Разрубить гордиев узел

Быстро одевшись, она вышла в коридор, кинув находящемуся в кухне следователю:

– Включите, пожалуйста, чайник и кофемашину, я сейчас, – затем зашла в ванную, где умылась холодной водой и почистила зубы.

Так-то лучше. Холодная вода немного прояснила мысли и снизила градус головной боли. Ольга уставилась в зеркало, с грустью рассматривая собственную физиономию. Да, тридцать с хвостиком – это не двадцать, когда всю ночь можно гулять, оставаясь к утру свежей, как персик. Она не стала прихорашиваться, лишь расчесала волосы да легонько сбрызнулась любимой туалетной водой с ароматом зеленого чая, решив, что и так сойдет. Несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, а затем вышла из ванной и направилась к следователю, который, судя по звукам, доносившимся из кухни, выполнял все требуемые манипуляции.

Кухня была ее любимым местом. Большая, круглая, с четырехметровыми потолками и двумя окнами, выходящими во двор и на соседей. Отсутствие приватности ничуть не беспокоило Ольгу. Скорее наоборот – в тяжелые моменты давало ей ощущение, что она не одна. Кухня была недавно отремонтирована в стиле восьмидесятых годов. Дизайнеру пришлось заказывать специальную мебель, чтобы она в точности соответствовала той, которая когда-то была у деда. Собственно, мебели здесь был минимум. Возле входа красовалась металлическая раковина, над ней плетеная сушилка для посуды. Возле стены расположилась газовая плита с духовкой, рядом два низких ящика, в которых хранилась кухонная утварь и которые одновременно служили ей рабочей поверхностью и подставкой для кофемашины. Рядом с ними передвижная полочка на колесах, где Ольга хранила специи и масла. В одном углу кухни размещался пенал, где пряталась немногочисленная кухонная техника. Рядом с ним большой старомодный холодильник. Вот и все места для хранения. Больше ей и не требовалось. Ольга не готовила: не для кого. Посреди кухни красовался небольшой столик на кованой ножке, вокруг него два стула.

Она сняла с сушилки чашку, подошла к кофемашине, уже включенной следователем, поставила чашку на подставку и нажала на кнопку. Перед беседой надо купировать головную боль.

В воздухе поплыл аромат кофе, Ольга развернулась к усталому следователю и вспомнила о роли хозяйки:

– Будете чай или кофе? Простите, у меня выдалась непростая ночь, поэтому я смогу поговорить с вами только после первой чашки кофе.

– Понимаю, – кивнул следователь. Его ночь была тоже непростой. Его сына Никиту разбудили какие-то идиоты, решившие после полуночи запустить петарды. В итоге тот бился в истерике до шести утра, и никто, кроме Алексея, не мог его успокоить. А в половине седьмого приехала Юля. И сегодня он планировал провести день с ней и с детьми, он уже и забыл, когда это было в последний раз. А вместо этого ему приходится расследовать смертельное ДТП с участием беременной девушки и вот этой мажорки, которая в беседе со следователем решила зайти с козырей – короткой ночнушки и кофе.

Ольга тем временем открыла холодильник, в котором обнаружилось несколько бутылок минеральной воды, пожухлый пучок салата, йогурт и несколько яиц.

– Вы, как я понимаю, живете одна? – усмехнулся Алексей, наблюдая, как Ольга достает бутылку минералки и начинает жадно пить прямо из горла. Смешно: у подозреваемой такая же фамилия, как и у его жены до замужества, но более противоположных личностей и представить сложно. Его мягкая, домашняя, стеснительная Юля. И Ольга, явно любящая выпить и не стесняющаяся разгуливать полуголой перед незнакомыми мужчинами.

– Это имеет отношение к тому, о чем вы хотите со мной поговорить? – Ольга допила минералку, выбросила бутылку и поменяла наполненную чашку кофе на пустую. Снова нажала на кнопку, и ароматная жидкость полилась в толстую старомодную чашку. Выбор посуды был странным. Как и весь антураж квартиры.

Женщина была явно состоятельной: одна ее машина стоит, как вся эта квартира, включая обстановку. Несмотря на то что сейчас она разгуливала в простых джинсах и майке, можно было с уверенностью сказать, что женщина очень ухоженна – об это свидетельствовало прекрасное тело, которому явно уделяют время, волосы, кожа. Какие-то незримые вещи, отличающие ухоженную женщину от той, что махнула на себя рукой. Обычно такие уделяют внимание тому, из чего пьют свой утренний кофе. Заморачиваются, покупая особенный фарфор, обставляя кухню с особым шиком и уютом. А этой, казалось, было наплевать. Неужели алкоголь уже начал разрушать личность?

– Так будете кофе? – переспросила Ольга.

– Буду, спасибо. – Алексей согласился, надо было хоть чем-то подсветить это незадавшееся утро. Почему бы не чашкой качественного кофе?

– Сахар, молоко?

– Ничего, спасибо, – отказался следователь.

Ольга подошла к нему и протянула чашку с ароматным напитком. Он на мгновение почувствовал запах ее туалетной воды и снова удивился. Нечто легкое, весеннее, хотя такой бы подошел скорее тяжелый женский аромат.

Ольга снова зарядила кофемашину. Первую чашку она выпила буквально залпом, несмотря на то что напиток был обжигающим. В голове стало немного проясняться, и Ольга более или менее выстроила логичный рассказ, который была готова поведать следователю. Тот пил свой кофе молча и, как и просила Ольга, вопросов пока не задавал.

Когда вторая чашка была наполнена кофе, Ольга взяла ее и сделала большой глоток. Она смотрела в окно и, кажется, напрочь забыла о присутствии следователя на собственной кухне. Алексей подивился такому хладнокровию. Ее подозревают в убийстве беременной женщины, а она стоит, соседские балконы рассматривает. Это будет даже интересно.

Ольга неспешно допила кофе, помыла чашку и поставила ее на сушилку. Затем села напротив следователя за небольшой столик на двоих – стеклянный, на кованной ножке – и уставилась на Алексея.

– Я вас слушаю.

– Это я вас слушаю, Ольга Александровна, – усмехнулся Алексей, ставя чашку на столик и доставая видавший виды блокнот вместе с обычной пластиковой ручкой.

– И что же вы хотите от меня услышать из того, что я еще не рассказала вашим коллегам? – искренне удивилась Ольга.

– Все. И если можно, с самого начала, – он поднял ручку, приготовившись записывать.

– А поподробнее? – уточнила Ольга.

– Как вы знаете, сегодня ночью у вас во дворе погибла молодая девушка, Светлана Петриковская, – подтолкнул ее к началу рассказа Алексей.

– Знаю, мы вместе работали, – кивнула Ольга.

– Ее сбила насмерть машина.

– Моя машина, – уточнила Ольга.

– Автомобиль «Порше Панамера», которым была сбита девушка и который сейчас отправлен на техническую экспертизу, принадлежит вам?

– Мне.

– Что вы можете мне сказать по этому поводу?

– Что он разбит и отправлен на техническую экспертизу, – с готовностью поведала Ольга.

– И то, что именно это транспортное средство и совершило смертельный наезд на Светлану? – поинтересовался Алексей, которого начало раздражать паясничание Ольги.

– По всему выходит, что так, – кивнула Ольга. – Мне в очередной раз повезло.

– Повезло в каком плане?

– В том, что именно моя машина сбила Светлану, с которой я была отлично знакома и которую у меня были причины ненавидеть и, возможно, даже убить, – вздохнула Ольга, откидываясь на спинку стула и скрещивая руки на груди.

– Даже так? – Алексей неожиданно воспрянул духом. Если сейчас будет явка с повинной, то, возможно, он сегодня даже сможет провести хотя бы половину дня дома с семьей.

– Да. Пожалуй, я все расскажу вам сама, потому что вы все равно узнаете. – Головная боль отступила, и она снова была готова противостоять миру. – Видите ли, у меня были все причины убить Светлану, потому что она была беременна от моего любовника Валерия Мальцева. По крайней мере, я уверена, что следствие посчитает именно так.

– То есть вы признаете, что убили Светлану Петриковскую? – с плохо скрываемой радостью уточнил Алексей, мысленно готовясь арестовать Ольгу.

– Конечно же, нет, – покачала головой Ольга. – Я ее не убивала. Зачем мне это?

Она встала и снова подошла к холодильнику, распахнула его и уставилась на содержимое. Почему она не держит дома шоколад? Говорят, он помогает работе мозга.

Алексей начал раздражаться. Неудержимо захотелось посоветовать этой Ольге Александровне меньше пить.

– Вы же сами только что сказали, что она была беременна от вашего любовника, – с плохо скрываемым гневом повторил он.

– Именно так. Но я ее не убивала, вместо этого я бросила любовника. К тому же на тот момент, когда на Светлану совершили наезд, я была совсем в другом месте.

– В каком? – Алексей нарисовал черточку в блокноте, просто чтобы не сидеть перед чистой страницей с видом идиота. Все, что ему сейчас говорила эта странная женщина, он прекрасно запоминал.

– Не могу вам сказать. – Ольга жадными глотками выпила половину содержимого уже другой бутылки с минеральной водой и снова поставила ее в холодильник. – Я сделаю еще кофе, вы как?

– Я, пожалуй, воздержусь. Но от воды бы не отказался. – Алексей вдруг почувствовал, как теряет почву под ногами. Изначально весь разговор пошел не так.

Ольга достала новую бутылку минералки из холодильника, налила в большой стакан и протянула следователю. Тот на секунду коснулся ее рук, а затем взял стакан и сделал глоток.

Ольга же отвернулась от него, снова достала с сушилки ту чашку, что уже успела помыть, поставила ее на подставку и нажала на кнопку кофемашины. Пока кофе наливался, она повернулась к следователю, прислонилась спиной к кухонному ящику и скрестила руки на груди.

– Видите ли, вчера утром я рассталась с Валерием по причине того, что он скоро станет отцом. Вечером настроение у меня было не очень, поэтому я решила заглянуть в новый клуб на улице Антонова, знаете, где это?

– Да, слышал.

– Так вот. Я пошла туда, выпила, познакомилась с молодым человеком.

– Вы знаете его имя?

– Так, дайте вспомнить… Кажется, его зовут Георгий или нет, Григорий. Нет, кажется, не так… Гоша. Вот, точно, вспомнила, Гоша.

– А полное имя?

– Он говорил, но я забыла, – пожала плечами Ольга, беря уже третью чашку кофе и снова присаживаясь за столик. – Так вот с Гошей мы поехали к нему.

– И он может подтвердить, что вы провели с ним всю ночь?

– Конечно, нет, – вдруг улыбнулась Ольга и засмеялась.

Алексей окончательно потерял нить происходящего и теперь смотрел настороженно: может, она сумасшедшая? Ведет себя крайне странно.

– Я не проводила с ним ночь. Мало того, я подозреваю, что лично он провел ночь в травматологии.

Алексей подавился глотком воды, которую неудачно решил отпить в этот момент, и закашлялся. Ольга, не меняя выражения лица, протянула ему салфетки.

Алексей с трудом откашлялся, смахивая слезы с глаз, а Ольга продолжила невозмутимо пить кофе.

– И почему же он оказался в травматологии? – с трудом восстановив дыхание, поинтересовался следователь.

– Даже не знаю, стоит ли мне об этом говорить следователю, – протянула Ольга. – Дело интимное.

– Мне кажется, когда речь идет о подозрении в убийстве, лучше все рассказать как есть.

– Хорошо, – вздохнула Ольга. – Видите ли, этот Гоша попытался меня изнасиловать, и за это я спустила его с лестницы.

Алексей снова закашлялся, и Ольге пришлось даже встать, чтобы похлопать его по спине.

– Такие следователи нынче нежные пошли, – пожаловалась она кому-то невидимому.

– Простите. – У Алексея снова выступили слезы на глаза. – Нечасто такое услышишь.

– Просто к вам нечасто обращаются девушки, которых пытались изнасиловать, – констатировала Ольга. – Так вот, как видите, я была слишком занята в тот момент, когда кто-то на моей машине сбил Светлану.

– Есть идеи, кто бы это мог быть?

– Ни малейших. Машину я оставила на стоянке возле магазина, потенциально ее могли вскрыть.

– А у кого еще есть ключи от вашей машины?

Ольга задумалась, перед тем как ответить. Ключи были у Валеры, и он четко дал ей понять, что «решит проблему», как он обозначил Светлану и ее беременность. Но ранее Валерий не был замечен в кровожадности, к тому же одно дело – отправить на аборт или даже отказаться воспитывать собственного ребенка, а другое – убить его и его мать заодно. Нет, на Валеру это было совсем не похоже. Такой, как он, скорее признал бы отцовство, обеспечил бы ребенка, чтобы тот ни в чем не нуждался, и, возможно, даже принимал бы посильное участие в его воспитании, не сходясь с его матерью. Убийство? Нет, невозможно.

– Они есть у Валерия Мальцева, например. Видите ли, это он мне подарил машину, и, так как я иногда бываю очень рассеянна, у Валеры есть запасные ключи.

– У кого-то еще?

– Вроде нет. Но что мешает взломать машину?

– А кому бы это могло понадобиться? – Алексей уставился на Ольгу, а та в ответ на него, но, в отличие от следователя, вполне осознающего красоту сидящей перед ним женщины, она совсем не видела мужчину перед собой. Смотрела сквозь него и думала.

– Не знаю. Видите ли, Светлана работала лаборанткой в клинике, которая принадлежит нам с Валерием. Если честно, я не очень в курсе ее личной жизни. Даже ее связь с Валерой оказалась для меня откровением.

– А что она делала возле вашего дома ночью, вы тоже не знаете?

– Нет, – покачала головой Ольга, отлично запомнившая последние слова, которые прошептала ей Светлана, но не собирающаяся делиться ими со следователем. – Вероятно, она хотела снова со мной поговорить. Насколько я поняла, Валерий воспринял новость о предстоящем отцовстве без особой радости.

Некоторое время оба помолчали. Алексей прекрасно осознавал, что странная женщина, напившаяся ночью до чертиков, не побоявшаяся поехать в дом к незнакомому мужчине, который попытался ее изнасиловать, и которая оказала ему достойное сопротивление, на чьем пороге была убита та, которую у нее были все причины ненавидеть, при этом спокойно пьющая кофе со следователем и светски с ним беседующая, идеальный кандидат на роль убийцы. Такая переедет не моргнув глазом.

– Можете назвать мне адрес этого Гоши? – Он снова открыл бесполезный блокнот, приготовившись записывать.

– Нет, – покачала головой Ольга. – Он живет в одной из новостроек на набережной.

– А телефон?

– Не успела спросить.

– Опишите его машину.

– Красная, спортивная.

– Марка?

– Не обратила внимания.

– Вас кто-нибудь с ним видел?

– Нет.

– А как вы добирались обратно домой от этого Гоши или Гриши. Вызвали такси?

– Нет.

– Почему?

– Я не знала адрес, куда его вызывать.

– Так как вы попали домой?

– На машине.

– На какой?

– Остановила попутку.

– Номер назвать можете?

– Нет, – улыбнулась Ольга. – Как и имя водителя. Я даже описать его не могу. Я слишком много выпила.

– То есть алиби на момент убийства у вас фактически нет?

– Почему нет? Множество людей видели, как я зашла во двор, уже когда Светлану грузили в «Скорую помощь».

– Ничто не мешало вам ее сбить, сбежать с места преступления и вернуться, изобразив удивление.

– В принципе, да, – немного подумав, согласилась Ольга.

– А в клубе своем вы были до которого часа?

– Где-то до начала двенадцатого.

– То есть с начала двенадцатого и до момента, когда вы вошли во двор своего дома, алиби у вас нет?

– Получается, что нет, – согласилась Ольга.

– Я попрошу вас проехать со мной для прояснения всех обстоятельств. – Алексей поднялся, захлопнул блокнот, в котором так и не сделал ни одной записи, и засунул его в портфель.

– Вы меня арестовываете? – уточнила Ольга, поднимаясь вслед за ним и делая последний глоток кофе.

– Задерживаю.

– Я могу позвонить? – все так же не теряя хладнокровия, поинтересовалась Ольга, и Алексей невольно восхитился: вот это женщина. На секунду представил Юлю на ее месте. Та бы уже билась в истерике или потеряла сознание от стресса. А эта стоит, и хоть бы хны.

– Можете, – кивнул он. – Могу я спросить кому?

– Можете, – не стала сопротивляться Ольга, беря телефон, валяющийся на рабочей поверхности кухни, и молясь всем богам, чтобы хотя бы в чем-то ей повезло, ведь вчера она забыла поставить телефон на зарядку. Но в этот раз фортуна оказалась на ее стороне: телефон разрядился не полностью.

– Я позвоню Валерию Мальцеву.

Эжени

– Вот видишь эти таблетки? – Эжени напоминала фурию, и Альберту Ильичу отчаянно хотелось повернуть виртуальную ручку и уменьшить ее громкость.

Вчера впервые в жизни он не запомнил, как добрался до дома. Точнее, помнил, что взял такси и назвал свой домашний адрес, забыв о том, что он там больше не живет. После письма Эжени Авдотья собрала его вещи и выставила из дома, в тот же день подав заявление на развод.

К любовнице ехать категорически не хотелось, потому что он знал, что может нечаянно придушить стерву. Но, немного послонявшись по улицам и чуть не лишившись кошелька, Альберт все-таки решил наведаться к пассии. Эжени повезло: ее не оказалось дома в тот момент, когда генерал переступил порог ее квартиры. А к моменту, когда Эжени появилась в родном чертоге, Альберт Ильич уже крепко спал.

Обрадованная таким положением вещей – генерал пришел к ней с ночевкой, значит, официальная супруга его выгнала, вот и чемоданы в коридоре стоят! – Эжени быстро разложила его вещи в пустовавшие шкафы и даже попыталась изобразить нечто вроде домашнего ужина.

Открыв банку огурцов, Евгения, как ее звали по паспорту, налила рассол в кружку и приготовилась ждать. Но так и не дождалась. Генерал уснул мертвецким сном и не проснулся до утра. А открыв глаза, потребовал две чашки кофе, сопроводив просьбу обидной репликой, что это единственное, что она, Эжени, не может испортить.

Решив проглотить утреннее хамство, Эжени ждала, пока в голове у генерала немного просветлеет, чтобы сообщить ему, что сегодня они едут в клинику – делать ребенка. Потому что раз уж он ушел из семьи к ней, то теперь ему нужна новая семья.

– Какого ребенка? – Генерал смотрел на любовницу прозрачными глазами, в которых не было ни тени понимания.

– Теперь, когда ты ушел от жены, у нас появится малыш!

– Какой малыш? – снова тупо переспросил генерал.

– Наш, наш малыш! И он будет более удачным, чем этот твой Алексей…

– Постой, – затряс головой генерал, – при чем тут вообще Алексей? Мой сын тут совсем ни при чем!

– Конечно, ни при чем! Не дай бог. У нас с тобой будет наш собственный сын! – Эжени вздернула подбородок.

– Ты что, беременна? – челюсть генерала упала вниз, а глаза, казалось, были готовы выскочить из орбит. До него потихоньку начал доходить смысл сказанного. – Ты же говорила, что не можешь…

– Вот уж глупости, – поджала губы Эжени, чувствуя себя слегка уязвленной. – Все я могу, просто так будет быстрее и проще, да и ты уже не мальчик. – Она не смогла удержаться от укола, хотя и понимала, что не стоит дразнить Альберта.

– Чего ты от меня хочешь? – обмяк Альберт Ильич, выпивая залпом свой кофе и падая на диван.

Он все еще не смирился и не принял, что его привычная, спокойная, сытая и вальяжная жизнь разрушена неумной любовницей. Вчера он чувствовал себя униженным, чего с ним не случалось уже очень давно. Жена молча выставила его чемоданы. Словно эти сорок пять лет вместе ничего для нее не значили. Словно он пустое место. Ноль без палочки. Получила свои генеральские привилегии, и можно выкинуть его вон, как старые тапочки. Возможно, Эжени права и жена его никогда не любила?

В процессе накачивания алкоголем генерал даже решил, что может позволить себе начать жизнь заново с молодой любовницей. Та постоянно твердила, что для полного счастья ей нужна лишь семья, то есть милый рядом. А что, если, когда он окажется полностью в ее распоряжении, она успокоится, начнет хлопотать по дому, прекратит скандалить и посвятит всю жизнь его обслуживанию, как она неоднократно мечтала вслух? Заслуживает же он хотя бы закат жизни провести в тепле и заботе? Всю жизнь промотался по гарнизонам, а сейчас сядет возле камина рядом с молодой женой, всегда готовой выслушать героические истории из прошлого, поднести чарочку и приголубить.

Момент с ребенком он упустил. Даже не думал, что в эгоистке Эжени дремлет материнский инстинкт. Да и какой ребенок в его возрасте? Курам на смех, у него же внуки старше! Надо, кстати, проведать Дашку с Никитой, как они там? Мать их совсем забросила, а от Алексея толку нет.

– Я хочу от тебя ребенка! – гордо провозгласила Эжени. – У нас будет полноценная семья. У тебя будет время заниматься малышом, да и я не работаю и всю себя посвящу тебе и ему.

Голова трещала, на работе утром он скажется больным, но после обеда все равно надо будет выйти в ведомство. Больше всего ему хотелось, чтобы Эжени замолчала и оставила его в покое. Но та решительно отказывалась успокаиваться.

– Тебе нужно лишь подъехать в клинику на небольшую процедуру, – продолжала щебетать любовница.

– Клинику? – потряс головой генерал. – Нет, ни в какую клинику я не поеду. Не по-божески это как-то. Дети или посылаются нам, или нет.

– Кто тебе что пошлет в твоем возрасте? Разве что «Скорую»! – начала заводиться Эжени. – Нам нужна помощь медиков.

– Нет, – отрезал генерал, а затем встал и чеканным шагом направился в спальню. – Где моя форма?

– Там, куда ты ее положил, – немедленно огрызнулась Евгения и направилась вслед за ним. – Ты что, хочешь лишить меня счастья материнства?

– Для счастья материнства тебе нужно было искать другого кандидата. – Генерал достал форму из шкафа и уставился на мятую ткань. – Почему она в таком виде?

– А кто должен был ее погладить? – искренне удивилась Эжени.

И в этот момент, с дурацкой мятой формой в руках генерал вдруг отчетливо понял, какую ошибку совершил.

Следующие полчаса прошли в сборах, причитаниях, слезах, криках и угрозах Эжени, и в конце концов, когда генерал уже стоял на пороге с чемоданами в руках, готовый немедленно мчаться ко все еще законной супруге, падать перед ней на колени и целовать ноги, Эжени извлекла последний аргумент – пачку снотворного.

– Если ты сейчас уйдешь из этого дома, я покончу с собой! – гордо заявила она.

– Не покончишь, – сказал генерал, впрочем, не очень уверенно, и Эжени почувствовала слабину.

– Хочешь посмотреть? – Она начала лихорадочно доставать таблетки из блистера и кидать их себе на руку. – Хочешь увидеть, бесчувственная скотина, как я умираю от любви? Как все, чего я хочу, – это простое женское счастье, любимый мужчина и ребенок от него, а ты меня его лишаешь из-за какой-то идиотской формы? Вот, смотри! – она схватила горсть таблеток и закинула себе в рот.

Позабыв о чемоданах, Альберт Ильич поволок дуру в ванную, где вызвал рвоту и почти силой влил в нее два литра воды.

Некоторое время спустя, когда страсти улеглись, а Эжени продолжала жалобно подвывать, что жить без генерала не желает, Альберт Ильич сдался:

– В какую клинику нужно подъехать?

Дмитрий

– Вера, ну ты же не можешь просто так взять и уйти! – Дмитрий отказывался понимать, что происходит.

Точнее он понимал, но отчаянно не хотел это принимать. То, что жена не прониклась любовью с первой минуты к малышке Агате, он понял сразу. Через какое-то время он стал замечать, что младенец Веру раздражает. Она не подходила к девочке, когда та плакала, не стремилась взять ее на руки, покачать, спеть песню, поиграть или погулять с малышкой. Она лишь скривилась, когда Дмитрий предложил им взять месяц отпуска, чтобы полностью посвятить себя девочке и привыкнуть к тому, что их жизнь изменилась.

Вера явно тяготилась. Она скорее шла на поводу у мужа, и в Дмитрии в конце концов проснулся дух противоречия. Вера в своей жизни ни дня не работала. Они поженились десять лет назад, в день, когда ей исполнилось восемнадцать. А познакомились за два недели до этого. Дмитрий потерял голову и сразу же предложил девушке выйти за него замуж. Вера была из тех хрупких женщин, о которых надо заботиться, чем он и занялся, едва переступив порог ЗАГСа.

Он немедленно создал для супруги пресловутую золотую клетку: огромная квартира в центре города, загородный дом, квартира на озере Комо и дача в Финляндии. Учебу Вера сразу же бросила, сообщив Дмитрию, что экономика, куда отправили ее учиться родители, ее ничуть не интересует. А видит она себя исключительно в роли жены и матери.

С ролью жены Вера справлялась на «отлично», тут у Дмитрия никогда не возникало вопросов и нареканий. Жена ездила на разные кулинарные курсы, великолепно готовила, виртуозно пекла, содержала дом в образцовом порядке, могла легко сервировать прием на большое количество гостей и в роли жены успешного адвоката смотрелась безупречно. Их дом был обставлен со вкусом, одежда Дмитрия всегда с иголочки, а Вера неизменно встречала супруга в красивом платье, с макияжем, укладкой и бокалом игристого в руках. Только вот с ролью матери у нее не сложилось.