Паранормы

В двенадцать часов дня по местному времени к зданию кафе, имевшему вид старинной корчмы, подъехали четыре автомобиля: два сине-белых полицейских «форда», кроссовер «БМВ Х6» и «мерседес». Это прибыли польские функционеры во главе с Мацаревичем, щеголявшим зачем-то в генеральской форме. С ним выбрались из внедорожника начальник исследовательского центра Яцек Матерняк и начальник базы в Хощно генерал Дариуш Махульский, в отличие от Мацаревича одетый в гражданский костюм.

Матерняк напоминал медведя своей сутулой фигурой, округлостью, размерами и волосатостью. Сорокапятилетний Махульский был мал росточком и походил статью на известного актёра, игравшего в фильме «Потоп» пана Володыевского.

Площадь вокруг кафе была взята под видеоконтроль ещё с раннего утра, и ничто не предвещало каких-то серьёзных инцидентов с жителями Хощно, не раз выходившими к зданию мэрии с требованием убрать военную базу подальше от городка. Американцев здесь не любили, потому что бравые янки, небольшой контингент которых прибыл в Хощно ещё год назад, не единожды устраивали пьяные дебоши и увозили к себе местных девушек.

Гости расположились в центре главного зала кафе, заняв два столика. Им принесли напитки, а бармен – Даманский, которого здесь знали под именем Станислава Ружаньского, предложил компании холодного ягодного морса; день выдался жарким для первой декады сентября, и с утра температура воздуха медленно, но уверенно приближалась к плюс тридцати градусам Цельсия.

От морса не отказался никто.

Через десять минут подъехали ещё две автомашины: чёрный внедорожник «Тойота Мега Крузер» и пятнистый гигант «Хаммер Н1». В кафе вошли представители американских военных в сопровождении посла США в Польше Роберта Болдуина, внешне похожего на благостного, украшенного благородной сединой священника.

В кафе сдвинули столики, и делегаты с обеих сторон, позволившие себе дежурные шутки и фальшивые улыбки на тридцать два зуба, расселись друг против друга. Приветственную речь произнёс Мацаревич, оценив встречу как «событие планетарного масштаба, призванное сдержать агрессивные замыслы соседа – России».

Наступил момент истины: Даманский был готов выполнить свою миссию.

Вариантов было два.

По первому слипер мог внедриться в сознание главного американского переговорщика, коим являлся посол Болдуин, и заставить его оценить состояние базы как неудовлетворительное, что наверняка повлияло бы на сроки переезда в Хощно американского контингента со всей его техникой.

Второй вариант предусматривал скандал, который должен был устроить сам Мацаревич, найдя для этого удобную причину. Данный вариант «засоса» был сложнее первого и не столь надёжен, поэтому Даманский избрал первый – с зомбированием посла.

Процедура включения «засоса» или «подвала» казалась простой только на первый взгляд. Оператор-сенситив, он же слипер, собирал свою мысленную сферу в подобие снаряда и вгонял его в голову человека, которого надо было запрограммировать. Этот «снаряд» блокировал сознание жертвы, считывал всю его память и мысли и заставлял реципиента выполнять команды «внедрителя» как свои собственные, жёстко кодируя мозг жертвы на любое действие, вплоть до насилия, убийства, предательства, террористического акта и даже самоубийства. Чтобы внушённая программа начала работать, нужно было создать точку отсчёта, спусковой код, которым мог стать набор цифр, звуки, картинка, фото или конкретная ситуация. Снять же этот код мог только сам слипер, для чего ему необходимо было ещё раз встретиться с закодированным.

Однако операция с участием Даманского не рассчитывалась на повторные контакты, и он собирался установить ментальный «датчик» временной задержки нейтрализации кода, заключавшийся в желании посетить туалет.

Но существовал ещё один тонкий нюанс в работе слипера – его положение в момент атаки. Он как личность переставал существовать, поскольку его «я» внедрялось в сознание другого человека. И если бы в этот момент его увидели окружающие, могли бы подумать о чём угодно, только не о том, что случилось на самом деле. В стандартной ситуации первое, что пришло бы в голову свидетелю: человеку плохо, у него сердечный приступ и он потерял сознание! Люди наверняка кинулись бы к нему на помощь, а в случае проведения операции это стало бы провалом, и слипера могли захватить в плен. Поэтому ему нужен был охранник, который в момент «засоса» оставался бы рядом с телом оператора и следил, чтобы к нему никто из посторонних людей не приблизился.

Альтернативой охране был выбор места для акции внедрения с таким расчётом, чтобы слипер мог оставаться незамеченным на время «перехода», что давало ему возможность вернуться в родное тело, а потом спокойно покинуть убежище.

Конечно, и на этот раз можно было пойти по первому пути: встретить делегацию, прыгнуть в голову Мацаревича или посла, запрограммировать их и вернуться обратно, хотя при этом наверняка поднялась бы суматоха, так как Даманский должен был на эти пять – десять минут потерять сознание. Но аналитики «Призрака» решили иначе, и слипер согласился с их предложением «затемнить» сначала кого-то из обслуги кафе, чтобы тот покараулил «спящего» бармена в укромном месте, в подвале кафе или возле холодильной камеры.

Даманский так и сделал: увлёк в подсобку одного из грузчиков заведения по имени Вацек, пузатого, кряжистого, молчаливого и покладистого, ввел его в состояние «подвала», сидя на ящиках с пивом, вернулся в себя, и оба отправились в зал к ничего не подозревающим клиентам. Став в двери так, чтобы видеть американского посла, Даманский прыгнул в него «пулей» ментального воздействия и в течение пары секунд завладел сознанием джентльмена, слушающего речь Мацаревича.

Естественно, оставшись без мыслящего субъекта, тело Даманского стало безвольным, но упасть ему не дал Вацек, запрограммированный на определённые действия. Он подхватил падающее тело слипера, отступил в коридор за дверью и отнёс его в подсобку, не встретив ни одного работника кафе; все они в данный момент суетились в зале и на кухне, ожидая заказов важных гостей.

Времени для кодирования посла Даманский отвёл себе не более семи минут. После этого Вацек должен был отнести его обратно из подсобки в зал, где Даманский собирался вернуться в собственную голову.

Такой способ внедрения в реципиента был весьма неудобен, однако Даманский так и не научился выходить «из себя» вдали от жертвы, на большом расстоянии. Такими способностями обладали очень немногие слиперы, однако Даманский был не из их числа.

Оказавшись в голове Болдуина, он привычно освоился со своим положением, полистал память посла, определил его слабые и сильные стороны и принялся вводить в подсознание клиента программу «подвала», по которой посол должен был действовать после того, как оператор покинет его мозг.

В программу входили три команды: первая – осмотреть базу и выявить её недостатки, вторая – придраться к какой-то особо неприятной мелочи, затеять скандал с оскорблением польских чинов и третье – убраться в свою резиденцию в Щецине с выводом: хощновский военный объект не способен стать базой Соединённых Штатов по причине полной его непригодности.

Каково же было удивление Даманского, когда он наткнулся на «мёртвую зону» в психике реципиента: так специалисты ментального программирования называли блок, запрещавший манипулирование сознанием клиента. Войти в мозг Болдуина Даманский вошёл и даже взял его сознание под контроль, но внушить программу действий не смог. Пси-структуры мозга, ответственные за выполнение команд подсознания, были перекрыты! Даманский не сумел ни усилием воли нейтрализовать барьер, ни просочиться сквозь «мёртвую зону» как квантовый пакет сквозь полевую мембрану.

О том, что это ловушка, он понял слишком поздно.

Занятый «зашивкой» программы в мозг Болдуина, он не заметил, как в зале появились два человека в чёрных комбинезонах, с телекамерами в руках, и направили раструбы объективов на фигуру посла.

Но это были не телекамеры.

Даманский вдруг почувствовал дуновение ледяного ветра (впрочем, не почувствовал, так как его органы чувств остались в собственном теле, а обнаружил некое соответствие этому ощущению), после чего на него упала светящаяся сеть и начала душить.

Слипер начал судорожно «тыкаться носом» в разные стороны, пытаясь найти щёлочку в сети или разорвать её, но она оказалась прочнее, сдавила со всех сторон, и Даманский осознал, что его здесь ждали! Ничем иным объяснить происходящее он не мог. И выбраться из ловушки не мог, потому что до назначенного момента возвращения в родное тело оставалось ещё как минимум три минуты.

Он нырнул в подсознание Болдуина поглубже, как это делает ныряльщик за жемчужными раковинами, лихорадочно пытаясь найти выход из положения, и обнаружил, что посол США в Польше, несмотря на вид и поведение пастора… вооружён! Искрой проскочила мимо сознания чья-то запомнившаяся шутка: американец без оружия – что змея без яда…

Светящаяся сеть сдавила сферу мироощущения сильней. Даманский едва не закричал – внутрь себя, без звука! Последним усилием воли он заставил Болдуина вытащить из-под мышки небольшой «ругер» и выстрелить ему-себе в голову.

Темнота накрыла сознание плотным покрывалом…

Глава 3

«Призрак»

Гости столицы, гуляя по знаменитым улочкам и тупичкам в районе Мясницкой, наверняка не раз проходили мимо особняка в Варсонофьевском переулке, рядом с Божедомкой (так называлось кладбище, где в стародавние времена хоронили умерших без покаяния – самоубийц и утопленников). По легенде, сюда же по приказу царя Лжедмитрия был перевезен из Кремля и труп Бориса Годунова. Впоследствии Годунова перезахоронили в Троице-Сергиевой лавре. Лжедмитрия же засунули в пушку и выстрелили им в ту сторону, откуда он явился. Но речь не об этом.

В том же Варсонофьевском переулке в глубине парка пряталось под сенью лип и тополей неприметное двухэтажное здание, облицованное серым кирпичом с красными вставками, на крыше которого вырос целый лес антенн. Подъезд к зданию через решетчатые, литые, чугунные ворота был один, однако им пользовались нечасто. Мало кто знал, что у здания имеется подземный гараж на два десятка автомобилей и попадают в него по длинному тоннелю со стороны Чистопрудного бульвара, через автоматически открывающиеся ворота с табличкой: «Посторонним въезд запрещён». Вторая табличка – на кирпичном столбе рядом с калиткой – гласила: «Филиал Российского исторического общества».

Однако на самом деле располагалось в здании одно из самых секретных подразделений Корпуса специальных операций (КСО) Главного разведуправления Министерства обороны России «Призрак», о деятельности которого не был осведомлён даже президент страны.

В среду, восьмого сентября, в одиннадцать часов утра в кабинете главы подразделения собрались четверо: хозяин кабинета полковник Сивков, сорокапятилетний блондин, одевавшийся с подчёркнутым шиком, больше похожий на артиста, чем на сотрудника спецслужбы, руководитель научной группы доктор медицинских наук Курчинский, полковник Дубинин, командир службы безопасности «Призрака», и глава отдела информационного обеспечения майор Хвощёв.

До появления Сивкова гости сидели в его небольшой по размерам приёмной и от нечего делать вели беседу, тему которой задал хмурый Дубинин.

– Опять пробки, – сказал он, морщась. – Плюс куча дураков на дорогах! Так и жди, что кто-нибудь тебя подрежет либо тюкнет в корму.

– Не стоит ждать плохого, – с улыбкой проговорил добродушного вида толстяк Курчинский. – Срабатывает так называемый эффект ноцебо: ожидание плохого порождает плохое.

– К сожалению, «неожидание» плохого не спасает от дураков, – пробурчал Дубинин. – А их становится всё больше, судя по избирательным кампаниям и отношению к указам нашего глубокоуважаемого гаранта Конституции.

– Это вы о чём, Игорь Михайлович? – полюбопытствовал Хвощёв, носивший щегольские усики.

– Большинство юзеров соцсетей без сомнений приняли к исполнению ЕФИР[1]. То есть люди сознательно согласились на тотальный контроль! О чём это говорит, по-вашему?

– Ну, пользователи соцсетей по большому счёту и не люди уже, а цифровой компьютерный планктон. Что касается дураков…

– Могу дать точную характеристику этого глобального явления, – перебил Дубинина Курчинский. – Извините, Игорь Михайлович. Не возражаете?

– Всё равно ждём, – пожал плечами тот.

– Так вот эталон дурака представляет собой существо с близкой к нулю способностью к логическим операциям. Вообще это категория людей, требующая внимательного изучения, поскольку феноменальная способность извращать логику приближает дурака к гению. Но что поражает более всего, это умение дурака искусно мимикрировать под окружение. Его защитные механизмы прекрасно развиты и защищают от вымирания.

– Это ваше личное мнение? – прищурился Дубинин. – Или результат научного исследования?

Курчинский расплылся в усмешке.

– Одно не мешает другому. В жизни различают три вида дураков: durakus prostus – просто дурак, durakus glupus – дурак глупый и durakus umnikus – дурак умный.

Приглашённые переглянулись. Поднял голову от стола и секретарь главы «Призрака», суровый мужчина с безволосым черепом.

– Можете охарактеризовать каждого? – спросил Дубинин.

– Разумеется. Если коротко, просто дурак или «дурак вульгарис», как правило, легко распознаётся по типу поведения и высказываниям. Он не умеет рассчитать полезность или вредность своих высказываний и действий для будущего, в том числе собственного, и очень легко попадает впросак. Лечению не подлежит.

– Примеры привести можете?

– Миллион. Самый наглядный пример – комментатор спортивных состязаний Глуперниев.

Хвощёв рассмеялся.

– Да уж, в точку. Иногда такие перлы выдаёт – диву даёшься. Ну а что такое глупый дурак?

– Глупый дурак вызывает умиление. Он прост и незамысловат. Глупый дурак с детства усваивает истину: умные слабого и доброго не обижают. Он паразитирует на слабостях сильных людей. Сам не хочет и не способен нести ответственность ни за что, а уж тем более за своё поведение. Любит быть незаменимым, любит заседать и участвовать в различных комиссиях, получать награды и почести. Верит всему, о чём пишут в газетах. С успехом делает политическую карьеру среди таких же идиотов, ненавидит творческих людей, часто хвастается, нередко прячется под маской творческой личности, особенно если пишет стихи или фантастику. Всегда и всем недоволен, на всех немного обижен, считает, что ему недодали, недоучили, не похвалили. Он прилежен и угодлив, за что и нравится окружающим. Самое интересное, что часто образован и любит носить галстук. А самое горькое – что умеет делать успешную карьеру. Лечению также не подлежит. Примеров тоже хоть отбавляй, их много среди так называемой интеллигенции и сетевых «писателей», которых сотнями одаривают лайками такие же недалёкие читатели.

В приёмную вошёл Сивков, широкоплечий, по-спортивному подтянутый, быстрый в движениях. Лицо у полковника было клинообразное, сужающееся к подбородку, в серых глазах тлело ощущение силы и уверенности. Полковничью форму он никогда не носил и в данный момент был одет в отливающий жемчугом костюм с охлаждающим слоем и синюю рубашку со стоячим воротником. Услышав последние слова Курчинского об интеллигенции, он усмехнулся, подавая ему руку.

– Надеюсь, вы не нас имеете в виду?

– Никак нет, Владлен Тимофеевич, – успокоил его медик серьёзно. – Я бы помер от стыда, если бы принадлежал к современной российской либеральной интеллигенции.

Пожав руки остальным, Сивков проследовал в свой кабинет со словами: прошу подождать пять минут, товарищи.

Секретарь последовал за ним.

– Успеете закончить увлекательную лекцию, Марион Давидович? – посмотрел на Курчинского Дубинин. – Хотелось бы узнать, что такое умный дурак.

Снова уселись на стулья.

– О, это явление глобального масштаба, – сказал Курчинский. – Умный дурак представляет собой самый сложный из всех видов дураков. Очень трудно распознаваем. Вызывает даже уважение, смешанное со страхом и брезгливостью. Много и убедительно говорит, и все его речи сводятся к главному тезису – что он самое исключительное разумное существо во Вселенной. Отличается холодной расчётливой жестокостью и расточительностью по отношению ко всему, что лично ему не принадлежит. Гурман, как правило, мясоед и любитель чёрной икры. Собственник, ценит всё материальное во вред культурному. Создал практически все существующие на планете материальные ценности, гордится и поклоняется им. Подобно всем паразитам очень живуч и склонен к мутациям.

– В таком случае под эту категорию можно подвести весь народ, – скептически проговорил Хвощёв.

– Не весь, – возразил Курчинский. – Я, конечно, несколько утрировал систематизацию дураков, но от истины далеко не ушёл. Вы ещё не раз убедитесь в этом, если до сих пор не убедились.

– Я лично не задумывался, – признался Дубинин.

Вышел секретарь.

– Заходите, товарищи.

Кабинет главы «Призрака» представлял собой самый настоящий пост управления космическим кораблём, так густо он был напичкан приборными панелями, консолями, экранами и сложными агрегатами, принадлежащими защитным системам, гаджетам связи, выходам информационных и командных каналов и антенн для создания виртуальной реальности. Стол в кабинете отсутствовал, кресло было одно, но из стен откидывались сиденья, на которых и устроились приглашённые командиры подразделений «Призрака».

Сивков перестал бегать пальцами по клавиатуре одной из консолей, отвернулся от экрана, обладающего эффектом глубины.

– Докладывайте, Пётр Данилович.

– Провал, – сделал официальное лицо Хвощёв. – Даманский ликвидирован, операция сорвалась. Точнее, она оказалась очень эффектно выполнена, так как посол Болдуин застрелился прямо в кафе, но слипера мы потеряли.

Сивков, естественно, знал о проведённой операции, потому что все мировые СМИ отреагировали на самоубийство посла США в Польше. Результатом этого происшествия стал отказ американской стороны от переговоров, хотя о полном прекращении контактов речь не шла. Если Госдеп США принимал решение о размещении военных баз на территории других стран вокруг России, он всегда добивался своего. Но конфликт всё же сказался на отношениях политиков обеих стран, и сроки создания военной базы в Польше перенеслись на неопределённое время. В этом смысле операцию, подготовленную спецами «Призрака», можно было считать успешной. Однако потеря столь ценного оперативника, каким являлся Даманский, существенно подрывала имидж этой сверхсекретной службы, использующей способности слиперов, а главное – сужало диапазон планируемых акций «Призрака», направленных на блокирование «тлетворного влияния Запада на молодые умы россиян» и нейтрализацию наиболее одиозных врагов России как за рубежом, так и внутри страны. Поэтому глава «Призрака» должен был в кратчайшие сроки разобраться в причинах провала и найти выход из положения. Обстановка в стране после повторной эпидемии коронавируса и трёхмесячной самоизоляции складывалась тревожная. Подняли головы «подпольные» структуры пятой колонны, спящие и видящие разрушение России, а также усилили пропагандистскую деятельность НКО – так называемые некоммерческие организации на службе у врагов России и поддерживаемые либеральной властью средства агитации «демократического образа жизни» – «Эхо Москвы», «Коммерсант», «Новая газета», «Мемориал» и многие другие. Ими надо было заниматься серьёзно, наряду с нейтрализацией либералов в правительстве и Государственной думе. Потеря главного инструмента процесса сильно ограничивала возможности «Призрака», о существовании которого не были осведомлены ни президент, ни премьер, ни министр обороны. Из всех осуществителей политики государства о деятельности недавно созданного Комитета защитников России, в чьём ведомстве и находился «Призрак», знали только директор ФСБ, директор ГРУ и советник президента по вопросам спецслужб.

– Продолжайте, Пётр Данилович, – кивнул Сивков, кинув взгляд на экран одного из компьютеров.

– По данным разведки, Даманский подключил к операции грузчика из кафе «Буяк», но недооценил изменение ситуации, которая начала развиваться не по запланированному сценарию. После «подвала» служитель кафе не успел вытащить тело Даманского из тайника, а сам Даманский, попавший в ловушку, успел только заставить реципиента – посла Болдуина, в мозгу которого расположился, застрелиться…

– Убив этим себя самого, – угрюмо закончил Дубинин.

Хвощёв посмотрел на него.

– Возможно, этим самым он спас нас от более серьёзного провала. Есть сведения, что для захвата слипера американцы использовали новый прибор, сочетающий с себе функции локатора и психотронного генератора, о котором у наших научников нет никаких сведений.

– То есть получается, что американцы знали о появлении нашего человека? И подготовились к встрече?

Хвощёв шмыгнул носом.

– Что в свою очередь позволяет констатировать: в нашей команде работает…

– Американский крот, – закончил Дубинин.

Сивков сверкнул заледеневшими глазами.

– Продолжайте, Игорь Михайлович.

Дубинин поправил воротник рубашки, словно он его душил, снова поморщился. Он выполнял обязанности начальника службы собственной безопасности «Призрака», и происшествие в Хощно больно ударило по его самолюбию и положению.

– Голову сломал! Если бы у нас сидел крот, мы бы провалились ещё раньше, когда засылали слипера в Киев. К тому же о деталях операции в Хощно знали только инструктора Даманского и… – Дубинин пожевал губами, вскинул на Сивкова глаза, – и мы, то есть те, кто здесь сидит.

– Может, это специалист из вашей епархии, Марион Давидович? – поинтересовался Хвощёв ровным голосом.

Курчинский поджал губы, одарив главного айтишника команды возмущённым взглядом.

– Я знаю всех и каждого и готов поручиться…

– Не надо, Марион Давидович, – сказал Дубинин, – в нынешние времена нельзя стопроцентно поручиться даже за своих собственных детей. Были прецеденты. Я никого не обвиняю и не собираюсь навешивать ярлыки, иначе мы тут договоримся до дуэли, подозревая друг друга. Обещаю сделать всё возможное, чтобы выявить крота, если он существует.

– Потеря слипера очень серьёзно ограничивает нас, – повторил его слова Сивков, давая понять, что он поддерживает мнение начальника службы безопасности. – Их у нас всего трое… было, осталось двое, и это существенно снижает эффективность нашего подразделения. Анализ ситуации в России и за рубежом показывает, что основной тенденцией ресурсного развития человечества является распространение западных политтехнологий на весь остальной социум. Возникли и усиливаются системы двойных и тройных стандартов нравственности и морали. Запад гниёт ещё со времён Октябрьской революции, что верно подмечено в советские времена, но в двадцать первом веке это гниение приобрело такие масштабы, что вошло в плоть и кровь либералов внутри нашей страны. Гасить их агрессивные замыслы, направленные на разрушение России, становится всё труднее. Поэтому потеря даже одного слипера – большой удар по нашей защитной системе.

– Надо искать новых слиперов, – сказал Хвощёв.

– Совершенно верно, надо искать. Надеюсь, что цифровизация России сыграет для нас позитивную роль.

– Вы серьёзно, Владлен Тимофеевич? – недоверчиво спросил Дубинин. – Цифровизация России – это подлейшая по сути программа глобального контроля населения! Это понял в позапрошлом году ещё ведущий программы ТВ «Бесогон», дай бог ему здоровья!

– Именно потому, что ЕФИР и биорегистрация слились в систему контроля, мы и сможем по косвенным признакам поведения того или иного человека вычислить скрытого паранорма, то есть слипера. Надеюсь, Пётр Данилович, вам не надо объяснять смысл идеи?

– Не надо, – ухмыльнулся Хвощёв. – Вы правы, теперь отследить поведение человека стало намного проще. Мы подключим главные компьютерные ресурсы Минобороны и ФСБ, а также соцсети.

– Соцсети надо обследовать в первую очередь, – сказал Дубинин. – Иногда диву даёшься, какую важную инфу можно получить в том же Фейсбуке или Инстаграмме.

– Может, прошерстить базы данных медучреждений? – предложил Курчинский. – С введением поголовного биорегистрирования можно получить данные по любому больному гражданину. Могу помочь.

– Разумеется, мы это учтём, – согласился Хвощёв.

– Итак, резюмируем, – сказал Сивков. – Разведку поставить на уши! Следить за развитием событий в Польше, и не только следить, но и зачистить следы пребывания слипера в Хощно, чтобы не пошла новая волна фейков о российских спецагентах.

– Уберечься от фейков мы вряд ли сможем, – поджал губы Дубинин. – В Польше уже заговорили о «русском следе». Я считаю, тот, кто создал психотронный генератор с возможностью пеленга работы слиперов, хорошо осведомлён об их способностях. Но у нас нет ни одного свидетельства о разработке американцами новых образцов пси-оружия.