Следующая остановка – смерть

Ничего удивительного, что он расстроился, когда в очередной драме ему не досталось даже роли статиста.

– Густаф уже пришел?

Я покачал головой:

– Наш уважаемый секретарь редакции никогда не появляется раньше десяти, зайди позже.

– К черту, – зевнул Дан. – Я на ногах с часу ночи, должен пойти домой поспать. Подозреваю, что и нам, рабочим лошадкам, в ближайшее время придется изрядно попотеть.

– Ты знаешь, я всегда открыт для новой информации. Хоть ты и не принадлежишь к внутреннему кругу, наверняка знаешь что-то такое, что Кислый Карлссон скрывает от прессы.

Дан аж зарделся от комплимента.

– Ты знал Ингу Бритт Экман?

– Назови мне хоть одну девушку, которую я не знаю в этой дыре, – мерзко ухмыльнулся он. – Кроме того, Инга Бритт была лакомый кусочек. Формы хоть куда. Милая и симпатичная, пока не повстречалась с этим придурком, за которого потом вышла замуж. Но ведь бабы падки на мышцы.

– И на военную форму, – вставил я.

– А у него было и то и другое, – закончил Дан.

Сняв свои большие белые перчатки, он достал из внутреннего кармана форменной куртки свернутый листок бумаги.

– Передай, пожалуйста, это Густафу, а я пошел. Это вчерашние результаты ежемесячных стрельб.

Я пробежал глазами список призеров.

– У звезды стрелкового клуба вчера выдался плохой день. Дан Сандер на седьмом месте.

Он пожал плечами:

– Я тебе позвоню. Горячие новости в связи с расследованием убийства дорогого стоят, не так ли?

Здание полицейского управления гудело, как улей. Кислый Карлссон вызвал подкрепление из близлежащих округов, а сам координировал действия. Судя по всему, ему нравилось выступать в главной роли.

Вечерние газеты уже прислали своих представителей, хотя общественности стало известно об убийстве лишь несколько часов назад. Ближе всего к столу шефа полиции сидел Роффе Нурдберг, репортер криминальной хроники в той газете, которую я так резко вынужден был покинуть несколькими месяцами раньше. Нельзя сказать, что мы закадычные друзья, но шансов избежать встречи у меня не было – единственный свободный стул остался рядом с ним.

– Приветики, – произнес Роффе театральным шепотом и бодро похлопал меня по плечу. – Давай объединим наши усилия, а? Ты знаешь местные особенности, я владею приемчиками, мы получим отпадный результат!

Поскольку я не ответил, он злорадно добавил:

– Или правда, что говорят мужики, – что это ты лежал в машине, измазав лицо брусничным вареньем, чтобы местные крестьяне вцепились в газеты?

Я решил не объединяться с Роффе Нурдбергом.

Вместо этого сосредоточил все свое внимание на шефе полиции Тюре Карлссоне. Тощий, чтобы не сказать исхудавший, мрачное выражение лица, тонкие губы, почти лысый череп. Весь его облик отдавал кислятиной. Откашлявшись, он произнес лишенным выражения голосом:

– Приветствую господ представителей национальной прессы.

Настроение у меня было испорчено еще выходкой Роффе. Теперь я всерьез рассердился. До чего противно видеть, как они пресмыкаются, когда крупные газеты изволят послать своих сотрудников! Тут все полицейские сбегаются, чтобы сделать заявления и попасть на снимок. А на нас, кто ходит за ними каждый день, – на нас они смотрят, как на дохлых мышей, принесенных в дом кошкой.

– К сожалению, причина этой пресс-конференции исключительно печальная, – продолжал гундосить Кислый Карлссон. – В нашем обычно таком спокойном округе произошло тяжкое преступление. Мы привлекли к следствию все имеющиеся ресурсы, но также рассчитываем на вас, представителей третьей власти, способной пробудить великого детектива Общественность, чтобы она помогла нам своими наблюдениями в этом серьезном деле.

Шеф полиции региона сделал паузу, словно ожидая аплодисментов.

– Хочу сообщить фактические обстоятельства, известные на сегодняшний день. Итак. Около полуночи была убита 24-летняя Инга Бритт Экман. По выходным она подрабатывала на местной станции такси. Место убийства – малооживленная дорога к северу от города, труп был обнаружен примерно через час молодыми людьми, проезжавшими мимо.

Женщина убита выстрелом в голову из пистолета «вальтер» калибра 7,66. Само орудие убийства не найдено, однако в задней части салона обнаружена деформированная пуля. Рация была отключена. Бронированное стекло между передним и задним сиденьем отодвинуто.

Полиции удалось установить все заказы, которые женщина взяла в тот день, кроме последнего. Мы двигались задом наперед, восстанавливая маршруты и цену по счетчику.

Судя по всему, убийца остановил машину госпожи Экман на одной из улиц города, потому что на коммутатор такси никаких заказов по телефону в указанное время не поступало. Пассажир заставил водительницу остановиться на пустынной дороге, чтобы там убить ее. Затем все следы исчезают. Отпечатки пальцев не обнаружены, следы подошв на земле возле машины – тоже.

Пока мы не можем высказаться по поводу мотивов. Скорее всего, злоумышленник взял такси не с целью убийства. Вероятно, он предполагал ограбить водителя, угрожая пистолетом, но случайно нажал на курок и увидел, как женщина упала лицом на руль, вся в крови. Охваченный паникой, преступник забыл про деньги и кинулся прочь.

– Так деньги остались в машине? – воскликнул я.

Шеф полиции региона бросил на меня раздраженный взгляд.

– Вопросы можно будет задать потом. Деньги остались в машине. На полочке под инструментальной панелью стоял бокс для монет, в котором обнаружилось 170 крон, что довольно точно соответствует той сумме, которую можно заработать за смену. По некоторым данным, у госпожи Экман была с собой сумочка, однако таковая не обнаружена. Это все, что мы можем сказать на сегодняшний день. Вопросы?

– Неужели ни одна живая душа не видела убийцу после совершения преступления? – спросил Роффе Нурдберг. – Ведь он, очевидно, вернулся в город.

Кислый Карлссон заерзал на стуле.

– У нас есть свидетельские показания, которые, к сожалению, никак нельзя назвать надежными. Некий мужчина утверждает, что в момент совершения преступления видел неподалеку от места убийства человека, с большой скоростью промчавшегося мимо него на велосипеде.

– А может ли он подробно описать этого человека? – спросил кто-то из зала.

Шеф полиции покачал головой:

– Как я уже сказал, показания довольно расплывчатые.

– Кто этот мужик? – выпалил я.

– Из соображений тайны следствия я не могу дать ответ на этот вопрос. Ему следует обдумать ситуацию в спокойной обстановке.

Еще несколько неинтересных вопросов. Зацепиться абсолютно не за что. Журналисты покинули зал в полном разочаровании.

В кабинете Густафа Окессона сидел также Таге Тропп. Лица у обоих были озабоченные. Сегодняшний день спутал им все планы. Они уважительно поздоровались, высоко оценив мои ночные усилия.

– Лучше всего будет, если ты и дальше возьмешь на себя освещение следствия, – пробормотал Густаф. – У нас, остальных, есть текущие задачи. Севед отправляется в Висселтофту, там намечены широкомасштабные похороны. Курта я собирался послать на выставку изделий народного творчества, а Бенгт ведет репортаж с совещания Союза земледельцев.

– Ерунда, – прервал его я. – Пусть Курт сидит весь день в здании полиции и следит за тем, что там у них происходит. А Бенгт пусть для начала напишет душещипательную историю об Инге Бритт Экман.

– Душещипательную? Какие изысканные выражения ты употребляешь, – усмехнулся Тропп. – Впрочем, у Бенгта есть для этого все основания.

Я уставился на него.

– Ну, у них завязался небольшой романчик, когда ее выбрали Люсией.

– Тем лучше, – ответил я. – Сам же я намерен начать журналистское расследование. Похоже, Кислый Карлссон будет не очень-то баловать нас новостями.

Я и не заметил, как в кабинете появился Редактор – Давид Линд собственной персоной. Он сиял, как начищенный кофейник.

– С этой новостью мы были единственные. Всегда ценно поддерживать контакты со всеми слоями населения. Меня сильно интересует, что говорят у наших уважаемых конкурентов по ту сторону площади.

Я расправил плечи. Конечно, Давид Линд – местный дурачок от журналистики, но тем лучше, что он оценил новость об убийстве.

– Да, Хуго получил информацию, а Йоран тут же быстренько набросал статью, – сказал Густаф.

– О нет, – возразил Давид, шутливо поднимая указательный палец. – Информацию получил я сам от благодарного читателя, а текст составил юный Торстенссон.

Мы все втроем уставились на него.

– Боже мой, вы что, не читаете свою собственную газету? – воскликнул Редактор и в отчаянии развел руками. – Вы не видели заметку в разделе городских новостей о том, что в городе замечен первый в этом году снегирь?

– Мы подумали, что ты имеешь в виду убийство, – пробормотал Тропп.

– Фу, жуткая история. Вы, Сандаль, будете освещать ее и дальше?

Я кивнул.

– Только не пускайся в преувеличения и не пересказывай слухи. Я только что случайно услышал твой комментарий по поводу шефа полиции. Он исключительно добросовестный профессионал. Постарайся не раздражать его и не мешать полиции в ее работе. Можешь зайти ко мне на минутку, Таге?

Тропп затрусил следом за ним, как деревенская собачонка. Окессон взял ножницы и принялся за дело. Сам я почувствовал себя лишним в кабинете.

С чего начать погоню за убийцей?

Естественно было бы начать с места работы потерпевшей, но тут я заколебался. Причина: телефонистка станции такси Дорис Бенгтссон, разведенная огненно-рыжая женщина из разряда «веселый подросток зрелого возраста в активном поиске».

Вероятно, мой рассказ о неудачах с женщинами уже становится докучливым, но с Дорис дело обстоит с точностью до наоборот. Она ухлестывает за мной! Вернее, ухлестывала, поскольку моя холодность в отношении ее ухаживаний несколько остудила ее пыл.

К несчастью, встреч нам все равно не избежать. Мы живем в одном подъезде: она – на нижнем этаже, мы – на верхнем. Иногда мне по работе срочно требуется такси, и тогда Дорис бесценна.

Похоже, моя сдержанность ее не сильно ранила. Дорис легко найдет себе других мужчин, но каждый раз, когда мы встречаемся, в воздухе повисает чувство неловкости. Впрочем, к черту подробности, сейчас речь идет о важной работе.

…Диспетчерская станция такси находилась в маленьком невзрачном деревянном бараке рядом с роскошным зданием вокзала, а Дорис, как обычно, сидела на своем месте.

– Как здоровье, как дела сердечные? – вырвалось у меня.

Дорис была не в настроении, чтобы шутить.

– Какой ужас, правда?

– Ты работала вчера вечером, – коротко сказал я.

– Примерно до половины двенадцатого. Мне мало что известно о том, что произошло. Но парни говорят, что никакого заказа по телефону не поступало. Похоже, Инга Бритт подобрала его на улице.

– Такое часто случается?

Дорис пожала плечами:

– В основном народ звонит сюда, но если в городе кто-нибудь голосует, водители обычно останавливаются. Тогда они сообщают по рации, что взяли заказ. Но Инга Бритт ничего не передавала.

– Не было ли это опрометчиво с ее стороны – взять пассажира в такое место в такое время суток?

Дорис надула губы.

– Но ведь она же не знала, что везет убийцу. Может быть, это был какой-нибудь знакомый, о котором она и не думала ничего плохого.

– Ты разговаривала с Ингой Бритт вчера вечером?

Тут Дорис в ужасе приложила руку к губам.

– Господи, об этом я и не подумала!

– О чем?

– Об одной реплике Инги Бритт. Она сказала дословно так: «Скоро тебе не придется меня видеть. Последняя поездка не за горами».

Я пришел в отличное расположение духа. Дело приобретало весьма интересный поворот.

– Что она могла иметь в виду?

– Не знаю. Потом Инга Бритт рассказала, что ездила в Мальмё к врачу. Я спросила, не заболела ли она, но она рассмеялась и ответила, что чувствует себя прекрасно.

– Она была счастлива в браке? Само собой, это останется между нами, – поспешил я добавить, заметив ее сомнения.

– Не думаю. Когда Альф получил травму, их союзу тоже был нанесен удар.

– Говорят, Альф начал пить и куролесить.

Дорис сердито уставилась на меня.

– Не только он начал куролесить. Не пора ли тебе перестать совать свой нос в это дело? Ты допрашиваешь меня покруче полицейских.

– Последний вопрос. Вы с Ингой Бритт дружили?

В ее зеленых глазах вспыхнул недобрый огонек.

– Если тебе обязательно нужно это знать, я вовсе не любила госпожу Экман, которую все считали такой милашкой. Я не то чтобы моралистка, но разрази меня господь – чтобы замужние женщины так вешались на мужчин, как она!

В иной ситуации было бы забавно слышать, как Дорис осуждает женщин, которые вешаются на мужчин. Теперь же я начал понимать, что две женщины соперничали между собой и что мужчины не колебались в выборе между юной красавицей Ингой Бритт и более зрелой Дорис.

Наш разговор прервал звонок телефона. Я вышел на улицу, поговорил с таксистами, и они подтвердили слова Дорис. Случается, что они останавливаются на улице, когда кто-то машет рукой. Но чаще всего народ все же звонит на станцию и заказывает такси. По поводу семейной жизни Экманов тоже все были единодушны. Все там было чудесно – пока не взорвалась та граната.

Я зашел в кафе, где, как я знал, болтались во время перерывов почтальоны. Там и вправду сидело несколько человек, с которыми я был поверхностно знаком, а навести их на разговор об убийстве оказалось делом несложным.

– Аффе крут, – проговорил молодой почтальон с прической «под Битлз». – Помните его правый апперкот? На ринге ему не было равных.

– Да, если бы не тот несчастный случай, – согласился другой. – Если бы не оно, он был бы сейчас профи, никаких сомнений.

– А как он на почте? – спросил я.

– Ему бы надо взять себя в руки, – ответил веснушчатый почтальон, член Общества трезвости. – Алкоголь – страшная вещь.

– Да брось, – прошепелявил длинноволосый юнец. – Когда у тебя все плохо, невольно рука потянется к бутылке.

– В каком смысле у Аффе все плохо? – спросил я.

Коллеги разом замолчали.

– Он работал вчера вечером?

– Альф должен был дежурить всю ночь, – рассказал третий. – Но он заболел и около двенадцати ушел домой. Мне пришлось его срочно заменить.

Трезвенник презрительно хмыкнул.

– Заболел! Знаю я эту болезнь. Но – что правда, то правда, он поставил нас всех в дурацкую ситуацию.

Позволив себе немного вздремнуть после обеда, я вернулся в редакцию свежим и отдохнувшим. Торстенссон отрапортовал, что от полиции ничего нового ожидать не следует. Достав свой блокнот, я пробежал глазами записи. Мне тоже особо нечем хвастаться.

Однако в интервью с Дорис Бенгстссон меня зацепила одна деталь. Инга Бритт сказала ей, что побывала у врача в Мальмё. Но не рассказала о причине, а только выглядела веселой. Стоило потратить пару часов сидя на телефоне, чтобы выяснить, в чем тут дело.

Конечно же, Инга Бритт могла получить направление к врачу в больницу Мальмё, однако я решил начать с врачей, имеющих частную практику. Открыв раздел врачей в Мальмё, я начал с фамилии Андершё, Пер.

Без малейшего угрызения совести я заявил, что я Альф Экман и меня интересует, не оставила ли моя жена сумочку во время посещения врача в субботу.

Моя ложь так и не была раскрыта, однако результат все равно не порадовал. Я уже дошел до фамилии Эстберг, Ларс, а ответ звучал все так же:

– У нас не было пациентки с такой фамилией!

Ну что ж, можно начать и с этого. Вставив в машинку лист бумаги, я принялся оттачивать заголовок:

ПОЧЕМУ УБИТАЯ СОЛГАЛА

ПО ПОВОДУ ВИЗИТА К ВРАЧУ В МАЛЬМЁ?

Бенгт создал впечатляющее описание атмосферы в городке: ужаса, сочувствия, слухов и пересудов. Очень неплохо. Придется Торстенссону взять себя в руки и написать о том, чего не происходило в здании полиции.

В дверном проеме появилось детское лицо Севеда Дальстрёма.

– Ты уже поймал убийцу?

Я хотел послать его, но тут у меня возникла идея.

– Ты на машине?

Он доверчиво кивнул.

– Прихвати фотоаппарат и вспышку и отвези меня на место преступления!

Я ожидал, что он будет протестовать, однако, напротив, – он, кажется, пришел в восторг от возможности поучаствовать в расследовании убийства.

– А правда, что говорят – что убийца всегда возвращается на место преступления? – с блеском в глазах спросил он.

– Конечно, и мы, вероятно, повстречаем его там, в лесу, – будничным голосом ответил я.

В том месте и впрямь повисла атмосфера страха. Свет от одинокого фонаря где-то впереди не мог развеять осенний туман. Вдоль дороги стояли длинной вереницей припаркованные машины, в них светились где зажженная спичка, где огонек сигареты.

Само собой, в тот вечер данный участок дороги стал самым популярным местом для экскурсий. Тут и там любопытные гиены собирались кучками, стояли и дрожали на холоде, глядя в никуда. Само такси, конечно же, давно увезли, но место преступления по-прежнему было оцеплено, у натянутых лент дежурили полицейские. Среди них был Дан Сандер, и мне удалось отозвать его в сторонку.

– Кто свидетель, показания которого считаются ненадежными?

– Не знаю.

– Ясное дело, ты знаешь, – настаивал я.

– Правда, не знаю. Карлссону удалось скрыть его имя от всех.

– Ну что-нибудь ты можешь мне сказать?

Дан мерзко ухмыльнулся.

– Прости, брат, не сегодня. Здесь, вдали от цивилизации, мы не очень-то в курсе того, что происходит в штаб-квартире. Но мне кажется, что они увязли. Никаких улик, никаких подозреваемых.

– Чем, черт подери, мне заполнять газетные полосы? – с раздражением пробормотал я себе под нос.

– Снимок-то всяко можем сделать, – предложил Севед, до этого державшийся в сторонке, прекрасно понимая, что все это не по его профилю.

– Если мы будем столь оригинальны, что сделаем снимок полицейского возле таблички «Оцеплено», то, может быть, ты, Дан, любезно согласишься нам попозировать? – сказал я.

Ни Дан, ни Севед не уловили иронии в моем голосе и начали всерьез готовиться к съемке. Севед выставил расстояние и диафрагму и запустил агрегат. Дан поправил на голове пилотку, придав ей нужный угол, и принял самый решительный вид. В темноте мелькнула вспышка – снимок для первой полосы был готов.

Мы с Севедом вернулись к машине. Полулежа на переднем сиденье, я размышлял над тем, как подать имеющийся у нас убогий материал. Внезапно машина дернулась, и Севед громко выкрикнул:

– Черт бы тебя побрал!

Я догадался, что случилось нечто серьезное. Редактор семейной хроники не прибегал к крепким выражениям без особой необходимости.

– Чуть не сбили, – выдохнул он, снова обретя контроль за машиной. – Парень был в паре метров от капота.

– О ком ты? – спросил я, больше из вежливости.

– Крунблум, опять под мухой. Жаль, что социальщикам приходится возиться с такими типами.

– Второй день подряд квасит. – Я зевнул и снова погрузился в полудрему.

Две секунды спустя я заорал Севеду:

– Тормози!!!

Остановив машину, он в ужасе уставился на меня.

– Что делает Крунблум на этой дороге?

– Он живет тут неподалеку, – выдавил из себя Севед, в полной уверенности, что я спятил.

– Поворачивай, – проговорил я одним уголком рта, как делают опытные частные детективы. – Возьмем эксклюзивное интервью.

Хуго Сундин был не из тех, кто пропустит хорошую новость. Для заголовка на первой полосе он подобрал самый броский шрифт:

Я ВСТРЕТИЛСЯ ЛИЦОМ К ЛИЦУ С УБИЙЦЕЙ!

Никогда ранее первую полосу газеты не украшал портрет героя репортажа, пребывающего в столь сильном подпитии, как Крунблум. Одновременно я вынужден был внутренне согласиться с Кислым Карлссоном. Такие свидетельские показания вряд ли можно назвать образцом четкости и надежности.

Но что делать журналисту, когда правоохранительные органы молчат?

Севед Дальстрём сумел развернуть на узкой дорожке свою старенькую «Вольво», и мы догнали вихляющего велосипедиста. Выскочив из машины, я поднял руку, изображая сигнал «стоп».

– Не-не, меня вы больше не возьмете, – заявил, икая, Крунблум. – Я только что из полиции.

– Привет, – начал я, пытаясь изобразить товарищеский тон. – Мы не из полиции, мы из газеты, и с удовольствием послушаем, что ты видел вчера вечером на этой дороге.

Крунблум уставился на нас своими покрасневшими от хмеля глазами.

– Откуда, черт подери, вам известно, что это был я? Карлссон утверждает, что не сказал ни одной живой душе.

– Мы сами догадались, – похвастался я. – Теперь, когда тайна уже перестала быть тайной, можешь нам все рассказать. Сам знаешь, какую ложь пишут в крупных газетах.

Крунблум сделал над собой огромное усилие, пытаясь собраться с мыслями.

– Лгут, как дышат, – сделал он вывод. – А вот ваша газета хорошая. Когда мне стукнуло пятьдесят, вы написали, что у меня доброе сердце и все меня любят. И что я каждую неделю прихожу проверять свой лотерейный билет.

Достав из кармана платок, он шумно высморкался.

– Чертовски красиво написали, – всхлипнул он. – Подумать только, найти такие трогательные слова для старого алкаша вроде меня.

Я почувствовал, как Севед покраснел. После такого неожиданного успеха продолжать было проще простого.

– Ясное дело, – воскликнул я и похлопал Крунблума по спине. – Прыгай в тачку, поедем в редакцию. Там ты сможешь в спокойной обстановке рассказать нам обо всем, что ты пережил.

Сопротивление было сломлено. Оставив велосипед на обочине, Крунблум забрался на заднее сиденье и проспал почти всю дорогу. У себя в кабинете я сделал кофе, пытаясь разговорить его, пока он прихлебывал черную жижу.

– Что ты делал в тот вечер?

Крунблум выпрямился и прокаркал:

– Принимал пищу в одном заведении.

– Сколько ты там пробыл?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Пер Аабель (1902–1999) – норвежский актер, художник, танцор, хореограф.

2

Франц Бопп (1791–1867) – немецкий лингвист, основатель сравнительного языкознания.

3

TT (Tidningarnas Telegrambyrå) – шведское национальное новостное агентство.

4

Пятидесятничество – одно из направлений протестантизма.

5

Лотты – члены женской общественной организации самообороны (Lottakåren) в Швеции.

6

1 крона = 4 руб.

7

«Крунблум» – популярный шведский комикс, созданный Эловом Перссоном в 1927 году.

8

Джеймс Дин – американский киноактер.

9

Сконе – самый южный регион Швеции.

10

Здесь и далее упоминается День св. Люсии 13 декабря, когда по традиции дети с короной из свечей на голове поздравляют утром родителей специальной песней, принося на подносе угощение, а во многих общественных местах происходит целое шествие.