Из сердца не выкинешь

– Ну, так бери бразды в свои руки, раз я такой плохой! Посмотри, как это легко.

– Нет уж. У меня трое детей и я одна их рощу. Слава Богу, им хотя бы с отцом повезло, но я не могу на него всё взвалить… Им мать нужна. Тем более, у старшего сейчас такой возраст, глаз да глаз нужен, а ты хочешь на меня всё свалить? Нет. Мне достаточно того, что есть… Я говорила с Владом, к нему уйду. Пусть и частная клиника, всё лучше, чем так.

– Да и денег больше платит, так ведь?

– Эх, Георгий, Георгий, ничего ты не понял, – Ирина отошла от него. – Знаешь, я иногда понимаю Любку, и понимаю её оценку тебя, как человека.

Ирина подошла к двери и, уже собираясь открыть её, снова обернулась.

– Галина в субботу замуж вышла, за отца своего сына, – нерешительно начала она. – Её Павлику уже полтора года будет. Юра человек хороший, Машу, как родную принял, с одиннадцати лет, можно сказать, помогает Гале её растить, а теперь вот и свой сын есть. Маша тоже нашла с ним общий язык. Может, хотя бы теперь девчонкам повезёт, всё-таки такой заботливый мужчина рядом появился.

И, опустив голову, она вышла из кабинета. Стук закрывшейся двери как будто острым ножом полоснул его по сердцу. Что-то как будто сжалось в груди, не давая свободно вздохнуть. Всё также не отходя от окна, он задумчиво опустил голову.

***

– Что же ты, Георгий, меня позоришь-то? – Эдуард Валентинович, начальник райздравотдела, посмотрел с осуждением. – Ладно, я сам не без греха, понять могу, но ты же совсем всё на самотёк пустил. Ты меня пойми. Меня же и самого уже прижали сверху этими жалобами. Я тебя защищал сколько мог, но надо и совесть всё-таки иметь, благодарность хоть какую-то. Хоть что-то в отделение делать, чтобы жалоб поменьше было, а ты? – он нагнулся над столом. – Чего ты, как девка какая-то обиделся на весь свет из-за любовной неудачи. Чего тебе девок вокруг мало что ли? Нет, не понимаю я тебя, – Эдуард откинулся на спинку кресла. – Ладно, не об этом речь, – махнув рукой он снова облокотился на стол. – С меня самого уже стружку снимают, сам понять должен, такую должность, как у меня терять никто не хочет, а я в первую очередь. Понимаешь меня?

– Понимаю, – вздохнув Георгий опустил голову, посмотрев на сложенные на коленках руки.

– Врач-то ты хороший. Думал, такого заимел врача, теперь к нам лечится и оперироваться ездить будут, а что в итоге? Ты пойми меня, я своё место терять не хочу, а ты, как баран упёрся и ни с места, извини, конечно, за такие слова. Так что сам решай, последний раз к тебе обращаюсь… Либо исправляй работу, либо… Выбирай.

Георгий встал и, не говоря ни слова, подошёл к двери.

– Я тебя, Георгий, конечно в чём-то понять могу. Женщина она, что надо, но с такими требованиями… Я же тебя предупреждал. Что ты у неё первый такой, что ли? А ты и слушать ничего не хотел. Понимаю, что сына жалко, но это не оправдание. Ты врач от Бога, сам на себе испытал, а во что превратился? Давай-ка уже отходи от этого, бери себя в руки. Ты же мужик в конце концов!.. Ладно, иди… Но помни, что я тебе сказал. В следующий раз слов от меня не дождёшься, подпишу бумагу и дело с концом. Всё.

– Хорошо, – тихо ответил Георгий, не поднимая головы.

***

На столе зазвонил телефон. Георгий, задумчиво сидевший в кресле, с удивлением посмотрел на него.

– Алло! – нехотя спросил он.

– Георгий ты? Здравствуй. Это тётя Зоя.

– Тётя Зоя? – он никак не мог вспомнить, кто это.

– Ну, Зоя Борисовна. Не помнишь уже, что ли? Подруга Ани, тёти твоей.

– А! Тётя Зоя, извините, событий много последнее время, совсем забыл.

– Ничего, я понимаю. Я что звоню-то… – она помедлила. – Аня совсем плохая… Она сейчас в больнице. Врачи определённого ничего не говорят. Тебе бы самому приехать, ты же врач всё-таки, найдёшь с ними общий язык.

– А что случилось?

– Да сердце, что ли, у ней. В последнее время оно у ней часто барахлило. Ну, вот… Прихватило видать. Ты бы приехал, всё же по телефону не скажешь.

– И давно она там? В больнице?

– Вчера вечером забрали.

– Хорошо. Я приеду. Я постараюсь побыстрее.

***

– Жаль раньше не смог. Поезд только вечером прибывает, – Георгий виновато посмотрел на Зою. – Теперь только завтра можно будет навестить. Ты ей говорила, что приезжаю?

– Да нет. Боялась, переживать будет.

– Чего вдруг переживать? Я думал, наоборот, обрадуется.

– Тебе-то конечно обрадуется, боится, ругать будешь, что довела, мол, себя. Ты ж врач, людям помогаешь, она ж всегда этим гордилась, а тут в таком состояние, боялась, ругать будешь.

– Ну, а всё-таки, как же так, тётя Зой? Болела, а мне ничего не сказала? – отставив тарелку, Георгий с грустью посмотрел на пожилую женщину.

– Ты кушай, кушай, – Зоя с улыбкой посмотрела на него. – Ну, как так, – она пожала плечами. – Вот так. Не хотела тебя тревожить. Думала ничего, вытянет, справится, не впервой уж.

– Ну, а Сима?

– А что Сима. Ты же знаешь, у ней у самой здоровье-то? Ещё и на двух работах бьётся. Самой тяжело. Далеко ездить не может, а тут с работой не очень, все-то в городе, а она куда? Да и внук сейчас к ней перебрался. Опять чего-то с матерью не поделили. У Ленки-то характер будь здоров, а тут отчим новый. Третий раз уж замуж выходит. Вот Алёшка и живёт то у ней, дома значит, то у Симы, – Зоя вздохнула. – А теперь совсем решил к бабушке перебраться, никак не поладит с отчимом. Сима уж сама-то устала вмешиваться, махнула на них рукой, да и будет её Ленка-то слушать? А сюда к матери перебраться тоже проблема. Работы нет, только вот на фермера в поле, да заводик тут недалеко по переработке овощей, но и там, говорят, сейчас дела не очень. Да и внука, молодого парня, одного в квартире не оставишь? Мальчишка совсем, соблазнов много, друзья навяжутся. Вот так и бьются, а кто поможет? Ане давно уж надо было операцию делать, а как? То очередь, говорят, не подошла, то средства просят, – она опять вздохнула. – А где они средства-то? Ты уж завтра-то сходи, её навестишь, она рада будет, да и с врачом поговоришь, всё ж таки коллеги, друг с другом более сладите, а там мож и направление дадут, операцию сделают. Она, Аня-то, сейчас средства-то подкопила, есть на что делать-то, только как бы не пришлось сейчас их все растратить-то? Ты уж поговори там, – Зоя умоляюще посмотрела на Георгия. – У нас ведь больница-то какая, только давай, да давай. Врачи-то не идут сюда, всё в город стремятся, условий-то не каких, жилья-то тоже… Только дома деревенские, будут в таких жить? Так что ты поговори там. Мож врач-то этот, Виктор Семёныч-то поможет, всё ж таки коллеги, как не говори.

– Конечно, поговорю, само собой. Ты не переживай, я всё сделаю, поговорю, посмотрю, как там, чем помочь можно. Себя-то береги, – он с улыбкой погладил её морщинистую руку.

***

Зайдя в небольшое старенькое здание местной больницы, Георгий осмотрелся.

– Извините, а как мне найти Виктора Семёновича? – остановив спешившую куда-то молодую девушку в белом халате спросил он.

– А это там, – она махнула рукой на дверь позади себя. – Пятая дверь справа, там его и найдёте.

– Спасибо, – улыбнувшись ей, Георгий пошёл в указанном направление.

– Извините, вы – Виктор Семёнович? – подойдя к одному из кабинетов, обратился он к мужчине, собиравшемуся зайти внутрь.

– Да. А вы ко мне? – он удивлённо посмотрел на него

– Да. Я племянник Анны Николаевны.

– Какой Анны Николаевны?

– Ну, её вчера к вам привезли…

– А! Да-да, припоминаю. Да-да. Ну, и что же вы хотите узнать от меня?

– Я успел поговорить с Натальей Петровной…

– А-а! Ясно, – он усмехнулся. – Давайте пройдём в мой кабинет, там нам будет лучше всё обсудить, – пропуская Георгия вперёд, ответил доктор. – Я представляю, что Наталья Петровна вам успела наговорить.

– Она мне сказала только про состояние Анны Николаевны. Не знаю, что вы там с ней делите, меня это не касается, меня интересует только моя тётя и её здоровье. Как я понял, здесь ей его поправить не получится?

– А что вы хотите? Она уже не молодая, ей уже много лет, здоровье в этом возрасте, мягко говоря, уже не очень, – он развёл руками. – Мы тоже не волшебники, мы исцелять не можем. Мы делает то, что можем, то, что в наших силах.

– Почему вы ей не дали направление к специалисту? – Георгий зло посмотрел на Виктора. – Ей бы уже давно могли бы сделать операцию.

– Ну, а что я могу? Таких, как она много, и операций таких делают много, нужно дождаться своей очереди, куда от этого денешься, – откинувшись на кресле, он с интересом посмотрел на Георгия. – Что же вы от меня хотите? Я не всемогущий. Это не так просто, как вам кажется. Вы вот кто по профессии?

– А какое это имеет значение?

– Ну, вы, возможно, далеки от всего этого? Знаю, ругаете меня, и при этом не понимаете ничего…

– Вот я-то как раз понимаю… Я ваш коллега. Я тоже врач.

– О, коллега значит. Как интересно, – облокотившись на стол, Виктор изучающе окинул его взглядом. – И какая же, если не секрет, у вас специализация?

– Хирургия, – с раздражением ответил Георгий.

– В отделение или поликлинике?

– Действующий хирург, заведующий отделением. Этого достаточно? К чему вообще такой допрос? Я к вам, по-моему, по делу пришёл, а не свою биографию рассказывать.

– Да так, просто интересно стало. Ну, что же… Коллега, – с каким-то пренебрежением сказав последнее слово, продолжил Виктор. – И какие же ко мне претензии? Помощь мы ей оказали, здоровье ей вернуть, при всём желании, мы не в состояние. Что же вы хотите от меня? Я сделал всё, что от меня зависит.

– Вот как раз по этому вопросу я к вам и пожаловал. Мы с вами коллеги ещё и в том, что занимаем одинаковые должности, – Георгий пристально посмотрел на него. – И сейчас как раз от вас зависит, что будет дальше.

– Вам не нравится уход? – он усмехнулся.

– А он у вас есть?

– Ну, а что же вы хотите? Здесь я бессилен, – снова усмехнувшись он развёл руками. – Это может быть там, у вас условия хорошие, зарплаты лучше, а у нас ни условий, ни удобств, ни зарплат достойных. Мы здесь выживаем и выкручиваемся, как можем. Медсестёр, и уж тем более санитарок понять можно… Они получают копейки, а у них семьи, и их надо кормить, из своего кармана я им помочь не могу? Нет, не могу. Значит, выживай как хочешь, вот они и выживают.

Георгий почувствовал, как холодок пробежал по спине. Такие знакомые слова сейчас звучали уже не от него, а для него. Он растерялся, не зная, что ответить.

– Может там у вас по-другому? Вот вы мне… Коллега и ответьте.

– Но они же не выполняют свои прямые обязанности, – тихо и как-то растерянно спросил он.

– Почему же? Выполняют, только ваша тётя вполне может сама о себе позаботится, да и её подруга приходит помочь ей. Мы не против этого, а то, что этим, уходом, занимается она, так это вполне можно изменить… можно ведь договориться с санитарками… Поверьте, они не такие жадные как вам кажется, – Виктор снова усмехнулся.

Георгий встал, и не говоря ни слова, подошёл к двери.

– Обижаетесь на меня? Зря. Вы не знаете здешней жизни, вы к ней не привыкли, не знаете, в каких условиях нам приходится работать. Вы живёте и работаете в большом городе, условия, техника, оснащение у вас на высшем уровне, а у нас? А у нас всё по старинке. Да ещё и заплаты никакие, кто к нам пойдёт? И мы должны с этим как-то смириться и жить. Вот мы и живём, как можем.

– Я прожил тут тринадцать лет.

– Ну-у, в те времена была другая жизнь, с сегодняшней не сравнить. Теперь другие времена, другие потребности, другие нужды… Просто другая жизнь.

– Значит, ничего не изменится? Как я понял, пока я не могу её забрать?

– Пока нет. Знаете, я вам совет дам… Договоритесь с санитарами и всё будет на высшем уровне, по местным меркам конечно. Да и я могу вам помочь…

– Вы просите взятку?

– Ну, что же сразу так грубо. Просто любой человек любит благодарности… А у вас что… Не так? – Виктор внимательно посмотрел на него. – Ну, если не хотите, конечно, можете её забрать, но позже, через недельку-другую.

Выйдя из кабинета, Георгий сел на стул, стоявший неподалёку, и, обхватив голову руками, закачался из стороны в сторону. Впервые в жизни он чувствовал себя каким-то оплёванным, униженным и совершенно беспомощным, потому что теперь уже ему пришлось оказаться на месте родственников его пациентов. Распрямившись, он бессмысленно посмотрел на дверь кабинета, вспомнив Елизавету Алексеевну и её фразу: «…Вы умеете ловко уходить от ответственности, умеете красиво говорить, но когда-нибудь бумеранг может настигнуть и вас…». И теперь он почувствовал, как этот самый бумеранг, всей своей мощью, всей силой развернувшись ударил его прямо по сердцу. Самый близкий и родной для него человек, тётя Аня, которая фактически вырастила его, заменив вечно мотавшихся по командировкам родителей, оказалась в той же ситуации, что и муж Елизаветы Алексеевны. Только ему смогли всё-таки помочь, а ей? Смогут ли? Посмотрит ли он ещё хотя бы раз в её живые, весёлые глаза? Обнимет ли её чуть сгорбленную от тяжёлой работы фигурку? Он встал и, вздохнув, на отяжелевших ногах пошёл к выходу.

***

Выйдя из вокзала Георгий прошёл несколько улиц, остановившись у одного из домов. Встав чуть в стороне, у ограды небольшого парка, среди разросшихся деревьев он долго смотрел на гуляющих на детской площадке женщину и девочку-подростка, качавшую на качелях звонко смеющегося малыша. Георгий грустно улыбнулся. Сколько прошло времени, он и сам не понял. Женщина с детьми уже ушла домой, а он всё стоял и стоял, не решаясь сдвинуться с места. Посмотрев на зажёгшийся свет в двух окнах, Георгий задумчиво опустил голову, собираясь с мыслями.

«Ну, что, Георгий, сейчас не сделаешь шаг, больше никогда не сделаешь, дальше будет только тяжелее, – сам себя подбадривая думал он. – Надо… Пока ещё не поздно».

Закрыв глаза и сжав кулак, как будто собираясь с силами, он решительно вышел на тропинку и пройдя несколько метров остановился, ещё раз посмотрев на светившиеся окна.

***

Кто-то позвонил в дверь. Женщина, распрямившись, посмотрела в коридор.

– Маша! Дочка, открой! Это, наверное, бабушка, – крикнула она.

Девочка-подросток не спеша подошла к двери. Открыв её, она растерянно посмотрела на мужчину, стоявшего перед ней.

– Папа? – как-то неуверенно, тихо, почти шёпотом сказала она, всё также не отрывая от него взгляда.

– Маша… – он виновато посмотрел на неё. – Я вот… Я…

– Маша! Кто там?! – женщина снова посмотрела в коридор. Не дождавшись ответа, она подошла к дочери, и, выглянув из-за её плеча, побледнела.

– Жора? Ты? – также тихо, чуть слышно, спросила она.

– Да… Здравствуй, Галя, – переведя взгляд на женщину, виновато посмотрев уже на неё, тихо ответил он. – Я вот… Я с Машей хотел поговорить. Я… Очень виноват перед вами… Перед Машей… Может, сходим в парк? – с надеждой посмотрев на дочь, спросил вдруг Георгий.

– Я не знаю, – Галя растерянно посмотрела на Машу. – Маше решать.

Маша вопросительно посмотрела на неё. Галя с грустной улыбкой, слегка кивнула ей.

– Хорошо, я сейчас, только оденусь, – девочка оживлённо побежала в комнату.

***

Георгий подошёл к окну. Задумчиво посмотрев на весенний пейзаж. Солнце, играя бликами на многочисленных лужицах, слепило глаза. Весна потихоньку оживляла природу, согревала замёрзшие за зиму сердца людей, наполняя их радостью, ощущением счастья. Только он чувствовал холод. Ни яркое, тёплое солнце, ни радостное щебетание птиц не согревало его сердца, которое какой-то ледяной глыбой, казалось придавило грудь, не давая свободно вздохнуть. Опустив голову, он подошёл к столу, не спеша сев в кресло, набрал номер.

– Ира? – услышав знакомый голос, как будто всё ещё сомневаясь спросил он. – Ты не занята? Можешь зайти ко мне?

– Хорошо. Я сейчас подойду.

Георгий снова задумался.

– Ну, и как съездил? – зайдя в кабинет с порога спросила она, но, посмотрев на осунувшееся, бледное лицо Георгия, уже с беспокойством добавила: – Что-то случилось?

– Да в общем-то… – он задумался, подбирая слова. – На прошлой неделе похоронил тётю Аню… А ведь ей можно было помочь. Если бы я знал… – Георгий опустил голову.

– Сердце?

– Сердце… Она мне даже ничего не сказала.

Он вдруг резко вскинул голову, посмотрев на Ирину.

– Ты всё-таки уходишь?

– Жор, к чему ты это? Мы же всё уже обсудили.

– Знаешь, я виноват перед ней. Она меня считала врачом, заботящимся о людях, а я? Ты знаешь, что я там услышал? – он вопросительно посмотрел на неё. – Я услышал там вопросы… Одни вопросы: «А что я могу?» или «Что вы от меня хотите?». Знакомо, правда? И оправдания: «Их понять можно», «Они получают копейки», «У них семьи». Знаешь, как я теперь понимаю Елизавету Алексеевну и таких, как она. Я вдруг оказался на их месте. Знаешь, при нашей последней встрече Елизавета Алексеевна мне сказала: «…Бумеранг когда-нибудь настигнет и вас…» Вот он и настиг меня. Только теперь я понял смысл её фразы.

– Когда-нибудь этот момент всё равно бы настал, – задумчиво ответила Ирина. – За всё в жизни надо платить. Но иногда цена бывает слишком дорогой, как у тебя, к сожалению.

– Да, – Георгий вздохнул.

Он посмотрел на неё, казалось, собираясь с мыслями.

– Может, мне лучше уйти?

– Уйти проще всего… Но что это изменит? – она внимательно, как будто изучающе, посмотрела на него. – Тебе не бежать надо, а в себя приходить. Исправлять то, что сам натворил, – она вздохнула. – Знаешь, иногда жизнь ставит нас перед выбором, и даёт возможность посмотреть на себя со стороны. Считай, что сейчас у тебя как раз такой момент. Ты, как врач должен знать, что иногда, чтобы вылечить болезнь, нужно её обострить. Считай, что жизнь ударив тебя, сама назначила лечение, – Ирина встала, и, подойдя к нему, заглянула в глаза. – Просто пришла пора тебе, Жора, ради памяти тёти Ани, раз она так гордилась тобой, исправлять свои огрехи. Пока память о докторе с золотыми руками ещё не исчезла из людской памяти, возвращайся.

Георгий грустно улыбнулся, виновато посмотрев на неё.

***

Женщина остановилась, посмотрев на мужчину, идущего ей навстречу. Он шёл задумчиво, глядя себе под ноги, казалось, не замечая ничего и никого вокруг.

– Георгий Юльевич? Здравствуйте, – она окинула его удивлённым взглядом.

– А! Елизавета Алексеевна, я вас не заметил. Здравствуйте. Как ваш муж?

– Спасибо, уже всё хорошо. Я и вам должна всё-таки спасибо сказать.

Георгий удивлённо посмотрел на неё.

– Вы помогли ему, сделав вовремя операцию…

– А дальше чуть не угробил… Так ведь? Вы это хотели сказать? Я вас понимаю. Если бы вы знали, как я вас понимаю. Знаете, Елизавета Алексеевна, как вы были правы… – он снова посмотрел на неё. – Бумеранг, обещанный вами, всё-таки настиг меня, ударив по самому больному. Теперь уже я оказался на вашем месте и услышал всё то, что говорил когда-то сам.

– У вас что-то случилось? – она с жалостью посмотрела на него.

– У меня умер близкий человек, моя тётя. Он фактически вырастила меня, мои родители вечно были заняты, им было не до меня. Она заменила мне их.

– Я вам искренне сочувствую. Поверьте мне, я вам зла не желала, просто я прожила больше вас и знаю жизнь лучше. У всего есть своя цена.

– Спасибо, – он горько улыбнулся. – Значит, у вас всё хорошо. Поверьте, я рад за вас и вашего мужа… Правда рад.

– Ну, а вы? Всё там же?

– Там же, только не тот же. Теперь на моём месте Ирина, а я на её. Мы поменялись местами. Но я не жалею, нет. Она действительно на своём месте.

– Рада за неё. Ирина Константиновна хороший человек и отличный доктор… Как и вы … – женщина улыбнулась, посмотрев на удивлённого Георгия. – У вас ещё будет всё хорошо… На ошибках учатся…

Вернуться в новую жизнь

Выйдя из маршрутки и закинув рюкзак за плечо, Леонид оглядел окрестность. Всё знакомое, всё родное, почти не изменившийся пейзаж. Как-будто не было этих двенадцати лет. Как-будто только вчера уехал и снова вернулся. Так, размышляя, он даже не заметил, как спустился к раскинувшемуся прямо за остановкой полю. Глянув в даль, на видневшееся на возвышении, недалеко от оврага родное село, длинной полосой протянувшееся на противоположной стороне поля, уверенно зашагал по грунтовой дороге. Лёгкий утренний ветерок слегка охлаждал ещё не разгорячённый летним солнцем воздух. Время от времени поглядывая на дома, всё ещё видневшиеся за деревьями, он подошёл к оврагу и прежде, чем спуститься по чуть заросшей тропинке, остановился у одиноко стоявшего старого дуба.

– Ну, здравствуй, – Леонид дотронулся рукой до шершавой коры. – Давно мы с тобой не виделись, а ты всё растёшь, – задрав голову вверх, он посмотрел на густую крону.

С грустной улыбкой проведя рукой по стволу, Леонид на миг остановился, закрыв глаза…

… – Будешь меня ждать? – подойдя к дереву, возле которого, облокотившись спиной, стояла девушка, Лёня провёл рукой по шершавому стволу, остановившись на уровне её головы.

– А ты ещё сомневаешься? – девушка, с улыбкой посмотрела на него. – Конечно буду. Только бы ты кого там не нашёл. Я вот тут тебя ждать буду, а вдруг ты там, в это время, себе невесту подыщешь, – усмехнувшись, она отвернулась.

– Чего это я вдруг невесту там себе найду? Я вообще-то в армию иду, а не…

– Да кто вас знает, – она вздохнула, перебив его. – Всякое бывает. Чего там девушек нет, что ли?

– Ревнуешь, значит? – он, усмехнувшись, встал перед ней.

– А я вообще ревнивая. Ты не заметил?

– Нет. Повода, наверно, не было. Да и не нужен мне никто. Я только тебя люблю.

Девушка снова посмотрела на него…

Леонид открыл глаза. Где-то в глубине оврага, в самой гуще разросшихся деревьев насвистывали свои трели ранние птахи. Вздохнув, он отошёл от дерева и, не оборачиваясь, спустился вниз, к журчащему лесному ручейку.

Выйдя на небольшой луг, всё также, как и тогда, расстилавшийся рядом с местной речкой, Леонид вздохнул ароматы разнотравья. Скинув рюкзак прямо в траву, щурясь от яркого солнечного света, он посмотрел в небо, туда, где, паря в вышине, высматривал свою добычу ястреб. Где-то у речки слышался звонкий детский голосок. Молодая женщина, стоявшая рядом с узким мостиком по колено в воде, приставив руку ко лбу, с интересом посмотрела в его сторону.

Леонид сел прямо на траву. Солнце всё сильнее припекало, даже лёгкий ветерок уже не спасал от начинающегося зноя. Откинувшись на спину и закинув руки за голову, он снова закрыл глаза…

…Посмотрев на лежавшего на спине молодого человека, девушка села рядом.

– Лёнь, ты только не верь никому, – повернувшись к нему боком, она опустила голову, теребя подол платья.

– В смысле? – он открыл глаза, удивлённо посмотрев на неё. – Мать опять чего?

– Ну-у, она не меняется. Нет, я не про неё сейчас. Просто тут… Понимаешь, у нас соседи новые, ну, обеспеченные. Эдуард Петрович, бизнесом занимается, дачу тут построили, а у них сын, тебя постарше, – она повернулась, виновато посмотрев на него. – У него с Любкой чего-то, а отец против. В общем, сложно всё там.

– Ну, а ты причём? – Лёня сел, серьёзно посмотрев на неё.

– Она приревновала. Мама подружилась с Серафимой Андреевной, матерью этого Юрки, ну, того парня. Они приходили к нам на День Рождения матери, на шашлыки приглашали нас. Ну, как я могла отказаться, сам понимаешь. Вот она и распустила слухи, что, мол, у меня с ним чего, – она снова опустила голову. – Не верь ей, Лёнь. Слышишь, не верь! Я только тебя люблю.

– Я и не верю, – улыбнувшись, он снова лёг на траву.

Аня, с радостной улыбкой посмотрев на него, легла рядом, положив голову ему на грудь.

– Слушай, Ань, а давай уедем вместе, а? – он мечтательно посмотрел на небо. – Всё равно ведь твоя мать не даст нам жить. Я же ей не нравлюсь. Меня отец к себе зовёт. И работой обеспечит, переведёшься, там учиться будешь. А я потом в институт поступлю.

Аня снова села.

– Лёнь! Тебе двадцать один, мне девятнадцать. Ну, какая из нас семья?

– Ну, а чего такого? Отец и с квартирой поможет. Ну, снимем пока, а там и на свою заработаем. Пусть и в кредит, но всё же. Чего мы одни так жить будем?

– Не хочу я так. Не известно ещё, какой там институт, да и уверенности нет. Нет, не в тебе, ты не думай, а вообще. Здесь всё родное, знакомое, а там? А там неизвестность, – Аня вздохнула. – Да и куда нам спешить? Я пока институт не закончу, замуж не выйду! – категорично закончила она.

– У меня мать также рассуждала, а потом вышла замуж за отца и вскоре я родился.