: водитель подхватил Кэста под руки и, громко пыхтя, потащил к кабине. Через минуту грузовик уже мчался по шоссе на предельной скорости, оглушительно громыхая расхлябанными бортами кузова. Кэст, сидя рядом с водителем, закатил глаза и тяжело задышал, притворяясь, будто ему становится хуже. Водитель то и дело поддавал газу, мотор ревел, а Кэст ликовал при мысли о том, что расстояние между ним и полицейскими, приехавшими по вызову Леща, так быстро увеличивается и им его уже не достать. Но расслабляться он не собирался: понимал, что они наверняка распространят информацию о его побеге по рации и на дорогах могут начаться проверки автомобилей, отчего на шоссе скоро станет небезопасно. Знать бы, сколько у него осталось времени! Нужно во что бы то ни стало добраться до города, ведь в деревнях и селах не спрячешься: там все друг друга знают и сразу же приметят постороннего. Но въезжать в город на этом грузовике (если, конечно, водитель направляется туда) слишком рискованно: пост ДПС не пропустит грузовик без проверки, даже если там еще не получили сообщение о подозреваемом в убийстве парне, бежавшем с места преступления. Конечно, в таком случае дорожные инспекторы не станут задерживать Кэста, но позже смогут опознать его по фото, которое им пришлют в качестве ориентировки. Лещ, конечно же, выдаст полиции все снимки, какие найдет в своем смартфоне, где лицо Кэста запечатлено крупным планом.

«Я сам видел, как ты ее убивал!»

Вспоминая последние слова, брошенные Лещом ему вслед, Кэст содрогнулся от волны озноба, вызванного мыслью, что это может быть правдой. Во-первых, зачем Лещу врать? Ведь они же друзья с детства и даже ни разу серьезно не поссорились. Во-вторых, на руке Кэста был кастет со следами крови (откуда он там взялся, это уже другой вопрос). И, в-третьих, увиденное во сне лицо Инги, разодранное когтями ворона, выглядело таким, каким Кэст увидел его наяву – тоже очень тревожный знак. Слишком многое указывало на то, что Кэст действительно мог убить Ингу, хотя и не помнил этого. На миг у него возникла мысль о причастности к убийству Леща: вдруг тот сам убил девушку и пытается свалить вину на Кэста? Но тогда зачем ему было вызывать полицию? Теоретически, конечно, ход вполне логичный: ведь в большинстве случаев убийца спешит покинуть место преступления, а для того, чтобы остаться и давать показания, надо обладать неслыханной дерзостью и огромной выдержкой. Едва ли Лещ мог похвастаться этими качествами, хотя… Кэст вспомнил, как странно вел себя друг минувшей ночью, его словно подменили. И кто знает, на что был способен этот «подмененный» Лещ…

Грузовик остановился на светофоре, послышалось тиканье «поворотника». Кэст понял, что водитель собирается свернуть с трассы на дорогу, ведущую к какому-то селу, и, скользнув взглядом вдоль обочины, заметил синий-щит указатель со стрелкой и надписью: «Утятино 7 км».

– Ты как там, жив? Болит что? – Водитель заглянул ему в лицо, и Кэст поспешно принял страдальческий вид. Водитель поцокал языком и вздохнул: – Сейчас, сейчас, держись, парень. Там у нас фельдшерский пункт есть, первую помощь окажут и «скорую» из райцентра вызовут. Это у тебя шок от испуга, наверное. Вроде ж не задел я тебя, а?

Последние слова водителя прозвучали не слишком уверенно. Кэст зашипел и поморщился, словно от боли, в надежде, что тот от него отстанет. Водитель резко надавил на газ. Грузовик с пробуксовкой сорвался с места и свернул на Утятино, а через несколько минут остановился у одноэтажного здания, обшитого светлым сайдингом. На синей табличке у входа красовался белый крест и надпись крупными буквами: «Фельдшерско-акушерский пункт».

Заглушив двигатель, водитель выпрыгнул из кабины, побежал к зданию и скрылся за белой пластиковой дверью. Кэст перепрыгнул с пассажирского сиденья на водительское, повернул ключ зажигания, оставленный водителем, выжал сцепление и включил первую передачу – так, как показано на ручке переключения скоростей. Кэст никогда в жизни не водил грузовик. Если сейчас двигатель заглохнет, ему несдобровать, ведь водитель поймет, что его обвели вокруг пальца. Эх, была не была!

Кэст отпустил сцепление и одновременно выжал педаль газа. К счастью, все получилось, как надо: громоздкий автомобиль начал двигаться вперед. Теперь необходимо было быстро развернуться, однако места для маневра оказалось слишком мало, и во время разворота Кэст увидел в боковое зеркало, как грузовик сминает крыльцо фельдшерского пункта. Раздался скрежет металла, входная дверь здания приоткрылась и уперлась в погнутые перила крыльца. Из-за двери высунулся водитель. Он тщетно пытался вырваться наружу, лицо его побагровело, он что-то кричал, но Кэст его не слышал: грузовик мчался по ухабам, грохоча всеми составными частями, и вскоре фельдшерский пункт скрылся за клубами пыли, вздымаемыми колесами.

Управлять «ЗИЛом» оказалось не сложнее, чем «хаммером», трудность заключалась в другом: из-за адреналинового шторма, бушевавшего в крови, Кэста основательно потряхивало, а в голове было совсем пусто, и на вопрос «что делать дальше?» мозг не выдавал ни единого ответа. Ясно было одно: далеко на угнанной машине не уедешь, и, проехав немного по шоссе в сторону города, Кэст свернул к придорожному кафе с незамысловатым названием «Хлебное место». В полумраке тесного помещения, пропахшего чем-то кислым, жизнеутверждающе зеленел короб банкомата. Кэст поспешно ткнул картой в прорезь: уже заблокировали или нет? Не может быть, чтобы так быстро. Сколько прошло времени? Час-полтора, не больше. Должно получиться.

И получилось! Банкомат послушно выдал купюры. Жаль, что нельзя было снять все деньги – только в рамках дневного лимита. А завтра, скорее всего, карта станет бесполезной. Но хоть что-то, все же куда лучше, чем совсем ничего. Кэст купил бутылку колы и пакет чипсов, покинул кафе и прошел мимо «ЗИЛа» так, словно не имел к нему никакого отношения. Он вернулся на шоссе пешком и зашагал по обочине, потягивая колу и похрустывая чипсами. Постепенно к нему вернулась способность здраво размышлять. Взгляд наткнулся на серый квадрат автобусной остановки вдали: рядом стояла ощетинившаяся черенками лопат и грабель толпа дачников. За остановкой виднелся павильон «Все для сада и огорода». Это было очень кстати. Прежде чем примкнуть к толпе ожидающих автобус пассажиров, Кэст приобрел в павильоне пузатую красную лейку, оранжевую панаму и солнцезащитные очки, скрывавшие почти половину лица. Теперь будет гораздо проще слиться с толпой, и даже если мимо проедет полиция, он, скорее всего, не привлечет к себе внимания.

Вскоре к остановке подкатил пыльный тарахтящий пазик, а еще через полчаса на горизонте выросла пестрая сверкающая громада из новостроек. Кэст тайком выдохнул: еще немного, и он нырнет в каменное нутро большого города, где затеряться проще простого, было бы желание. Всего-то и нужно избавиться от сотового телефона и найти такое место, где праздношатающийся одинокий человек не бросается в глаза. Городской парк вполне подойдет, особенно такой, как Беличий остров. Правда, до него еще надо добраться.

Высадившись у автовокзала, Кэст оставил лейку рядом с клумбой у остановки, пересек проспект и пошел пешком, поглядывая на вывески, пестреющие на первых этажах зданий: хорошо бы зайти куда-нибудь перекусить да напоследок заглянуть в телефон, прочитать последние новости и сообщения перед тем, как расстаться с гаджетом. Минуя огромные тонированные окна какого-то бутика, он увидел там свое отражение и вздрогнул: лицо бледное, испуганное; походка дерганая, как у бомжа, стянувшего батон колбасы в супермаркете; одежда грязная, вся покрытая прилипшими травинками и прочим лесным сором, ну и «вишенка на торте» – оранжевая панама, выглядевшая на этом фоне весьма нелепо. Да уж, с такой внешностью в толпе не затеряешься! Приблизившись к какой-то бургерной, Кэст собрался было швырнуть панаму в урну у входа, но вместо этого натянул ее пониже, подумав, что панама будет отвлекать внимание, а ее широкие поля скроют лицо в тени. Когда он взялся за ручку двери, его охватил страх: за прозрачными стеклами дверного полотна было видно, что внутри полно народу. Вдруг новость об убийстве Инги уже опубликована? Что, если его опознают и вызовут полицию? Может быть, зря он так рисковал, пытаясь добраться до города, и было бы лучше потеряться в деревне, в каком-нибудь заброшенном доме?

Страх душил его, выжигая внутренности, вызывая нестерпимое желание бежать без оглядки и забиться в первую попавшуюся каменную щель вроде подвала или вонючей подворотни, куда прохожие сворачивают «по нужде». Кэст чувствовал себя последним трусом, и ему стало тоскливо от мысли, что отныне страх будет его постоянным спутником, до тех пор, пока… О том, каким будет это «пока», Кэст старался не думать. Справившись с эмоциями, он вошел в кафе, сделал заказ и, пока тот готовился, забился в самый дальний угол, усевшись за столик спиной к залу и лицом к окну. Достав телефон, он дрожащими пальцами пробежался по экрану и открыл сайт городских новостей. Опасения Кэста оправдались: он увидел свою физиономию в самом начале новостной ленты. Мгновенно проглотив текст под фото, оцепенел: Инга – дочь городского депутата?! Но это означало, что ему хана, точно, хана! Его из-под земли достанут! И разбираться не будут, оставят от него мокрое место, и все! Потом напишут в новостях, что он пытался бежать при задержании.

Ужас накатил с такой силой, что хотелось выть, как волк на луну. Внезапно изображение на экране изменилось без вмешательства Кэста: всплыло «окно» с какой-то рекламой и полностью скрыло под собой ленту новостей. Раздраженно цыкнув, Кэст отыскал крестик в углу, чтобы закрыть «окно», но неожиданно его внимание привлекла фраза в рекламном объявлении: «Решение проблем любой сложности». Звучало многообещающе, как и любая реклама. «Наверняка очередная замануха», – мелькнула мысль, но закрывать «окно» Кэст не спешил. Скользя взглядом по экрану, он с разочарованием убедился в своей правоте. «Так и знал, что это ерунда!» – с досадой подумал он, обнаружив, что объектом рекламы является магический салон «Мистериум».