Не было бы счастья…

Неожиданно перед лицом что-то промелькнуло. В воздухе угрожающе прожужжало, и пять агрессоров опрокинулись навзничь. Их товарищи с удивлением посмотрели на павших. Удал воспользовался заминкой, быстро сократил отделяющее от врага расстояние, меч опустился, поднялся. Ещё двое развалились на земле. Враг быстро пришёл в себя, перегруппировался и напал со всех сторон. Удал вертелся юлой, парировал, отбивал, выворачивал ворогам запястья и колол. Люди в чёрном почему-то стали мешать друг другу, спотыкались о ноги товарищей, получали локтями под дых, наносили порезы, синяки и ушибы, цеплялись одеждой, а пока разбирались, что к чему, клинок Удала отнимал у них жизнь. В него несколько раз кидали звезды, но кто-то словно вылавливал их, не позволяя достигать цели. Удал знал, кто этот дух-хранитель: Ловкач начеку. Он появлялся то тут, то там, возвращал перехваченные звёздочки и быстро помог довести бой до полной победы. Двое оставшихся убийц исчезли в темноте.

– Знай наших! – заорал Ловкач вслед убежавшим.

– Они ещё вернутся, – сказал подошедший к товарищам Велимудр.

– С чего ты взял? – спросил Ловкач.

– Это якудза, – ответил Велимудр, – не выполнив поставленной задачи, вернуться домой они не имеют права. Иначе сепука.

– Что? – спросил Ловкач.

– Сепука – это ритуальное самоубийство, через вспарывание живота мечом, – пояснил Велимудр.

– А-а-а, – протянул Ловкач, – надо же, как у них всё сложно.

Друзья вернулись к пострадавшим. Оба оказались невредимыми, а вот остальные… Странные звёздочки угодили кому в глаз, кому в шею, а кому в ногу или руку. Кидали умело и с большой силой, поэтому лучи полностью ушли в плоть.

Один из спасённых откинул капюшон. На друзей уставились узкие раскосые глаза. Лицо оказалось плоским, как блюдо, и слегка вытянутым.

– С кем имею сесть говолить? – обратился он к товарищам.

В речи явственно слышался лёгкий акцент. Причём очень редкий на Руси. Удал представился и назвал имена товарищей.

– Меня зовут Ширехари, – сказал незнакомец. Ловкач хихикнул. Незнакомец бросил на него расстроенный взгляд и продолжил: – Харакири Ширехари. Вы спасти жиснь моей господина.

Второй капюшона не снял и в разговоре участия не принял.

– Сто вы хотеть за спасение моей господина? – спросил слуга.

– Это подождёт, – сказал Удал. – Отведём вас в безопасное место, там и поговорим.

Слуга кивнул.

– Да, здеся небезопасно, якудза велнуться, и надо спесить.

Удал с Велимудром взобрались на коней и встали по бокам от спасённых. Ловкач же пошёл рядом с ними. Ширехари было возмутился, что господина нужно на коня, но Удал пояснил, что если выполнит просьбу, то пристрелить его, например, из лука труда не составит. Слуга поразмыслил и согласился. Господина продолжала молчать, будто не о нем речь.

– Почему вы в одиночестве по тёмному городу шарахаетесь? – спросил гостей города Ловкач.

– Моя господина не салахаться, – возмущённо сказал слуга, – он изусять достоплимесятельности голода.

– Какие у голода могут быть достопримечательности? – поинтересовался Ловкач. – Да и не голодаем мы.

– Достопримечательности города, – поправил его Велимудр.

– А-а-а, – протянул Ловкач, – ладно. А какие достопримечательности можно изучать ночью?

Ширехари смущённо замялся.

– Господина изусять калтина звёздного неба, – после паузы ответил он.

Ловкач хохотнул, но промолчал.

На крыше дома справа показались две тени. Вжикнуло. Ловкач исчез и появился перед господина. Руки что-то выловили из воздуха и отправили обратно. По крыше загрохотало, и на землю рухнуло два тела.

Дальше шли без приключений. Правда, несколько раз попадались компании праздношатающейся публики, но, завидев всадников при полном вооружении, люди исчезали в темноте или прижимались спинами к домам. Велимудр всё время смотрел на скрытого капюшоном незнакомца, будто хотел взглядом проникнуть сквозь ткань. Удал с Ловкачом вертели головами, прислушивались и присматривались на предмет наличия супостата. Благо хоть во многих домах давно легли спать, а света от звёзд и торчащей над крышами луны едва хватало, чтобы разглядеть контуры ближайших зданий, и о стрельбе речи быть не могло.

Но ночь ночью, а слуга прекрасно ориентировался в городе. Вскоре они вышли к широким воротам. Велимудр хмыкнул.

– Ты чего? – спросил его Удал.

– Сейчас увидишь, – ответил товарищ.

Слуга несколько раз быстро стукнул по створке, а затем через рваные промежутки времени ещё несколько раз. Ворота разошлись. На улицу выскочило десятка три воинов. Узкие длинные мечи образовали частокол вокруг троицы и их попутчиков. Человек в капюшоне поднял руку и что-то рявкнул на незнакомом языке. Слов не разобрать, но голос оказался властным, не терпящим пререканий. Воины, все как один, побросали мечи в ножны. Процессия через широкий двор двинулась к длинному и высокому зданию.

– А не конюшни ли это купца Охрятина? – спросил Ловкач.

Велимудр хихикнул.

– Они самые. Ну и везёт же нам.

– Давно догадался? – спросил Удал товарища.

– Сразу, – ответил тот. – Нанять воинов из якудзы могут только джапонцы, да и работают они исключительно на своих и со своими. Так что вывод напрашивался сам собой. Конечно, оставались сомнения, но теперь они развеяны.

– Ну ты и сволочь, – сказал Ловкач, – хоть бы предупредил! Я бы помылся, а то как-то к императору вонючим…

– Ничего, тебе не привыкать, – поддел его Велимудр.

За разговором дошли до дверей конюшни, таких же массивных и широких, как ворота во двор. Ширехари попросил Удала и Велимудра спешиться. Те выполнили просьбу. Слуга повёл друзей не к главному входу, а к неприметным дверям.

Троицу ввели в огромный зал. Стены прикрыты широкими полосками тканей с витиеватыми иероглифами. По периметру – канделябры на десяток свечей каждый. На полу разбросаны ковры с густым ворсом. Император предстал во всей красе: расписанное драконами оранжевое кимоно из шелка, сланцы из кожи, волосы родные. На поясе – катана, слева и справа – слуги. Вместо трона – подушки, на голове – нелепая корона с висюльками, больше похожая на гребешок. Ловкач едва не заржал во всю пасть. Благо Велимудр вовремя ткнул локтем в солнечное сплетение. Рядом с императором занял место уже знакомый Харакири Ширехари.

– Импелатола Укуры Сосиноги пливетствует дологих гостей и благодалит за оказанную помось, – сказал он и поклонился, сложив ладони перед собой.

Владелец подушек отреагировал, как статуя: взгляд в одну точку, будто пытается кого-то загипнотизировать. Зато у Ловкача от имени самодержца начался истерический приступ смеха.

– Не за что, – ответил Удал, ткнув смеющегося товарища локтем в ребра. Точнее, попытался, но тот увернулся.

– А мне интересно, почему это ваше императорское величество сам этого не скажет и молчит, будто немой? – спросил, отсмеявшись, Ловкач.

У Ширехари от услышанного волосы встали дыбом, а глаза наметились покинуть глазницы. Лицо приобрело цвет первого снега, тело затряслось, как в припадке. Укуры Сосиноги вышел из ступора, перевёл на него взор, мол, что гость-то сказал? Толмач беспомощно посмотрел на Удала.

– Это пелеводить? – спросил он.

– Не надо, – ответил Удал, незаметно наступив Ловкачу на ногу. – Передайте вашему императору, что мы были рады помочь.

Толмач облегчённо выдохнул. Лицо приобрело нормальный оттенок, волосы приняли исходное положение, припадок закончился. Яркую речь Удала перевёл быстро и чётко. Сосиноги что-то рявкнул. Это могло означать как путёвку в загробный мир, так и кашель больного туберкулёзом в последней стадии. Толмач поклонился.

– Его импелатолское велисество за своё спасение залует пояс и кимоно со своего плеся.

– Мы ему жизнь спасли, а он тряпки дарит, – прошептал Ловкач. – Вот это благодарность!

Прошептал, но толмач услышал. Его телом снова завладело болезненное предобморочное состояние. Только на этот раз трясунец оказался сильнее.

– Дурень, – прошептал Велимудр, – это не просто тряпки. Такой подарок является самым ценным и желаемым в их стране. И не принять его – значит до глубины души оскорбить императора. За это можно и на плахе оказаться.

Ловкач фыркнул.

– В первый раз что ли?

Удал окинул зал взглядом. За спиной и по бокам от Сосиноги застыла дюжина воинов, ещё двадцать стоят перед канделябрами, и, судя по движению полотнищ с изображением гор, свисающих с потолка у стен, и там не меньше трёх десятков. Причём наверняка лучники. Можно попытаться прорваться, но вероятность удачного исхода почти нулевая. Пауза затянулась, толмач совсем побелел, а губы приобрели синеватый оттенок. Того и гляди в обморок бухнется. Надо как-то исправлять ситуацию.

– Велимудр, – обратился к товарищу Удал, – ты у нас самый умный, давай, выручай, а то как-то без головы ходить некрасиво, да и куда есть – непонятно.

– Вот-вот! – поддержал товарища Ловкач. – И говорить чем прикажешь?

Велимудр поклонился императору, что восприняли как попытку государственного переворота. Воины отреагировали одинаково и быстро: раздался неприятный шипящий звук, свет от пламени свечей заиграл на отполированных клинках катан. Несколько шагов по направлению к гостям. Сосиноги поднял руку. Воины замерли, будто окаменели.

– Не делал бы ты резких движений, – посоветовал товарищу Ловкач. – А то вместо награды конечности отстругают. А у меня запасных нет.

– Сам знаю! – огрызнулся Велимудр и обратился к императору: – Ваш подарок слишком ценен, и поэтому мы не можем его принять.

Ловкач фыркнул как пёс, которому подсунули онучи недельной носки. Удал врезал ему локтем под дых, мол, держи себя в руках, пока есть чем. И за что. Харакири Ширехари выпал из комы и быстро перевёл сказанное. Император отреагировал как каменное изваяние. Наступила новая пауза. Причём по лицу лидера джапонцев что-либо понять никак не удавалось, оно осталось абсолютно бесстрастным и неподвижным, как маска.

– Ну что, панихиду заказывать или лучший столик в харчевне «Самвой»? – поинтересовался у товарища Ловкач.

– Подождём, – ответил Велимудр. – У них быстро отвечать не принято.

Прошла минута, другая, третья… Ловкач не выдержал, затеребил локоть Велимудра.

– Он заснул, что ли?

И тут император что-то рявкнул страшным голосом.

– Проснулся, – радостно воскликнул Ловкач. – Только непонятно, к худу или добру.

– Его импелатолское велисество говолит, – перевёл толмач, – что если вы не можете взять его подалки, тогда вам будет дозволено поцеловать подол его кимоно.

– Да он издевается! – прошипел Ловкач.

– Нет, – пояснил Велимудр, – целование одежд императора считается второй по значимости милостью и наградой. Выше – только кимоно и пояс «с плеча».

– А ноги ему не помыть? – прошипел Ловкач.

– Это третья по значимости милость, – злорадно заметил Велимудр.

– Так он что, будет нам всё это предлагать? – возмутился Ловкач.

– Ты прав, – вмешался в разговор Удал, – надо с этим заканчивать, а то мы так до самого утра здесь задержимся. Велимудр, придумай что-нибудь.

– Попытаюсь.

Он сделал осторожный крохотный шажок вперёд. Воины дёрнулись, но император снова поднял руку, и они застыли. Велимудр поклонился в пояс.

– Ваше императорское величество, сия награда слишком велика есть, поэтому и её мы принять не можем. Но вы имеете то, что будет адекватно нашей помощи. Это удивительные шахматы-самоигры…

Он не успел договорить последнее слово, а Сосиноги ка-а-ак заорёт что-то. Потом ка-а-ак вскочит. Воины у канделябров оттаяли, мечи снова оказались в руках. Удал через вопли императора услышал, как затрещали тетивы натягиваемых луков. В промежутках между развешанными полотнищами мелькнули тёмные тени. Матовым светом блеснули наконечники стрел.

– Ну, парни, – сказал Ловкач, – приятно было иметь с вами дело. Жаль, что недолго.

Император успокоился так же внезапно, как и вспыхнул. Пятая точка коснулась подушек, противоположная ей часть приняла бесстрастное выражение. Рот открылся, рявкнуло. Один из стоящих рядом в цветастых одеждах поспешно исчез. Не прошло и секунды, как он появился с широкой и толстой доской, поверхность которой разделена на чёрные и белые клетки. Когда её переворачивали, что-то грохотало внутри. Император взглянул на доску, в глазах промелькнуло сожаление, кивнул. Человечек подошёл к троице и протянул подарок. Велимудр улыбнулся, поклон, и только после пальцы коснулись шахмат. Сосиноги рявкнул что-то совсем непонятное и нечленораздельное.

– Подавился, что ли? – предположил Ловкач.

– Нас больше не задерживают, – пояснил Велимудр.

Харакири Ширехари кивком показал, что перевод верный. Трое друзей снова поклонились.

– Не разгибаясь, идём спиной к двери, – прошептал Велимудр.

– А задом гвозди из пола по пути не повыдёргивать? – прошипел Ловкач.

– Надо будет, ты из них ещё и косичку этим местом сплетёшь и в узелки завяжешь, – буркнул Велимудр. – И вообще не спорь, ты не у себя дома.

– Как это?

– Сейчас конюшня как бы часть Джапонии, и здесь свои традиции, – ответил товарищ. – Нарушишь – и башки лишишься.

Ловкач заскрипел зубами, но дошёл в полусогнутом состоянии до двери.

– Попадись мне ещё раз, – пробормотал он, – покажу ему наши традиции. Он у меня за здоровье будет пить в каждой корчме. А потом затащу поганца в баню.

– Если тебя не прикончат на выходе, – злорадно заметил Велимудр.

– Это почему? – спросил Ловкач.

– Конюшни, как я сказал, это как бы Джапония, где, как и у нас, действуют законы гостеприимства. За пределами конюшен уже другое государство, и в силу вступают иные законы, а точнее беззаконие. Короче, если мы ничего не нарушили и не оскорбили хозяев, здесь нас убить и отобрать шахматы не могут, но за дверью – ещё как.

– Посмотрим, – буркнул Удал.

Но ничего страшного не произошло. Более того, Удалу даже подарили роскошного жеребца. Тройка вскочила на коней и устремилась прочь из города. Стражники открыли восточные ворота бесплатно за один золотой, и вскоре Словенск оказался позади.

Три дня подряд они скакали, слезая с коней лишь на короткий отдых. Шахматы гремели так, что распугали всю живность в округе, поэтому настрелять дичи даже Удалу с его удачей и умением не удалось. Благо хоть денег князь дал много и по пути попадались селения, в которых покупали съестное. К закату четвёртого дня троица достигла долгожданной цели.

Перекрёсток действительно поразил. Вроде ничего необычного, только здесь сошлись не четыре, как обычно, а шесть дорог. Расположился он посередине широкой, идеально круглой поляны. И что любопытно – в траве поляны не видно ни одного древесного проростка, будто кто-то их старательно выкашивает. Тракты расходятся от центра, как спицы тележных колёс, под одинаковым углом друг к другу. Троица остановилась посреди перекрёстка.

– Что-то у меня от этого места мурашки по спине бегают, – проронил Ловкач.

– Мыться надо чаще, – посоветовал Удал.

Велимудр посмотрел на запад. Над верхушками деревьев остался лишь крохотный краешек светила.

– Мы вовремя, – сказал он. – Если бы немного задержались, пришлось ждать до утра.

Только он это сказал, как рядом с перекрёстком показалась небольшая избушка. Такое впечатление, что её построили вчера: бревна даже потемнеть не успели. Крыша крыта просмоленным тёсом, дверь широкая, мощная. Окна закрыты чем-то прозрачным, но что внутри, не видно, по причине непроглядной тьмы помещения. Над дверью прибиты рога, а под ними приколочен длинный штырь, на котором болтается плоское изображение фиги, сделанное из железного листа. Перед харчевней – коновязь.

– Скорее! – крикнул Велимудр.

Он первым спрыгнул с коня. На привязывание повода ушло секунды три. На то, чтобы схватить шахматы, – ещё одна. Товарищи запоздали лишь на мгновение. Велимудр первым кинулся к двери. Пальцы коснулись ручки, дверь с лёгкостью и без скрипа отворилась. Внутри темень, как в безлунную ночь. Велимудр переступил порог. За ним едва успели товарищи. Дверь за спиной с грохотом захлопнулась. Но за мгновение до этого Удал успел заметить, как вдали исчезает перекрёсток, коновязь с конями, а харчевня словно летит через лес, причём ветки стен касаются, но остаются неподвижными. Наступила тишина.

– А почему фига? – нарушил её Ловкач.

– Потому что фиг выберешься, – пояснил Велимудр. – Попробуй открыть дверь.

Ловкач потянул за ручку. Бесполезно.

– М-да, – сказал Ловкач. – Что будем делать?

– Ждать, пока хозяин себя покажет, – ответил Велимудр.

Подождали. Глаза привыкли к темноте. Ловкач присвистнул: помещение оказалось немаленьким, даже больше, чем зал для принятия гостей в княжеском тереме. Слева от входа располагается кадка с ковшом для мытья рук и бадья для грязной воды. Над ними висит полотенце. Чуть поодаль – широкая стойка. За ней шкаф и вход в кухню. Остальную часть занимают столы персон на десять каждый. Рядом расставлены фигурные стульчики со спинками. Пол блестит от чистоты. Только посетителей нет, словно свирепствует чума и больше ни одного собираться запрещено.

Ловкачу надоело ждать.

– Эй, кто-нибудь живой есть? – заорал он.

Эхо многократно повторило вопрос. Ловкач каждый раз морщился от своего же голоса.

– Как не быть, – донеслось откуда-то издалека. – Приветствую дорогих гостей в моей харчевне.

– Покажись, хозяин, – попросил Велимудр.

– А найдите меня.

– Нам что, делать больше нечего? – буркнул Ловкач.

– Тогда можете быть свободными, – ответил хозяин харчевни, в голосе послышался холодок.

– Как же мы выберемся, если дверь не открывается? – спросил Удал.

– Это легко исправить. Потяни за ручку, – донеслось издалека.

Удал потянул. К его удивлению, она легко отворилась и приложила по лбу. Друзья выглянули наружу. Харчевня стоит на вершине какого-то безжизненного утёса, к которому подходят шесть дорог. Рядом пустая коновязь. Слышен грохот прибоя. Пахнет морем. Вдалеке видна кромка леса, но даже с такого расстояния можно различить, что среди деревьев ни одного знакомого.

– Абстракция хрена на плоскости! – выругался Велимудр.

– Где это мы? – спросил Удал.

– Я могу ошибаться, – потрясённо ответил Велимудр, – но похоже на Грецию. Отсюда нам пешком до дома придётся цельный год идти.

– Ладно, – сказал Ловкач и закрыл дверь.

– Почему вы не ушли? – раздался притворно удивлённый голос.

– Пейзаж не понравился, – буркнул Ловкач.

– Откройте дверь снова и увидите другой.

Они последовали совету. Лучше бы не открывали. Харчевня оказалась в пещере. Рядом с ней всё та же коновязь и подходят шесть дорог. Стены пещеры раскалены до бледно-малинового цвета. Слева и справа, как вода, текут два потока лавы. Огненный расплав бурлит, как каша, на поверхности лопаются здоровенные пузыри. Красные ошмётки разлетаются во все стороны. В лицо пахнуло таким жаром, будто в печь голову засунули. Друзья поспешно захлопнули дверь.

– Жуть какая! – проворчал Удал.

– Что, опять вид неподходящий? – участливо поинтересовался хозяин.

– Да, неподходящий, – прокричал Ловкач. – Нам милее родина. Слабо туда доставить?

– Легко, – ответил хозяин, – вот найдёте меня и окажетесь дома.

– А ловушки? – спросил Велимудр.

Хозяин хмыкнул.

– Не боись, они не работают. Пока.

– Вот зараза! – ругнулся Удал. – Слушай, Велимудр, может, ему шахматы предложить, он нас тогда и выпустит?

– Хорошо. Шахматы мы отдадим за освобождение, а медовуху как получим?

– Твою налево по борозде! – проронил Удал. – Ладно, давайте искать.

– Раз, два, три, четыре, пять, я иду искать, – громко сказал Велимудр. – Кто не спрятался, я не виноват.

Троица двинулась по мрачному помещению. И всё бы ничего, даже если учесть размеры зала, отыскать удалось бы без труда, но голос не случайно звучал словно издалека. Справа стена исчезла.

– Бланманже мне на манжет! – выругался Велимудр.

Вместо стены открылся вид на огромный зал с колоннами, уродливыми статуями из чёрного камня, уставленными по периметру, свисающими вдоль стен гобеленами с изображением диковинных зверей, каких-то страшилищ, адских палат и апокалипсических видений. Но если бы этим ограничилось, ничего страшного, обыскали бы и его, но в конце зала и по бокам расположены три мощные двери. Створки распахнуты во всю ширь. Велимудр по зарождающейся панике в душе понял, что таких помещений гораздо больше, чем кажется, и прятаться в них можно бесконечно долго. Да, травница не солгала – не потрафишь чем-нибудь хозяину корчмы и будешь блуждать здесь, пока не сдохнешь. Наверняка и тайных ходов в корчме немало, так что вероятность кого-то отыскать – нулевая. Но хозяин словно угадал его мысли.

– Не боись, – бодро сказал он, – я честно играю и тайными ходами не пользуюсь. Да и залы открыл не все. Ищите.

Троица ринулась на поиски. Но где можно спрятаться в зале. За колоннами? За статуями? За гобеленами? Выбор невелик. Они внимательно обследовали первый зал: Велимудр осмотрел статуи, Удалу достались колонны, Ловкач совал нос за каждый гобелен. Пусто. Зашли во второй. Потом третий, четвёртый, пятый. Результат не изменился. С каждым новым помещением в душу закрадывалось сомнение в положительном разрешении данного вопроса. Друзья устали, устроили перекур. Присели у статуи, похожей на уродливого чёрта, страдающего от избыточного веса. И, видимо, ему это не нравилось, что отразилось гримасой отвращения на роже.

– Бесполезно, – сказал Ловкач, ладонь опустилась на колено статуи. Пальцы оставили заметный след на пыльной поверхности. – Нам его не найти, или будем искать, пока не состаримся.

– Ты быстрее умрёшь с голоду или от жажды, – буркнул Удал.

– Тоже вариант, – сказал Ловкач. – Велимудр, ты чего?

Умник впился взглядом в колено чёрта. Что-то… какая-то мысль завозилась в голове, но он никак не мог её ухватить. Идея оформилась внезапно – резко, ярко и чётко. Он бросился бежать во второй зал. Друзья кинулись за ним. Велимудр добежал до третьей от выхода статуи. Взгляд скользнул по творению умелого мастера. Изваяние походит на человека с изуродованным лицом: глаза раскосые и разного размера, рот сдвинут влево, а нос вправо, да ещё слегка задран кверху. Волосы короткие, густые, пучками торчат в разные стороны, уши смещены немного вниз. В плечах косая сажень, руки мощные, а ноги, наоборот, тощие и кривые, да ещё оканчиваются длинными птичьими пальцами.

– Здравствуйте, хозяин, – сказал Велимудр.

– Ты чё, ополоу… – начал Ловкач и поперхнулся.

Статуя повернула в его сторону голову.

– Обалдеть! – только и вымолвил Ловкач.

Статуя окинула себя придирчивым взглядом. На уродливом лице появилась гримаса недовольства и непонимания.

– Как ты меня отыскал? Я ведь всё учёл?

– Если скажу, вы нас отпустите?

– Чтоб мне всю жизнь с такой рожей ходить, – ответил хозяин.

Черты лица и тела быстро сменили очертание и цвет. Через несколько мгновений уродливая статуя превратилась в нормального бородатого мужика, в белой рубахе, цветном переднике и в чёрных штанах на босу ногу. Единственное, что отличает от обычного человека, – это закрученные, как у барана, к затылку рога и вытянутые щелевидные зрачки.

– На вас нет пыли, – ответил Велимудр.

– Надо же, такой мелочи не учёл! А ты молодец, внимательный! Ладно, говорите, зачем пришли.

– Нам нужна ваша знаменитая медовуха. Взамен – шахматы-самоигры.

Удал протянул ему доску. Хозяин принял подарок с каким-то благоговением.

– Слыхал про такие, благодарю. А то здесь со скуки помереть можно. Но извините, сразу отпустить вас не могу. Вот достигнем перекрёстка шести дорог, тогда пожалуйста, а пока будьте моими гостями.

Они вернулись в ресторанную часть. У потолка вспыхнула люстра на сотню свечей. Запахло костром, печёным мясом, жареной рыбой, приправами и много ещё чем. Слюнки так и потекли. Друзья расположились недалеко от стойки. Хлебосольный хозяин как профессиональный официант быстро заставил стол такими яствами, что будь ты сытым по кадык, всё равно съел все блюда. И тарелки сгрыз. И даже стол понадкусывал. Друзья насыщались долго. Хозяин присел рядом, взгляд скользил с одного гостя на другого. В глазах росло уважение и удовольствие. Велимудр спохватился: они жрут в три горла, а хозяин даже не прикоснулся к еде.

– А что ж вы сами? – спросил он.

Хозяин улыбнулся.

– Не голоден.

После сытного ужина корчмарь предложил сыграть в «Дурака». Друзья согласились, но с условием, что играть будут на интерес. Хозяин не был против. Удивительно, но чаще всех титул «дурака» получал Велимудр. Зато хозяин харчевни ни разу, и это при том, что неоднократно по лицу было видно, что дело дрянь. Велимудр тут же нахватывался карт на две руки, и корчмарь с хохотом сбрасывал разномастную мелочь.

– Ну потешили! – сказал он вскоре. – Повеселили старика. Эх, не хочется вас отпускать, люди вы, вижу, золотые. Ну да ладно, обещал ведь.