Лифт идёт вверх!

– На вопросы я уже ответила. Личный профиль имею право не открывать. Если будет постановление суда, вам моё согласие не понадобится… Разрешите идти?

– Вы не спешите… Проблема в том, что вы выходили из лифта: на четвёртом этаже, как раз перед вспышкой. А утверждаете, что поехали сразу на шестнадцатый этаж…

Что они там, за стеклом, подумали, увидев её изумлённое лицо, Сивка не знала. Но воцарилась тишина, и непонятно было, ожидали от неё удивления или нет.

Вдруг это её так провоцируют? Берут на понт, пытаясь сбить с толку?

– Я не помню такого. То есть, конечно, я могла, из-за опьянения, перепутать этажи и выйти на четвёртом, но потом вернулась и доехала к себе: как вошла в комнату – это я точно помню…

Ей показалось, что она вырубилась в лифте, но, может, она действительно не помнит, как случайно вышла не на том этаже? Хотя, вроде бы, нажимала нужную цифру на панели… Или воспоминания обманчивы?..

– Вот поэтому мы были бы признательны, если бы вы помогли восстановлению картины происшествия. Скорее всего, это недоразумение… Вы действительно не рассчитали своих возможностей в плане алкоголя… Кстати, а что вы пили?

– «Зеркало Галадриэль». Я попробовала то, что предложили сослуживцы из местных.

– «Зеркало Галадриэль»? Ну, не удивительно. И как – понравилось?

Сивке показалось, что в голосе промелькнула живая заинтересованность.

– Очень непривычно. Это было за компанию, и я не знала, как оно действует.

Вот опять она словно оправдывается!..

– Мы посмотрим ваш навигатор и медико-биологические показатели…

Значит, всё-таки хотят увидеть что-то в профиле… Может быть, и не то, о чём говорят… Но зачем?

– Мне нечего скрывать, но личный профиль – это личный профиль. Я гражданка Земли, служащая ВКС.

Это похоже на бред, и единственная возможность его остановить – действовать спокойно и чётко, не паниковать. Не надо сейчас думать, что ты успела натворить там, на четвёртом этаже. Надо убрать перископ и лечь на дно. Нужно залезть в танк. А внутри уж, как в поговорке: главное – не обделаться со страху.

Голос хмыкнул и стал жёстче:

– Младший офицер, который в первый же день после рейса напивается до непотребного состояния и попадает в Службу безопасности… Хороший повод для хорошей характеристики в вашем деле. Н-да уж… Так что, вы настаиваете на официальном запросе?

– Так точно, – Сивка внутри вся сжалась, но отступать было некуда: в танк она уже влезла и перископ убрала. – И… я должна уточнить: я не офицер, а вольнонаемная, в ВКС мичманское звание – это звание для вольнонаемных…

Допрашивавший её никак не отреагировал на эти последние слова, словно их не услышал, а услышал только военное «так точно»:

– Хорошо, Дария Алексеевна, мы поставим в известность ваше начальство и сделаем официальный запрос. Когда вы окончательно протрезвеете и вспомните, что происходило на четвёртом этаже, свяжитесь с нами, это может оказаться полезным не только нам, но и вам. Контакты уже переслали в вашу почту. И постарайтесь больше не попадать в неприятные истории… Мичман Сиверцева… Тем более – не у себя на родине… Вы свободны, можете идти.

Да, она была свободна. И могла идти. Но свободным было лишь тело, разум и душа остались в комнате с тёмным стеклом, взаперти, в одиночестве, словно в одиночной камере.

Тело, свободное и неприкаянное, нужно было, наконец-то, накормить, но Сивка теперь думала о столовой с тоской: теперь она чувствовала на плечах арестантскую робу, а на ногах кандалы. Да, она не позволила открывать внутренний профиль, но что селенитам с того? Пока она на Луне, им нетрудно в Системе вместо её профиля активировать копию с отметкой о подозрительном поведении. Пониженный социальный рейтинг, узаконенная дискриминация, отныне будет, словно дурной запашок, сопровождать строптивую землянку повсюду и вынуждать окружающих брезгливо отворачиваться. В мире дополненной реальности рейтинг что-то вроде нимба над твоей головой, и все, кому охота, могут его видеть. Сивке уже сейчас было страшно встретиться взглядом с кем-нибудь в коридоре, а уж выставить себя на всеобщее обозрение в столовой…

«Кафе в холле, которое видно из моего окна (как романтично это прозвучало!), там сейчас много посетителей?» – осторожно спросила она Систему, вызвав Окно. «Двое, но скоро и они уйдут», – отвечала та услужливо. «Покажи меню», – велела Сивка. «Это не очень популярное место: цены не соответствуют себестоимости блюд и ассортименту, репутация заведения тоже не очень высокая; могу посоветовать уютные места с более демократичными ценами», – начало отговаривать её «умное окно». «Спасибо. Я хочу туда. Дай меню», – процедила вполголоса голоса Сивка, устремляясь по длинному коридору быстрым, деловым шагом, словно опаздывая на привычную летучку младшего состава.

Окно не солгало насчет цен и ассортимента, но мичман Сиверцева была готова на всё, лишь бы побыть где-нибудь в уголке, подальше от местной публики, поэтому сделала заказ сразу, почти не выбирая. И лишь потом поинтересовалась, где находится кафе. Оказалось, в другом блоке, блоке «D», то есть сначала из блока «А», в котором её допрашивали, Сивке необходимо было попасть в блок «D», а потом уже спуститься или подняться на девятый этаж.

Перейти в блок «D» можно было по второму и двенадцатому этажам. Сивка выбрала второй этаж: там административные помещения, сотрудники, в основном, сидят по кабинетам, коридоры пусты, людей мало. Не то что на двенадцатом этаже, где и спортзал, и бассейн, и корт, и ещё какие-то спортивно-развлекательные заведения.

Она дождалась лифта, это было не так уж легко: комната с тёмным стеклом располагалась на пятнадцатом этаже, можно сказать, в «спальном районе». После десятого этажа лифт опустел. Сивка облегченно вздохнула и приободрилась. «Какой у меня тут рейтинг, покажи», – велела она «умному окну», решив, что подходящий момент взглянуть ужасной правде в глаза настал.

Перед глазами Сивки возникла полупрозрачная диаграмма в виде подковы: семьдесят шесть процентов, не так уж плохо. Пожалели или ещё не добрались? «Если будет быстро понижаться, дай вибросигнал», – распорядилась Сивка.

– Слушай, мичман, а зачем тебе лунный рейтинг? Ты же не собираешься здесь жить? Перекантуешься между походами, и всё…

Сивка вздрогнула. Это был тот же самый голос, что вчера обозвал её Спящей красавицей.

– Вам нечем заняться на рабочем месте? – холодно отчеканила она. – Окно, профиль и рейтинг этого человека, пожалуйста.

Окно молчало, ответа не было, голубоватые искорки, обозначавшие поиск, пробегали по экранчику сивкиного браслета.

– Какая ты серьёзная! – не унимался общительный лифтёр. – Сразу видно – землянка. Мой тебе совет, не ведись на рейтинги, начнёшь подделывать эти проценты или подделываться под них – попадёшь в плохую компанию, поняла?

– Послушайте, в общежитии несколько тысяч сотрудников, вы всем советы раздаёте?

– Не всем. Ты, мичман, новенькая. Потом ещё спасибо скажешь, что предупредил. Кстати, моего профиля в Системе нет: я – местный полтергейст.

Словно подтверждая его слова, Окно сообщило, что искомый профиль не найден.

– Вот видишь, – довольно произнёс голос. – А то бы я тебя на свидание пригласил.

– Понравилась?

– Заинтриговала. Хочу знать, что ты делала на четвёртом этаже.

Сивка, уже привыкшая было к странному собеседнику, снова напряглась.

– Я бы тоже хотела, – ответила она сухо. – Пока вспомнить не получается. Но за ценный совет, если вспомню, вам первому скажу.

Так вот оно что: за ней продолжают следить. Видимо, кто-то из Службы безопасности так развлекается, время от времени обнаруживая себя перед испуганной и смущённой жертвой в лифте, а может, и в общественном туалете, в раздевалке или где-то ещё. Интересно, они и в комнатах подслушивают и подглядывают или просто подключаются к Окну, чтобы контролировать постояльцев общежития в домашней обстановке?

– Мичман, я тебя ловлю на слове. А если без шуток, то, правда, постарайся вспомнить. Сама.

Это слово «сама» он произнёс очень многозначительно и серьёзно, так, что Сивка даже вздрогнула.

Когда Сиверцева шла по второму этажу, по мерцающему серебристым бирюзовому холлу, разделенному парадной лестницей, ведшей на третий, нижний этаж, ей пришло сообщение от подруги: «Сирин приглашает нас с тобой на «Вечер снятых браслетов». Встречаемся в половину седьмого на платформе 12, в Мун-Сити, направление Южный полюс. Форма одежды – для прогулок по городским трущобам. Твоя Алекс». Вдогонку прилетело ещё одно: «Выяснила кое-что, что тебе интересно, расскажу при встрече».

Кафе, куда всё-таки дошла Сивка, можно было бы назвать ретро-кафе, там даже не обнаружилось стандартного МАТа с готовой едой. Можно было подумать, что посетителей обслуживает робот, но его тоже не было за стойкой.

– Окно, как получить заказ? – спросила Сивка, поскольку и посетителей не было.

– Вы уже идентифицированы. Присядьте за стойку, сейчас блюдо будет подано.

И действительно, как только Сивка села, поверхность столешницы перед ней раскрылась, и снизу поднялся обтянутый прозрачной плёнкой поднос. Сняв термокрышку, мичман принялась за еду.

– Вы уже почти сутки на Луне. Желаете послушать или посмотреть новости? Или, может, шоу-программы? – спросило Окно и услужливо выбросило перед Сивкой маленькую голограмму с меню информационных и развлекательных каналов.

– Спасибо, мне хватает экрана здесь. Дай звук в гарнитуру, – кое-как, с набитым лазаньей ртом распорядилась Сивка.

Экран, без которого не обходилось ни одно публичное место ни на Земле, ни на Луне, располагался на стене справа; чуть повернувшись, Сивка хорошо видела всё, что происходило в студии. Миловидная унса-блондинка вела новостной выпуск. В крошечной клипсе наушника Сивка услышала её голос:

– Противники модификаций утверждают, что интегрирование нейросети в систему биохимической регуляции человека должно жестче ограничиваться законодательно. В настоящее время конкурирующие компании, разработчики биоинтегрируемых нейросетей, такие как «Геба», «Цзиньюнь», «Кэнко», «Майкрофикс», «Аурум», опережая друг друга, внедряют экспериментальные разработки, которые следовало бы проверять независимым ученым, а не аффилированным с этими корпорациями организациям, в число которых входят и некоторые уважаемые научные сообщества. И именно результаты независимых экспертиз предавать широкому обсуждению. Вот мнение одного из сторонников этой идеи, Никоса Шталя.

На экране появился мужчина средних лет. Из титров Сивка узнала, что это директор собственного фонда.

– Мы организовали фонд, которые поддерживает независимых ученых, готовых подключиться к анализу ситуации с новейшими разработками в области биоинтегрируемых нейросистем, – охотно рассказывал Никос Шталь. – Проблема в том, что компании-разработчики боятся утечки информации, многое на этапе разработок скрывают и замалчивают, в то время как общество озабочено их политикой монополистов и подковёрной борьбой. В результате возникает атмосфера тотального недоверия, в том числе к технологиям по-настоящему революционным. Наш фонд – это шаг к снижению социального напряжения, шаг к открытости в области жизненно важных технологий.

Картинка сменилась, на экране возник другой мужчина, старше, беседующий с корреспондентом где-то в лаборатории. Сивка покончила с лазаньей и взялась за тыквенную запеканку и чай, стакан с которым появился из столешницы, поэтому пропустила титры, но понятно было, что говорит какой-то ученый. Его речь благодаря монтажу включилась на середине монолога:

– Вы понимаете, научное сообщество всё ещё довольно консервативно в плане этики, всё, что предлагается корпорациями, встречает у нас сначала критическое «нет». Поэтому некие силы, выступающие как бы от лица общества, выражающие недоверие к ученому миру… Мы должны, прежде всего, спросить, каковы их собственные интересы? Или интересы тех, кто за ними стоит… Не хотят ли они нас под благовидным предлогом вернуть в Средневековье?

На экран вернулась блондинка.

– Подробности дискуссии в вечерней программе Тины Коваль «Аверс и реверс». И ещё одна новость: в Мун-Сити приходит лунная ночь. Гости и жители мегаполиса могут наблюдать красоту свечения Земли, которое в пятнадцать раз ярче, чем лунный свет на самой Земле. Четырнадцать земных суток продлится ночь. Но жизнь в лунном городе не замирает ни на одну минуту. Подкрепите силы витаминами, проводите больше времени с друзьями и любимыми и оставайтесь на связи с нашим каналом! А сейчас Дэнис Сон с новым хитом «Ночь для тебя и меня». И – сразу же после, в прямом эфире – эксклюзивное интервью с певцом о его творчестве, первой любви и трудном выборе каждого молодого человека – выборе гендера. Не переключайтесь!

– Правда мило? – сказал кто-то над ухом у Сивки.

Та резко обернулась, чуть не поперхнувшись чаем.

Рядом сидело существо в черном: черная куртка со множеством карманов обтягивала худое, длиннорукое туловище, черные брюки ясно очерчивали острые колени, черные волосы спускались до плеч, половину высокого лба и правый глаз закрывала длинная черная челка. Лицо… Странное это было лицо. Молодое, оно было мягко очерчено, несмотря на угловатость тела и конечностей; нос был маленький, а глаза с «азиатским» веком.

Сивка не почувствовала эмоций в голосе существа. Ни фамильярности завсегдатая этого уголка, ни желания очаровать понравившуюся девушку, ни угодливости человека, не знающего, с чего начать знакомство… Ничего, что выдавало бы личность. Робот?

Пол существа не определялся ни по виду, ни по голосу. Лицо это могло принадлежать и мужчине, и женщине. Для человека, даже молодого – довольно тощий и плоский, тут скорее парень, чем девушка. Унса?

Но унсы часто хоть и субтильные, зато ладно скроены, а это… Это брак какой-то…

– Чон!

Видя, что это восклицание не вызвало в девушке понимания, существо стремительно протянуло, почти ткнуло вперёд правую руку с раскрытой ладонью.

Сивка подумала, что для робота у него слишком резкие движения.

– Мичман Сиверцева. Будем знакомы. Извини, руки липкие…

Девушка демонстративно потрясла куском недоеденной запеканки. Спокойно откусила и принялась неторопливо жевать.

Хорошо бы этот чудик за ней не увязался.

– Ага, – кивнуло существо в чёрном, убрало руку и перевело взгляд на экран, на котором пел и танцевал паренек-унса, тот самый Дэнис Сон.

– Мило, – повторило существо.

Сивка кивнула: а что, Дэнис Сон действительно был очень симпатичным, с приятным голосом и отлично двигался. И песня у него тоже была приятная. Что-то про ночь, которая поможет двум хорошим людям встретиться.

– Я тебя видел сегодня, ты с Земли. А это – мой брат. Он красивый, его все любят.

Чон выдавал фразы так, что удобнее всего было на них не отвечать, а только кивать, что Сивка и делала. Правда в то, что паренёк на экране является родным братом сидящего перед ней существа, верилось не очень, но мичман решила не обижать странного собеседника недоверием. В конце концов, какое ей дело? Пусть будет хоть близнец!

Сивка доела запеканку, допила чай, обтёрла рот и руки салфеткой и встала.

– Пока, Чон! – весело сказала она и, не дожидаясь ответа, зашагала прочь. И только несколько шагов спустя ее тряхнуло, она поспешно обернулась и почти подбежала к новому знакомому.

– А где ты меня видел, Чон?

Тот улыбнулся с каким-то очень, очень понимающим видом:

– Там…

И пальцем указал вверх.

– Сон, вы – исполнитель, довольно открытый для общения, но при этом крайне мало распространяетесь о своей личной жизни. Давайте, всё же, немного порадуем поклонников – на Луне, Земле и в Колониях у вас их много, они сейчас переполняют волну нашего вещания. Итак, когда же вы в первый раз влюбились?

Камера крупным планом показала лицо молодого человека, застенчиво улыбнувшегося при этом вопросе ведущей. Кадр задержался на красивых скулах, блестящих карих глазах, на длинных ресницах певца; задержался так, чтобы фанатам невольно захотелось их потрогать.

– Я, честно сказать, не помню точно, но, наверное, мне было двенадцать. Да, около того, – сказал молодой человек.

– То есть вы ещё не выбрали пол к тому моменту?

– Не выбрал.

– И… ваше чувство было взаимным?

– Нежность… благодарность…

Глаза молодого человека выдали, что он глубоко переживал первую влюбленность. Но теперь он улыбался ей, прошедшей: снисходительно и ласково.

– Нет… Первая любовь, наверное, для большинства – это очень хрупкое переживание. Она не выдерживает взаимности.

– Фанаты, вы слышите? Иными словами, берегите ваши хрупкие чувства, они не рассчитаны на взаимность, правильно я понимаю? – засмеялась ведущая.

– Расслабься… не отвечай…

Молодой человек чуть приподнял брови и улыбнулся.

– А ваша первая любовь сказалась как-то на вашем желании выбрать пол? Многие говорят, что ощутили потребность в четком заявлении о своем гендере именно благодаря первой любви.

– Думай… сомневайся…

Певец, дослушав до конца слова ведущей, задумчиво посмотрел на неё, а потом чуть выше и правее её белокурой головы, туда, где за кадром висел дрон с камерой.

– Может быть… Наверное, это повлияло.

– Вы боялись принять решение?

– Конечно. Это нелегко даже для взрослого, а я был практически ребёнком.

– Дорогие молодые люди, видите: проблема выбора никого не обходит стороной. Но, Сон, ваше решение встретило понимание со стороны корпорации, в которой вы росли?

– Да, да. Меня никогда не принуждали изменить себе.

– Напомню нашим зрителям – фанаты, конечно, знают, – что Сон относится к меньшинствам, он, несмотря на то, что не является землянином, выбрал постоянный гендер и для этого прошёл гормональную и социальную терапию. Надо ли полагать, что вашей первой любовью был житель Земли? Или вы уже тогда думали, что популярности на одной Луне вам будет мало?

– Смейся… отшутись…

– Когда ты влюблён, твоё сердце может вместить не одну планету.

– Браво! Дорогие зрители, прислушайтесь к этому справедливому замечанию: сердце любящего существа способно вместить целый Космос! Любите, будьте любимы, совершайте свой выбор или оставайтесь такими как есть. Мы все – дети Вселенной… Сейчас ненадолго уйдём на рекламу, а затем спросим у Сона, когда состоится презентация его нового альбома. Будьте с нами!

Сивка так и не успела спросить Чона, когда и при каких обстоятельствах он видел её: позвонила мама. Из всех мгновений длинного, бесконечного лунного дня она почему-то выбрала именно это.

Мама ругала, что не сообщила, как устроилась.

– Нормально устроилась, с утра все формальности решила, обедаю.

Ворчала, что ей, Сивке, нет до матери дела. Улетела и как в воду канула.

– Да всё у меня обычно, одна работа, чего звонить, дёргать…

Что только работой и живёт, ни друзей, ни человека молодого…

– И друзья есть, вот вчера отмечали рейс… И приглашают встречаться…

– Отмечали?.. Что, пили?.. Кто приглашает?.. Ты предохраняешься?.. И матери-то ни словечка?!

Когда во время этого разговора исчез Чон, Сивка не заметила. Заметила, что стоит посреди серебристо-бирюзового холла одна.

– Окно, кто такой Чон?

– Уточните запрос.

– Парень, который несколько минут назад говорил со мной, – Чон. Кто он и где сейчас?

– Несколько минут назад вы не контактировали с мужчинами. Единственный контакт в этот период – ваша мама.

– Та-ак… Ладно, давай по-другому… В кафе есть видеокамера?

– Есть.

– Дай моё изображение на этой камере…

Перед Сивкой возникло изображение её самой: как она входит, ищет пищемат, как садится за стол, оглядывается, как ест и смотрит новости. Вот перед той Сивкой появились чай и запеканка. Но никакого парня рядом с ней не появилось. Мичман напряжённо следила за лицом и губами девушки за стойкой, в которой она и узнавала, и – теперь всё больше и больше – не узнавала себя: девушка спокойно пила чай и смотрела интервью с певцом. Потом включила связь на браслете и начала разговор. Разговаривая, пошла к выходу…

– Ваши давление и пульс несколько выше нормы. Это связано с употреблением пищи, но желательно пройти послеполётную диагностику.

– Хорошо, но давай попозже. Я занята, не мешай…

Сивка поняла, что странным образом часть её реальной жизни не отображается в Системе. А то, что отображается, отображается в каком-то отредактированном виде.

Вот почему они хотят доступ к профилю… И позволили ей беспрепятственно бродить… Ждут, когда тот, кто по каким-то своим соображениям так «шутит», проявит себя. Вот как сейчас. Возможно, пока она стоит здесь с растерянным видом, полицейские нейропрограммы вовсю ищут этого умельца, этого насмешника, показавшего, что в Системе есть брешь…

Но почему – она?

Случайный выбор? Или у неё есть какая-то особая причина быть мишенью? И между ней и этим хакером есть какая-то связь?

На Луне она сутки, нет никого, с кем бы установились вообще какие-то отношения, кроме Алекс и Сирина. И Сирина… И что она знает о нём? Ничего. Она даже не уверена, что Система сохранила информацию об их вчерашней встрече.

Сирин… Этот безответно влюбленный… Его образ никак не вязался с каким-то неуловимым сетевым хулиганом, которого следовало бы остерегаться.

Сивка подумала, что «Вечер снятых браслетов» – это хороший повод разобраться в сложившейся ситуации самостоятельно.

«Сама!» Так вот какой смысл был вложен в слово. На вечере, о котором Сивка была наслышана как о посиделках, когда полностью отключаются все приборы, связывающие людей с дополненной реальностью и Системой, все средства связи. И люди, как в далёкие времена, остаются сами по себе.

Говорят, тогда приходит особое понимание, кто ты и кто те, что перед тобой. Некоторые даже уверяли, что так происходит прозрение.

Сивке это раньше казалось каким-то подростковым ритуалом или сектантством, вроде «а давайте забудем о различиях и социальных фобиях, обнимемся и призовём Великого Маниту».

Но теперь это было возможностью как-то подобраться к Сирину и получить хоть какую-то информацию.

Алекс встретила её на вокзале. Она была в тёмно-серых мешковатых брюках-карго и в такой же куртке, только немного светлее оттенком, не застёгнутой, под которой виднелась тёмно-синяя, черничного цвета футболка. Дейс быстрым внимательным взглядом оценила наряд и обувь подруги и, видимо, осталась удовлетворена стандартным набором для пробежек: чёрными штанами, неяркой зелёной толстовкой и, самое главное, такими же, как у неё, кедами на толстой, нескользящей подошве.

Алекс повела Сивку в толпе по коридору, соединявшему станцию с людной улицей. Однако до улицы они не дошли: селенитка, едва миновав очередную камеру, висевшую под потолком, кошачьим движением нырнула в полуоткрытую дверь «только для сотрудников» и втянула подругу за собой.

Едва они вошли, Дейс коснулась стены, и дверь за ними закрылась; Алекс вложила Сивке в руки перчатки, другие – такие же – натянула сама.

Сивка ожидала увидеть какую-то кладовку для инвентаря, склад для скафандров персонала, туалет, на худой конец, но увидела лишь тускло освещённую стену с металлической лестницей. Лестница вела вверх, туда, где метрах в пяти над ними была ещё одна дверь.

– Алекс, что мы делаем? Это для техников!

– Ш-ш-ш… – Алекс уже влезла на ступеньки и, полуобернувшись, выразительно показала, что нужно замолчать: коснулась пальцем по очереди своих браслета под перчаткой, уха и, напоследок, – губ.

Сивка натянула перчатки. Хорошая идея: с одной стороны, не повредишь и не испачкаешь руки и не соскользнёшь на лестнице, с другой – не «наследишь» своими отпечатками там, где тебе быть не положено; с третьей… Перчатки длинные, прикрывают браслет, и там, где прикрывают, – широкая полоса: чем-то их обработали, чтобы искажали сигнал. Надо спросить, откуда у Алекс такие…

Они взобрались наверх, Алекс потянула на себя ручку, и незапертая дверь подалась, открылась. Сивка обратила внимание на то, что дверь была с обычным двусторонним замком. Открыть такую можно и снаружи, и изнутри. Для этой, внутренней двери, в отличие от предыдущей, не использовали электронных ключей – видимо, страховались на случай сбоя в системе.

Одна незапертая служебная дверь – случайность, но две… Кто-то, кто имел доступ к электронным ключам персонала, предусмотрительно проторил им дорогу. Сирин постарался?

Влезли, прошли по узкому тёмному коридору-переходнику, Дейс светила крошечным фонариком. Что ещё у неё было припасено и рассовано по карманам?

Через несколько метров девушки попали в более широкий коридор, где горела лампочка и был ящик с кислородным баллоном. Пыльный ящик, его поставили когда-то давно и, наверное, не замечали за ненадобностью. А вот пол был довольно чистым, значит, помещение время от времени убиралось.