bannerbanner
Мама на Новый год. Запутанная история
Мама на Новый год. Запутанная история

Полная версия

Мама на Новый год. Запутанная история

Язык: Русский
Год издания: 2024
Добавлена:
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
3 из 4

– Где. Моя. Дочь?! – рявкаю на завуча, опираясь здоровой рукой на стол. Я порядком подзадолбался: никто не смог найти ни Владу Игоревну, ни Ларису Петровну. Мне пришлось обойти полшколы в поисках этих двух женщин, но меня только швыряли из кабинета в кабинет. И мое волнение за своего ребенка достигло своего пика. И я едва держу себя в руках, чтобы не разнести эту элитную, млять, школу.

– Успокойтесь, папаша, – гундосит завуч, поправляя очки на переносице. – Вы для начала представьтесь. У меня полторы тысячи учеников, я физически не могу знать всех родителей в лицо.

– Аверин Егор Максимович. Отец Таисии, из первого «А». Я не могу найти ни классную руководительницу, ни свою дочь. Где она?

Завуч снова смеряет меня взглядом. Только на этот раз пренебрежительным и брезгливым. Откидывается в кресле и складывает ладони в замок на животе.

– Опомнились, папаша. А где вы шля…были два дня?! Вашей дочери здесь нет.

Шлепаю перед ней выписку из больницы.

– Где. Тая?!

Завуч приподнимает очки, бегло читает, шевеля губами, и стремительно бледнеет.

– Но…мы же не знали…Нас никто не поставил в известность…

– Где она?! Говорите уже, млять!

– Так забрали…Из службы опеки…Поймите, за девочкой никто не пришел, мы вынуждены были сообщить в соответствующие органы…

Вашу ж мать!!!

Ни хрена не понимаю!

– А как же Влада Игоревна?! Она забирала ее. Даже писала мне об этом! – трясу мобильным в воздухе.

Завуч складывает губки куриной попкой и вскидывает подбородок, слегка прищуриваясь.

– Она не имела на это никакого права. Не переживайте, мы с ней сами разберемся…

– Куда?! Куда повезли Таю?

– Я точно не знаю, но я слышала что-то про детский дом номер один…

МЛЯТЬ.

Глава 12

Егор

Не тружусь даже запахнуть пальто. Едва покидаю стены этой шараги, ветер в лицо швыряет мне пригоршню колючего снега.

Но я не обращаю на это внимания. Ничего не чувствую. Ни холода, ни боли.

Только животный страх за своего ребенка. За то, что она оказалась одна хрен пойми где. Я даже представить не могу, насколько ей страшно. Больно.

И от этих мыслей печет в груди. Растираю там, где сердце бухает о ребра, и осторожно схожу со ступеней, по пути пробивая в навигаторе адрес детского дома.

– Отвезите меня на Петрозаводскую, дом шестнадцать, – отрывисто бросаю водителю. Откидываю голову на спинку сидения и стараюсь дышать глубоко и ровно, чтобы унять подкатывающую тошноту. Чертово сотрясение.

– Так это детский дом! – удивленно восклицает мужик.

– И?! – раздраженно рявкаю, приоткрывая один глаз.

– Вам точно нужно туда?..

– Просто. Отвезите. Меня. В этот. Сраный. Детский. Дом.

Водитель наконец-то соображает, что нужно просто молча выполнять мои инструкции за тройной-то тариф. Заводит автомобиль и выруливает на дорогу.

Сжимаю и разжимаю ладони, пытаясь унять вибрацию в своем теле. Оно натянуто, как струна. Одно неверное движение, и я нахрен сдетонирую.

Я понимаю, что администрация школы поступила по инструкции. Понимаю, что они по-своему правы.

Но, млять!

Неужели нельзя было отнестись по – человечески?! Попытаться найти меня? Связаться на крайний случай с секретарем нашей с Булатом фирмы! Уж она забрала бы Таю. Догадалась бы.

Я ведь, когда устраивал дочь в эту элитную, мать их за ногу, школу, заполнил хренову тучу бумаг! На ипотеку столько не оформляют, сколько при приеме первоклашки! И я не раз указал место работы и контактные данные.

Но завуч и директриса поступили как удобнее. Как проще. Не задумываясь совершенно, что перед ними напуганная девочка. По сути, ребенок совсем. У которого пропал отец. Единственный родитель, между прочим. Не смог забрать со школы.

И я каждый месяц отваливаю ах…лиард денег, чтобы администрация поступала вот так. Как солдаты бездушные. Классному руководителю все до лампочки касательно ее учеников…Какого хрена эти люди вообще работают в системе образования?!

Боже, Тая, наверно, думает, что я ее бросил…

Зарываюсь пальцами здоровой руки в волосы и стону. От душевной боли за своего ребенка.

– Случилось чего? – осторожно обращается водитель, ловя мой взгляд в зеркале заднего вида.

– Случилось…– глухо повторяю, отворачиваясь к окну. Рука на перевязи начинает ныть – обезболивающее, похоже, отпускает. Или же просто на нервной почве. – Дочку ищу.

Мужик глубоко задумывается, хмурится. Так сильно, что между бровей пролегает складка. Но молчит до самого конца пути, напряженно вглядываясь в дорогу через лобовое стекло.

Когда он останавливается у центрального входа, я снова завожусь. Здание старое, серое, в ужасном состоянии. С деревянными окнами и кое-где облупившимся фасадом. Тут и не пахнет гостеприимством и детством. От этого здания разит безнадежностью, обреченностью и злобой. Если бы не дочь, хрен бы я переступил его порог.

– Спасибо, возьмите, – протягиваю мужику несколько хрустящих купюр за поездку.

Притихший водитель молча берет деньги и, даже не взглянув на них, кидает на переднее сидение.

– Я вон там буду, в «кармашке», – неожиданно заявляет мужик.

Замираю от услышанного.

– Я могу надолго задержаться. Пока оформят бумаги, пока пройду всю бюрократическую хрень…

– Неважно, – обрубает водитель и наконец поворачивает ко мне голову, серьезно глядя в глаза. – У меня тоже есть дети. Я подожду.

Всматриваюсь в лицо мужика, с которым мы не поладили сначала, и с благодарностью киваю. Протягиваю руку, и тот с готовностью ее пожимает.

Глава 13

Егор

Выхожу из машины и ускоряюсь, как могу. В конце чуть ли не на бег перехожу и влетаю в здание детдома.

На посте охранник лениво поднимает голову и осматривает с головы до ног. Брезгливо морщится, в глазах зарождаются первые признаки неприязни.

– Вам чего надо? – лает вместо приветствия.

– Дочь забрать. Ее вроде сюда привезли со школы. Таисия Аверина.

– Что, папаша, проспался и вспомнил, что у тебя ребенок есть? – усмехается, не торопясь меня пропускать через турникет.

Оглядываю свою грязную одежду и скриплю зубами. Матерюсь себе под нос и призываю все остатки благоразумия, чтобы не дать этому охраннику, возомнившему себя крутым мужиком с яйцами, в бубен.

Очень стараюсь.

– Не ваше дело. Где я могу забрать ребенка?

– Тебе что тут, магазин? – подается вперед и оскаливается. Проверяет границы моего терпения. И он их, стоит отметить, уже несколько раз нарушил за эту минуту. Я на грани. – Захотел, приперся и забрал ребенка обратно?

– Как. Я. Могу. Это. Сделать?

– К директору нужно идти, – меланхолично бросает мужик. Снова медленно прогуливается по мне взглядом и усмехается своим мыслям. – Паспорт давай.

– Паспорта нет. Вот, – протягиваю чуть помятое водительское удостоверение, лежавшее в одном кармане с кредиткой, оттого и уцелевшее.

– Без паспорта не пущу.

– У меня права есть, – цежу, теряя терпение и вновь тычу ими едва ли не в лицо обнаглевшего мужика.

– И что? Это не замена документу, удостоверяющему личность, – упрямо твердит свое мужик.

– Послушайте, у меня там дочь…Она меня ждет. Ну, будьте вы человеком…

– Паспорт покажи, и тогда пущу. Без паспорта не положено.

Зверею, представив, сколько дней займет восстановление чертового паспорта. И все эти дни моя дочь будет в этом, с позволения сказать, учреждении. Одинокая и напуганная.

Представляю в красках и мгновенно зверею. И…опираюсь здоровой рукой о турникет и просто перепрыгиваю через него. Я заберу своего ребенка чего бы мне это не стоило.

Несусь на второй этаж, перескакивая через ступеньку.

– Эй, ты куда! Стой! Стой же ты! – мужик с поста за мной.

– Тая! – ору во всю силу легких на весь коридор, заглядывая в каждую дверь. – Таисия! Та-я!

– Что здесь происходит? – на моем пути возникает необъятных размеров женщина. Судя по ее виду – директор этой богодельни.

– Я ищу свою дочь, – задыхаясь и складываясь пополам от боли во всем теле, выдаю я. – Аверина Таисия. Вам на днях ее привезли. По ошибке.

– А вы…

– А я – ее отец. Когда я могу, в конце-то концов, увидеть и забрать свою дочь?!

– Не орите, – властно обрубает женщина, как и охранник несколько минут назад, прогуливаясь по мне взглядом. – Документы предъявите. Сначала докажите, что вы – папаша. А то вы все сначала шляетесь, где попало, забываете о ребенке, а потом приходите и права качаете. Плавали, знаем.

Эта женщина возмущенно бубнит еще что-то, пока я протягиваю зажатые в ладони права. Я не слушаю ее, считаю до десяти, пытаясь успокоить кипящий в крови адреналин, требующий выхода.

Отворачиваю голову к окну, надеясь, что хотя бы падающий снег успокоит нервы.

Но хрена лысого.

Становится только хуже от увиденного.

В долю секунды мне срывает тормоза.

– МЛЯТЬ! – и в следующую секунду несусь на выход, забив на свое состояние.

В окне я замечаю, как во дворе толпа ребят окружили мою дочь и толкают ее от одного к другому. Эта картинка перед глазами на повторе, и мои глаза наливаются яростью. Стискиваю кулаки до хруста суставов.

Если хоть один волос…если хоть одна слезинка…

Уничтожу.

Всех.

И каждого.

– ТАЯ! ТААААЯ! – ору, как обезумевший. Пошатываюсь, но не падаю.

Дочь резко вскидывает голову. Замечает меня. И срывается с места, расталкивая обидчиков локтями.

– Папа! – бросается в мои объятия. Ловлю ее здоровой рукой, но наше столкновение все равно очень сильное, и я падаю на колени прямо в грязный снег. Тая утыкается мне в шею и рыдает в голос, содрогаясь всем телом. Она как никогда близка к истерике. Цепляется за пальто на спине пальчиками и с силой стискивает меня в своих объятиях. – Папочка! Ты пришел! Ты пришел, папочка…

Глава 14

Егор

Прикрываю глаза и стискиваю зубы, чувствуя, как крошится эмаль. Обнимаю дочь сильнее и прижимаю к себе, пытаясь унять бешено колотящееся сердце.

– Я здесь. Я с тобой, моя родная, – бормочу, стирая большими пальцами крупные слезы с ее щек. Мой голос хрипит, как будто в горле резко пересохло. – Все хорошо… Не плачь, пожалуйста. Я здесь, мое солнышко. Я тут. Прости. Прости, что так вышло.

– Я…я… думала, – заикается, все еще захлебываясь слезами. Мысленно всех, кто причастен к истерике моей дочери, сжигаю на костре. Я обязательно воплощу свои намерения в жизнь, но чуть позже. – Что ты меня бросил… Ребята сказали, что я тебе не нужна…поэтому ты отдал меня в детский дом.

– Глупости, – зацеловываю щеки, заводясь с пол-оборота. Выть в голос хочется, глядя на то, как дрожит моя девочка. А в ее глазах все еще плещется вселенский страх, несмотря на то, что я рядом.

А еще горю желанием разорвать этих малолетних придурков.

Строго смотрю прямо в бездонные голубые глаза. Понижаю голос, чтобы услышать могла только Тая.

– Я тебя никогда не брошу. Ты же моя девочка. Моя самая любимая доченька. Поняла?

Таисия незамедлительно кивает. И тут же шмыгает носом. Не вздрагивает, и уже хорошо. Маленькая победа. Здесь и сейчас меня волнует только ее самочувствие и состояние. С остальным я разберусь.

Доча медленно сканирует меня взглядом. И чем ниже она спускается, тем сильнее хмурится. А, когда видит загипсованную руку, ее глазки вообще округляются от ужаса.

– Папочка, что с тобой? – тянет дрожащие пальчики к гипсу, но тут же их отдергивает. – Ты упал? Поранился? Твоя рука болит?

– Ерунда. Все прошло уже, как тебя увидел. Погоди…

Тая склоняет голову набок, и я замечаю то, чего не видел в предыдущем ракурсе. Осторожно поворачиваю голову своей малышки и замечаю багровый след на ее щеке.

– Что это?! – рявкаю отрывисто, на что Тая вздрагивает и опускает глаза в пол. Как будто она в чем-то виновата. Осторожно обвожу пальцем начинающий багроветь синяк, и ощущаю фантомную боль на своем лице. Как будто это меня приложили.

– Меня толкнули, я упала и ударилась о ледышку…

Пипец. Просто конкретный.

Перед глазами пелена. Чертово состояние аффекта, в котором я способен уничтожить любого, когда дело касается моего ребенка.

Я, млять, камня на камне тут не оставлю.

Медленно поднимаюсь на ноги, по очереди оглядывая «героев». Они понимают, что следующие в очереди на раздачу после директрисы, и дружно отступают назад. Но упрямо смотрят исподлобья, опаляя нас с Таей ненавистью. Волчата.

Как будто мы с дочерью виноваты, что они оказались в этом убогом, Богом забытом месте.

Хочется руки переломать каждому, кто дотронулся до моей дочери. Кто ранил ее словами. Но я не могу себе позволить опуститься до их уровня. Это все же дети. Озлобленные, недолюбленные и жестокие. И такими их сделала система. «Ларисы Петровны» и директрисы, подобные той, что останавливается передо мной.

Она сверкает глазками, тяжело дышит, задыхаясь от недолгой, но стремительной погони. А я молча уничтожаю ее взглядом, разжимая и сжимая кулаки. Задвигаю дочь за спину и одним своим видом даю понять – не отдам. Она моя.

Адреналин бурлит в крови, и я на грани, чтобы сотворить какую-то дичь.

Например, убить кого-нибудь.

Можно начать с директрисы. Для этого мне одной здоровой руки будет достаточно.

Ведь это она виновата в том, что ее воспитанники остаются без присмотра. Она виновата, допуская, чтобы новенького гнобили и избивали за то, что у него есть один, но родитель.

– Отойдите от девочки! – некультурно тычет в меня пальцем. – Вы не пойми кто…

– Это не «не пойми кто», – кричит Тая из-за моей спины. – А мой папа! И он меня заберет! Я с ним пойду домой!

– Я сейчас вызову полицию!

– А вызывайте! – взрываюсь, прижимая Таю крепче к своему бедру. – И будете заодно им объяснять, как так вышло, что вы не доглядели, и ваши воспитанники толпой избивают моего ребенка!

Разворачиваю лицо дочери той стороной, чтобы было лучше видно багровый синяк. Директриса открывает и закрывает рот, переглядываясь с охранником. Сдувается. Понимает, что дело пахнет жареным.

– Но я не могу отдать вам ребенка без паспорта. Меня же могут проверить…

Растягиваю губы в улыбке Джокера. Директриса сглатывает и отступает на шаг назад. Понимает, что ее карьера близится к закату. С моей помощью.

Достаю всю наличность из кармана и швыряю к ногам этой тетки.

– Вот мой паспорт. Подавитесь.

Здоровой рукой подхватываю дочь. Она сразу обнимает меня ногами и руками, как обезьянка. Утыкается носом в щеку и постоянно целует, без остановки повторяя: «Папочка…Мой папочка любимый…». И никакие обезболы не нужны, лишь бы вот так мой ребенок был рядом.

Мы уходим, не оглядываясь. И нас никто не пытается остановить.

Глава 15

Егор

– Папочка, – Тая поворачивается на бок и натягивает одеяло до самой шеи. Подпирает ручкой щеку и смотрит на меня с хитринкой. Точно что-то задумала и просить будет. – А давай вместе сходим к Владе Игоревне в гости? Она готовит очень вкусные макароны с котлетами. А еще блинчики! Ну, пожаааалуйста, папуль!

Точно!

Влада Игоревна!

Это единственная учительница, которая не прошла мимо моего ребенка и забрала Таю к себе. Нужно будет обязательно с ней познакомиться и лично поблагодарить.

– Пап?

– Насчет гостей ничего не могу обещать – все-таки сваливаться, как снег на голову, не очень прилично, – щелкаю дочь по носу и наслаждаюсь ее тихим переливчатым смехом. – Но я постараюсь что-нибудь придумать. Но позже. Пока мне нужно немного подлечиться, а тебе – отдохнуть. Проведем время вместе, ты же так этого хотела. Договорились?

– Я люблю тебя, папочка, – бормочет мой смысл жизни, прикрывая глазки. Придвигается ко мне вплотную и осторожно обнимает, чтобы не потревожить больную руку.

За семь лет я слышал эту фразу миллион раз. И каждый она звучит так же искренне, как в первый. И каждый раз я улыбаюсь как самый счастливый человек в мире. Чмокаю дочь в макушку и смеживаю веки буквально на пять минут. Я так сегодня устал…

– Папочка…Папа…Не уходи…Не уходи! – прямо в ухо прилетает крик, полный отчаяния.

Тая со всей силы вцепляется в мою сломанную руку, как клешнями. Распахиваю глаза от адской боли. Беззвучно ору, чтобы не напугать ребенка.

Оказывается, я все же задремал рядом с дочерью. А ей снится кошмар. С**а, все из-за этих …правильных, мать их, чиновников!

– Тшшшш, солнышко. Я здесь. Я рядом. Это сон. Просто плохой сон…

Осторожно убираю со лба светлые влажные пряди и подтыкаю одеяло. Целую в пухлую щеку и еще какое-то время сижу рядом, держа дочь за руку. И Тая, кажется, немного успокаивается.

Стиснув зубы, поднимаюсь с узкой кровати. Оборачиваюсь и вглядываюсь в нахмуренное даже во сне личико дочери. Внутри кипят эмоции, толкая меня на то, чтобы поставить на место тех, кто сотворил такое с моим ребенком.

И решение приходит мгновенно.

Я точно так этого не оставлю.

Я слово дал.

Бреду на кухню – принимать очередную порцию медикаментов. По пути достаю мобильный и набираю юриста.

– Да, Егор Максимович, – парень отвечает практически мгновенно и абсолютно бодрым голосом. Как будто только и делает, что ждет моих звонков.

По пути домой я уже с ним созванивался, обрисовал ситуацию и перекинул часть своих обязанностей на него.

– Вениамин, у меня к тебе просьба. Срочная, важная и очень личная.

– Слушаю, – шелестит на заднем плане бумагой, как будто собирается записывать. – Весь во внимании.

– Мне нужно, чтобы ты по своим каналам организовал проверки двух объектов: элитной гимназии и детского дома номер один.

– Понял. Цели?

– Цели…Просто провести тщательную проверку, – плотоядно усмехаюсь, в красках представляя, какой ад будет царить в ближайшее время в двух учреждениях. – Попроси, чтобы отправили самых въедливых и дотошных. Нужно каждую бумажку под лупой разглядеть. В гимназии нарушений вагон и маленькая тележка. Педагог в первом «А» классе равнодушная и жестокая. Нарушает правила. Хотя бы распорядок в школе. Оставляет детей без присмотра. Да полно всего, надо только покопаться. В детском доме директор нечиста на руку, взятки берет. Дети на зверят по поведению похожи. Предполагаю, ими там не особо и занимаются.

– Понял. Дальше что делать с полученными данными?

– Дальше…Да ничего особенного, – улыбаюсь в предвкушении, глядя на ночной город из окна. – В случае со школой нужно все обнародовать. Подключить общественность, блогеров. Нужно будет дать огласку. Фамилию учительницы и завуча должны полоскать все, кому не лень. Из каждого утюга. Страна должна знать своих «героев». Чтобы их даже в Мак и супермаркеты кассирами не взяли. Им не место в образовательной системе. В этой школе, как мне известно, учатся сын мэра, прокурора и, если мне не изменяет память, дочери пары депутатов. Они справятся сами. А результаты по детскому дому просто пусть занесут в контролирующую инстанцию. Мне нужно, чтобы там полностью сменили руководство и воспитателей, которые плюют в потолок. И выдали им также волчий билет. В этом городе для них вакансий больше нет.

– Будет сделано, Егор Максимович.

– Спасибо, Вениамин. Спокойной ночи.

Отбиваю вызов и прикрываю глаза.

Вот теперь я доволен. Вот теперь я спокоен.

Теперь все как и должно быть – каждый получит по заслугам.

Глава 16

Влада

– Ты приедешь сегодня домой?

– Я…не знаю, – бурчит Виктор. Он часто и прерывисто дышит в трубку, как будто куда-то торопится. – Посмотрим. Может, в офисе заночую. Мне теперь разгребать все дерьмо из-за сорванного контракта. Ладно, мне пора. Пока.

Я тяжело вздыхаю и медленно отнимаю трубку от уха. Гляжу в окно на кружащиеся в вихре снежинки.

За те три дня после того, как я не пошла на мероприятие мужа, он домой являлся только для того, чтобы переодеться и сходить в душ.

Да, он и раньше часто и много задерживался в офисе. Было много командировок, потому что у Виктора цель масштабировать бизнес. И я всегда отношусь к подобному с пониманием – работа есть работа.

Но эти два дня мы практически не общаемся. Виктор мне не звонит. Лишь писал два коротеньких сообщения: «Я сегодня не приду ночевать. Много работы.»

Я сама набирала его дважды. Чтобы спросить, как дела на фирме, как он сам. Муж отвечает отрывисто, нехотя. Как будто я его раздражаю, как несмышленый ребенок.

Виктор все еще дуется на ту выходку. Хотя я все объяснила и извинилась. Но почему-то впервые этого моему мужу недостаточно.

Я понимаю, что это дурные звоночки, но и валяться в ногах, что впервые за десять лет брака пропустила мероприятие по более, чем уважительной причине, не буду.

Но не натянутые до предела отношения с мужем меня беспокоят.

А то, что Тая третий день не появляется в школе.

Телефон Егора Максимовича по-прежнему молчит. Вызовы проходят, но он не берет трубку.

Лариса понятия не имеет, где ее ученица. И даже не беспокоится об этом. На мои неоднократные вопросы лишь отмахивается, как от надоевшей мухи.

А у меня сердце не на месте. Удивительно, но за один вечер и одну ночь эта девочка запала мне в душу. Зацепила. Сильно. До ускоренного сердцебиения и улыбки на все лицо, стоит только вспомнить ее неподдельный восторг блинчикам.

Прикрываю глаза, и мгновенно вырастает Тая. Такая хрупкая, нежная, потерянная и беззащитная. Меня прямо ломает от желания обнять и прижать девочку к себе. А ладони зудят – хочется снова заплести ей косички, от которых Таисия была в восторге.

– Влада…Влада Игоревна! – голос секретаря врывается в сознание, и образ Таи рассеивается.

С неудовольствием смотрю через плечо.

– Да?

– Вас директор вызывает.

Сердце пропускает удар. Внутри зарождается непонятное и необъяснимое чувство тревоги.

– Зачем? – осторожно интересуюсь, поворачиваясь всем корпусом к дверям.

– Не знаю, – девушка пожимает плечами. – Но Светлана Михайловна сказала, что это срочно.

Тяжело вздыхаю. Я догадываюсь, зачем меня вызывают. И практически уверена, что без выговора не обойдется.

Директор вообще меня не любит. Наши отношения испортились после того, как я отказалась за деньги пририсовывать оценки за четверть некоторым ученикам по своему предмету.

Меня упрашивали родители, потому что их чадушкам нужна золотая медаль. Меня упрашивала директор, чтобы угодить этим родителям. Но я стояла твердо на своем. Эти ученики прогуляли более семидесяти процентов уроков, совершенно игнорировали домашнее задание. За что я должна поставить им «отлично»?! Это, как минимум, не справедливо по отношению к тем, кто старательно писал сочинения и эссе.

С того самого момента Светлана Михайловна не упускала возможности отчитать меня за любую, даже самую незначительную, оплошность. Но я старалась не давать поводов.

И мне это удавалось. До событий трехдневной давности.

Незаметно выдохнув, направляюсь за секретарем. Подхожу к двери директора и, провожаемая сочувствующим взглядом секретаря, заношу кулак. Замираю, выдыхаю, мысленно досчитав до трех, и только тогда стучу.

– Войдите! – властно отзывается Светлана Михайловна.

Переступаю порог кабинета, и одновременно с этим директор вскидывает голову. Улыбка на ее лице из доброжелательной перетекает в хищную, глаза сужаются.

– А, Павлова, – небрежно роняет, откидываясь на спинку стула. – Заходите.

Директор не предлагает мне даже сесть. Значит, могу надеяться на то, что долго меня отчитывать за «провинность» не будут.

Но я даже не представляю, что меня ожидает моральная порка.

– Влада Игоревна, подскажите, пожалуйста, насколько хорошо вы знакомы с кодексом этики нашего учреждения? – вскинув подбородок и выпятив губы, надменно интересуется директор.

– На тестировании перед началом учебного года я получила десять баллов из десяти, – сдержанно поясняю, сцепив ладони перед собой. Я уже понимаю, к чему клонит Светлана Михайловна, и готова к обороне. – Вы же знаете.

– А я вот не уверена. Мне кажется, вы за эти несколько месяцев успели его подзабыть.

Молчу, сдерживаясь изо всех сил. Предыдущий опыт показал, что если я буду придерживаться этой тактики, то освобожусь гораздо быстрее.

Директор подается вперед. Сцепляет руки перед собой на столе и смотрит на меня сверху вниз. Даже несмотря на то, что сидит, а я стою перед ней.

– Подскажите, пожалуйста, Влада Игоревна, – шипит, как змея, выделяя каждое слово, – почему вы не сообщили мне, что ученица нашей школы оказалась у вас дома? Почему я узнаю об этом только на утро следующего дня?!

– Я…

Хочу сообщить, что вообще-то это должна была сделать Лариса, моя подруга.

Но следом в голове вспыхивает вопрос: а подруга ли она мне после этого?! Если не потрудилась поставить в известность директора вечером, как и должна была, да еще и не забыв сообщить, что это именно я забрала девочку.

На страницу:
3 из 4