bannerbanner
Следующая остановка – смерть
Следующая остановка – смерть

Полная версия

Следующая остановка – смерть

Язык: Русский
Год издания: 1968
Добавлена:
Серия «Tok. Национальный бестселлер. Швеция»
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
2 из 3

Но все уже произошло. Я прославился в газетном мире Стокгольма, однако не совсем так, как мне мечталось, – Йоран Сандаль стал известен как Йоран Скандал.

Лена перестала со мной здороваться и начала встречаться с другим. По последним данным, они даже помолвлены.

Я осознал, что оставаться в Стокгольме не могу, начал отвечать на объявления о приеме на работу и по случайному стечению обстоятельств оказался в Сконе [9].

Газете срочно требовался опытный репортер, а я по известным причинам мог выполнить первое условие. Дело решилось за пару часов, и осенним воскресным вечером я приехал в этот город. Хуго сразу уяснил ситуацию и предложил угостить меня грогом по случаю приезда, одновременно отведя душу в смачных рассказах о городе и его обитателях.

В целом работа не лучше и не хуже, чем я себе представлял. Во многих газетах страны в редакционном руководстве сидят тоскливые зануды, ко всему скоро привыкаешь. Лишь в редких случаях – как сегодня, например, – разойдешься, бывает, разгорячишься и восстаешь против однообразия и скуки.

Но Хуго, этот старый ястреб, умеет обламывать дерзких. Вероятно, на курсе по психологии руководства он не получил бы больше тройки, но, пройдя закалку в его школе, вполне можно с ним сработаться.

Пожалуй, с другими труднее находить общий язык. Начальник, Давид Линд, унаследовал газету своего отца, но не его легендарный талант. Однако в городке его называли не иначе как Редактор. Да и сам он себя никак по-другому не называл. Что там представляем из себя мы, остальные, его никогда не волновало.

Давид – высокий и видный мужчина, шишка в «Ротари-клубе» и большой мастер выступлений на заседаниях городской администрации. Произносит речи по случаю прихода весны, пытаясь подружиться со всеми: представителями власти, заказчиками объявлений, подписчиками, и целеустремленно заворачивает все статьи, которые кого-то могут раздражать.

С такой же целеустремленностью он каждый год отслеживает явления в мире природы: страстно требует, чтобы в газете были отмечены первая ласточка по весне, самый высокий подсолнух летом и картофелина самой забавной формы осенью.

Мне удалось с самого начала произвести на него хорошее впечатление, предложив устроить конкурс на самое большое яблоко. В нашу обитель понесли яблоки со всей округи. Мы с утра до ночи выплевывали огрызки, экономя на еде.

Заведующий редакцией Таге Тропп – полная противоположность Давиду: маленький, сухонький, с неизменной дурацкой улыбкой на губах и пристальным взглядом поверх старомодных очков. У него осталась одна прядь волос, которую он пытается натянуть на весь череп. Приходит первым, уходит последним, постоянно озабочен тем, что может не угодить начальству. Полон желания работать при отсутствии идей. Весь день сидит с ножницами наготове, вырезает и склеивает, вырезает и склеивает, придавая местный колорит чужим материалам.

Однажды у него родилась идея послать репортера на сбор сахарной свеклы. Успех того репортажа потряс его до такой степени, что этот номер остался в репертуаре и исполняется каждую осень. Меня не покидает неприятное чувство, что в этом году у меня есть все шансы попасть в эту ссылку. Поначалу я засыпал Таге идеями, однако он отклонил их все и, конечно же, услышал мои комментарии по поводу своих способностей.

Густаф Окессон начинал в газете мальчиком на побегушках, и сейчас нисколько не вырос, хотя гордо именуется «редакционным секретарем». Большой и глупый, с прямым пробором и двойным подбородком. Получает нагоняй от главного редактора, если не все новости из мира природы отражены в газете, и разнос от начальника типографии, если газета сдается не вовремя. Разбирается с тысячей порезанных статей, падающих на него со стола Таге. Боюсь, скоро ему поручат выносить корзины для бумаг и приносить кофе из ближайшего кафе.

Главный вклад Густафа в материалы газеты ограничивается ежегодным репортажем с соревнований по стрельбе. В прошлом он имел какое-то отношение к армии, заседает в правлении стрелкового клуба и строго бдит, чтобы результаты каждого, даже самого мельчайшего соревнования нашли достойное отражение на спортивных страницах. В редакции он активно занимается привлечением новых членов в клуб – подозреваю, я единственный, кого ему до сих пор не удалось убедить в прекрасном облагораживающем воздействии стрельбы из пистолета.

С таким набором начальников не больно-то повеселишься. Остальных коллег тоже весельчаками не назовешь, за исключением Бенгта. Без него я давно бы уже сбежал из этого города куда глаза глядят.

Мы очень разные – и внешне, и по характеру, – однако по какой-то причине сразу оказались на одной волне. Я еще не нашел себе жилье, а Бенгт как раз присмотрел двухкомнатную квартирку прямо в центре. Он счел, что снимать ее одному выйдет накладно, – и, пока мы сидели и обсуждали наши крошечные зарплаты, все было решено. Само собой, мы будем снимать берлогу напополам!

По молчаливому уговору тот, кто приводит даму, получает квартиру в свое полное распоряжение. Не согласен с Хуго, что я стал большим любителем свежего воздуха, однако случалось, что я торчал в редакции по вечерам, пока Бенгт решал свои личные задачи.

И таких случаев было бы еще больше, если бы часть деятельности не осуществлялась в соседних населенных пунктах. Для этой цели у Бенгта имелась старая белая американская тачка, быстро переносившая своего владельца к вратам соблазна.

Сам же я не имел водительских прав и вынужден был довольствоваться тем, что предлагает город. Несколько случайных связей со взаимным облегчением, когда отношения заканчивались, – вот и весь результат.

* * *

Я взглянул на часы. Боже мой, скоро полночь. Закурив последнюю на сегодня сигарету, я залез в постель. Вопреки обыкновению, проснулся, когда вернулся домой Бенгт, хотя он большой мастер прокрадываться бесшумно после долгих лет тренировок по исчезновению из девических комнат.

– Показатели стремятся вверх? – спросил я, зевая, но получил в ответ только шипящее «Заткнись».

Я перевернулся на другой бок и снова заснул. Уж не знаю, сколько я проспал, но, когда зазвонил телефон, я был где-то далеко. Тяжело поднявшись, я прохрипел нечто, отдаленно напоминающее «Алло».

– Йоран Скандал?

Этот голос я узнал бы и в полубессознательном состоянии.

– Надевай штаны, живо сюда!

– Что-то случилось? – глупо пробормотал я.

– Гусыне в твоем пруду свернули шею!

Уже через несколько минут я был полностью одет и спешил в редакцию. Мы успели залепить смачный заголовок на половину первой полосы:


ВАРВАРСКОЕ УБИЙСТВО В ГОРОДЕ

ЗАСТРЕЛЕНА МОЛОДАЯ ВОДИТЕЛЬНИЦА


Боже, какое удовольствие отделаться от мелких автомобильных аварий и подростков, крадущих сладости в магазине, и взяться за настоящее убийство!

Преступление было совершено на маленькой лесной тропинке в километре от города. По вечерам туда забредают разве что жаждущие любви юнцы, ищущие уединенное местечко. Кстати, именно такая парочка и обнаружила машину с мертвым телом.

Они увидели машину такси, съехавшую в кювет и стоявшую там со включенными фарами. Охваченный любопытством парень заглянул в открытую заднюю дверь. В такси, уронив голову на руль, лежала женщина. Он зажег спичку, и его худшие подозрения оправдались: голова у нее была вся в крови – должно быть, ее убили!

Парень оказался не дурак. Не прикасаясь ни к чему в машине, он сразу же вызвал полицию.

Затем включился правоохранительный аппарат. Убийство – не самое частое явление для дежурного полицейского констебля, который принял парня и заслушал его рассказ о находке. Затем к делу подключилась криминальная полиция, и шеф полиции региона Тюре Карлссон, в народе именуемый Кислым Карлссоном, взял на себя ведение следствия.

Но у полицейского констебля имелось трое детей, которых надо было кормить, к тому же он имел обыкновение пропускать по стакану грога с Хуго Сундином. Так что через минуту после звонка Тюре Карлссону в редакции газеты тоже раздался звонок. Тело было найдено около часу ночи, мы едва успели внести изменения на первую полосу.

Как обычно, с трудом удалось заставить полицейских хоть как-то прокомментировать событие. По крайней мере, нам удалось выяснить, что убитая – 24-летняя Инга Бритт Экман, замужняя, подрабатывающая в такси. Орудием убийства вроде бы стал пистолет. А далее я уже по привычке написал о том, что полиция мобилизовала все усилия для погони за злоумышленником и что подозрения направлены в определенную сторону.

Текста вышло немного, но достаточно, учитывая тот факт, что конкурирующая газета полностью пропустила эту новость. Как артист после премьеры, я ждал выхода свежеотпечатанного экземпляра, который триумфально отнес домой. Впервые в истории газеты на первой странице было указано имя автора статьи. Мою гордость невозможно было передать словами.

Проснулся я, однако, довольно рано, и у меня возникла мысль подать Бенгту кофе в постель. На поднос я положил свежую газету, а в дверях заголосил:

– Санкта Люсия в чудном мерцании… [10]

Бенгт, конечно же, проснулся и с ужасом уставился на меня.

– Что ты творишь? Совсем спятил?

– Я всегда немножко возбуждаюсь, когда мне удается сделать сенсацию, – ответил я, ставя поднос на стул. – Посмотри сюда! Убийство в такси сегодня ночью, эксклюзив. Возьмите сухарик, дорогой редактор, и наслаждайтесь, это совершенно бесплатно.

Бенгт прочел коротенькую статью. С рассеянным видом взял сухарик и принялся его грызть.

– Фу, черт, какая мерзкая история, – воскликнул он с неожиданной горячностью. – До чего же говняная работа!

Подозреваю, что у меня был в этот момент очень глупый вид.

– Именно, говняная работа, – продолжал Бенгт, глядя на меня. – Ты в кайфе от того, что эта история досталась тебе. Ты хочешь это отметить и почти надеешься, что я буду целовать тебе подметки. Однако где-то в этом городе есть несколько семей, для которых мир рухнул. Или ты полагаешь, что и в семье Экманов тоже царит веселое оживление?

Я сглотнул.

– Ты, должно быть, ударился в религию. Никогда, черт меня подери, не слышал, чтобы журналист отказался делать репортаж об убийстве из заботы о близких жертвы. Наша работа в том и состоит, чтобы доносить новости. Мы не можем на всех оглядываться.

– Уроки ты выучил, – сурово проговорил Бенгт. – Но ты, вероятно, не выглядел бы таким бравым, если бы сам обнаружил в машине Ингу Бритт Экман мертвой.

– А ты-то что об этом знаешь?

На моей колеснице славы в это утро я не терпел рабов.

– Ты лично знал Ингу Бритт, раз так впадаешь в сентиментальность? – спросил я после нескольких минут ледяной тишины.

Бенгт, похоже, уже пожалел о своей горячности, однако еще не созрел до того, чтобы извиниться.

– Ну как знал? В этом городе все всех знают. Мы ведь с ней… были примерно одного возраста. Но подробностей я уважаемому репортеру криминальной хроники дать не могу.

Не находя себе места дома, я оделся и вышел, крикнув на прощание Бенгту:

– Если позвонит принц Бертиль, я ушел в редакцию, к тому же в десять Кислый Карлссон дает пресс-конференцию.

Само собой, в редакции не было ни души, так что я поднялся на лифте прямиком на третий этаж в архив, где хранились вырезки и фотографии.

Надо отдать должное газете. Мало найдется провинциальных изданий с таким образцовым архивом. Им заведует начальник военного склада на пенсии, и теперь тысячи вырезок и фотографий разложены в идеальном порядке, как кальсоны на военном складе. Вытащив ящик, помеченный буквой «Э», я вскоре нашел конверт, на котором было написано «Экман Инга Бритт». Там лежала только одна вырезка:


Известная во всей округе Инга Бритт Экман дает газу. Теперь она стала первой водительницей такси в нашем городе. Инга Бритт рассказывает, что поначалу планирует подрабатывать в выходные, но, если работа покажется ей интересной, она готова пойти дальше и стать профессионалом. Будем надеяться, что этот вариант реализуется – кто бы отказался, чтобы его подвезло такое очаровательное существо?


Рядом с этим пафосным текстом красовалась фотография очаровательного существа: через опущенное боковое стекло машины виднелась копна светлых волос и улыбающееся лицо.

Эта улыбка пробудила во мне болезненные воспоминания о моем первом походе на танцы в этом городе. Естественно, я считал себя неотразимым – ведь прибыл прямо из Стокгольма. Разослал визитку с логотипом крупнейшей газеты всем одиноким девушкам, но все они отреагировали на мои старания с поразительным хладнокровием. Единственной, кто проявил интерес, была Инга Бритт.

Она с готовностью приняла напиток, который я столь щедро заказал. Мы потанцевали несколько танцев, она смеялась и флиртовала, все было очень мило. Правда, после последнего танца девушка заявила мне, что она занята, но на такие простые объяснения опытный донжуан из столицы не поведется. Когда мы вывалились из дверей отеля, я крепко держал ее под руку.

Но оказалось, что Инга Бритт и вправду занята. У дверей ресторана ее поджидал низкорослый, но крепкий мужчина. Бросив на меня суровый взгляд, он, не говоря ни слова, вырвал женщину у меня из рук. Чуть позже я узнал, что это был ее муж, профессиональный боксер Альф Экман.

В конверте лежала карточка: «см. далее “Конкурс Люсии”».

Под этой рубрикой обнаружилось целых два толстых конверта, и, сопровождаемый моим обычным невезением, я пролистал всю пачку, пока не наткнулся на заголовок:


ИНГА БРИТТ БЁРГЛУНД

КОРОЛЕВА СВЕТА ЭТОГО ГОДА


Огромная фотография улыбающейся девушки дополняла статью, в которой содержалась обычная болтовня. Блестящая представительница молодежи нашего региона… умная и целеустремленная девушка, работает в офисе, а по вечерам посещает курсы, шьет или помогает матери по хозяйству, участвует в собраниях молодежной секции союза автомобилисток… обожает маленьких детей и видит свою важнейшую задачу в том, чтобы порадовать старых и малых.

Все та же лживая ерунда, которую пишут год от года все газеты, участвующие в этом дешевом спектакле. Мысленно я поздравил Линда, что у него хватило ума от этого отказаться.

(Позднее я узнал, что причина заключалась в другом. Одна из девушек, избранных в какой-то год на роль Люсии, оказалась матерью прекрасно сложенного младенца мужского пола – факт, который господин Редактор счел неприемлемым.)

Впрочем, с Ингой Бритт это случилось шесть лет назад, когда мероприятие было на вершине популярности. Статью я прочел с презрительной миной, но был глубоко потрясен, когда дошел до подписи.

Star.

Да-да, у каждого из нас есть свое прошлое. Отцом этого убожества был Бенгт Хоканссон. Впрочем, я подозревал, что за плечом у него стояли Давид Линд, Таге Тропп и Густаф Окессон. Для Бенгта написание статьи в такой стилистике равноценно заданиям унизительного характера, о которых отдельно сказано в журналистском договоре.

Я посмотрел на карточку в конверте: «См. далее “Свадьбы”».

Похоже на квест в скаутском лагере. Добравшись до места, ищешь подсказку. Я вытащил ящик с буквой «С», нашел папку на букву «Э».

Экман – Альф и Инга-Бритт.

Севед Дальстрём пережил один из величайших дней в своей карьере сочинителя заголовков:


НЕПОБЕДИМЫЙ АФФЕ СРАЖЕН!


Под этим шедевром словесного творчества красовался снимок счастливой пары, шествующей между двух рядов молодых парней с поднятыми боксерскими перчатками: «Сержант Альф Экман, наш грозный чемпион в среднем весе, в субботу обвенчался с Ингой Бритт Берглунд, двумя годами ранее ставшей блистательной Люсией нашего города…»

Дальше мне и читать было не нужно, я посмотрел на карточку, чтобы продолжить охоту. «Инга Бритт, см. далее “Конкурс Люсии”, Альф Экман, см. далее “Бокс”».

О боксере Альфе Экмане имелась весьма увесистая подборка газетных вырезок. У парня, похоже, руки росли откуда надо – почти каждый матч он заканчивал, отправив соперника в нокаут или имея внушительное преимущество по очкам.

Я с интересом стал отслеживать его карьеру. После мощного нокаута он стал чемпионом Южной Швеции. На национальном чемпионате его бездарно засудили. Бёрье Андерссон в сильном гневе написал:

«Альф покажет этим слепым некомпетентным судьям, что он одержал моральную победу. Мы требуем немедленного матча-реванша».

Однако на этом дело как-то засохло – вырезки закончились. Я посмотрел на карточку, но отсылок со словами «См. далее» не нашел и решил спросить Бёрье, что же случилось. Спортсмен не уходит из спорта на пике карьеры просто так.

Зевнув, я взглянул на часы. До пресс-конференции оставалось еще много времени. Пол-литра кофе в кондитерской помогут мне отогнать сон.

Взяв конверт с вырезками, я вознамерился исчезнуть. В дверях я столкнулся с Хенриком Боргстрёмом, заведующим архивом.

– Доброе утро, Генерал Кальвадос! – поприветствовал я его и отдал честь. – Капитан-лейтенант Граппа следует в свою каюту!

Боргстрём не ответил на мои шутки ни малейшим подобием улыбки. Бросив серьезный взгляд на конверт, он прокаркал:

– А ты зарегистрировал, что берешь это с собой?

Само собой, я этого не сделал. Пришлось вернуться и поставить свою подпись в листе взятых материалов.

– Как я смогу держать в порядке архив, если не будет дисциплины и ответственности? – пожаловался Боргстрём.

– Да какой тут порядок! Вырезки не можешь разложить, – неосторожно выпалил я.

В глазах Боргстрёма появилось выражение, как у сержанта на плацу.

– Что ты такое говоришь, юнец? У меня нет порядка в моих вырезках?

Желая успокоить его, я тут же взял назад свое поспешное утверждение.

– Но меня очень интересует одна вещь, – закончил я свои извинения. – Почему Альф Экман ушел из бокса?

Боргстрём посмотрел на меня и ухмыльнулся.

– А ты не посмотрел в вырезках?

Я победно ухмыльнулся в ответ.

– «См. далее “Свадьба”. См. далее “Бокс”». См. далее пока рак на горе свистнет. А ответа так и нет.

– Почему у тебя не хватило терпения поискать на Экмана среди общих заметок? Я разложил их по следующей системе…

Его система меня ничуточки не интересовала. Рванув ящик с буквой «Э», я тут же нашел разделитель «Альф Экман, сержант».

Там я обнаружил ответ!

Несмотря на недовольное фырканье Боргстрёма, я снова уселся за стол.


ВЫДАЮЩИЙСЯ БОКСЕР НАШЕГО ГОРОДА

ПОЛУЧИЛ ТЯЖЕЛУЮ ТРАВМУ ПРИ ВЗРЫВЕ ГРАНАТЫ!

Вчера в расположении полка неподалеку от нашего города произошел несчастный случай. При выполнении упражнений на метание гранаты один из новобранцев в панике уронил в окоп гранату с уже вырванной чекой. Вместе с ним находился один из инструкторов, сержант Альф Экман. Мгновенно оценив ситуацию, сержант кинулся вперед, чтобы выбросить гранату из окопа, однако она взорвалась, находясь над бруствером. Экман успел кинуться на парализованного паникой новобранца и накрыть его своим телом, прежде чем прозвучал мощный взрыв.

Новобранец родом из Кребблебуды получил контузию и тяжелый шок. Экман получил осколочное ранение в нижней части живота, а также лишился нескольких пальцев. Оба были доставлены в госпиталь для оказания медицинской помощи.

В настоящее время их жизни ничто не угрожает, но на блестящей карьере боксера для Экмана поставлен крест…


– Ужасно жаль, – пробормотал Боргстрём. – В те времена он был отличным парнем.

– А сейчас разве нет?

– Да как сказать. Из полка он ушел, устроился работать на почту. Мой брат, который работает почтальоном, жалуется, что Альф разгильдяй.

– В каком смысле?

Но тут Боргстрём по-старушечьи поджал губы.

– Я не какая-нибудь сплетница. Знаю только то, что слышал.

Оставаться в архиве дальше не имело смысла, так что я спустился в свой кабинет. Я уже дослужился до первого символа статуса: таблички на двери. Следующими этапами могли бы стать занавески на окнах, горшечные растения на подоконнике и ковер с бахромой. Но я надеялся выбраться отсюда еще до этого.

Позевывая, я вспомнил, что ночь прошла почти без сна. До пресс-конференции в региональном управлении полиции оставалось немало времени. Положив ноги на письменный стол, я откинулся на стуле и закрыл глаза.

Должно быть, я сразу же отключился, потому что в следующую секунду подскочил от страшного рыка прямо над ухом:

– УБЬЮ!

Лично я не находил в ситуации ничего смешного, но голос веселился от души.

– Полицейская свинья, – пробормотал я. Это был самый достойный ответ, который я сумел найти в своем слегка затуманенном состоянии.

Смех тут же оборвался – шуток по поводу своей профессии полицейский Дан Сандер терпеть не мог. Он стоял посреди комнаты в своей синей униформе с красным пакетом в руке.

– Сидишь и спишь на рабочем месте?

– Всю ночь занимался убийством, – ответил я, убирая ноги со стола.

– Я тоже, – ответил Сандер, усаживаясь на единственный стул для посетителей. – Сейчас прямиком из штаб-квартиры.

– Что-нибудь новенькое?

– Насколько мне известно, нет.

Это было так не похоже на Сандера. Обычно он был ходячим справочником полицейского управления – все видел и слышал, везде совал нос, знал больше всех.

– Знаешь, когда в игру вступают большие парни, нам, простым патрульным, поиграть не дают, – небрежно заметил он.

Я сразу заподозрил, что за небрежностью скрываются адские муки. Ему, которому до всего есть дело, приходится держаться в стороне.

Дан Сандер – бывший сержант, вовремя ушедший из армии и обеспечивший себе безбедное будущее. Он всегда ходит с блокнотом наперевес и наверняка уверенно держит рекорд Южной Швеции по количеству выписанных штрафов за неправильную парковку и возвращенных украденных машин. Его протоколы могли бы служить образцами для изучения в Полицейской академии.

Пока все прекрасно, но вот мы добрались до рубрики «личная жизнь». Дан красив, как Аполлон, – если только можно представить себе Аполлона в полицейской форме. Роскошная курчавая шевелюра. Часто улыбается – больше для того, чтобы продемонстрировать идеально ровные зубы, нежели из дружелюбия. Прекрасно тренирован и одевается со вкусом.

Сам я равнодушен к такому «киношному» типу мужчин, зато многие женщины к нему отнюдь не равнодушны. Дан и не скрывает своих побед, хвастаясь ими направо и налево.

Запоздалые приметы пубертатного возраста могли бы остаться его личным делом, если бы не проявлялись в рабочее время и не заканчивались пару раз приговором суда. Первое дело произошло еще до моего приезда. Тогда Дана осудили за нарушение общественного порядка и служебную ошибку, когда он в полной форме и слегка навеселе кинул камень в окно ожидающей его, как ему думалось, подружки.

Однако рука у него дрогнула, и камень разбил окно 74-летней вдовы, которая восприняла его ухаживания несколько иначе и позвонила в полицию. Во время следствия выяснилось, что Дан употребил горячительные напитки, конфискованные его коллегами у местных алкашей. Его приговорили к штрафу и временно отстранили от должности, однако столь мелкие неудобства не могли отпугнуть такого человека, как Дан. Вскоре после возвращения на службу он, совершая патрулирование на новом полицейском автомобиле, задержал шестнадцатилетнюю девушку и использовал заднее сиденье машины таким образом, о котором муниципальный совет, одобривший покупку транспортного средства, и помыслить не мог.

Процесс стал одним из первых, который я освещал в качестве журналиста. Для меня все было ново, я жадно смаковал подробности. Однако под давлением Давида Линда, на которого, в свою очередь, насел шеф полиции региона, Хуго Сундин прошелся по моему тексту синим карандашом, и от изначального варианта остался по сути только приговор суда: снова штраф и новое отстранение от должности. Уволить Дана было невозможно.

Зато я отыгрался в моей прежней газете в Стокгольме. Там мне удалось опубликовать всю смачную историю без сокращений.

На следующий день Дан появился в редакции и разыскал меня. Бросив газету мне на стол, он спросил, не я ли все это написал. Приготовившись к обычному в таких ситуациях недовольству, я коротко кивнул.

– Давай делиться. Фифти-фифти!

Я подумал, что мужик сбрендил, но он настаивал на своем.

– Тебе, небось, отвалили деньжат за твою статейку. Я требую половину.

Я вежливо попросил его пойти куда подальше. Тогда он вдруг изменил тон и намекнул, что мог бы снабжать меня другими новостями, где он необязательно лично замешан.

Таким уникальным образом был заложен фундамент нашей дружбы – если можно здесь употребить такое положительное слово. Дан воспринимал меня как друга – вероятно, единственного друга мужского пола в этом городе. Но чувства не были взаимными: временами меня отталкивали его высокомерие и самовлюбленность. Однако цель оправдывает средства. Как репортер криминальной хроники я не мог отказаться от услуг болтливого полицейского.

Теперь Дан снова вернулся к службе и плевать хотел, о чем там шепчутся у него за спиной. Выявлял тех, кто неправильно припарковался, отыскивал украденные машины и составлял безукоризненные протоколы как ни в чем не бывало. А также снабжал меня подробной информацией о каждой мелочи, происходившей в полицейском управлении. Больше всего ему нравилось самому быть героем дня. В этом случае он наседал на меня, чтобы я передал новость по телефону в национальное издание.

На страницу:
2 из 3