Время перерождения

Величие и непостижимость акта мгновенного познания нисколько не трогает и не приводит в благоговейный трепет ключевого нэпса. Сисирина неторопливо, с наслаждением доедает суп и принимается за угря. Она ест медленно, старается насладиться вкусом каждой ложки, каждого кусочка.

– Значит ты просто сидишь и ждёшь, пока на тебя с неба не свалится откровение? – вопрошает она.

Я терпеливо объясняю:

– Не жду, а ищу. Сталкер Мета-игры – это не прыщавый задрот из киберпанковых комиксов, с бледной кожей и воспалёнными глазами, питающийся одними чипсами с газировкой и мнящий себя крутым, потому что собирает фигурки супергероев и умеет рисовать на стенах непонятные граффити, а в свободное от детских игр время сидит в соцсетях и срёт в коментах. Как охотник выслеживает и добывает в джунглях дичь, сталкер выслеживает и добывает информацию среди бесконечных просторов Мета-игры. Как джунгли кишат живностью, так и всё сущее заполнено информацией. Охотник не стреляет в кого попало и сталкеру потребна не всякая информация. У них обоих есть цель и они стремятся достичь её во что бы то ни стало. Не нужно воспринимать меня как бездельника-лоботряса, одержимого бредовыми идеями!

Сисирина подпускает, как ей кажется, остроумную шпильку:

– А Мета-игра знает, что у неё есть сталкер?

– Ещё бы ей не знать! Почему, думаешь, она ко мне неравнодушна? Её осведомлённость я испытываю на своей шкуре каждый божий день. Не просто же так сегодня сгорела моя хата. Официально в Москве проживает около двенадцати миллионов человек. Если брать в среднем по три человека на квартиру, получится четыре миллиона квартир. Из них сгорела именно моя. А завтра будет что-то ещё, а послезавтра ещё, и так без конца, я тебя уверяю.

Моя собеседница откладывает палочки (для редкой посетительницы японских ресторанов она чересчур ловко с ними управляется) и пытается воззвать к моему разуму.

– Сэм, ну ты подумай, как такое возможно – физический континуум и одновременно Мета-игра? Куда она инсталлирована, на какой логический носитель? Где расположен видеоускоритель, обрабатывающий графику? В какой папке лежат драйвера и как часто они обновляются? В компьютере есть железо, есть софт, перед ним сидит пользователь с клавиатурой и мышкой. А вокруг нас космос, планеты, звёзды, потоки радиоактивной плазмы… Какие алгоритмы, какие коды?

Ох, знала бы она, сколько раз я репетировал ответы на все эти «каверзные» вопросы!

– Сама вселенная является тем, что ты называешь «железом». Её никто не создавал. Структура квантовой теории поля оказалась математически эквивалентна пространственно распределённой вычислительной системе. Либо сразу, либо с какого-то момента в этой вычислительной системе возникли признаки самосознания и, если угодно, интеллекта, измерить и оценить который не представляется возможным. А поскольку он абсолютно один, вещь в себе, у него нет иного выхода, кроме как играть в самого себя. Вычисления подобной системы не просто описывают физический континуум, про который ты говоришь, они его реализуют. Но при этом реализуют всегда так, как хочется игроку. Здесь он устанавливает правила, каковые и есть Мета-игра.

Мне кажется, что этим убойным аргументом я уложил Сисирину на обе лопатки, но не тут-то было. На мой убойный аргумент у неё находится свой.

– Раз мы живём в игровой симуляции, как ты можешь быть уверен, что твой сталкинг является твоим личным выбором и твоим призванием? Вдруг этот параметр также по умолчанию задан Мета-игрой? Ты веришь в свою самостоятельность и гоняешься за призрачной мечтой, а в действительности взломать Мета-игру невозможно, как какому-нибудь Гордону Фримену невозможно взломать «Half-Life», а Ларе Крофт невозможно взломать «Tomb Rider». И получается, что ты напрасно тратишь время на заведомо бесполезное и неосуществимое занятие, которое лишает тебя полноценной жизни!

Поскольку нэпсы со мной раньше так грамотно не спорили, я ощущаю короткое замешательство. Чаще всего мне говорят: ты тупой, это всё глупости, страдаешь фигнёй, заняться больше нечем, несёшь какие-то бредни, трахнутый на всю голову, в мозгах каша, чердак поехал, лечиться надо… По-существу никто и никогда не возражает, опровержительных аргументов не приводит. Нэпсы этого попросту не умеют, что лишний раз доказывает – они не люди. Сисирина же говорит вполне осмысленно и строго по делу, дискутировать с ней приятно. А в моей жизни очень мало приятного, поверьте.

– Раз я игровой персонаж Мета-игры, – говорю я, – моя жизнь не является законченным отрезком. Более того, у меня вообще может быть несколько разных жизней, последовательных, с разными настройками и параметрами, или даже параллельных – если Мета-игрок проходит со мной одновременно несколько сюжетов. Так что все опасения о полноценности моей жизни беспочвенны. В каком-то другом сюжете я вполне мог прожить (или могу прожить, если такой сюжет ещё не реализован), как ты желаешь. К тому же, раз я часть симуляции и, следовательно, ненастоящий, то и любые атрибуты «полноценной» жизни столь же ненастоящи. А значит и жалеть о них нечего, и стремиться к ним не обязательно.

Сисирина не только говорит по делу, ещё она внимательно слушает мои ответы и думает прежде, чем что-то сказать, словно ей и вправду интересно моё мнение. С таким отношением я никогда раньше не сталкивался, а если и сталкивался, то ничего об этом не помню.

– Скажи, Сэм, сколько друзей разделяют твои взгляды и идеи?

Друзья… Надо же, за весь день я ни о ком ни разу не вспомнил. Даже не знаю, что ответить Сисирине. Лихорадочно копаюсь в телефоне и не нахожу ни одного контакта, кроме сегодняшних звонков Братка и Куратора.

Моё замешательство не может укрыться от Сисирины и она удовлетворённо кивает головой, как бы говоря: «Я так и знала». Не представляя всего контекста, она решает, что я круглый одиночка со сдвигом по фазе и потому друзей у меня нет. Можно подумать, у самой телефон разрывается на части – за весь вечер ни одного звонка, ни одного сообщения. Разве у девушек так бывает?

– Сталкеру не нужны единомышленники, – говорю я. – Любая компания, где больше двух человек, это рецидив стадного инстинкта, не изжитый обезьяний атавизм. Когда-то я целыми днями писал вирусы, портил чужие сайты и тырил деньги, потом повзрослел и перерос эти забавы для детишек. А другие нет. Ну и что? Мне-то до них какое дело? Имбецилы есть имбецилы, для подобной публики типы, вроде меня, слишком пафосны. Хотя, где тут пафос?

Красивые глаза напротив меня округляются.

– Сэм, ты несколько минут назад признался, что мироздание вертится вокруг тебя, поскольку ты главный персонаж Мета-игры, которая к тебе неравнодушна. Прости, но это чертовски пафосно.

– Разве я виноват, что такова правда?

– Это ты так думаешь, а «имбецилы» думают иначе и, между прочим, имеют на это полное право.

– Я не думаю, я знаю. И какие вообще права могут быть у неигровых персонажей?

Вовремя прикусив язык, я начинаю понимать, почему нормальные парни избегают любых споров с девушками на серьёзные темы. Потому что в пылу можно ненароком что-нибудь не то ляпнуть, отчего полемика превратится в ссору и срач. Если Сисирина сейчас узнает, что я о ней думаю и кем считаю, мне придётся ночевать на улице или платить бешеные деньги за отель.

– Ты слишком серьёзно воспринимаешь киберпанковые идеи, – убеждает меня Сисирина.

Я с этим не согласен.

– На самом деле я до многого допетрил задолго до знакомства с киберпанком. Знаешь, как иногда бывает? Пытаешься сформулировать какую-то мысль, а тебе при этом не хватает нужных слов, правильных понятий и точных определений. Из-за этого чувствуешь неудовлетворённость, недостатки твоего мироощущения не дают тебе покоя. Но потом появляется что-то, книга или фильм, которые предоставляют тебе необходимые слова, понятия и определения и в следующий миг разрозненная мозаика мыслей в твоей голове самостоятельно складывается в абсолютно чёткую и ясную картину. Всё расставляется по полочкам и ты обретаешь мировоззрение, которого нет больше ни у кого, потому что оно индивидуально, ты сформулировал его сам, лично для себя, без оглядки на инфлюэнсеров и без подражания авторитетам. С вышеупомянутыми фильмом и книгой твоя модель тоже не имеет ничего общего, ты почерпнул оттуда лишь слова, но не идеи, скрытые за ними. Долгое время блуждая в потёмках, ты сам отыскал выход к свету. Позаимствованными словами ты обозначил исключительно свои мысли и догадки, а не чужие. Вот такую роль в моей жизни и сыграл киберпанк.

– Значит конечной цели сталкинга ты пока не достиг и Мета-игру пока не взломал? – спрашивает Сисирина не без ехидства.

– Скажем так, я нахожусь в процессе. А сколько он продлится и к чему приведёт, не знаю.

– Он приведёт тебя туда же, куда и всех – на кладбище.

– Не факт. Раз мы внутри симуляции, то смерть и рождение могут быть всего лишь фикцией. Я, например, совершенно не помню себя лет до четырёх. Либо такой пробел объясняется особенностями морфогенеза мозга, либо мой персонаж именно в таком возрасте был впервые введён в сюжет Мета-игры… Или вот над чем подумай: только пребыванием в искусственной симуляции с непрерывно обновляемыми микропараметрами можно объяснить так называемый «эффект Манделы»!

Выпитое пиво вызывает отрыжку. Сисирина деликатно прикрывает ладошкой рот.

– Ой, не смеши меня, Сэм! Эффект Манделы… Современные рукожопые креаклы, не умея создавать свои шедевры, удовлетворяются тем, что портят чужие. Например, когда «ремастируют» и оцифровывают старые мультики и киноленты. Могут непонятно зачем переозвучить персонажей современными дебильными голосами, или вырезать какой-нибудь фрагмент… А мы смотрим и не понимаем, куда этот фрагмент делся, ведь раньше он был, мы это хорошо помним. Вот я недавно решила пересмотреть старый фильм «А зори здесь тихие» и обалдела – в нём нет знаменитой сцены купания в бане. Потом скачала с торрента немецкую версию – там эта сцена есть. Понимаешь? Немцы отнеслись к фильму бережно и не тронули его, а наши порезали. Так что дело не в эффекте Манделы, а в тупых рукожопых креаклах, которые отчего-то решили, что они лучше знают, как должны выглядеть старые фильмы и мультики. Очевидно аналогичные креаклы есть во всех странах, поэтому имеем вполне себе массовое явление, напоминающее таинственные сбои в реальности…

Перебрасываясь фразами с Сисириной, я наслаждаюсь интеллектуальным кайфом. Начиная, по меньшей мере, с двенадцати лет, я не высокого мнения о девочках, из-за чего слыву вонючим мужланом, самцом-шовинистом и членомразью. Я же вижу в противоположном поле неких церебральных инвалидов, даже в тех, с кем пытаюсь мутить. Половой диморфизм практически кастрирует ассоциативные поля неокортекса, лишая девочек способности мыслить и рассуждать рационально. Соединяя вместе две икс-хромосомы, природа одновременно награждает человека-с-вагиной бесплатной лоботомией, устраняя из головы от пятидесяти до ста пятидесяти граммов нервных клеток… И вот теперь мне приятно осознавать, что иногда поспешные и необоснованно обобщённые выводы оказываются неверны, доказательство чему сидит напротив. Да, Сисирина нэпс, но при этом чертовски приятный и умный нэпс!

– Ты не подумай, я вовсе не считаю тебя чокнутым, – говорит она. – Просто ты слишком зациклился на одной навязчивой идее. Говорят, в таких случаях полезно сменить образ жизни, чаще где-нибудь бывать, знакомиться с разными людьми…

– Именно этим я и занимаюсь. – Я обвожу рукой вокруг себя, едва не задев узбеко-японку, принесшую счёт. – Устроился в шарагу, познакомился с тобой, поужинал в ресторане…

– Значит ещё не всё потеряно! – улыбается Сисирина и встаёт из-за стола. – Аригато годзаимас.

Официантка не понимает японских слов благодарности. Я расплачиваюсь с ней, добавляю чаевые и прикидываю, что по закону Сэма мой байк наверняка спёрли. Мы выходим из ресторана, байк стоит на месте. Это странно. Почему-то в присутствии Сисирины Мета-игра скупится на жизненное дерьмо. Либо взяла перерыв, либо не хочет раскрываться перед ключевым нэпсом.

Сисирина не торопится садиться на багажник.

– Хочу пройтись пешком, – говорит она.

Я не возражаю. После пива в голове приятно шумит и я не хочу потерять равновесие и грохнуться с байка на пару с пассажиркой. К тому же, раз она ключевой нэпс, да ещё даёт мне ночлег, разумнее будет следовать всем её пожеланиям.

– Пройдёмся, – говорю я. – Заодно калории сожжём.

На байке можно включить режим, при котором электромотор сам автоматически толкает его вперёд со скоростью пешехода. Я только придерживаю байк за руль, а сам иду рядом.

Из-за постоянной заторможенности многие аргументы, которыми я мог бы блеснуть в споре, приходят на ум постфактум, когда они уже никому не интересны. Но я всё равно говорю:

– Ты считаешь, что раз я игровой персонаж, а не живой субъект, то мои мысли и идеи принадлежат не мне, а Мета-игре. Как вариант, такое вполне допустимо, но согласись, возможны и другие версии. Я не могу зайти в настройки и посмотреть свои характеристики, тогда как Мета-игра способна задать мне любые интеллектуальные параметры, после чего ей уже нет надобности мыслить и рассуждать за меня, я и сам в силах этим заниматься, а значит мои мысли – это мои мысли, мои идеи – это мои идеи, мои теории – это мои теории, мои взгляды – это мои взгляды, мои целеустремления – это мои целеустремления. Да, я игровой персонаж, но я вполне самодостаточный и оригинальный игровой персонаж. Мета-игре достаточно лишь смоделировать общий фон, сюжет и условия прохождения уровня, а в остальном мне предоставлена полная свобода действий.

Говорю это лишь затем, чтобы оставить за собой последнее слово. Сисирина равнодушно пожимает плечами, ей уже всё равно. Мои слова не имеют значения – я рассуждал бы точно так же, если бы Мета-игра вложила мне в уста эти слова. Поди, проверь. Я могу лишь верить в свою правоту. Если угодно, это некий суррогат религии – кто-то верит в бога, а я верю в то, что я сталкер Мета-игры, которому однажды посчастливится её взломать. Зато моя вера придаёт дерьмовой жизни хоть какой-то смысл.

Сегодня я прогнулся под Братка и Куратора не только из-за нежелания прослыть убийцей-педофилом. Нынешний челлендж должен помочь мне прокачаться для перехода на следующий уровень Мета-игры.

Ещё я верю, что жанр киберпанка породила сама Мета-игра. Зачем? Для маскировки. Известно же: если хочешь что-нибудь скрыть, положи это у всех на виду. После этого любой, кто случайно столкнётся с проявлениями искусственной симуляции, решит, что ему померещилось из-за неумеренного просмотра фильмов и чтения книг в жанре киберпанка – той же «Матрицы» или «Призрака в доспехах». Сколько подобных мне игровых персонажей так и не смогло переступить черту, отбросить шаблоны и поверить в увиденное?

Значит ли это, что любой нэпс может стать игровым персонажем, подобно тому, как в шахматах каждая пешка может стать ферзём? Неужели это единственный фактор, отличающий главного героя от рядового нэпса – способность помыслить немыслимое и поверить в невероятное? Кто первый выделяется из массы, с тем Мета-игра и работает? От подобных вопросов голова кружится сильнее, чем от алкоголя. Ведь тогда получается, что у Мета-игры нет центрального персонажа и нет основного сюжета. Кто из нэпсов становится главгероем, такой сюжет специально под него и пишется. Подобное устройство Мета-игры открывает перед ней практически безграничный набор возможностей и бесконечную свободу действий.

Главный герой китайских фильмов про кун-фу, придя в школу боевых искусств, не сразу приступает к обучению. Сперва он таскает воду и подметает полы, его задирают старшие ученики, он служит грушей для битья и мальчиком на побегушках. Это на самом деле не унижение, это суровый тест на выдержку и силу воли. Если неофит сломается и бросит учёбу, нет никакого смысла тратить на него время, ведь он слабак и размазня, которому не стать настоящим мастером. Отношение Мета-игры к главным персонажам такое же. Нескончаемое жизненное дерьмо – это аналог таскания воды и подметания полов. Мета-игра проверяет, не сломаюсь ли я, сумею ли доказать, что достоин большего. Если я прыгну под поезд, порежу вены или сигану из окна, то при следующем рестарте так и останусь навсегда рядовым нэпсом. Но я терплю в надежде, что терпение мне зачтётся – и вот, пожалуйста, мне поручен первый серьёзный челлендж. Нет сомнений, шарага окажется непростым местом, что-то там явно должно произойти, для чего мне не обойтись без Сисирины. Ни в коем случае нельзя отпугнуть её своими заскоками, я должен оставаться паинькой и во всём ей угождать, исполнять любой её каприз, лишь бы она оставалась рядом. Тогда сюжет будет разворачиваться как надо.

Сюжет… А он вообще есть? Должен быть! Раз есть игра, значит обязательно есть и сюжет. Вот только какой?..

Хорошо бы уметь читать мысли, чтобы не ошибаться в отношениях с новой подругой и спутницей. К сожалению, мне неизвестно, что творится в хорошенькой головке Сисирины. До сих пор я не встречал ключевых нэпсов, а если и встречал, то ничего об этом не помню. Для меня подобные неигровые персонажи – величайшая загадка. С их помощью Мета-игра может выкидывать любые фокусы. Успевай только держать ухо востро и не зевать.

– Твоё мировоззрение – это по сути не более, чем причудливая версия солипсизма, – говорит Сисирина. – Ты просто уверовал в Мета-игру, как другие верят в бога, в НЛО, в Атлантиду, в плоскую Землю, в креационизм…

– Ни во что я не уверовал, – нехотя возражаю я, потому что и сам уже потерял интерес к спору. Дневная жара пошла на спад, градус жизненного дерьма тоже. Я иду и наслаждаюсь временной передышкой. – Всего лишь стараюсь следовать очевидному методологическому правилу: если что-то ведёт себя так, словно оно существует, оказывая на меня определённое воздействие, значит это воздействие следует рассматривать как доказательство существования этого «что-то». В данном случае – Мета-игры.

– Будь любезен привести конкретные примеры. Пока что я слышала только сказки про жизненное дерьмо. Раз мы в Мета-игре и она на нас постоянно воздействует, покажи, как. Примеры в студию!

– Проявления Мета-игры всегда происходят неожиданно. Когда что-то такое случится, сама всё увидишь.

Сисирина издаёт победный смешок, достаёт телефон и распутывает провод с наушниками. По её мнению, она выиграла спор.

– Что слушаешь? – спрашиваю я.

– Rammstein. Обожаю их! – Сисирина начинает напевать вполголоса: – Москау, раз-два-три, Москау, посмотри, пионеры там и тут песни Ленину поют…

– Не ожидал, что тебе нравится тяжеляк, – говорю я.

– А чего ты ожидал?

– Чего-нибудь попроще – Цой, Земфира, Пелагея… Или вообще какую-нибудь девчачью попсню – Руки вверх, Чай вдвоём…

– Буэ-э! – Сисирина вываливает язык наружу и корчит смешную рожицу. – Говнорок и попса – отстой. Причём говнари ещё хуже попсы – своими разглагольствованиями про душу. Как только видишь, что кто-то распинается на тему: «Зато в моих песнях есть душа» – бззз! – говнарь detected! Никто так не любит трындеть про душу, как трёхаккордные говнари, плагиатящие забугорных звёзд. А я тащусь от групп, играющих Neue Deutsche Härte и близкородственные направления: Rammstein, Lindemann, Unheilig, Eisenherz, Eisbrecher, Knorkator, Megaherz, Tanzwut, Oomph, Ministry, LARD, KMFDM, Nine Inch Nails, The Kovenant, Marilyn Manson, Turmion Kätilöt, Schwarzer Engel, Laibach, Blutengel, Das Ich, Front 242, Pain, ну и так далее. А у тебя что в плеере?

– В основном панкуха. – Это я почему-то помню. – Sex Pistols, Dead Kennedys, The Exploited, Bad Religion, The Toy Dolls… Иногда гоняю какой-нибудь хардкор – D.R.I., Agnostic Front… Или альтернативу – System of a Down, Limp Bizkit, Guano Apes, Linkin Park, Korn, Slipknot, Muse и всё в таком духе.

– Green Day и Offspring, значит, не слушаешь?

– Они не настоящие панки. Коммерческая параша.

После подобных признаний этот ключевой нэпс нравится мне ещё больше. Я украдкой любуюсь Сисириной (исключительно верхней её частью). Она почти не пользуется косметикой – лишь слегка подкрашивает глаза, – но от этого вовсе не кажется тусклой, блёклой и невзрачной. Некоторым девушкам не обязательно подчёркивать и выделять в себе что-то, чтобы выглядеть обаятельно и привлекательно. У них и так наличествует от природы всё, что нужно.

Я спрашиваю:

– Как тебе «Металлика»?

В отношении этой группы Сисирина столь же безапелляционна, как и в отношении попсы с говнороком.

– Метла – дрянь команда. И как музыканты, и как люди. Известные сутяги, подающие, чуть что, на любого в суд за халявное использование их музыки. А ты слышал, чтобы они хоть раз, например, подали в суд на Пентагон?

– За что им подавать в суд на Пентагон? – не понимаю я.

– Ну как же, помнишь ведь нашумевшую историю про пытки заключённых в Гуантанамо? В качестве одной из пыток узникам круглосуточно крутили музыку Метлы. Думаешь, они постеснялись бы засудить Пентагон? Это ж Америка, там даже президента можно засудить. А раз нет исков, значит Пентагон исправно башлял Метле за использование музыки в Гуантанамо. Получается, Метла наживалась на пытках. Пытки – это военное преступление, а Метла – подельник преступников, по которым трибунал плачет!

За разговорами о личных пристрастиях мы подходим к новому двадцатипятиэтажному ПИКовскому дому без балконов, облицованному дебильной разноцветной плиткой, из-за чего здание напоминает вертикально стоящий гигантский кирпич, разукрашенный кислотными наркоманами. Пространство вокруг здания выложено собянинской плиткой и плотно заставлено припаркованными машинами.

Сисирина вопросительно смотрит на меня.

– Ну что, никаких проявлений Мета-игры?

– Ещё не вечер, – неуверенно бормочу я и красотуля грозит мне пальчиком.

– Вспомни принцип Оккама: не следует множить число сущностей сверх необходимого. Нет никакой Мета-игры, мы живём в реальном физическом мире.

Я резко меняю тему, потому что не хочу встревать в бесполезный спор.

– Аккумулятор почти сел. Можно у тебя дома байк зарядить?

Моя спутница открывает и придерживает дверь. Мы заходим в подъезд. Консьержа не видать, из почтовых ящиков торчат кипы рекламной макулатуры. Лифт оказывается на удивление просторным, мы с велосипедом помещаемся там без труда и ещё остаётся достаточно места, при том, что лифт не грузовой.

– На самом деле лифты полны сюрпризов, – говорю я. – В самый ответственный момент вдруг перестают срабатывать кнопки. Если ты вызываешь лифт, а следом его вызывает кто-то после тебя, то лифт сперва едет к нему, на другой этаж, а уж потом к тебе.

– Снова пошли страшилки про жизненное дерьмо? – Сисирина нажимает на кнопку девятнадцатого этажа. Все стены лифта исписаны дурацкими надписями и граффити. Дом вроде новый, однако, здешняя школота времени зря не теряет. Одна из надписей гласит: «Я вылизал Ирку – кайф!»

– Это не про меня, – клянётся Сисирина, мгновенно становясь пунцовой. – Это про другую Ирку.

– Вот тебе и проявление Мета-игры, – говорю я, – Не стоит слишком часто ссылаться на принцип Оккама, ведь он также является частью симуляции, целиком и полностью искусственным параметром, управляемым Мета-игрой. Подобные параметры прописываются для нас, а не для самой Мета-игры, которой вовсе не обязательно им следовать. Так что в отношении Мета-игры принцип Оккама не работает, ты уж извини.

Бесполезно пытаться разубедить меня в моих взглядах. Я изрядно поднаторел в контраргументах. Что бы ни изобрела Сисирина, я разобью все её доводы в пух и прах.

По пути наверх лифт останавливается дважды – на четвёртом и седьмом этажах. Мы выглядываем наружу и никого не видим. Кнопка вызова не горит, значит лифт отсюда не вызывали и, тем не менее, он остановился. Дважды. Потом поднял нас на двадцатый этаж и только после этого вернулся на девятнадцатый.

– Это ничего не доказывает! – упрямится Сисирина, выходит из лифта и отпирает квартиру.

При желании я мог бы рассказать ей много интересного о том, как рядовые нэпсы самопрограммируются на категорическое отторжение любых фактов, не укладывающихся в их убогие поведенческие алгоритмы. Мог бы, а какой смысл?

ё) Замысел маньячной нетленки

Не представляю, откуда у выпускницы детского дома своя квартира. Возможно она не своя, возможно Сисирина её снимает. Или же щедрое государство на халяву раздаёт сиротам крохотные квартирушки, которые на рынке недвижимости никому не нужны… Квартирушка Сисирины настолько крохотная, что её и квартирой-то назвать нельзя. Это натурально собачья конура. Даже сгоревшая однушка Кукушкиной была больше.

Мы разуваемся в прихожей, где еле-еле можно развернуться втроём с велосипедом. Сисирина сразу бежит в душ, а я достаю из рюкзака зарядку и подключаю байк к розетке. Транспортное средство занимает большую часть прихожей. Пока Сисирина не закрылась, успеваю заметить, что санузел у неё тоже крошечный и вдобавок совмещённый. Совмещены и кухня с комнатой – это теперь называется «студией». Но по факту это собачья конура.