Родное. Избранное

«Побудь со мною, тишина!..»

Побудь со мною, тишина!Давно искал я этой встречи.От праздной человечьей речиДуша остывшая темна.Побудь со мною, тишина.Лишь на мгновенье отрешиОт нескончаемого быта.Какая музыка в тишиОт сердца суетного скрыта!Лишь на мгновенье отреши…Судьбой добытые словаРастают в небе легче дыма,Поскольку жизнь неизъяснимаИ в пепел обращать праваСудьбой добытые слова.Молчат высокие леса,Безмолвны медленные реки,Чтобы могли мы в кои векиУшедших слышать голоса.Молчат высокие леса.Побудь со мною, тишина!Моё проклятье и спасенье,Раскаянье и воскресенье,И оправданье, и вина.Побудь со мною, тишина.

«Вслед за омутом – мели…»

Вслед за омутом – мели,Блики солнца на дне,В дымке чёрные ели:Тихий август на Цне.Пахнет поле полынью,В небе ястреба тень,И последней теплыньюНаливается день.Храма Божьего главки,Желтизна там и тут.Лишь старушки на лавкеБезмятежно цветут.Чей-то слышится клёкотЗа остывшей рекой…До зимы недалёкойДалеко-далеко.Тихо катится солнцеЗа рябиновый куст,А вода из колодцаЛедяная на вкус.

«Леса одеты в рыжий мех…»

Леса одеты в рыжий мех,В огонь, прозрачный и летучий.Уже без солнечных прорехНеповоротливые тучи.Дрожат заречные огниЖивою строчкой многоточий.Чем быстротечней гаснут дни,Тем нескончаемее ночи.Уснули стылые ветра,Лишь тьма колышется сырая…Глаз не смыкаешь до утра,По крохам жизнь перебирая.Неверной памяти виноОтравит горечью былогоИ отболевшее давноВдруг обожжёт до боли снова.Встречая осень у крыльца,Поймёшь, печальный и смущённый,Как прост был замысел Творца.Тобой ни в чём не воплощённый.

«Всё это было так…»

Г. З.

Всё это было так:Вечерний снегопадИ музыка не в такт,И речи невпопад.Струящийся в окноНевыразимый свет,Забвенное виноНеобратимых лет.И мы – к щеке щека,И мы – рука в руке,И впереди – века,И – жилка на виске.Сошедшие с ума,Повергнутые ниц.Два маленьких холма,Две тени от ресниц.Жизнь, как предсмертный крик,Не набело, вчерне.Ей холодно, старик,В твоём худом челне.Таится по угламКладбищенская мгла,Но мы остались там,Где музыка была.Нас времени рекаНесёт – рука в руке.И впереди – века,И – жилка на виске.

Звезда

Таинственную обретая силу,Стремительно пронзая толщу лет,Летит к землеЕё неугасимыйИ всё-такиТакой холодный свет.Горящая бестрепетно и вольноНемыслимые долгие века,Она глядит на праздникиИ войны,На горести людскиеСвысока.Подвластная законам мирозданья,На перекрёстках судеб и орбит,Она не знает чувства состраданья,Ни боли,Ни печали,Ни обид.Но отчего, когда порой гляжу яБессонной ночью в искристую даль,Мне жаль её,Холодную,Чужую,Как самое родное только жаль.

«Полуоткрыты оконные створки…»

Полуоткрыты оконные створки:В небо впечатана церковь на взгорке.Дальше – полоска сутулого бора,Ближе – сирени костёр у забора.Мир непридуманный, мир настоящий,Ливнем омытый,Поющий, летящий.Птица, растение, ветка немаяПразднуют ясную радугу мая.Долго земля эту силу копила:Тянутся ввысь лебеда и крапива,Люди, деревья и церковь на взгорке…Полуоткрыты оконные створки.

«Ни тропинки, ни следа…»

Ни тропинки, ни следа,Травы в пояс, бор – стеною,А под елями вода,Вёдрышко берестяное.Манит белое, как снегСредь полуденного зноя…Видно, добрый человекПроходил передо мною.

Стая

Тьма воронья в озябшей кроне,И так шумлив гортанный хор,Как будто птиц не стало,КромеВот этих, сбившихся на ор.До сплетен всяческих охочи,Томимы жаждой барыша,Они с утра до поздней ночиГалдят, отбросы вороша.Не лезь в разбойничью породу,Подальше выбери приют!Здесь чужака не примут сроду:Забьют, затравят, заклюют.Здесь и своим порой несладко:От гибели на волосок,Когда внезапно вспыхнет схваткаЗа подвернувшийся кусок.Война!Хотя последний жительТут с юных лет уже учён,Что первым деломПобедительСтать новой жертвой обречён.

Поездка

Сухие старческие плечи,Морщин кривые колеи.«Садитесь, это недалече.Тут на сто вёрст кругом свои».И мы поехали,И плылиЗа нами следомДо порыГустые клубы рыжей пыли,Как бесконечные миры.Цвела июньская картошка,Гудели в клевере шмели,И товарняк-сороконожкаПолз, еле видимый, вдали.Кладбища тёмная оградаВдруг проплыла передо мной,Но в этом не было разладаС наивной прелестью земной.И долго помнилось мгновенье,Когда в полуденной тишиВпервыеУмиротвореньеКоснулось суетной души.

Роща

Вот и птицы певчие оттенькали,Стало подмораживать к утру.Невообразимыми оттенкамиПолыхает роща на ветру.С тихим звоном ветви долу клонятсяВдоль стволов,Отмытых добела.Храм пресветлый,Золотая звонница,В поднебесье кроны – купола.Ослепит высокое сияниеПодожжённых холодом дерев —И душа запросит покаяния,Запоздалой мудростью прозрев.То стыдом,То горечью охвачена,Заболит, замечется она…Видно, рано думать, что заплаченоЗа ошибки прошлые сполна.

«Здесь только вороньё витийствует картаво…»

Здесь только вороньё витийствует картаво,А я хочу к тебе, в убежище твоёВ полутора часах от городских кварталов,Где яблони цветут и сушится бельё.Ещё не пить с утра я не давал зарока,Но трезвый как стекло, лишь кепка набекрень.А вот и на столбе знакомая сорока,Крылечко во дворе и пылкая сирень.Что будет – поглядим, а прошлого не жалко,Хотя оно внутри, как взведенный курок.Сто первый километр —всё та же коммуналка:Распахнутая дверь, весёлый матерок.Иному – тяжкий крест,а грешнику – отрада,Я всплеском этих рук заведомо сражён.Не верю, что ждала, но так наивно радаСлучайная моя и лучшая из жён.Потом минует день и вскрикнет электричка,И я тебе шепну: «Любимая, держись!»Платок твой вдалекеПогаснет, будто спичка,А может быть, свеча,А может быть, и жизнь…

Змея

Тёмный зев разрушенного дота,Где на камне греется змея,И настырный запах креозота:Два луча – стальная колея.Клевера наивные головки.Времени застывшая зола.Улетает вдаль без остановкиПоезда зелёная стрела.Сталь гудит, натянутая туго,Как струна от лёгкого смычка,Но ни удивленья,Ни испугаВ глубине змеиного зрачка.Мир вокруг гремит, как дискотека,И звенит, и стонет колея,Но боитсяТолько человекаМолодая мудрая змея.

«Лежу на диване, болею…»

Лежу на диване, болею.В озябшее вижу окноБезлюдную к ночи аллею,Рекламу авто и кино.Мерцает она, раздражая,Когда и безделье – не мёд,И жизнь, как одежка чужая,У самого ворота жмёт.

«Обычности искус…»

Обычности искус —Обманка для разинь.Искусство из искусствПлетение корзин.Угонишься наврядЗа парой лёгких рук,Когда за рядом ряд,Когда за кругом круг.Из гущи лозняка,Бесформенности мглыВдруг станут возникатьИзгибы и углы.Лозы текучей медьОбречена пленять.О, мне бы так уметьСлова соединять!

Слово

Возница, палица, подпруга,Аршин, ярыга, бука, ряж…Слова, как люди, сходят с круга,Ветшая,Выходя в тираж.Живое с уст не сходит слово.Но срок наступит, и оно,Мертво для доброго и злого,В миру окажется равно.Ещё вчера вело и грело,Роднило город и село,А вот, поди ж ты, устарело,Музейный статус обрело.Мертво для споров и оценок,Для откровений и суда,Как будто в радуге оттенокТеперь утрачен навсегда.

Желание

Солнца медленное кружение,Свет последний неугасим.Это время самосожженияКлёнов, ясеней и осин.Ни безверия, ни распада…Так бы встретить суметь и мнеВремя грустное листопада,Остывающий свет в окне.Не юродствуя,Не озлобясь.Камень ближнему не тая,Чтобы раньше на миг, чем совесть,С белым светом расстался я.

«Уходя подобру-поздорову…»

Уходя подобру-поздорову,Обожгусь, задувая свечу…К твоему ненадёжному кровуНи за что привыкать не хочу.Есть резон у такого итога:Безнадёжна любовь-инвалид.Отчего же не место ожога —Всё простившее сердце болит?

«Давно забытая отрада…»

Давно забытая отрада —От счастья голову терять,Но девичьего виноградаТак дерзко пламенеет прядь!Так воздух утренний разреженИ удивителен на вкус,И, облетевший, не заснеженВдали черёмуховый куст.Пускай седыми холодамиГрозит недальняя зима,Пускай не видимся годамиС той, что свела меня с ума.Но иногда приходят снами —Её лицо, улыбка, речь…И очарованная памятьУже дороже новых встреч.

«Не знаю, как любовь кончается…»

Не знаю, как любовь кончается.Быть может, над землёю тленной,Как струйка дыма, истончается,Чтобы остаться во Вселенной.А может, нищенкой на паперти —Ни мёртвая и ни живая,За медяками нашей памятиСтоит, лица не открывая.Неизгладима и невенчана,Забвенна и неотторжима…Прости, что музыка не вечнаяНас на путях земных кружила.Ведь так бывает, так случается:Вдруг разминулись бестолково…Не знаю, как любовь кончается.Со мною не было такого.

Выстрел

Уповая на чудо,Отпустил тетиву.В никуда ниоткуда,Наугад,В синеву.И пошёл за стрелоюЧерез поле и рвы.Лишь лихое да злоеПовстречалось, увы.В никуда ниоткудаПроутюжил стерню.Молодецкую удальЗагубил на корню.Заблудился не первымВ дикой чаще лесной:Ни лягушки-царевны,Ни стрелы запасной.Вот наука невежде…Хватит ваньку валять!Надо целиться прежде,А потом уж стрелять.

«Вот мальчик…»

Вот мальчик.Влюблён и наивен.Охотник, дитя, дуралей.Вот женщина.Лето и ливень,И чувственный сумрак аллей.Наверное, это случитсяИ душу отравит, как яд.Зовёт, ускользает, лучитсяЕё понимающий взгляд.Так следуй, мальчишка отважный,Ознобному гулу кровей!…Как волосы пахнутНа влажной,Дождями омытой траве.О, женщина!Автор и зрительСпектакля, что создан шутя.Пусть думает: он – победитель!Охотник наивный,Дитя.

Соловей

Сколько их под этой звёздной сферой —То правее трели, то левей…Говорят, он маленькийИ серый,В зарослях поющий соловей.В темноте почти бессильно зренье,Но глубок и осязаем звук.Ни к чему цветное опереньеЭтой песне воли и разлук.Ничего не знаю совершенней.Слушаю – живую воду пью!Никаких особых украшенийРусскому не надо соловью.

«Всего не постигнуть умом…»

Всего не постигнуть умомИ не надо:Есть тайна в предутреннем шелесте сада,В гуденье недавно растопленной печки,В несвязном журчанье мелеющей речки.Как сладко услышать средь тысяч созвучийТаинственный зов пламенеющей тучиИ шум поднебесный угрюмого бораРаскатами неисчислимого хора!Душе ведь не нужно особой науки —Ловить на лету эти ритмы и звуки,Мелодии, жалобы, вздохи и пенье,В которых сливаются страсть и терпенье.Неявную весть о былом и грядущемНавеют дорога и поле, и пуща.Не всё и всегда уловимо для слуха,Но сердце стократно надёжнее уха.

«Речки заросшее узкое русло…»

Речки заросшее узкое русло,Непроницаемый сумрак дерев.Что ж вы молчите и смотрите грустно,Щёку ладонью легко подперев?Где-то кричит одинокая птица,Рыба играет и вьётся вьюнок,Всё впереди – и простить,И проститься.Всё позади – и вина, и вино.Знаю, победа сродни пораженью,Зыбок над временем наш перевес.Белые лилии льнут к отраженьюНемолодых предзакатных небес.Краток роман, оттого и не скучен,Скоро забудутся год и число.Только вот лодка со скрипом уключин,ВечерИ в золоте капель весло…

«Сначала полем…»

Сначала полемдо речной излуки,Где лунный светвосходит из глубин.Как август щедрна запахи и звуки,На красный цветосинок и рябин!Ещё тепло,и птичий посвист нежен,И жизнь кипитВ любом из уголков,Но спелый воздухвымыт и процеженСквозь марлюзагустевших облаков.Антоновкой пропахшаяи сеном,Округа дремлет,вечностью дыша,Но исподволь готовык переменамсозревшиеПрирода и душа.

«Был вечер сер и тих…»

Был вечер сер и тих,Вдруг вспыхивает светНа самый краткий миг,Но остаётся след.Как память о тепле,Что берегут вдвоём,След капли на стеклеИ на лице твоём.Как зыбок этот мир!И как непрочен след!Но, вспыхнувший на миг,Не угасает свет…

«И дым черёмух у крыльца…»

И дым черёмух у крыльца,И этот ливень с чёрной тучейНедолговечны, как пыльцаНа крыльях бабочки летучей.Но встал и замер у стены,Когда явились вдруг,Нерезки,Твои глазаИз глубиныПолуосыпавшейся фрески.

«Рябины стынущий рубин…»

Рябины стынущий рубинПод вьюгой нервною…Я эту женщину любил.Любил, наверное.Своим теплом отогревалВ беде без робости,И целовал,И предавалУ самой пропасти.У той немыслимой черты,Во тьме скрываемой,Нерасторжимостью четыОдолеваемой.Я эту женщину любил.Любил, наверное.Недаром ангел вострубилВ конце над скверною.Душа, остывшая до дна,Прими отмщение!Но казнь всегда была одна —Её прощение.

«Небеса набухшей парусиною…»

Небеса набухшей парусиноюТянут лето красное на дно.Залетело пёрышко гусиноеВ полуотворённое окно.Прошлое связав и настоящее,Отлучив на миг от суеты —Лёгкое, весёлое, манящееНесказанным светом высоты.От неё отвык я, как и водится —Человек обычный, во плоти.Ветер набежит,И распогодится:Поднимайся, пёрышко, лети!Ах, душа, омытая печалями,Что ж ты полюбила гладь да тишь?В свой черёдЗа дальними причаламиПёрышком по небу полетишь.Время будто надвое расколется,Но, не ошибаясь и во тьме,Проплывёшь над милою околицей,Над церквушкой тихой на холме.Над остывшим полем, над Россиею.Надо всем, что в жизни нам дано…Залетело пёрышко гусиноеВ полуотворённое окно.

«Разве слово о малости…»

Разве слово о малости,Если стала тоскойНостальгия по жалостиБескорыстной людской?Той, в фуфаечке ношеной,Что встречалась в пути,Необидной,Непрошенной,Незаметной почти.«Не беда, перемелется,Это слёзы не те…»Так безудержно веритсяЛишь одной доброте.На Руси и при голодеНе пропасть на миру,Отчего ж это в городеПусто, как на юру?Отчего наваждениеНе избыть до конца —Холод и отчуждениеДорогого лица?Где отыщешь виновногоВ том, что живы едваУзы единокровногоИ иного родства?

«Для горечи немало оснований…»

Для горечи немало оснований:Болезнь, обман, неотданный должок…О, бесконечных разочарованийЖестокий и завистливый божок!Уныния смертельная отраваОтрадна и по-своему сладка,Когда едва забрезжившая славаУкрадена, как булочка с лотка.Есть женщина, которая из пленаОтчаяньяНесла со мною кладь…Но где любовь, а где её подмена —Уже и самому не разобрать.Пусть заметает времени порошаКазавшиеся главными дела.Несбывшегося тягостная ноша,В конце концов, не так и тяжела.И я, как все, взлетал и разбивался,И мне утраты остужали пыл.Кто в жизни вдрызг не разочаровался,Тот эту жизнь взахлёб и не любил.

«Бесчисленных встреч и прощаний…»

Бесчисленных встреч и прощанийМне был по душе карнавал,Но, кажется, я обещанийТогда никому не давал.А память по давнему следуВедёт сквозь глухие дожди:«Вернусь… Не забуду… Приеду…Ты только, пожалуйста, жди!»Когда это было на свете?В какой сумасшедшей весне?Той девочкой в синем беретеЗачем ты приходишь во сне?Нас так помотало по свету —Случалось больнее грешить.Зачем же историю этуПочти у черты ворошить?Судьбы не изменит прощенье.К чему мне сегодня оно?Но горькое это смущеньеУже до конца суждено.

«Какая долгая зима!..»

Какая долгая зима!Луны лучина…Давно я понял:Свет и тьмаНеразлучимы.Не зря струится белый снегИз мглы кромешной,Когда бредёт,Не видя вех,В метели пеший.Да я и сам блуждал в ночи,Ведомый роком,Пока не вымолил свечиВ окне далёком.Среди бесчисленных огнейЖивётся проще,А я с тех пор иду за нейПочти на ощупь.Дорога к истине крива,Черно над нею.Свеча горит едва-едва,Но с ней виднее.

Лесное озеро

Тропинка вывела кривая,Как бы сама собой,Туда,Где дремлет добрая,Живая,Незамутнённая вода.Где всё исполнено значенья,Как в мудрой речи стариков,И так загадочноСвеченьеСтудёных донных родников.Неразличимы глазу всуе,Как утром пасмурным дымы,Восходят солнечные струиИз непреодолимой тьмы.Лучей причудливы изломы,И там, где чуть редеет мгла,Сияют древние шеломыИ золотые купола.Мерцают огненные бликиНа тёмном движущемся дне,И тайны ихРавновеликиНепостижимой глубине.

«Хорошо быть дающим…»

Хорошо быть дающим,труднее – просящим.Вот бы жить научитьсяс душою в ладу!Собираю грибыпод дождём моросящим,Словно рыжее солнцев корзину кладу.Хорошо полюбитьи уже не расстатьсяДо конца, до пределапути и судьбы.Сколько будет ещёэта книга листаться?Я не знаю…Хожу, собираю грибы.От земли до небесперелески да чащи,Огнеликих рябинверстовые столбы.Что на свете ещёгорше жизни и слаще?Я не знаю…Хожу, собираю грибы.

«Какое счастье пёрышком скрипеть!..»

Какое счастье пёрышком скрипеть!Переводить лиловые чернила.Описывая то, что учинилаНад нами жизнь,Её перетерпеть.За веком не стремиться поспешать,Земные сроки меряя чинами.Какое счастьеМедленно ветшать,Как шуба, позабытая в чулане.Всё проиграть,Но партию спасти.Пройти в ферзи, изображая пешку.Чтобы шутя триумф перевестиВ пародию, иллюзию, насмешку.

«Подошёл, похлопал по плечу…»

Подошёл, похлопал по плечу.Что-то говорит, а я молчу.Надо научиться – что скрывать? —Старые обиды забывать.Предал друг?Ну что же – век такой.Не кляни,забудь,махни рукой.…Подошёл, похлопал по плечу.Что-то говорит, а я молчу.

Последний снег

Летит, прогнозами нечаемый,Из галактических прорехНеосмотрительно отчаянныйИ обречённо поздний снег.Над городами и над пашнямиУже весенними вполне.И эта дерзость бесшабашная,Необъяснимая,По мне.По мне,Поскольку откровенияНевыносимо серых днейНе стоят одного мгновенияПолёта к гибели своей.

«Всё в душе отзовётся…»

Всё в душе отзовётся:И ливень, и пекло, и вьюга,И безмолвие туч,Что плывут голова к голове…Но прекраснее нетБезмятежно цветущего лугаС огоньками вразбегЗемляники в поющей траве.

«Мне столько в жизни выпало любви!..»

Мне столько в жизни выпало любви!Ту речку вспоминаю и поныне,Где молнией мерцали голавлиВ предутреннем туманеНа стремнине.Стоял июнь,Цвели вокруг луга,К воде клонились сумрачные ели…Потом иные были берега,Водовороты, омуты и мели.Мир превращений и метаморфозСлепил, да так – мороз бежал по коже.Но голубые крылышки стрекозМне всех чудес немыслимых дороже.Жизнь, как река —Внезапна и быстра.А был ли счастлив я на самом деле?Лишь только там,У тихого костра,Среди земли,Как будто в колыбели.

Смерть пастуха

На свете всё по Божьей воле,А наши чаянья – труха…На Спас медовыйВ чистом полеВ грозуУбило пастуха.Как в той игре – орёл иль решка —Вдруг обозначена черта.Таилась смутная усмешкаВ углах обугленного рта.Едва початая бутылкаТорчала из пустой сумы,Трава чернела у затылка,А он глядел уже из тьмы.И не в тоске, и не в обиде,Вперёд, а не по сторонам,Как будто чувствуяИ видя ещё неведомое нам.Потом расслабленной походкойШли в дом,Где споро на комодПоставлен был налитый водкойСтакан и чёрного ломоть.Запахло в горнице свечами,Покойник высился в гробу,И шепотком односельчанеКорили мачеху-судьбу.Старухи выли, распаляясь,И только призванный к ТворцуЛежал,Ничуть не удивляясьТакому странному концу.

«Видит Бог: я разлюбил дорогу…»

Видит Бог: я разлюбил дорогуДо того, что привязалась блажь —Вызывает смутную тревогуЗа окном изменчивый пейзаж.Колеся до головокруженья,Озирая мельком белый свет,Узнаёшь иллюзию движеньяПод названьем «суета сует».Никуда из поезда не деться,Но под стук и лязганье колёсНа ходу в глаза не наглядеться,Никого не полюбить до слёз.Не желаю встреч и расставаний,Суматохи,Криков «гой еси!».Буду ездить только на диване,По ночам,Вокруг земной оси.

«Ты уже не боишься своей наготы…»

Ты уже не боишься своей наготы,Как речная водаИ лесные цветы.Кто тебя надоумилВ одежде и безНисходить, точно ангел,С незримых небес?Я давно убеждён:Этот крохотный шрам —Знак причастностиК непостижимым мирам.Эта родинка —Полная власть надо мной,Я давно растворилсяВ тебе, неземной.Кто придумалУкутывать женщин в меха?Для влюбленного нетНи стыда, ни греха.Ты уже не боишьсяСвоей наготы,Как речная водаИ лесные цветы.

«Холодный ум небескорыстен…»

Холодный ум небескорыстен,Лукавы речи мудреца —Лишь чистота банальных истинС тобой пребудет до конца.Иди, лети по белу свету,Свергая идолов, юнец!Они найдут тебя по следу,Как предназначенный свинец.Блажи, кликушествуй, юродствуй —Во тьме,В беспамятной ночи,Банальных истин благородство —Как пламя ясное свечи.Наивны, искренни, избиты —Из дальних лет,Из детских снов,Корявой жизнью не избыты —Они основа из основ.В их непреложности чугуннойСоединились до концаЯзыческая дерзость гуннаИ озарение Творца.

Тьма

Ночь дышит сыростью озёрной.Едва заметные в водеЖелтеют звёзды, словно зёрнаВ парной и зыбкой борозде.Мерцай, таинственная влага,Отталкивая и маня!Нам ночь дарована как благоЗа суету и злобу дня.Не оттого ль бессильно зренье,Что тьма сама собой ужеЕсть и намёк,И озареньеО предстоящем рубеже?

«Каждому дан этот выбор…»

Каждому дан этот выбор,Как и в начале начал:Либо с Учителем,Либо…Трижды петух прокричал.

«Какие сиротские зимы!..»

Какие сиротские зимы!Унылая слякоть с утра.По хлябям невообразимымКочуют сырые ветра.Есть время сугробов и грядок,Но скажет вам ныне любой:И этот извечный порядокДаёт непредвиденный сбой.Погода турусы городит,Кривляется всем напоказ.Ах, что-то неладно в природе!А может быть, всё-таки в нас?

«Как спящая женщина, дышит вода…»

Как спящая женщина, дышит вода,И свет перламутровый брезжит.Однажды истлеют мои неводаНа тёплом песке побережья.Костёр, согревавший так долго во мгле,К утру равнодушно остынет.Душа, прикипевшая к этой земле,Её неизбежно покинет.Струится поющий камыш у лица,И манит куда-то протока —Другому удачаИ зверь на ловца,Но тоже до срока,До срока.За лодкой легко разойдутся круги,Растают в тумане белёсомМерцание лилий и запах куги,И зыбкое зеркало плёса.Предутренний луч и заката кайма…Спасибо, что был я на свете.На свете, который меня не поймалВ свои золотистые сети.

«Сырая ночь хмельнее браги…»

Сырая ночь хмельнее браги,А за околицей селаОпять черёмуха в оврагеБелым-бела, белым-бела.А ведь была весна инаяСреди моих житейских вех:Цветёт черёмуха шальная,Метёт в лицо душистый снег.Косынка падает на плечи,И поцелуи без конца,И звёзд мерцающие свечиПочти у самого лица.О, эта юность,Одержимость,Где всё взахлёб и нарасхват!А если что-то не сложилось,Так это сам я виноват.Твоё письмо – листок бумагиНа самом краешке стола…Опять черёмуха в оврагеБелым-бела, белым-бела.

«Ледяная прозрачна заря…»

Ледяная прозрачна заря.В поле рыскает ветер-повеса.Чёрно-белый пейзаж января:Снег да кромка елового леса.Сеет с тихого неба крупа,Чёрно-белая дремлет сорока.Как природа на краски скупа!Как она бережлива до срока!Так терпи, хоть узлом завяжись —Ученик, подмастерье, подпасок.Хороша чёрно-белая жизньВ нестерпимом сиянии красок.

«На Родине моей лежат снега…»

На Родине моей лежат снега —Небесной жатвы светлая полова,И роща так прозрачнаИ нага,Как Господом дарованное слово.

Воспоминание

В день, когда глазам бело до резиИ струится холод голубой,Хорошо в дороге дальней грезитьСветлой и натопленной избой.Все иные радости – пустое;Если вдруг задремлешь невзначай,Снится только самое простое:Печка раскалённая да чай.А потом, намёрзшемуся вволю,Долго будет видеться в ночиБелое заснеженное полеИ следов холодные лучи.

«Плачет окно…»

Плачет окно —отпотело,Каплет слезой ледяной,Словно зима захотелаТак вот проститься со мной.Снова, как будто впервые,Грежу о скором тепле.Нежные и неживыеТают цветы на стекле.Ныне малиновым эхомСлуха коснётся едва:Под умирающим снегомДышит живая трава.

«Всё это длилось только миг…»

Всё это длилось только миг,Самой судьбы благословенье:Рук нестыдливых,Рук твоихЛетящее прикосновенье.И бирюзовый перстенёк,И холод узкого запястья,Как предвкушенье,Как намёк —Билетик, вынутый на счастье.Благодарю, а не винюЗа это мнимое сближенье,За то, что я шагнул к огню,За дерзость,За самосожженье.Благодарю, что было мне —Или почудилось? – мгновенье:Рук обжигающихВо снеСлучайное прикосновенье.

«Как этот палисадник одичал…»

Как этот палисадник одичалЗа столько лет!И – время виновато —Я в зарослях уже не замечалЦветов, тобой посаженных когда-то.Под небом равнодушным и нагимНи астр,Ни легкомысленных анюток,Но ведь и я пришёл сюда другим,И век другой,И даже время суток.Да здравствуют лопух и лебедаВзамен цветов!Лишь оттого досада,Что девичьего узкого следаНе отыскать в угрюмых кущах сада.

«Словно солнца весёлые слитки…»

Словно солнца весёлые слитки,Накануне осенней поры —Золотые шары у калитки,У крыльца золотые шары.За горами ещё,За доламиСнеговей, заметающий след.Я люблю это жёлтое пламя,Угасающий трепетный свет.Межсезонья штрихи и детали,Остывающий полог небес.Всё яснее заречные дали,Всё безмолвнее поле и лес.Буду слушать – такая удача! —Отходя безмятежно ко сну,На вчера ещё суетных дачахНеземную почти тишину.Всюду радости этой приметы,Как грядущего чуда ростки.…У крыльца лепестки золотые,У калитки твоей лепестки.

«Музыка…»

Музыка,Тобой не надышаться!Торжествуйте, медь и серебро,Чтоб могли нечаянно свершатьсяВечные надежды на добро.Мудрая,Звучи не угасая,Дай тобой напраздноваться всласть!Может, это девочка босаяВ дальнем далеке отозвалась.Может, снова стать случилось юнымПод зелёным пологом лесным,Где поют, как солнечные струны,Ветви заскорузлые сосны.Где ничем ещё не запорошеноОзаренье юношеских грёз.Потому и музыка хорошаяНеизменно трогает до слёз.