Рассвет

– Ух ты! Антошка такой маленький! – Настя сцапала фотографию. – А это кто? Тетя Лара?

– Нет. Это мама. А вот это, – Света постучала ноготком по животу на снимке. – Вот это – я.

На обороте размашистый автограф, размытый до состояния полной нечитаемости, и надпись: «Поселок Рассвет. 1998 год». Света сунула снимок обратно в ежедневник. Аккуратно спрятала книгу на дно коробки.

– Это заберем сейчас. Все это.

Невзирая на страдальческий ропот подруги, Света принялась сгружать дневники в коробку.

– Постарайся не перепутать хронологию, клади один на другой.

Настя хотела что-то возразить, но внезапно тишину взорвал густой мужской голос.

– Внутрь своей тьмы…

Испуганно отпрянув, Света врезалась спиной в стеллаж. Пара книг грохнулась на пол. Настя подпрыгнула как ужаленная, заозиралась по сторонам, а невидимка знай себе вещал:

– Лишь в этом случае можно увидеть рассвет нашего разума.

С экрана ноутбука за подругами пристально следил немолодой импозантный мужчина. Над зачесанными назад волосами изрядно поработала седина. Глубокие морщины на щеках, высокий лоб, узкие бескровные губы. Речью и манерой держаться он напоминал киношного вампира – этакого трехсотлетнего графа.

– Потому что большинство наших проблем – их вызывают не сами плохие события, а их ожидание. Ожидание зла!

Мужчина привычно прошелся по аудитории, облокотился на угол стола.

– И вот это самое ожидание зла называется одним простым словом. Страх.

Сбросив оцепенение, Света метнулась к ноутбуку, щелкнула пробел, ставя видео на паузу. Потыкала в тачпад, кое-как закрыла файл. Настя, выронив книгу на пол, обессиленно плюхнулась в кресло.

– Уф-ф-ф-ф! Нельзя же так пугать! – выдохнула она. – Чуть сердце не выскочило!

Света отключила ноутбук, отсоединила все провода и убрала его в коробку с дневниками.

– От греха подальше!

Почему-то она была уверена – перед ней пресловутый Лаберин эс эм. Света твердо решила дома обшарить ноутбук брата от и до. Что-то нездоровое было в этой одержимости сном. Что-то, до чего следовало докопаться.

Скидывая в коробку документы со стола, Света остановила взгляд на черно-белом эскизе, выполненном простым карандашом. Две схематичные человеческие фигурки: одна нависает над другой, то ли спящей, то ли мертвой. За спиной первой поднимается черная извилистая тень с множеством отростков-жгутиков. Бесформенная, она тем не менее странным образом напоминала человеческий силуэт. В памяти тут же всплыл скачущий размашистый почерк и слова, будто произнесенные голосом брата:

безликий уже не маскируется…

он тоже в этот раз подобрался слишком близко. вот это уже пугает…

пугает по-настоящему…

Глава третья. Ночь Безликого

Вещи брата завалили прихожую, заполонили гостиную. Света все не могла понять, как несколько коробок превратились в бескрайние развалы, в которых сам черт ногу сломит. Здесь, кажется, книжки? Вот тут крестиком помечено – это одежда. Надо будет отдать благотворительным организациям, что оказывают помощь бездомным. А этот тюк, это вообще что? Хорошо хоть, ноутбук и дневники вывезли самостоятельно. Света оценивающе оглядела три картонные коробки возле дивана. Со вздохом решив, что сегодня нет сил вникать в фантасмагорию чужих сновидений, оставила дневники до завтра.

Чашка горячего кофе приятно согревала руки. Света села за ноутбук. Паранойей Антон, похоже, все-таки не страдал – обошлось без паролей. Экран осветился, открывая взгляду замусоренный файлами рабочий стол. Света бегло пробежалась курсором по иконкам. Какие-то дизайнерские программы, макеты, презентации, материалы. Несколько серий популярных сериалов, скачанных да так и забытых на рабочем столе. Рутина, ничего важного или хотя бы просто интересного. Еще было много папок, зачастую вложенных одна в другую. По названиям Света сразу определила: это то, что она ищет. «Кастанеда», «Лаберин_Лекции», «Осознанные_сновидения», «Безликий».

– Тошка, Тошка, чем промыли твои замечательные мозги? Что это вообще за бред? – пробормотала она, катая в ладонях остывающую чашку.

– Что? – донеслось из Настиной спальни.

Подруга, уже в майке и трусиках, выглянула из-за двери.

– Ты меня звала?

– Нет-нет, Настюш, извини! – смутилась Света. – Я сама с собой.

– Слушай, ложилась бы ты спать, а? День выдался длинный, тяжелый, надо немного восстановиться. Сон – лучшее лекарство, точно тебе говорю!

– Не уверена, – под нос себе пробормотала Света, кликая мышью на папке «Сонный_паралич».

– А? – вновь не расслышала Настя.

Не дождавшись ответа, она широко и сладко зевнула. Потянулась, хрустнув локтями.

– В общем, ты как знаешь, но я бы тебе советовала прилечь. Лично я на боковую. Но если что понадобится, ты меня буди, не стесняйся!

Поглощенная поисками, Света раздраженно мотнула головой, не особо соображая, что делает. В папке «Скрины» обнаружилась богатая подборка статей и книжных вырезок. От заголовков Света почувствовала себя не в своей тарелке. Сложно было воспринимать всерьез чьи-то бредни под названием «Безликий демон: мифы и факты». Господи, да какие могут быть факты, когда речь идет о существе, которое само по себе не более чем миф?!

– Безликий, Безликий…

Света покатала слово на языке. В контексте всего произошедшего звучало оно жутковато, но в целом – ничего особенного. Обычное прилагательное, в повседневной жизни применимое к чему-то серому, массовому, но никак не к демону. Современная поп-культура рисует адских созданий краснокожими качками с рогами буйвола и клыками льва. Демоны – они какие угодно, но только не безликие.

Встречались заголовки и похлеще. «Массовая смерть во сне заинтересовала полицию», «Медсестра-маньячка убивала пациентов снотворным», «„Рассвет“ – старейшая российская секта пророчит скорое пробуждение демона-истребителя»…

Последний заголовок что-то всколыхнул в памяти Светы. «Рассвет»? Где-то она уже слышала это название, совсем недавно. Или это утомленный разум играет с ней злую шутку? Рассвет… Рассвет… Рас… Постойте-ка! «Рассвет» – это же…

Она торопливо зарылась в коробку с дневниками. Отыскала тот самый, с вложенным снимком. Вытряхнула фотокарточку на стол. Маленький Тошка рядом с мамой и будущей сестренкой. Вот и надпись на обороте: «Поселок Рассвет. 1998 год». Только вместо нечитаемой подписи уверенной рукой выведено: «ВЫХОД – уровень 0». Рукой Антона. Что за бред?! Ведь тут не было…

Звонко щелкнула настольная лампа, погрузив комнату в темень, слабо озаряемую экраном ноутбука. Света испуганно вскрикнула. Возникшая было догадка утонула во тьме. Света бросила взгляд на комнату Насти, но подруга не выскочила на шум, значит, уже дрыхнет без задних ног.

Громкий стук отразился от закрытой двери, разнесся по комнате. Ночью, посреди темной квартиры, он звучал особенно зловеще. Но было в нем и что-то знакомое, словно она слышала его не первый раз. Света прищурилась, вглядываясь в темноту, развернула ноутбук – лучше уж такой фонарик, чем вообще никакого. Стук расползался по квартире. Противным холодком взобрался вдоль позвоночника, пошевелил волосы на затылке. Света узнала его: так грохотали комья земли по крышке гроба на похоронах Антона. Так звучала обреченность. Необратимость.

Перебарывая ужас, Света подняла ноутбук, кое-как разгоняя кромешный мрак. Стук усилился, стал злее, настойчивее. Свете представилось, что весь их дом, с коридорами, лестничными пролетами, чердаками, подвалами, квартирами и сотнями живущих в них людей, забрасывают землей. Хоронят, потому что она влезла, куда лезть не стоило. Разворошила змеиное гнездо чужих страшных тайн.

– Настя? – жалобным шепотом позвала Света.

Дверь качнулась на петлях, скрипнула. За ней были мрак и грохот могильной земли о гробовые доски. Мрак утробно зарычал, голодный, хищный. Он растекся по гостиной, ртутью перекатываясь из угла в угол. Он заполз под диван, заставив Свету испуганно поджать ноги. Мерцание экрана пока еще отпугивало его, но с каждой секундой все слабее. Светлея в центре, он отползал к краям и там густел. А стоило повернуть ноутбук – тут же ускользал в другую сторону. Мрак не спешил. Наступил его час, и этот час он собирался использовать с умом.

За спиной раздалось глухое ворчанье. Света испуганно подпрыгнула, оборачиваясь. Ноутбук упал на диван и захлопнулся. Но еще до того, как жадная тьма слизала остатки освещения, Света успела разглядеть Антона. Его фигуру, овал лица, взъерошенные волосы. Не бывает людей настолько похожих – это был именно Антон, ее мертвый брат. Задыхаясь от ужаса, Света трясущимися пальцами пыталась открыть ноутбук, но, даже когда ей это удалось, монитор засветился не сразу. «Телефон!» – осенило Свету.

Силуэт Антона, черный на черном, стоял неподвижно. Угрожающее рычание звучало все ближе, все наглее. Грохот падающей земли оглушал. Оплетая жертву, мрак стискивал кольца. Мешал дышать. Преодолевая чудовищное давление, Света направила руку с телефоном на призрак.

Глядя на сестру, Антон улыбался, и от его улыбки Свету затрясло в ознобе. Это действительно оказался он. Бледный в мертвенном сиянии телефонного экрана. Каряя радужка почернела, налилась спелым мраком, захватила глаза целиком. Невыносимо медленно Антон моргнул. Взмах ресниц – и из-под век хлынула непроглядная ночь, с крошечными точками далеких созвездий, которые на самом деле – Света поняла это только сейчас, на краю пропасти под названием ужас – на самом деле были глазами древних нечеловеческих сущностей.

Света отшатнулась, грохнулась с дивана. Отталкиваясь ногами, она, словно раздавленное насекомое, ползла прочь от Антона или того, что, приняв его облик, неотвратимо надвигалось на нее. Глазницы призрака струились первозданной тьмой. Скрюченные пальцы вспарывали воздух. Рот разорвался, превратился в широченный провал, где блестел раздвоенный язык. Грохотанье, рычание и собственный истошный визг смешались в адскую какофонию. В горле запершило. Света разразилась мокрым кашлем. С каждым спазмом легких на пол отхаркивалась черная слизь. Сгустки мокроты стекались к Антону, облепляя его, пока не покрыли полностью, превратив в обсидианово блестящую фигуру. Безликий приблизился к Свете, и от ног его по ковру расползлась бахрома плесени.

– ВНУТРЬ СОБСТВЕННОЙ ТЬМЫ —

прозвенело в голове. Дохнуло затхлым воздухом вековых склепов, каменных гробниц, храмовых усыпальниц, где от сотворения мира люди молились Тьме и ее не имеющему собственного лица воплощению. Глянцево-угольная рука, тяжелая как камень, легла на плечо Светы. Пальцы загнулись дугами серпов, оставляя на коже глубокие порезы.

Невидимая сила приподняла Свету, встряхнула, но не ожесточенно, а бережно, боясь навредить. Снова и снова. Снова и снова. Очертания черной твари потеряли четкость. Сквозь размытые контуры проступило обеспокоенное лицо Насти. Ее пальцы впились в Светины плечи, делая больно.

– Свет? Светик? Ты в порядке?

Света хотела ответить, что нет, не в порядке, но вместо этого зашлась в приступе сильнейшего кашля. В ладонь ткнулся стакан с водой, заботливо принесенный подругой. Теплая безвкусная жидкость смочила раздраженное криком горло, вымыла оттуда сотни беспокойных насекомых с острыми лапками. Настя зачем-то поддерживала стакан под донышко, будто помогала пить малышу. С каждым жадным глотком подробности кошмара растворялись. Света помнила, что сон давал ей какую-то подсказку, указывал на что-то важное, но детали стирались, оставляя лишь общее ощущение липкого страха и мокрую от пота подушку.

– Ты так кашляла, я даже перепугалась. Как заядлый курильщик, так – б-х-хэ-э-э, б-х-хэ-э-э!

Настя весьма натурально изобразила кашель. Забралась на кровать с ногами, спрятала руки между коленей. Света вытряхнула последние капли из стакана на все еще сухой язык. Жажда мучала ее по-прежнему.

– Хочешь еще? – угадала Настя. – Я принесу…

– Не… не надо… лучше со мной побудь.

– Что-то страшное приснилось, да?

– Не то слово… Я кричала?

– Нет, только кашляла, – Настя пожала плечами. – Но ты себя со стороны не видишь, а я вижу. Ты бледная, как труп, и харкаешь червями.

Света непонимающе захлопала глазами. Послышалось?

– Что?

– Харкаешь. Червями, – повторила Настя.

В доказательство она перевернула стакан, и на простыню повалились тонкие белые тельца, целый клубок. Они рассыпались по кровати, извиваясь и переплетаясь друг с другом. У Светы вновь запершило в горле. Почудилось, что легкие набиты могильной землей, кишащей…

– Червями. Харкаешь. Червями, – как заевшая пластинка, повторяла Настя, темнея лицом. – Ты. Харкаешь! ЧЕРВЯМИ!

Свету скрутила режущая боль. Выгнувшись, как большая кошка, она извергла из себя поток извивающихся белесых червей. В одно мгновение они покрыли кровать, погребли под собой подушку, Настины колени. Не хватало воздуха, но черви все валились и валились из раскрытого рта. В крохотной, похожей на склеп комнатке метался бесцветный голос:

– Червями. Жуками. Кладбищенскими крысами. Чешуйчатыми гадами. Подземными тварями.

Задыхаясь, Света упала на спину, и черви, взметнувшись фонтаном, обрушились ей на лицо. Она замахала руками, сбрасывая их, и зацепилась за волосы. Дернула так больно, что вскрикнула и открыла глаза. Над ней склонилась деловитая Настя.

– Ко-о-но-о-ва-а?! Кисунь, у тебя будильник надрывается. Ты на лекцию опаздываешь.

Протирая слипшиеся ресницы, Света опасливо отодвинулась. Не зная, сон это или явь, и чего ожидать от Насти, она затравленно вертела головой, уверяя себя, что уж в этот-то раз точно проснулась. Настя охнула и порывисто подалась вперед. Проследив за ее взглядом, Света охнула тоже. Реальность выскользнула из-под ног, оставив висеть над космической бездной, полной голодных мерцающих глаз. Ночнушка соскользнула с плеча, оголив четыре кровоточащие царапины в том самом месте, где ее коснулся Безликий повелитель ночных кошмаров.

Глава четвертая. Лаберин

– …Для этого человеку необходимо погрузиться в пучину собственной тьмы. Глубоко, до самого дна. Лишь в этом случае можно застать рассвет нашего разума…

Лаберин проговаривал лекцию практически без изменений. Даже расхаживал по аудитории, как на видео. Вот сейчас, вспомнила Света, он подойдет к краю стола и облокотится на него. Заложив руки за спину, Лаберин дошагал до края стола, остановился, но, словно услышав ее мысли, круто развернулся и пошел в обратную сторону.

К удивлению Светы, Лаберин оказался человеком довольно популярным. Поисковики выдавали десятки статей и заметок с упоминанием профессора, а пиратские библиотеки с флибустьерской щедростью одаривали всякого желающего бесплатными копиями его книг. Но куда показательней было то, что на открытой лекции в модном арт-пространстве, куда Света попала по приглашению самого Лаберина, свободных мест не наблюдалось. Публика подобралась самая разношерстная: студенты-хипстеры, утомленная богема, немолодые представительницы типажа «синий чулок», пожилые бородатые дядьки, похожие на врачей. Они слушали профессора, раскрыв рты. Не самые революционные сведения тот компенсировал харизмой и простотой подачи.

– Ожидание зла, его предчувствие, если хотите, это и есть страх. Наши проблемы проистекают напрямую из наших страхов.

Эту лекцию Света просмотрела уже трижды и знала чуть ли не наизусть. Слушая вполуха, она листала «Практическую сомнологию». В аннотации Степана Михайловича Лаберина величали ни много ни мало – директором НИИ психиатрии и экспериментальной сомнологии, доктором медицинских наук и профессором. На форзаце светило науки оставил витиеватый автограф и дарственную подпись: «Антону с наилучшими пожеланиями».

– А для того, чтобы бороться со страхом и одолеть его, у нас есть Ее Величество Наука! Кабы не она, мы с вами любой дурной сон сейчас объясняли бы вот так!

Он щелкнул пультом, переключая слайд. На экране появилась картина Генриха Фюссли «Ночной кошмар». Первая из четырех. Изогнутое, струной натянутое тело спящей женщины, придавленное карликом-инкубом. Меж распахнутых занавесок голова демонической лошади слепо таращится на жертву молочно-белыми шарами. Лазерная указка красной точкой уперлась в незрячий лошадиный глаз, на секунду сделав его пугающе живым. По аудитории прокатились смешки.

– В любой непонятной ситуации – вини во всем демонов. Наши с вами не слишком образованные предки в этом преуспели изрядно. Испытал поллюцию – суккуб прилетал. Встал бледный, с больной головой – не иначе вампир тобой закусывал. Синдром внезапной младенческой смерти – это значит кикимора малыша в люльке задушила. Ну а сонный паралич – вот он, во всей красе!

Четвертая картина, с ушастым, похожим на проказливого енота инкубом, завершила ряд своих предшественниц.

– Сонный паралич вообще известен во многих культурах. У мусульман это состояние приписывали джиннам. Не тому веселому синекожему парню из мультфильма про Аладдина, а злобным духам пустынь, коими они, на минуточку, и являются, согласно легендам! У японцев есть Канасибари – великан, что пяткой своей придавливает грудь спящего. У калмыков это дух-душитель Хар Дарна. У чувашей за сонный паралич отвечает Вубар. И так далее. В любой культуре, в любой традиции это существа злобные, жестокие, не несущие человеку ничего хорошего. И скажу даже больше! С древнейших времен известны культы, поклонявшиеся некоему всесильному демону сна. С веками культы эти измельчали, выродились в секты, но некоторые из них – и я говорю это совершенно определенно, поскольку давно изучаю данный вопрос, – некоторые действуют до сих пор.

– А смысл?!

Один из слушателей с первого ряда, парень с черными взъерошенными волосами поднял руку.

– Да?

– Для секты в этом какой смысл?

Любопытство молодого человека казалось неподдельным, не было проказой скучающего студента. Он даже привстал с места. Впрочем, почувствовав на себе Светин взгляд, парень повернулся и неожиданно подмигнул ей. Обаятельный наглец, и улыбка располагающая. В другое время Света наверняка подмигнула бы ему в ответ. Но не сейчас. Она резко отвернулась.

– Личностное обогащение, конечно же, – профессор пошуршал пальцами, изображая деньги. – Все, связанное с религиями и их подобиями, вертится вокруг неких преференций, которые боги или дьяволы даруют своим адептам. В случае с демоном сна речь идет о погружении нашего мира в бесконечность кошмара. Испытывающие перманентный страх люди – прекрасная питательная среда для потусторонней сущности вроде нашего демона. А члены секты становятся его наместниками и правят человечеством безраздельно. Перспектива, прямо скажем, мрачная, да.

Вопреки своим словам, профессор улыбнулся снисходительно. Ясно давая понять, каким должно быть отношение современного серьезного ученого к любого рода сектам. Аудитория с готовностью хохотнула: демонстративное пренебрежение чужими дремучими верованиями пришлось публике по душе. Люди зашушукались, вполголоса делясь мнениями.

– Но однако же! – с ловкостью опытного оратора Лаберин вернул лекцию в нужное ему русло. – Однако же, как я говорил ранее, любое мистическое толкование появляется там, где человек не видит научного объяснения. Или, что бывает гораздо чаще, – просто не способен его увидеть.

Щелчок пульта открыл следующую страницу презентации. На экране возникло громоздкое неуклюжее здание, страдающий гигантоманией реликт советской архитектуры. Даже ступени крыльца внушали трепет своими размерами. Комфортно ступать по ним смогли бы разве что ноги мифических титанов. Над стеклянной входной группой висела неброская вывеска. Точка лазерной указки прошлась по буквам.

– Научно-исследовательский институт психиатрии и экспериментальной сомнологии ведет свою деятельность уже не первый десяток лет. И нас не сбить с толку мистическими толкованиями явлений, которые вполне способна объяснить наука. Сонный паралич для нас не происки инкуба, который забирается жертве на грудь, а сильнейшая мышечная атония, вызванная неудобной позой. Сомнамбулизм – не магический зов луны, а обычное, хотя и очень сложное, и пока еще слабо изученное расстройство сна. Ну и демоны сна для нас вовсе не демоны, а персонификация проблем, в первую очередь – психологических, принявшая пугающий образ, не больше. Но, правда, и не меньше, поэтому личностные страхи, принявшие конкретную пугающую форму, прямиком подпадают под нашу, если можно так выразиться, юрисдикцию. Мы словно шерифы этого сонного царства. Мы выявляем расстройство, выбираем способ его устранения и – еще недавно это казалось фантастикой! – лечим большинство из них.

Снова сменился слайд. На экране появился крупный план: лицо улыбающейся девушки с датчиками на висках. От ее головы тянулись разноцветные провода, видимо, датчики прятались и в волосах. Лазерная указка последовательно отметилась на каждом из этих проводов.

– С самого начала своей деятельности наш институт развивал уникальную и во многом передовую методику лечения подобных расстройств с помощью так называемых осознанных сновидений.

Лаберин взял паузу, пытливо оглядел лекторий:

– Я предполагаю, все присутствующие осведомлены, что означает данный термин?

Слушатели закивали, подтверждая, что они не просто люди с улицы, а изучили вопрос. Кто-то все же решил блеснуть знаниями:

– Это сон, во время которого ты понимаешь, что спишь, и поэтому можешь направлять его по своему усмотрению. Контролируемое сновидение, по сути. Еще Кастанеда об этом писал.

Снова тот самый парень. В этот раз Света задержала на нем взгляд подольше. Отметила гладкий волевой подбородок, немаленький нос и полные губы. Крупные черты по отдельности не выглядели привлекательно, но в совокупности образовывали очень даже симпатичную физиономию. Настя называла такие «мордашками».

Света внезапно разозлилась на него – вот же позер! Лезет тут, в каждой бочке затычка! Кастанеду вспомнил! Она уткнулась в раскрытую книгу, гоня от себя мысль, что злится вовсе не на незнакомца, а на себя за внезапно проснувшийся интерес к противоположному полу.

– Ну, положим, Карлос Кастанеда писал несколько про другое, – Лаберин ехидно хмыкнул. – Но в главном вы абсолютно правы. Именно так, в осознанном сновидении мы осознаем сам факт сна. И, поскольку, понимая это, мы способны оказывать влияние на эту сонную реальность, большинство психологических проблем, неврозов, расстройств можно излечить, вообще не прибегая к медикаментам. Практически одними только силами нашего разума. Возможно, это будет небольшой наглостью с моей стороны, но, если это вас не смутит, – поднимите руки, кто пробовал лечить какие-либо расстройства у врачей, скажем так, традиционной ориентации.

Он усмехнулся, разделяя с аудиторией немудреную шутку. Публика вновь восприняла юмор ученого благосклонно. По крайней мере человек пять подняли руки. Активный парень из первого ряда оказался в их числе, – сверкая искренней улыбкой, он тряс рукой как нетерпеливый школьник. Ну у тебя-то что за проблемы могут быть, улыбчивый ты аполлон?! Света вдруг почувствовала себя старой развалиной. Ей остро захотелось домой, упасть на кровать и спать, наплевав на все сонные расстройства этого мира. Эффектная пауза Лаберина подзатянулась.

– Ну что ж, вижу, люди собрались подкованные. Значит, мне нет нужды объяснять, что практика осознанного сновидения довольно сложна в освоении. Это действительно так. Раньше, чтобы научиться воспринимать себя во сне, приходилось тратить долгие месяцы, порой годы. Многие бросали попытки гораздо раньше, чем появлялись первые результаты, а некоторые и вовсе не способны постичь такие глубины самоконтроля. А ведь расстройства психики ждать не станут! Они прогрессируют, портят жизнь человеку и его близким. Но теперь изнурительные многодневные тренировки остались в прошлом!

Он разразился открытым заразительным смехом. Лекторий недоуменно зашептался.

– Простите, я, должно быть, говорю сейчас как один из этих надоедливых коммивояжеров! – отсмеявшись, Лаберин утер несуществующую слезу. – Эм-м-м, ну да ладно. Факты таковы, что излишняя скромность тут скорее вредит делу. Наш институт разработал новейшее экспериментальное оборудование, которое позволяет входить в режим осознанного сновидения абсолютно любому человеку. Не важно, практиковались ли вы раньше. Не важно, читаете вы Кастанеду или Дарью Донцову. – В зале раздались смешки, а черноволосый парень с притворным смущением опустил глаза. – Даже если вы пришли к нам впервые, результат мы гарантируем. Я сейчас не говорю о том, что все ваши проблемы вдруг волшебным образом исчезнут. Для этого может потребоваться несколько сеансов. Однако в само осознанное сновидение вы погрузитесь без каких-либо усилий. Но самое интересное даже не это.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».