Город Счастья. Время тьмы

Глава 6

Глава 7

Когда Дан вечером вернулся с работы, то понял все уже в коридоре. В квартире пахло ванилью и апельсинами. Значит, Дина готовила Тот Самый пирог, который Дан любил более всего другого, что она готовила. А так как с этим пирогом надо было как следует заморочиться, Дина готовила его только по особым случаям.

– Привет, – она вышла в коридор и спрятав за спину руки, с улыбкой смотрела, как Дан вешает легкую куртку.

– Чем это у нас пахнет?

– А вот, – Дина мотнула головой и длинные волосы рассыпались по плечам. – Я приготовила твой любимый пирог. И твой любимый салат.

Дан улыбнулся, делая вид, будто ничего не понимает:

– У нас праздник?

– Ну, – Дина шагнула к нему, обнимая, но пряча лицо. – Я говорила с мамой Серёжи. Она сказала, что можно пожить в их доме, столько, сколько будет нужно.

– Нет! – возмутился Дан, выпрыгивая из ее объятий. – Мы же все обсудили! Мне это неудобно!

– Я поеду сама, – Дина говорила спокойно. Так говорят, когда все решено. – Ты сможешь приехать на выходные.

– Спасибо! – крикнул Дан распахивая дверь ванной и едва не срывая вентиль крана. – Спасибо, Дин!

Он со злостью намыливал руки и смывал пену. Снова намыливал и снова смывал. Потом закрыл кран, взял полотенце и обернулся к стоящей в дверях ванной Дине:

– Давно ты все решила?

– Я просто не хочу, что бы это мешало твоей работе, – виновато пробормотала она.

– Может, тебе просто плевать на меня?! – кипятился Дан.

Дина сжав губы показала ему руку, на пальце которой блестело его кольцо.

– Вот, – сказала она. – Что бы ты не думал, что мне все равно.

– Ещё больше похоже на наглую манипуляцию, – сказал Дан, возвращая на место полотенце.

– Мне важно это, – хмуро сказала Дина. – Важно во всем разобраться.

– А что важно мне?

– Тебе важна твоя работа и поэтому я поеду одна! – она упрямо смотрела на Дана. – Не понимаю, зачем эти обиды! Мы взрослые люди! Ты не должен ехать со мной, если не хочешь! Это совершенно не обязательно! Я прекрасно справлюсь.

Она развернулась, мотнув в воздухе рыжеватыми волосами и ушла в кухню. Дан отправился следом.

– Я буду волноваться за тебя, Дин, – он сказал это примирительным тоном и обнял ее за плечи, притягивая к себе. – Мне не хочется тебя отпускать.

– Это смешно, – она потерлась щекой о его загорелую руку. – Когда ты уезжаешь в командировки, я не кричу, что боюсь за тебя и не требую, что бы мы ехали вместе.

– Но в своих командировках я занимаюсь мебелью, а не убийствами.

– Я не буду заниматься убийствами. Я только выясню откуда взялась рукопись.

Следующим утром Дина бодро тащила свой небольшой чемоданчик вверх по узкому тротуару и остановилась у ворот выкрашенных чёрной краской. Нажала утопленную в калитку кнопку звонка и терпеливо ждала, когда раздастся звук шагов по гравиевой дорожке.

– Диночка! – Тамара Львовна хлопнула в ладоши, удивленно и радостно. – Вы?!

– Здравствуйте! – Дина улыбнулась, щурясь на бьющее в глаза утреннее солнце. – Вы знаете, я позвонила Татьяне и она разрешила пожить в их доме. Я за ключами.

– Да, да, я знаю! – старушка жестом поигласила Дину войти и шла впереди по дорожке к дому. – Татьяна звонила мне. Но я не ждала вас так быстро. И почему вы одна? Я думала вы приедите с женихом! Я послала Люсьен вчера прибраться в доме. Мы смахнули пыль, протерли окна и приготовили гостевую комнату.

Тамара Львовна поднялась на крыльцо своего дома и исчезла в тёмном коридоре. Дина оставалась ждать снаружи.

– Вы знаете, – старушка появилась, неся связку ключей на вытянутой руке. – Я очень рада, что у меня вновь есть соседка! Приходите ко мне выпить чаю вечерком. Посплетничаем. Идемте, я проведу вас через нашу калиточку.

Тамара Львовна бодро шла к никому заборчкику между домами, все ещё держась связку с ключами. Дина плелась следом – чемодан не желал ехать по гравию и его приходилось тащить. Это оказалось тяжело.

Калиточка скрывалась в низком редком штакетнике, выкрашенном зеленой краской и закрывалась на деревянный брусок, прибитый к забору огромным гвоздём. Надо было только повернуть его, что бы открыть.

– Так что вы говорите – ваш жених приедет? – спросила Тамара Львовна открывая калитку и уверенно шагая по сочной зеленой траве неузоженного соседского сада к дому.

– Приедет, не волнуйтесь, – пропыхтела Дина, ставя чемодан на землю. – Немного с работой все утрясет и приедет. Мы ещё вам надоедать будем!

Когда Дина ехала в Ялту, то конечно представляла, как войдёт в дом, с которым связано много счастливых воспоминаний. Она боялась увидеть его в запустении и беспорядке, но старательная Люся вымыла окна, протерла полы, постелила коврики и даже повесила занавески – лёгкие тюлевые и темно-коричневые, шелковистые, из шкафа Анфисы Геннадьевны. Дина с замиранием в сердце узнавала дом, отмечая, что он меньше, чем в ее детских воспоминаниях, что требует не столько ремонта, сколько заботливых хозяйских рук.

– Ты наверное захочешь жить в своей спальне? – Тамара Львовна отвлекла от размышлений и остановилась у деревянной узкой лестницы в два пролёта. – Мы с Люсей решили, что тебе удобнее будет там.

– Наверное, – пожала плечами Дина.

– В гостинной мебель в чехлах. Мы не стали снимать. Но если захочешь, то Люся все сделает. Идём, покажу кухню.

Тамара Львовна развернулась в противоположную от лестницы сторону. Но перед тем, как войти, загородила растопыренными руками дверной проем и сказала Дине, указывая взглядом на плитки пола, черно-белого цвета:

– Вот, вот так я вошла тогда и замерла. А она лежала прямо по середине. И крови натекло до самого порожка!

– Тьфу ты! – неожиданно раздался голос домработницы. – Так и знала! Чего вы пугаете девчонку! Ей ночевать в этом доме!

– Она журналист! А не кисельная барышня!

– Кисейная, – машинально поправила Дина, гдядя на пол и пытаясь представть картину преступления.

– Ну да. Потом, что здесь страшного? Десять лет прошло! – Тамара Львовна замахала руками, как будто отгоняя призраков. – Вот, Дина, смотрите, микроволновка работает. Плита газовая. Люся сейчас включит. Холодильник мы помыли и включили. Можете пользоваться. Чайник был электрический. Сгорел. Видимо время его пришло. Мы принесли обычный. Сантехнику и кафель надраили. Все чистенько, как в санатории.

– Спасибо, – улыбнулась Дина. – Просто замечательно. Спасибо! Не стоило! Я бы сама, правда.

– Нам было не трудно, да, Люся? Потом это плановая уборка. Ну что ж, разбирайте вещи, отдыхайте и приходите ко мне! Давайте сегодня закатим праздничный ужин в честь вашего приезда?

– Давайте, – согласилась Дина.

Когда Тамара Львовна и Люся ушли, она какое-то время еще постояла на первом этаже, в коридорчике, где сходились все пути – с лестницы, из ванной, из кухни, сюда выходила дверь гостинной и входная дверь. Было очень тихо. Дина даже поежилась. Потом сняла белые кеды и прошла к дверям гостинной. Тяжелые, на две створки, выкрашенные в белый цвет, с витыми ручками из металла отполированного до блеска многоими касаниями. Дина потянула дверь на себя и петли скрипнули. Она вошла. Мебель и люстру закрывали белые чехлы. Только чёрная громада фортепиано блестела лаковым блеском – наверное Люся стерла с него пыль. Дина осторожно открыла крышку и прикоснулась к клавишам, но звуки музыки напугали её больше, чем тишина, и она закрыла инструмент.

Пахло средством для мытья стекол и пылью. Дина настежь распахнула оба окна, что бы воздух из сада наполнил комнату и вышла, оставив дверь приоткрытой. Деловито прошлась по первому этажу, открывая окна и устраивая сквозняк. Ей хотелось свежего воздуха. Впустить в замерший дом жизнь и снова сделать уютным.

Дина внесла чемодан в спальню на втором этаже и начала распаковку. Она взяла с собой комплект постельного белья и застелила его сразу же. Потому что то, что нашлось в шкафу так сильно пропахло средствами от моли, что спать на нем было невозможно. Дина распахнула пошире дверцы старого шкафа из светлого дерева и окно, надеясь, что такое проветривание поможет. Вытащила из шкафа все содержимое на пол. Она решила перестирать постельное белье и полотенца, а несколько пледов и подушек вынести на солнце в сад, что бы погрелись под солнышком. Свои футболки из чемодана она повесила на вешалки и разместила снаружи на дверцах шкафа. Джинсы бросила отвисеться на спинку кровати, а белье и пижаму пока оставила в чемодане. Дина решила, что купит новые ароматные саше сегодня же и тогда уже будет хранить в шкафу вещи.

Ноутбук занял место на маленьком столике у окна, а косметичку Дина отнесла в ванную. Она чувствовала себя здесь хозяйкой и делпла то, что считала нужным. Загрузила стиральную машину пропахшим затхлостью и нафталином бельем из гостевого шкафа и присела отдохнуть и выпить кофе – она привезла с собой небольшой пакет растворимого.

Но Дина была слишком деятельности, что бы просто сидеть у окошка и смотреть на то, как шевелится листва на деревьях в саду. Она принесла ежедневник и решила прописать дальнейший план действий.

Небольшой список быстро наметился:

1. Купить продукты

2. Узнать о синей машине

3. Найти друзей С.

4. Узнать о конкурсе.

5. Позвонить Дану

Пока мозг цеплялся за еду – желудок урчал. Дина изрядно проголодалась, а в доме небыло ничего кроме кофе и пачки печенья, привезенных с собой. Игнорировать голод было бессмысленно и Дина вышла за покупками.

Ходьба всегда действовала благотворно – движение ног будто запускало мозг. Размышляя о чем-то Дина часто ходила по квартире из угла в угол, и устраивала длинные пешие прогулки, если требовался настощий мозговой штурм.

Она купила в первом же уличном павильоне шаурму с начинкой из курицы, салата и помидоров и съела, сидя на скамейке в крошечном сквере, болтая по телефону с Даном. Дина не успела соскучиться и разлука казалась возможностью внести немного свежести в отношения. Дан тоже особо не грустил. Сказал, что на работе день выдался суматошный, а вечером он собирался заехать к родителям.

Попрощавшись с Даном, Дина спустилась к набережной. От воды шла приятная прохлада и было необычайно оживленно для сентябрьского понедельника. Дети катались на карусели, рассекали узкие тротуары на самокатах, собачники сбивались в стайки, выгуливая питомцев, в маленьких кафе почти все столики были заняты и бойкие официанты разносли заказы на круглых подносах. Дина купила кофе с собой и выпила его любуясь на оранжевое закатное небо, сидя прямо на гранитном парапете набережной.

Город изменился и никаких ностальгических воспоминаний не вызывал. Не мучил ими, как Дина боялась. Боялась, что не будет видеть за сентиментальными переживаниями реальности. Но, кажется, она просто выросла. Вот и все. Ей двадцать пять, она журналист в глянцевом, но серьёзном журнале. Знает чего стоит. Знает, кого любит и выйдет замуж за этого прекрасного человека. Серёжу любила та, юная девочка со стрижкой каре. И ради неё Дина здесь. По сути, это ей нужно раскрыть тайну странной рукописи. Ей, бабушке, которая зачем-то скрыла, как погибли Анфиса Геннадьевна и её внук. Эти люди, оставили в Диной памяти светлый след счастья и теперь её очередь сделать для них что-то.

Ни секунды Дина не верила, что Серёжа мог убить. Как не верила в это его мать.

Когда Дина говорила с ней по видеосвязи, то поняла – эта женщина не верила выводам полиции. Нет! И пыталась сама докопаться. Найти правду. Но её никто не хотел слушать, считая спятившей от горя матерью. А потом, потом все стало сложно. В мире. В том государстве, которое менялось и перестраивалось, делая выбор, чтобы стать частью чего-то большего. И среди этих перестановок стало совсем сложно найти правду. У Татьяны не получилось. Хоть она сдела, что могла. Так она сказала и грусть в её усталых голубых глазах, глубоко тронула Дину. А ещё эти глаза зажглись надеждой, когда Дина заявила, что хочет понять, что случилось на самом деле 24 июля 2014 года.

На обратном пути в супермаркете неподалеку от дома Дина купила банку растворимого кофе, сыр, сахар, десяток яиц, ветчину, коробку ванильного зефира, помидоры на ветке, пару огурцов, хлеб, масло и джем. Решив, что остальное купит завтра или будет обедать в кафе. Дина наметила на утро пройтись. Она пока не очень понимала куда. Как найти синюю машину? Где искать друзей Серёжи, если так много лет прошло? Как узнать о конкурсе, точного названия которого никто не помнил? Все это было интересными задачками, которые Дина любила в журналистике более всего.

– Диночка! – голос Тамары Львовны напугал Дину, раскладывающую покупки на кухонном столе. – Я жду вас на ужин! Вы помните?

Тамара Львовна стояла в дверях кухни, озадачивая своим внезапным и почти бесшумным появлением.

– Вы меня напугали, – призналась Дина.

– Простите! – старушка рассмеялась. – У нас между домами есть калиточка, что бы не заходить с улицы. Вы забыли?

– Да, – смутилась Дина, которая забыла не только о маленькой калитке в заборе между участками, но и о приглашении на ужин. – Мне даже неудобно, вы столько делаете…

– Я одинокая скучающая старуха! Для меня все это приятные хлопоты! Идемте! Люся уже накрыла стол.

Тамара Львовна не обманула объявляя, что Люся замечательно готовит. Дина с удовольствием съела рагу из сезонных овощей, запечённое в духовке под сыром. Нашлась для ужина и бутылочка лёгкого вина.

– Мой доктор говорит, что бокальчик за ужином выпить даже полезно. И для давления и для хорошего сна. Но, знаете, я ещё не в том рискованном положении, что бы пить в одиночестве! – шутила Тамара Львовна наполняя старинные хрустальные бокалы.

Дина согласилась и с удовольствием запивала чудесную еду сладковатым розовым вином.

– А скажите, дорогая, вы же не просто пожить тут решили, вспомнить дни детства? – Тамара Львовна прищурилась проницательно. – Вы же здесь зачем-то? А? Я права? Ну, расскажите, я ужасно любопытная! Рзвлечений у одинокой старушки не много, так я может чем-то смогу помочь?

Дина выдержала паузу. По правде, она и сама не до конца понимала "зачем", и какой весомый выдуманный повод сможет все объяснить. Потом врать было не в её характере.

– Знаете, – Дина поднесла к губам хрустальный бокал и сделала глоток. – Я хочу во всем разобраться. Смерть Анфисы Геннадьевны, потом Серёжи. Всё очень странно, как мне кажется.

Дина решила пока умолчать о рукописи.

– Мы с Даном ехали сюда просто погулять, а тут ваш рассказ. Я же не знала, как умер Серёжа и его бабушка. И мне кажется такое стечение обстоятельств очень странным. Потом… потом я вспоминаю тот год. У нас с Серёжей, как раз начались отношения. В июне. И все было так… хорошо. До тех пор, пока мы с бабушкой не уехали в Севастополь. Уж не вспомню зачем. И его звонок.

– Звонок? – старушка от любопытства даже подняла брови.

– Сережа позвонил мне и сказал, что больше, – Дина запнулась, обнаруживая, что произнести это трудно. – Что мы больше не вместе и я не должна приезжать. Всего несколько дней и все изменилось. Так ведь не бывает?

Тамара Львовна согласно закивала седой головой с пышной прической.

– Не бывает! Но с Серёжей в тот год творилось что-то. Он стал взрослый. Характер испортился! Анфиса часто жаловалась, что мальчишка просто отбился от рук.

– Вы говорили он поздно приходил?

Может, новая компания? Вы помните, у него может были какие-то друзья? Я знаете, никого не помню, вот так, что бы, к примеру, лично расспросить.

– Понятия не имею! Я все же только наблюдала со стороны это все. Друзья у него были из школы. Так говорила Анфиса. "Разгильдяи одноклассники" она их называла.

– А музыкальная школа? Может там кто-то? – спроила Дина.

– Нет. Там он был один. Гениальный мальчик и его педагог.

– Не помните имя?

– Педагога? Помню, конечно! Семён Иосифович Шанц. Но он умер лет шесть уже. Старый совсем был.

– Это он готовил Серёжу к конкурсу?

– Готовил. И он и какая-то ещё учительница. Это надо в музыкальной школе узнать. Если, они, конечно, не уничтожили все, после того, как… как это случилось. В школе-то он у них висел прямо в фойе. Типа "наша гордость". А как эта история произошла, так они могли портрет его быстренько снять.

Дина вздохнула и отпила вина. Медленно появлялось понимание, что прошло слишком много времени, что бы найти что-то.

– Диночка, но вы посмотрите у них дома. Какие-то архивы. Что-то должно быть!

Дина согласно кивнула.

– Конечно, Таня наверное многое увезла. Но, вдруг…

– Скажите, – Дина решила, что конкурс может быть интересной зацепкой. – А вот этот конкурс, вы что помните?

– Что вы! – рассмеялась Тамара Львовна и взмахнула сухонькими пальцами. – Диночка! Я знаю только то, о чем мы сплетчали с Анфисой. И все. Вы знаете, она сначала была непротив участия. Понимаете, Серёже это было необходимо. Он заканчивал школу. Ему нужно было куда-то потом поступать. Мальчик хоть и одаренный, но жили они очень скромно.

– Правда? – Дина удивилась. – Я не помню.

– Ну что вы можете помнить? Конечно. Да и знать? Ничего! Анфиса сама его тянула. Да, родители старались, но у них там как раз вышел один конфликт… Они, знаете, имели вес, работали в крупной больнице, им отдали целое отделение. Проводили экспериментальные операции. Они занимались нейрохирургией. И вот, что-то пошло не по плану. Операция. А пациент был очень не простой. Случился скандал. Вплоть до того, что родителям Сережи пришлось продать московскую квартиру, машину, уйти из больницы. Такой позор! Всё, на что они могли после этого рассчитывать, это фельдшерами где-то на скорой по деревням в Сибири мотаться. Запои лечить и сифилис.

– Я не знала.

– Ты и не могла знать! Серёже было лет 13-14, когда это произошло. Его к бабушке на пмж и отправили. Так-то он до этого учился в престижной гимназии. Сюда на каникулы ездил. А вот. Все рухнуло. И родители его, потыкались, конечно, в поиске вариантов. А в итоге заключили контракт на пять лет и уехали то ли в Африку, то ли в Индию.

– В Эфиопию, – вспомнила Дина.

– Да, да. Им удалось уехать, что бы раздать долги. Но условия контракта были очень жёсткие. Они вон и на похороны с трудом приехали. Потом деньги – конечно, Таня помогала Анфисе. И посылки, и фрукты, и вещи. Но того будущего, когда мальчик мог выбрать самое лучшее, уже небыло. То есть, Консерватории Чайковского, о которой он мечтал уже не могло быть. Просто потому, что где Питер, а где Ялта. Понимаете? Это не просто. Это дорого. Даже если вообразить, что мальчик талантливый и его возьмут на бюджетное место. Но надо же еще жить, надо питаться, одеваться, ходить в музеи, театры, и прочее.

– Он никогда не говорил, что все так, – задумалась Дина.

– Ну разве с девочкой, которая нравится, об этом говорят? Говорят о победах и о том, какие у неё красивые глазки.

– Да, наверное, – вздохнула Дина.

– Мне кажется в силу своей юности и самонадеянности, Сережа верил, что жизнь обязательно даст ему шанс. И вот этот конкурс, я думаю, он шансом и посчитал. Анфиса рассказывала, что грант на обучение в престижной школе был призом за первое место. Это очень вдохновило Серёжу.

Дина помнила, с каким блеском в глазах он говорил о конкурсе. Как играл по несколько часов утром и вечером без всяких споров с бабушкой.

– Но почему Анфиса Геннадьевна была против?

– Загадка! – Тамара Львовна хлопнула в ладоши перед лицом и уставилась в пустоту. – Я, знаете, Дина, вспоминаю то лето и нахожу, что события шли как-то очень плотно. Понимаете? Конкурс был назначен на 1 августа. Это я помню точно. Первый день. Открытие. А я знаете ли даже не помню был он или нет. И если был, то кто стал победителем? 1 августа стояла адская жара и мы с вашей бабушкой ехали на кладбище хоронить нашу подругу и её внука. Убийцу.

Дина недовольно тряхнула головой. Нет! Это слово никак не могло иметь отношения к Серёже!

Она попыталась выстроить цепочку тех летних дней. Вот они с бабушкой приехали – утро раннего, совсем юнного июня. Еще прохладные улицы залиты солнцем. И даже зябко. Дина помнила, как с трудом тащила чемодан и сумку. Она набила её книжками и жалела, что не ограничилась просто читалкой в телефоне. Но на нем была слабая батарея и приходилось постоянно заряжать.

Дина помнила того, июнького Серёжу, вышедшего в большую светлую кухню, где они с бабушками пили кофе, что бы взбодриться с дороги. А он только проснулся и светлые кудри волос торчали над загорелым лбом. Дина так и застыла с баранкой в руке не понимая откуда явился этот прекрасный загорелый божок на залитой солнцем кухне. Кажется спустился прямиком с небес в мятой футболке и шортах. Блестит глазами и тащит из вазочки сушку, за что получает от Анфисы Геннадьевны по длинным пальцам – "Умойся сначала!"

Головокружительное сладкое лето, которое закончилось так быстро, как заканчиваются летние бархатные ночи – за мгновение наступает рассвет без следа растворяя волшебство.

Но та Дина еще не знала, что волшебство закончится. Что 23 июля они с Серёжей всю ночь будут гулять по набережной. Целоваться в тенях душных сладких акаций и смывать жар с тел в солёных волнах. Дина помнила их рассвет. Как над морем небо стало светлее – нежно сиреневым, потом розовым, а потом выпрыгнуло из воды желтое солнце и они побежали домой, не размыкая рук. И когда Дина пробралась в свою комнату, то бабушка ещё спала, громко похрапывая на диванчике под окном. Через час Дина встанет с тяжелой от недосыпа головой, умоется ледяной водой, которая все равно не поможет прогнать с век сон, оденет футболку и шорты, соберёт волосы в хвост и перекинет через плечо сумку набитую книжками, которые так и не прочитала. Она уедет в Севастополь думая, что вернётся 30, а 1 августа Серёжа будет играть только для неё на огромном концерте. Тогда Дину заботило только платье. Ведь у неё должно быть самое красивое платье и она мучительно соображала где его взять, трясясь в жарком салоне автобуса "Ялта-Севастоль".

Серёжа позвонит 24 вечером. Сказать, что больше не любит её. Что не надо приезжать.

Он убьёт свою бабушку, где-то прошляется ещё сутки, дожидаясь пика бури и упадёт с пирса в штормовое море, что бы навсегда закончить свою жизнь. Глупо и бездарно.

– Я не понимаю, – Дина подняла глаза на собеседницу. – Как это возможно? У него же все шло так хорошо! Разве может быть, что он бы пошёл убивать бабушку, перед концертом от которого зависило будущее?!

– Анфиса была против! Я же говорила! Я слышала, как они ругались после вашего отъезда! Она говорила, что пойдёт и напишет бумагу, что запрещает ему участвовать. Он несовершеннолетний. Ему нужно было её согласие.

– Или матери, – задумчиво произнесла Дина. – Если Анфиса Геннадьевна не оформляла специально опеку над внуком.

В ответ Тамара Львовна только взмахнула руками и замотала головой, от чего пышные волосы пришли в движение. Кажется, она тоже неоднократно вспоминала те дни и старалась найти ответит на вопрос "Почему?"

Глава 8

Наспех выпив утренний кофе и съев бутерброд, Дина отправилась в музыкальную школу. Путь указывал навигатор – город Дина помнила плохо, а он за десять лет сильно расстроился и изменился. Сентябрь стоял по-настоящему бархатный. Очень тёплый, зелёный и совсем не похожий на осень, так что Дина радовалась прогулке шагая по узким улочкам окаймленными кипарисами. Музыкальная школа оказалась небольшим светло-желтым зданием в два этажа за металлическим высоким забором. Но журналистское удостоверение служило ключиком для многих дверей, и двери музыкальной школы города Ялта не стали исключением. – Я пишу статью о вашем городе, о том, как он изменился и какие измения коснулись учреждений детско-юношеского досуга, – Дина улыбалась и директор, полная женщина с белоснежными кудрями, тоже улыбалась. – Да, – подтвердила она, чуть поджимая ярко-красные губы. – Все очень изменилось! Нам сделали ремонт! Фасад! Новые окна! Светлые классы и концертный зал с великолепной акустикой! Дина не любила, когда беседа походила на список лозунгов и поспешила конкретизировать: – Что бы не отнимать ваше время – может, порекомендуете какого-то педагога, который работает в школе много лет? Я бы распросила что и как. И потом прислала бы вам материал для согласования? Директор задумчиво сдвинула ярко прорисованные брови и прошлась по кабинету. – Я в самом деле, сейчас должна уехать, – строго сказала она, посмотрев на круглые часы над столом. – Идемте, я передам вас Ирине Палне. Это наш педагог. Она преподаёт сольфеджио и ведёт воспитательную работу. Они вышли из директорской и направились на второй этаж. Дина с любопытством смотрела по сторонам. Светлые коридоры казались прохладными из-за нежно-голубого цвета стен. Рисунки из нот и портреты композиторов в строгих рамах давали понять, что это место настоящий дом музыки. Директор остановилась у дальнего кабинета и подергала ручку, а затем постучала. Через несколько секунд дверь открылась и Дина увидела круглую черноволосую голову с прямым пробором и удивленные тёмные глаза. – Вот, Ирина Пална, – громко сказала директор. – Журналист. Хочет писать о детях и нашей музыкальной школе. Побеседуйте! Директор быстро распрощалась и ушла, громко цокая по коридору острыми каблуками туфель. Дина улыбнулась Ирине Палне и вошла в маленький кабинет. Здесь стояло пианино, стол, шкаф с бумагами и несколько стульев. – Дина Гладышева, – представилась Дина. – Пишу статью для молодежного издания "Наш голос". – Ирина Пална Гуляй. Педагог и заместитель директора по воспитательной работе, – улыбнулась женщина. Лицо у неё было плоское, скуластое, с маленьким круглым носом и тонкими губами. Одета она была невнятно – черная юбка до середины икры и трикотажная светлая кофточка в мелкий цветочек. Зато в ушах и на шее украшения из крупных полосатых бус. Женщина улыбнулась, проводя пальцами по бусам на шее и указала Дине на стул, приглашая разместиться за небольшим столом. – Чем же я могу вам помочь? – Мне интересно, как дети раскрываются в различных кружках, секциях, – начала Дина. – Музыкальных школах. Хочу написпть статью о том, что важно не столько раскрыть талант, а и окружать ребенка такими же увлеченными сверстниками. Я нашла упоминание, что здесь, в Ялте проходил детский творческий конкурс. Лет десять назад, кажется. На смуглом лице Ирины Палны появилось недоумение: – Да, был такой. Но не самый крупный, в котором наши дети участвовали. И прошёл он так, – она пренебрежительно взмахнула рукой. – Не слишком громко. То есть, его запомнили, но не потому, что, – она вдруг замолчала, краснея и хлопая глазами. – Ой, я что-то не о том говорю! Дина поняла, что собеседница говорит как раз то, но направлять её нужно с осторожностью – испугается наболтать лишнего и ничего из неё не вытянешь. – Вы не волнуйтесь, – ободрила Дина. – Я потом выберу то, что нужно. Давайте проследим, как менялась жизнь талантливых детей от того конкурса до… До сегодняшнего дня? А? Мне кажется это интересно? Как думаете? – Н-наверное, – нерешительно пробормотала Ирина Пална. – Расскажите о конкурсе, – Дина достала блокнот и ручку. Открыла и приготовилась записывать. – Как назывался? Кто устраивал? Взяли ли ваши воспитанники призовые места? – Участвовали со всего Крыма дети, – улыбнулась женщина. Получив стандартные вопросы она почувствовала себя уверенней. – И наша школа, конечно. Я сама готовила участников. Должен был выступать мальчик, пианист. Очень! Очень талантливый! А ещё мы готовили квинтет струнных. Но в итоге победу взял танцевальный коллектив, кажется, из Феодосии. Я не помню названия. Помню, у них что-то было народное – сарафаны, кокошники. Очень красивые костюмы и постановка. – А ваша школа какое место заняла? – Мы заняли почётное третье место, – женщина улыбнулась, но как-то грустно. – Вообще, если честно, организация была плохая. И организаторы вели себя, мягко говоря, непрофессионально. – Почему? – Например поменяли главный приз в последний момент. – Что вы говорите! – удивилась Дина. – Да. Обещали грант на обучение в школе искусств, а потом заменили денежным призом. – А зачем детям из музыкальной школы школа искусств? – Уровень. Понимаете? Возможность закончить городскую музыкальную школу есть у каждого ребёнка который имеет слух, а вот закрытую школу, с лучшими преподавателями и новейшим оборудованием, расписанием индивидуальным под потребности каждого ребёнка, это, знаете… Собеседница многозначительно покачала головой и Дина тоже кивнула. – А что за школа? – спросила она, готовая записать. – Что вы! Разве я помню! – Ирина Пална снова взмахнула руками. – Я помню на улицах появились афиши с приглашением участвовать и в городских новостях рассказывали, что будет проводиться конкурс для талантливых детей. Был, конечно, кастинг. В гостинице "Олеандр" на набережной, знаете? Две недели шли отборные прослушивания. Кто проходил, тот допускался к участию в конкурсе. 1 августа был первый день большого концерта. Потом снова отбор и снова большой концерт уже с награждением финалистов. – Как интересно! Может сохранились афиши? – спросила Дина без особой надежды. – Нет, не думаю, – мотнула головой собеседница и поправила узел темных волос на затылке. Прозвучал тяжёлый вздох и Дина насторожилась. – Знаете, вы, можно сказать, разбередили мою рану вопросами об этом конкурсе. Понимаете, мы очень надеялась на нашего пианиста. Дина почувствовала, как ладони становятся влажными от волнения. – Талантливый такой парень был. Серёжа Рудов. Я лично с ним отрабатывала программу. Я вообще помню его совсем малышом. Его бабушка привела. Он очень волновался . Очень! Такой был серьёзный! – Ирина Пална рассмеялась, подперев ладонью круглое лицо. – Я подумала, что не пройдёт. Обычно если детки сильно волнуются, то все забывают. Он имя свое забыл! Я его спрашиваю – "Как тебя зовут?" А он отвечает "Рудя Сережин" Ирина Пална рассмеялась и расправила на коленях юбку. – Да, я готовила его к конкурсу. Я и ещё один наш заслуженный педагог Яков Семёнович Шанц. Но случилось несчастье – накануне конкурса Сережа, – Ирина Пална нахмурилась. – Он совершил убийство и покончил с собой. Мы все были в шоке. Просто в шоке! Такой умный, воспитанный мальчик. Всегда на позитивной волне. Его все любили! Все! И вдруг это… Поверить не могли. У всех был стресс. У детей, у преподавателей. Поэтому отыграли, как попало тогда. Да и ладно!.. Ирина Пална взмахнула пальцами в воздухе, словно делала маленькую волну. – А судил кто? Конкурс. – Судьи, конечно! – Динина собеседница фыркнула. – Конечно, выдающиеся деятели культуры и искусства России, ведущие преподаватели средних и высших учебных заведений! Кто же ещё! – Не понимаю сарказма. – Сарказм, потому что все они были из Москвы или Петербурга. Для нас совершенно незнакомые! Это был 14 год! Вы понимаете, да? – Да, – кивнула Дина. – Мне известен был только Дульский. Он местный меценат, но… – Но? – О нем ходят разные сплетни, – Ирина Пална покраснела. – Он, знаете ли, жил с одной молоденькой скрипачкой, его подопечной. – Ну, – Дина пожала плечами. – Возможно, это были взаимовыгодные отношения? – Возможно, – кивнула собеседница. – Тем более, что рассказать уже некому. Девочка с ним спилась и… и пьяная выпала с балкона его виллы. Двадцать лет ей было. Жить и жить. – Мне жаль, – пробормотала Дина и получила укоризненный взгляд. – Да что уж, – Ирина Пална покачала головой. – Вот и наш Сережа, тоже… Она поднялась и прошла по маленькому кабинету к шкафу, потом снова вернулась к столу и отодвинула ящик. – Хочу показать вам, – Ирина Пална нырнула под стол и достала огромную черную сумку из которой извлекла смартфон. На серебристом чехле красовался чёрный скрипичный ключ. Дина терпеливо ждала пока собеседница найдёт "то самое". – Вот, – смартфон Ирина Пална положила Дине под нос на стол, а сама стала за спиной и нажала пальцем на значок воспроизведения видео. – Это снимала наша Аллочка. Она занимается архивами, сайтом, делает фото и видео. Вот! Смотрите! Дина смотрела. Светлый кабинет, рамы окна ещё старые, деревянные, открыты настежь. Видимо лето, потому за окном машет зелеными ветвями дерево. Камера двинулась в бок показывая очень седого, до белизны, пожилого мужчину с усами и в круглых очках для зрения. Он был в голубой рубашке с верхней расстегнутой пуговицей и светлых брюках. – Сейчас, сейчас, – сказал он в камеру и оператор взял резко в другую сторону Дина замерла, потому что эту спину, обтянутую полосатой ярко-голубой футболкой и шапку светлых вьющихся волос, она узнала бы из тысячи. – Серёжа, – сказал за кадром голос Ирины Палны и оператор показал её, стоящей посреди кабинета в жёлтом сарафане и красных бусах. – Сергей Рудов, наш ученик, исполнит свое произведение "Город Счастья" которое сочинил специально для конкурса "Берег звёзд ". Камера вернулась к фортепиано за которым сидел Серёжа. Дина почувствовала, как почти физически больно видеть его живым, светловолосым и загорелым, таким точно, каким он был в то их лето… Юноша на видео улыбнулся, кивнул и прикоснулся длинными пальцами к белым клавишам. Музыка, которая полилась из динамика смартфона, кажется, била замершую над телефоном Дину, в самое сердце. Здесь было все – все их лето. Солнце утром заливающее кухню, тени от белых кружевных занавесок, завтраки с бабушками, чай из фарфоровых чашек с золотой каймой; вкус вишен на губах, и сладость сорванных украдкой поцелуев; прохлада моря и шелест волн; ветер, путающий волосы и загорелая теплая кожа, солоноватая от морской воды. Здесь был и полдень, когда все, кажется, замирает в плену зноя и только неутомимые толстые шмели жужжат на клумбах, прячась в чашечки цветов. Здесь был вечер с мягкой прохладой ползущей с гор на вновь оживающий для уже другой, ночной жизни, город. Дина закрыла глаза, потому что видеть Серёжу того, десятилетней давности, и знать, что больше его нет, оказалось невыносимо больно. – Невероятно, правда? – Ирина Пална сделала свои выводы. Запись обрывалась на четырёх минутах и в наступившей тишине Дина почувствовала себя так, как наверное ощущает себя вернувшийся из космоса космонавт. – Да, – выдохнула Дина. – Он написал это перед конкурсом. Мы вообще репетировали Листа. Но в начале июля он вдруг прибежал к Шанцу и сыграл это. Нам так понравилось, что было решено работать с его материалом. Жаль, что все так произошло и мир потерял прекрасного пианиста и талантливого композитора. – Да, я понимаю, – Дина все не могла собраться. – Такой удивительно трагичный финал. Никто не ожидал! Никто, – Ирина Пална, снова опускаясь на стул за столом напротив Дины. – Мы все были в шоке. Понимаете, он же был на репетиции! Дина насторожилась. – Мы делали прогон на сцене. Там были какие-то накладки с аппаратурой. Пришлось ждать. Обычное дело… Он отыграл свое. Очень хорошо, отыграл. Чисто. Мы попрощались и он убежал. Кто же знал, что он пойдет и убьет бабушку! – Из-за чего? – Она не хотела, что бы он участвовал, – Ирина Пална сморщила загорелый высокий лоб. – Я даже приходила поговорить с ней. Она все твердила, что конкурс этот сделает из мальчика зазнайку. Что легко быть первым среди слабых. Она боялась, что у него случится звездная болезнь. Я так поняла. И, если уж совсем откровенно, это в нем было. Он был очень уверен в себе, очень. Считал, что у него нет конкурентов. Дина нахмурилась. Она никогда не замечала за ним этого. Да, он знал, что что-то даётся ему легче, вот и все. Но не хвастался, нет. – После случившегося хотели снять его фото из холла. Но Шанц отстоял. Он был уверен, что гений и злодейство не совместимы. А Серёжа был очень, очень одаренным. Он бы легко выиграл тот конкурс, если бы не все эти обстоятельства! Дина провела ладонями по волосам, словно проверяя не растрепался ли гладко зачесаный хвост. Ей все казалось, что если пробежаться по всем классам прохладно-голубых коридоров, то где-то будет сидеть Серёжа, трогая длинными пальцами клавиши и создавая музыку, от которой хочется плакать. Дина потерла пальцами лоб, все никак не приходя в себя и нервно щелкнула кнопкой на ручке над пустой страничкой. – Вы говорили главный приз – обучение. Почему они сменили его на деньги? Ирина Пална только развела руками: – Дорогая моя, да кто же может знать? Поменяли и все! От них, кстати, был представитель и воспитанники. От этой школы! Два мальчика и девочка. Представитель на открытии речь говорил. Рассказывал, что у них преподаватели самые-самые! И условия, и территория, и они своих воспитанников везде сопровождают и участвуют в международных мероприятиях. Такой болтун! Не люблю таких. – Фамилию не запомнили? – Дина понимала, что здесь не ничего выгорит, но цеплялась отчаянно. – Нет, – женщина мотнула головой и задумчиво посмотрела за окно на зеленую листву, что трепал ветер. – Нас тогда это возмутило. Вроде серьёзный конкурс могли бы прислать и директора! Впрочем, с этими конкурсами редко когда гладко все. Организаторы в первую очередь хотят заработать. Дети там на последнем месте. Женщина задумчиво замолчала, перебирая пальцами бусы и глядя за окно. Дина немного подождала, что может быть задумчивость поможет вспомнить что-то, но собеседница молчала и Дина громко щелкнула кнопкой ручки. Дама моргнула, виновато улыбнулась: – Простите, задумалась. – Бывает, – рассмеялась Дина, поднимаясь и пряча в сумку так и не пригодившийся блокнот. – Может фото у вас остались какие-то с того мероприятия? Видео? Вопрос был задан скорее формально. С музыкальной школой в расследовании вышел промах. – О, – женщина рассмеялась. – Видео обещали организаторы снимать, но что-то там у них не заладилось с аппаратурой. У нас осталось только то, что снимали родители. На сайте школы есть немного. Но качество там, сами понимаете, да? Дина кивнула, с видом понимающего человека. – А на доске достижений в холле есть общее фото. – Покажите? – попросила Дина. – И проводите меня как раз. Ирина Пална в ответ рассмеялась и заметила, что в их крошечной школе заблудиться сложно. Они вышли из кабинета и женщина закрыла дверь на два оборта ключа. – Знаете, про эту школу искусств, – вдруг сказала она. – Вы наверное выспрашиваете, потому что хотите и у них побывать, для статьи? – Угу, – кивнула Дина. – С представителем приезжали воспитанники. Я говорила? Стояли в сторонке, пока он речь держал. Очень странные детки. – Почему? – Знаете, я всю жизнь среди детей. И одарённые дети, они особенные. Они любят внимание. Им надо, чтобы на них смотрели, они купаются в этом. Это артистичные дети. Они… они, знаете, как газировка. В них постоянно бурлит энергия! Они обожают сцену! Аплодисменты! Выступления! У них горят глаза! А те… Вообще никаких эмоций! Каменные лица. Всегда рядом с ними их воспитатель крутился. Они даже сидели отдельно. На балкончике. С нашими не общались. Хотя обычно дети на конкурсах знакомятся друг с другом и иногда даже поддерживают дружбу. – А исполняли что-то? Ну, номер у них какой-то был? – Номером была речь их представителя! – фыркнула Ирина Пална. Они шли по длинному коридору и шаги гулко отскакивали от стен. – Он поздравлял победителей, а воспитанники вручали какие-то поощрительные призы – цветы, игрушки и ещё что-то. Такое, знаете, странное ощущение от них, от тех детей. Я тогда даже обрадовалась, что мои первое место не взяли! Если в той престижной школе такая муштра, что они ходят, как солдатики, то и не надо! Да, что бы добиться успехов, нужно много работать, нужна дисциплина. Но если она убивает детство, если она убивает радость, живость, то этого быть не должно! Они тем временем спустились в холл и Дина была подведена к стене на которой было изображено огромное дерево, и на его нарисованных голубых ветвях висели фотографии. От черно-белых, пожелтевших, до чётких и цветных. Каждая аккуратно подписана. Дина остановилась увлечённо рассматривая снимки. – Все эти фото есть у нас на сайте. Вся история основания школы. Все директора, выпускники, почётные преподаватели. Мы очень аккуратно ведём архивы. А вот, кстати, фото с конкурса, – смуглая рука указала на коллективное фото. – Вот мои, как пингвинчики. Решили, что если струнный квинтет, то надо костюмы по классике. Дина же на мгновение потеряла слух, снова провалившись в прошлое, потому что с одного фото на неё смотрел Серёжа. Лет 13, кажется. Загорелый, в голубой рубашке и серой бабочке, он был снят с дипломом в руках на фоне фортепьяно. И видно было, что горд собой, но в светлых глазах плясали черти. Как будто вытворил какую-то шалость, и его распирало от того, что вот-вот шутка раскроется. Серёжа из детских воспоминаний смотрел на Дину, яркий и живой. И ей хотелось разреветься, прижимая к груди фото этого мальчика, которого она, кажется предала, вычеркнув на десять лет из жизни. – А вот, – женщина тронула Дину за плечо. – Вот, смотрите, в центре этот тип из школы. А эти трое его подопечные. Дина заставила себя оторваться от снимка Сережи и внимательно посмотреть на другое фото. Да, теперь она она понимала, о чем говорила учительница музыки. Два мальчика и одна девочка. Но не дети, как ей представлялось, а подростки лет 15-18. Все в белом. Аккуратно причесанные. С плотно сжатыми губами. Никаких улыбок. С глазами глядяшими вперёд, но мимо кадра. В них как будто небыло жизни, а другие дети были этой жизнью полны. Они смеялись, грустили, вертели головами, звали, удивлялись, попарвляли банты махали руками, а кое-кто даже ковырял в носу. – Спасибо, – Дина отошла от фото. – Спасибо, большое за разговор. – Да что вы, – рассмеялась тихо Ирина Пална. – Я вам толком ничего и не рассказала. Так, все ерунда какая-то. – А кто у вас ведёт архив? Я думаю, что еще там почитаю, посмотрю, – Дина улыбнулась. – Аллочка. Алла Витальевна. Она вообще у нас числится в штате, как замдиректора, но ещё и ведёт сайт. Она молодая, продвинутая. Так что обращайтесь. Взяв номер телефона Аллочки Витальны Дина попрощалась и вышла из музыкальной школы. В голове застряли обрывки Сережиной мелодии и от этого на сердце лежала неприятная тяжесть.