Про кота. Трилогия «А фигли?!»

– Вот она, флава! – придерживая рукой подбородок произнес Компаньон. – О, гофподин дю Бувуа! Добвый день!

Рыбин оторвался от чтения. Рядом с бричкой, сверкая своими грандиозными усами, стоял поджарый француз, и, разразившись львиным рыком, приподнял цилиндр в приветствии.

– Я слышаль уже, что ви будете расследовать убийство! Прошу вашего позволения помогать вам, мсье.

Рыбин состроил недовольную мину и открыл было рот, чтобы объявить об отказе, но француз перебил его:

– Потому что я знать, кто есть убийца!

Глава 3

– Сначала ви должны обещать, что возьмьоте меня в помощники! Только тогда я вам расскажу о ле мёртрье! Об убийце!

– Хорошо, дю Буржуа, – сказал Рыбин. – Говорите скорей, не томите, что вам известно?

– Ви только что пообещали, что до конца дела я могу помогать вам, да? Ви дайоте слово жентельмена? – не унимался француз.

– Да-да, говорите уже скорее.

Компаньон внимательно смотрел то на одного, то на другого. Перспектива скорой и не требующей усилий развязки этого дела прельщала неимоверно. На лице его явственно выражалось нетерпение.

– Убийца – дворьецкий! – с выражением победителя произнес француз, скрестил руки на груди, встал в позу гордеца и явно ожидал похвалы и аплодисментов.

– Какой такой дворьецкий? – разочарованно произнес Рыбин.

– Как какой? – удивился француз. – Ви не знаете? Все же знают, что убийца всегда дворьецкий! Во всех детьективных книгах написано про это!

– Ува, повучик! Нам остается только найти этого фамого двовефкого, и дело в фляпе! – Компаньон радостно хлопал в ладоши и глупо улыбался.

Рыбин досадливо поморщился, тяжело вздохнул и уткнулся лицом в ладони, но, проявив изрядную степень спокойствия, ничего не сказал.

– Эй, господин хороший, монету-та будете платить за газету? – мальчишка-газетчик стоял с протянутой рукой в ожидании. Рыбин посмотрел на него пренебрежительно:

– Расскажешь друзьям, что подарил номер газеты самому знаменитому детективу в городе, о коем в этой газете и идет речь, это тебе и будет платой сверх меры. А теперь ступай отсюда.

Мальчик надулся и засеменил дальше по тротуару. Рыбин, еще раз тяжело вздохнув, пригласил дю Буржуа к ним в бричку, и сильно кренясь на один бок, она покатилась по мостовой.

Возле подъезда, где обитал скорняк, собралась толпа. У входа, уперев руки в бока стоял необъятный лоснящийся полицеймейстер очень неприятного вида. Растопыренные уши, прыщавое лицо, огромная отвисшая нижняя губа, словно желающая закатывания, выдавали в нем истинного полицейского не в первом поколении. Рыбин, спустившись из брички и пробравшись сквозь толпу, встал перед ним и произнес, осматриваясь:

– Та-ак. Стало быть, место преступления. Господин полицеймейстер, что тут у вас?

– Преступление. А вам какое дело? Вы кто? – ответил он нервно.

– Частный детектив Рыбин, я веду расследование этого убийства. Какие меры были приняты с момента обнаружения?

– Все необходимые. Вот, стою и не пускаю никого. Что еще надо-та?

– Да, не пускает совсем. Дык этать, домой-то не попасть никак, – проговорил рослый седовласый мужчина из толпы. Рыбин посмотрел на него, смерил взглядом.

– А вы, собственно, кто такой? – осведомился он.

– Дык живу я тут… Эта, на втором этаже я живу. А ведь не пускають вовсе. С самого утра тут стоять… А у меня там молоко на солнцепеке осталось, испортится молоко ведь.

– А я на третьем этаже живу! – вставила низкая пухлая женщина в фартуке. – У меня там утюг остался горячий! Грю ему, пусти, окаянный! А он все одно талдычит: не велено, приказ, грит. А я грю: сгорит же дом ко всем псам! А он все одно: остыл твой утюг уже давно, грит.

Толпа зашумела в том смысле, что да, сгорит все, срочно нужно пройти и домой попасть. Рыбин сказал:

– Господа, успокойтесь. Сейчас я пройду, произведу осмотр места преступления, и вы все вернетесь по своим домам.

Толпа притихла в покорном ожидании. Рыбин, сделав приглашающий жест своим товарищам, предпринял попытку пройти в подъезд, но полицеймейстер остановил его, перекрыв своим мощным пузом весь путь.

– Не велено! – грозно проверещал он. – Никого не пропускать! Место преступления!

– Уважаемый, я веду это расследование по личному поручению господина Бургомистра! – сказал Рыбин наставительно. – Вы не имеете права меня не пускать.

– Ничего не знаю! Приказано никого не впускать до выяснения обстоятельств!

– Уважаемый, но мы и прибыли выяснить обстоятельства, – спокойно сказал Рыбин.

– Ничего не знаю! Вот когда выясните, тогда и приходите! – прокричал полицеймейстер, запрокинув нижнюю губу на верхнюю.

– Вот так, ваш бродь, весь день, – вставил седовласый, – ничего даже слушать не хотят.

– Откуда я знаю, что вы от Бургомистра, вдруг вы мошенники какие? Или жулики притом? – обратился полицеймейстер к Рыбину. – Где бумаги, подтверждающие ваше право пройти?

Рыбин достал из кармана конфискованную у мальчугана газету, и, гордо выпятив грудь, сунул заголовок статьи ему в лицо.

– Ну, объявления вижу, одинокая молодая прачка желает встретить покорителя ее сердца с толстым от ассигнаций кошельком… Не нужна мне прачка! Что вы мне тут тычите?! Пытаетесь усыпить мою бдительность?

Рыбин осмотрел газету, перевернул ее обратной стороной и снова представил полицеймейстеру на обозрение.

– «За дело об убийстве скорняка берется известный частный детектив Рыбин», – прочитал полицеймейстер. – И что же? Я должен теперь верить каждой бульварной газетенке? Где документ? Где подпись, наконец?! – он уже не сдерживал негодования. Тогда Компаньон, запустив руку куда-то за пазуху, извлек лист бумаги, отыскал на краю Бургомистрову подпись и оттиск гербовой печати, протянул ее полицеймейстеру. Тот внезапно стушевался, покраснел и стал лосниться еще больше.

– Прошу прощения, уважаемые господа, проходите. Вот с этого сразу и надо было начинать. А то какие-то газеты мне тут… Мало ли, – прищурясь и всматриваясь в лицо каждому проходящему добавил он, – ходят тут всякие… Вчера вон, кто-то вдребезги разбил витрину в ювелирной мастерской, – он задержал взгляд на Компаньоне, и тот боязливо прикрылся рукой и ускорил шаг. – А вы куда прете? – вдруг завизжал он своим звонким голосом. – Только детективам велено! Вам не велено! Подите прочь!

На улице снова зашумели в том смысле, что надо бы пропустить, а то молоко киснет да утюг греется, но полицеймейстер оставался неприступен.

– Как хорошо, что не успел использовать листочек по назначению, – проговорил Компаньон, озираясь по сторонам, – вот, пригодился хотя бы… А то как бы я его показал господину полицеймейстеру после использования?..

Контора скорняка Кожемякова находилась на первом этаже. В маленькой душной комнатенке на трех столах, расставленных по углам комнаты, были навалены груды какого-то тряпья, обрезки меха и кожи, разноцветные ленты и прочий хлам. На стеллаже в четвертом углу аккуратно лежали рулоны разнообразной материи. У дальней стены, посреди всего этого безобразия, возлежало тело самого Кожемякова в неестественно странной позе.

Компаньон привычно принялся шнырять по комнате, суя нос в каждый шкафчик и угол, француз многозначительно морщил лоб и прикладывал палец то к подбородку, то ко лбу. Рыбин подошел к телу и присел на корточки в задумчивости.

– Так-так… – он почесал шляпу и сморщился, недовольный результатом. – Осмотр места преступления, – Рыбин достал маленький блокнот и огрызок карандаша. – Осмотр места преступления, – записал он. – Рабочее помещение скорняка. Следов борьбы не обнаружено, тело лежит головой к северное стене. На стене видны красные подтеки, предположительно кровь. Судя по обширным гематомам на лице и перелому носа, смерть произошла от удара крупным тяжелым объектом в лицевую область головы. На лице заметны крошки бетона и побелки. По всей видимости, орудие убийства – стена.

– Упился ап стену! – француз поднял палец вверх.– Какое шестокое самоубийство!

Рыбин поднялся с корточек, посмотрел на француза с выражением, но ничего не сказал.

– Ура! Нашел! – внезапный радостный вопль Компаньона прервал Рыбина. Детектив и француз устремили взоры в сторону кричавшего. – Нашел! – Компаньон улыбался и указывал на дверь с изображенным на ней пузатеньким малышом на горшке. – Я же от самого Бургомистрова дома терпел!

Он, недолго думая, схватил ворох бумаг со стола скорняка и, хлопнув дверью, заперся в уборной, тут же начав хрустеть листами.

– На чем я остановился? – Рыбин посмотрел в сторону француза.

– Орудие убийства – стена, – послышался голос от двери. Полицеймейстер, видно, заинтересовался происходящим и стоял теперь у входа.

– А я-то думаю, что за амбре… – Рыбин с неприязнью покачал головой. – Ну так вот, отвлекся я… Убивец превышает жертву в силе, и, по всей вероятности, знаком со скорняком, так как ни следов взлома, ни следов борьбы не обнаружено.

– Знаком значит, подлец. Вот так-то со всякой швалью якшаться! – полицейский не унимался.

– Так, уважаемый, попрошу вас покинуть помещение, пока вы своей филейной частью не своротили чего, – Рыбин указывал полицейскому на выход. – Ступайте и продолжайте исполнять свои непосредственные обязанности по недопущению постороннего люда.

– Ну а что я? Я, может, подсказал бы чего, как-никак тридцать лет полиции служу, – полицеймейстер пожал плечами и вышел.

Рыбин, подождав, пока помещение освободится от представителя власти, продолжил осмотр.

– Так, рабочие бумаги, накладные и прочие документы следует изъять и изучить, – бегло пробежав взглядом по бумагам, Рыбин задумчиво произнес: – Та-ак, а вот бумаг-то, связанных с Бургомистром и его заказом нет…

Тут послышался шум сливаемой воды в уборной и Рыбина осенило:

– Компаньон, извольте выйти! Вы, помнится, брали для своих… эээ… нужд бумаги с этого стола!

Компаньон, выскакивая из туалета и застегивая непослушные пуговицы на штанах, радостно произнес:

– Ну а я их того, для своих нужд, так сказать, и этого… А что, бумажки и бумажки, циферки там какие-то, загогулины. – Нужны разве они были? Все равно на них ничего не разобрать…

– Грррм… – Рыбин устало покачал головой. – Так, ладно, бумаги мы изымаем, вызывайте медиков, осмотр завершен.

– Как завершьён? – дю Буржуа сделал непонимающее лицо. – Но ви так и не узнали главного – есть ли в этом домье дворьецкий!

– Да-да! – Компаньон требовательно воздел руку вверх. – Убийца-то! Нужно немедля допросить всех дворецких города.

Рыбин, не глядя на них, быстрым шагом направился к выходу, но вдруг остановился, осененный идеей.

– Господин дю Буржуа, раз уж вы вызвались помогать мне в расследовании этого дела, могу я поручить вам ответственное задание?

– Коньешно, мсье! Все, что угодно! – вмиг отозвался француз.

– Будьте любезны, опросите всех жильцов этого дома, а также жильцов всех домов этой и соседних улиц. Узнайте, видели ли они человека, похожего на дворецкого, выходящим из этого подъезда, или входящим в него. Разузнайте все подробности. Уверен, вы на правильном пути, и с вашей помощью мы быстро раскроем преступление, – сказал Рыбин, кивнул и скрылся за дверью.

– Се ля ви, – подмигнул Компаньон, хлопнул француза по плечу и поскакал за Рыбиным. Француз, засиявший как начищенный медный пятак от удостоенной ему чести, не спеша прошелся по комнате, обдумывая план действий, затем отправился на выход.

У подъезда изрядно утомленная толпа вяло перебранивалась с полицеймейстером, который все еще был непреклонен. Увидев дю Буржуа, он вопросительно поднял брови:

– Ну что там у вас? Все?

– Да, господьин полицьейский, осмотр закончьен. Можьете пропускать льюдей, мон шер. А где же господьин детектив?

– Ушли оне. Поймали экипаж и исчезли, ничего не сказав. И носы почему-то воротили. Вот так служишь всю жизнь полиции и государству родному, а потом всякие зазнавшиеся носы от тебя воротят. Неблагодарная работа. Ну что столпились?! А ну заходи по одному! – начал он размахивать руками, что твой семафор, подталкивая в спины зевак.

– А не подскажьете ли, где можно найти в этом доме дворьецкого? – с важным видом произнес француз.

– Кого-кого? – через плечо буркнул полицейский. – Какие еще дворьецкие в доме? В доме домовые! А дворецкие – во дворе! А ну, не толпитесь на лестнице, кому говорю?!

Француз учтиво поклонился и отправился за угол.

Глава 4

За столиком известного трактира Компаньон и Рыбин уже ожесточенно кромсали столовыми приборами совершенно резиновой консистенции бифштексы. Рядом стояли запотевшие кружки с пивом.

– При всем уважении к этому заведению и к трактирщику лично, – сказал Компаньон, неистово терзая непослушный бифштекс, – боюсь предположить, что эти бифштексы сделаны… эммм.. из конины.

– Господь с вами, уважаемый, – невозмутимо произнес Рыбин, вытирая платком уголки рта, – конина в этом заведении закончилась на прошлой неделе. Сейчас в ход пошли, скорее всего, телега, оглобли и возница, – с каменным лицом пошутил он.

Компаньон поперхнулся, вытаращил слезящиеся глаза, судорожно схватил кружку и надолго присосался к ней.

– Я вижу, вы закончили трапезу, – продолжил Рыбин. – Какие у вас есть измышления по поводу нашего дела?

– О том же я хотел спросить и вас, поручик…

– Ну что ж. Выскажу свои предположения. Собственно, пока ничего не ясно. Слишком мало информации. Осмотр места преступления практически ничего нам не дал. Возможно, это жестокое самоубийство. Вполне может быть, что наш скорняк взял на себя непосильную ношу в виде большого числа заказов, да еще каких! И, осознав, что справиться с ними он не в силах, нашел самый простой способ разрешения проблемы…

– Но позвольте! – перебил его Компаньон. – Метод убийства…

– Да, согласен, метод он выбрал не самый удачный. Куда проще было бы пустить себе пулю в висок… Но это всего лишь одна версия. Причем, нужно заметить, совершенно идиотская, сродни такому же безумному предположению господина дю Буржуа об убийце-дворецком. Склонен полагать, что есть еще и другая, более реалистичная.

– Да, какая? – Компаньон уже допивал пиво.

– Возможно, в городе объявился маньяк-убийца. Ценные вещи и денежные ассигнации скорняка были на месте, то есть, это не было ограблением. Если отставить вариант самоубийства, то можно предположить, что убийство было с целью удовлетворения не материальных, но каких-то духовных потребностей.

– Духовные потребности – есть следствие насыщения материальных потребностей человека, – сказал неизвестно откуда взявшийся и уже держащий в руках кружку Рыбина давешний ученый-испытатель. – Могу утверждать вам это с точки зрения науки, которая гласит, что нет духовных потребностей без удовлетворения материальных! – он припал губами к пиву.

– Уважаемый, – вставил Компаньон. – Вы считаете, что убийство человека может служить удовлетворением духовных потребностей?

– Ну конечно же! Ну не может же убийство быть удовлетворением материальных потребностей! Только духовных! А вот когда духовные потребности удовлетворены путем убийства, как следствие из этого возникает удовлетворение материальных – например присвоение имущества убитого…

– Грррм… – Рыбин отобрал свою кружку. – Вы как-то сегодня особенно противоречивы, уважаемый ученый. Не вижу логики в ваших словах…

– Да я и сам не вижу! – хохотнул ученый. Он снял свои огромные очки и начал протирать их скатертью стола. – Порой я так далеко захожу в тупик, что не могу оттуда выбраться без помощи…

– Ладно, возьмите эту кружку, я закажу себе новую.

– Премного благодарен! – ученый радостно вцепился в початый бокал. – Вот теперь я начинаю выходить из тупика!

– Вернемся же к нашим баранам, – сказал Рыбин. – Я полагаю, что имеет быть преступление на почве каких-то неудовлетворенных… грррм… духовных потребностей. Это может быть следствием асоциального поведения личности… Иными словами, маньяк. В мотивах которого еще предстоит разобраться. И бьюсь об заклад, что скоро мы узнаем и о новых жертвах…

Ход его мыслей был прерван внезапно донесшимся шумом из-за столика в углу трактира, где восседали несколько молодых людей разодетых по последней моде. Судя по всему, у них имел место конфликт с немолодой полнотелой особой вульгарного вида и поведения, которая возвышалась над их столиком и что-то громко требовала. Она не была похожа на местную прислугу, уж слишком вычурным был ее макияж. Рыбин узнал среди молодых людей давешнего напомаженного хлыща из театра, который что-то эмоционально объяснял вульгарной особе. Вдруг женщина стукнула кулаком по столу, плюнула со злостью и поспешила было удалиться, но заметив обращенный на нее взор Рыбина, направилась прямиком к нему.

Подойдя на непочтительное расстояние, она обняла его за шею и плюхнулась к нему на колени.

– Милай, ты, поди, устал очень… Негоже знатному боярину утруждать себя такими тяжелыми трудами… Смотри, как шейка у тебя напряжена. Дай я ее помассирую, напряжение-то сниму, – с этими словами она схватила Рыбина за шею обеими руками и принялась ожесточенно мять ее, отчего поручик покрылся красными пятнами, безуспешно пытаясь спихнуть с себя навалившуюся массу. – Ты расслабься, голубчик, – ворковала она, – сейчас станет легче…

– Грррм… Мне было бы значительно легче, если бы вы соизволили с меня слезть, – прокряхтел Рыбин.

– Мадам! – вмешался Компаньон, с неподдельным интересом наблюдавший за происходящим, – Вы местный мастер массажа?

Женщина, не вставая с колен Рыбина, через стол протянула свою пухлую руку и отвесила Компаньону смачную оплеуху:

– Какая я тебе мадам? Я мадмазель! – с этими словами она поправила подобие своей прически, подсмыкнула пышную грудь и провела по бокам как бы изображая осиную талию. – Вроде такой на вид культурный, а на деле хамло! И как это ты с такими общаешься, пусик мой, – обратилась она к Рыбину, вульгарно поглаживая его по груди.

– Э-э.. мадемуазель, – смущенно проговорил Рыбин, – мы с вами знакомы?

– Конечно, душка моя! Меня знает весь город! И я знаю все обо всех! – захохотала она, запрокинула назад голову, и все ее три подбородка расплылись по шее на манер верблюжих горбов.

– Да потаскуха это местная! Не слушайте вы ее, господин детектив, – вставил ученый-испытатель. – Известная удовлетворительница похотливых надежд. И знатный коллекционер сплетен и слухов. А фору в этом деле даст даже нашему трактирщику!

– Это в каком таком деле она фору даст трактирщику? – с опаской посмотрев в сторону трактирной стойки, спросил Компаньон.

– Да во всех! – сказала мадемуазель и зашлась басовым замогильным смехом.

– Вообще-то, мада… мадамуазель, – прервал ее Рыбин, – у нас тут идут важные разговоры, а вы имели бестактность прервать их. Не могли бы вы освободить мою плоть и мой дух от своего присутствия? – произнеся эти слова, Рыбина осенило, что сия барышня может пригодиться в расследовании убийства скорняка, ибо наверняка что-то может знать. – Хотя бы до сегодняшнего вечера, моя дорогая, – добавил он. – Я привык разграничивать деловые беседы и увеселительные плотские утехи.

– У-ху-ху-ху, – захихикала она, прикрываясь неизвестно откуда появившемся в ее руке старомодным веером. – Хорошо, сладенький мой. Жду тебя сегодня вечером, в 10 часов в гостинице «Элементаль». Спросишь там мадмазель Попадур. Буду ждать!

С этими словами она встала, направилась было к выходу, но внезапно сменив траекторию, прошла мимо столика молодых хлыщей, еще раз с силой стукнула по столу, демонстративно отвернулась и, ничего не говоря, бодро зашагала прочь. У самого выхода она обернулась, игриво подмигнула Рыбину, и исчезла за дверьми.

– М-да… – неопределенно произнес Компаньон. – Каких только людей не встретишь в провинции…

Рыбин не нашелся с ответом, потому что пребывал в состоянии глубокой задумчивости. Происходящее вокруг на какое-то время перестало доходить до его сознания, не в силах пробиться сквозь мысленный барьер, состоящий из образов и схем, умозаключений и предположений. Они кружились роем, они выстраивались в замысловатые фигуры и вот-вот должны были показать общую ясную картину, как это бывало раньше, но что-то мешало. Недостаточно информации. Надо будет хорошенько допросить эту толстую потаскуху. Наверняка ее услугами пользовался и скорняк, наверняка она знает многое о его делах и связях… Хорошо, вечером обязательно загляну к ней.

– А вот и наш дорогой друг! – провозгласил ученый, глядя в сторону входа, где гордо возвышалась фигура дю Буржуа.

Француз подошел к столику, огласил трактир громогласной отрыжкой и, светясь и сияя, уселся на свободный стул. Компаньон на миг скривил физиономию, затем снова расплылся в глупой улыбке.

– Ну как у вас продвигается расследование, господин дю Буржуа?

– Экселён, мон шер! – моментально отозвался француз, словно ожидавший этого вопроса. – Крим резолю!

– Что? – не понял ученый.

– Преступление раскрыто, – перевел Рыбин не выплывая из задумья.

– Да что вы говорите! – удивился Компаньон. – Как же вам это удалось? Расскажите же нам, не томите!

Дю Буржуа выдержал почтительную паузу, окинул всех высокомерным взглядом, затем полез в нагрудный карман и извлек оттуда свежую газету, на первой полосе которой красовался заголовок: «Убийство скорняка раскрыто. Подозреваемый дворецкий объявляется в розыск». Компаньон выхватил газету из его рук, пробежался взглядом и стал улыбаться еще шире.

– Замечательно, господин дю Буржуа! Да вы просто гений! Вам удалось в такие кротчайшие сроки вывести на чистую воду убийцу… а мы тут голову ломаем над версиями… Поручик, каков подлец, а? Опередил нас аж на целую версту!

– Позвольте-позвольте, – ученый вырвал газету из рук Компаньона и сам стал изучать текст статьи. – «Всех дворецких города объявить в срочный розыск…» Та-ак… «Доставить принудительно в полицейский участок, где содержать под стражей до суда, во избежание…» Та-ак… «с санкции главного полицеймейстера города…» «по повелению знаменитого и уважаемого частного детектива Рыбина, вышедшего на след…»

– Что? – Рыбин внезапно выплыл из задумья. – Позвольте-с газетку.

Он взял газету, прочитал статью, задумался, нервно забарабанил пальцами по столу, глядя на сияющего и гордого фрацуза.

– «О сиих мерах поведал нашему корреспонденту уважаемый главный заместитель частного детектива Рыбина г-н дю Буржуа». Грррм… Уважаемый господин дю Буржуа, объяснитесь, – сказал Рыбин, пристально на него глядя.