Безумные дни в Эстерате

Ростовщик занимался документами довольно долго, и молодая стануэсса, заскучав, подошла к шкафу у письменного стола. Там было на что посмотреть: несколько красивых статуэток из бронзы, нефрита, желтого вестеймского мрамора, астрологический прибор, песочные часы, и часы арленсийские, с тяжёлыми бронзовыми гирями и циферблатом светлого оникса, карта и какая-то штуковина, назначение которой Эриса не могла предположить. И книги. Много книг в кожаных переплетах с тиснением, позолотой на корешках. Пергаментные свитки в длинной коробке за стеклом.

– Прошу, госпожа стануэсса, – наконец ростовщик покончил с договором. – Нужна ваша подпись. Здесь и вот здесь, – он указал места в одном, потом втором документе, – когда арленсийка изящно и размашисто заверила сделку, ростовщик встал, подошел к ней, обходя стол, и взял ее руку выше локтя. – Вы меня потрясаете, Эриса Диорич. Я сейчас приготовлю ваши деньги, но мне бы очень не хотелось приостанавливать наше милое общение так быстро. Знаете что?.. – он наклонился, понизив голос, словно его слова были невероятной тайной, прошептал гостье на ухо, – У меня есть кое-что… волшебное тайсимсое вино, – он почувствовал, как остановилось ее дыхание и напряглось тело, и продолжил негромко уговаривать, желая смягчить арленсийку: – Волшебное, в самом деле. Я не шучу. Вино очень редкое и необычное. Не откажитесь отведать со мной по бокалу и заодно обсудить все вопросы по поискам вашего мужа. Ведь для вас это важно. Попивая вино в уютной обстановке, мы обговорим все детали.

Наверное, это было слишком… – Эриса отступила на шаг, отвернувшись от него. Стануэссу одновременно одолевали два желания. С одной стороны, хотелось, как это было положено, прервать неприличные притязания и немножко возмутиться. А с другой… может, стоило допустить немного флирта, продолжить то, что случилось между ними много дней назад, только ясно обозначить грани дозволенного. А насчет недозволенного… дать ему каких-то туманных обещаний, ну скажем на будущее… Почему бы и нет, если это поможет в поисках засранца-Дженсера? О, Волгарт Небесный, как быть?! Поиграть с хитрым ростовщиком в его игру? Или взять 500 салемов и распрощаться с ним?

Если вспомнить отдаленное прошлое, с первого года замужества с Дженсером госпожа Диорич позволяла себе нескромные отношения с несколькими влиятельными столичными щеголями. Но это был именно флирт, переходящий в сдержанные поцелуи, объятья и если чуть более того, то не слишком. Дженсер, случайно прознав об одном из ее приключений, был очень расстроен. Он кричал на ее, а в какой-то момент едва не заплакал. Ах, да, был еще один забавный случай, когда во время бала у стануэсса Безельса она спустилась в винный погреб, чтобы попробовать вино нового урожая. Сопровождал ее сын королевского канцлера. И как-то так неожиданно вышло, что вино оказалось чуть пьянее, чем ожидалось. И они начали там целоваться. Потом тот нахальный и красивый мужчина начал целовать Эрису в шейку, от чего она потеряла голову и позволила ему ласкать себя дальше. Сын канцлера задрал ее юбочку и засунул язык во влажную пещерку госпожи Диорич. Боги, как ей стало хорошо! Только кончить стануэсса не успела, как всегда, не вовремя на лестнице раздался голос ее мужа: «Эриса, ты здесь?». Она затаилась, спрятавшись за бочками и думая: «Ну минуты без меня не может. Точно, как привязчивый щенок». Все это нельзя считать за полноценную измену. Ведь раз не было оргазма, то и измены не было. Так, шалости. Но сейчас!.. Сейчас этот седоватый, коварный мужчина прямо дышал пламенным желанием ей в ухо, пользуясь ее отчаянным положением. Шет бы его побрал! Воспротивиться и уйти? Но если есть шанс при помощи Гюи скорее найти Дженсера, почему бы не воспользоваться? Каким же тяжелым иной раз бывает выбор красивой женщины!

– Мене очень важно скорее найти моего мужа, – последние два слова Эрис произнесла подчеркнуто. – Если вы поможите в этом, то я готова на многое. Представьте, даже пить вино, – она улыбнулась и игриво добавила. – И даже вино волшебное. Только уговор: давайте забудем то, что произошло в тот вечер…

– Когда мы пили красный чай? – Лураций улыбнулся так, словно все сердцем выражал сострадание душевным мукам стануэссы. – Мне будет это трудно забыть. Это было так приятно.

– Постарайтесь, господин Гюи. Это важно для меня, – настояла Эриса. – Сейчас я в очень сложном положении. Не хочу, чтобы оно стало еще сложнее из-за той моей постыдной глупости. И пусть наше маленькое застолье не займет много времени. Скоро вечер, а мне не так близко добираться. Я снимаю комнаты ниже Бурж-рынка…, да вы знаете же где. Представляете, каково туда по темноте беззащитной чужеземке? И, пожалуйста, сразу приготовьте мои деньги. Ведь после волшебного вина, можно многое забыть, – она позволила себе рассмеяться, от чего-то напряжение немного спало.

– Добираться в темноте? Вы шутите, госпожа Диорич? Ваша красота настолько ослепительна, что вокруг вас светло будет даже ночью, – ростовщик тоже рассмеялся. Отошел к дальнему шкафу и зазвенел монетами. Какое-то время он молчал, наверное, пересчитывая салемы. Вернувшись, положил на стол холщовый мешочек:

– Ровно пятьсот. Считайте сразу. И если вдруг сумерки застигнут вас у меня, то не стоит переживать. Мой телохранитель – очень надежный человек, проводит вас до дома.

Эрис не стала считать деньги. Только расширила горловину мешочка, пощупала серебряные кругляши, удовлетворенно кивнула, и затянула бечевку. Не может уважаемый в Эстерате человек пускаться в мелочный обман.

– Тогда к приятному, – предложил Гюи. – Вы сюда проходите, – поднявшись на этаж выше, ростовщик пропустил ее в комнату, окна которой были завешены тяжелыми шторами. Однако темно здесь не было: все богато убранное пространство освещали яркие свечи на треногах. Много свечей для относительно небольшой комнаты.

– Располагайтесь, где нравится. Я принесу обещанное тайсимское и чего-нибудь вкусного.

Лураций ушел, а гостья, бесшумно ступая по мягкому ковру, дошла до средины комнаты и огляделась. С двух сторон располагались тучные диваны с красивой, зеленовато-бардовой драпировкой. К одному из них прислонился низкий столик на резных ножках. Столик, судя по всему, из кедра редкой породы. Эти деревья росли в далеких тайсимских горах (мебель из такой древесины стануэсса видела в покоях Олрафа – короля Арленсии). Совпадение или нет? Гюи имел какие-то особые связи с Тайсимом – далекой страной на юго-западе?

Глава 3

Тайсимское волшебное

Ростовщик появился бесшумно. Почти сразу в комнату вошла темнокожая служанка, несшая поднос с высоким бронзовым кувшином, бокалами дымчатого стекла и вазочками со сладостями: халвой, медовыми орехами, шербетом. Поставила поднос на столик, белозубо улыбнулась и с поклоном удалилась. Сам же хозяин занес небольшую шкатулку, в которой находился неизвестный Эрисе предмет похожий на похожий на короткую флейту со сдавленным концом и несколькими отверстиями, прорезями. Любопытную стануэссу заинтересовала эта вещица, сделанная из кости какого-то животного. Резьба и серебряные вставки придавали ей изящности и загадочности.

– Тайсимские вина, столик тайсимского кедра и эта вещь… она из слоновой кости, да? – предположила Эриса, указывая на предмет в шкатулке. – У вас какие-то связи с Тайсимом? – Эриса поглядывала, как Гюи разливает вино в бокалы и чувствовала снова подступающее волнение. Тот неуместный, глупый поцелуй, когда Дженсер был в другой комнате. Ну зачем она позволила себе такое? Так хотелось поиграть ростовщиком? Не поиграет ли теперь он ей?

– Вы проницательны, госпожа. Тайсим, да… Но не совсем все так. Прошу, – он подал ей бокал и предложил: – По аютанской традиции, перед первым глотком, осмелюсь высказать пожелание. – Лураций поднял бокал, глядя на блеск свечей, играющих на гранях стекла: – Несравненная, милая Эриса, пусть ваши неприятности скорее кончатся. Исчезнут, как сон в миг пробуждения солнечным утром. И пусть вы скорее узнаете другую сторону Эстерата, полную радости и неземных удовольствий. Кто как не вы достойны этого? Всей душой желаю вам, стануэсса! – он отпил, любуясь гостьей, ощущая как сначала великолепный вкус, а затем сладостное тепло растекается от языка по всему телу.

Эриса поблагодарила кивком. Умеют же льстит мужчины в коварном, богатом Эстерате. Пригубила напиток, распознавая оттенки вкуса, облизнула губы. «Сладкое, одновременно терпкое с приятным букетом. Да, в самом деле хорошее вино, но не волшебное», – мысленно заключила она, позволяя более смелые глотки. И поспешила вернуться к беспокоящему вопросу:

– Так, господин Гюи, перейдем к главному, ради чего мы здесь собрались. Вы же поможете мне с поисками мужа? Я заплачу, сколько потребуется. Я не бедный человек, господин Гюи, вы же знаете. Но все мое состояние, увы, далеко отсюда. Пока далеко. В случае необходимости, я могу составить распорядительное письмо и отправить с ним слугу в Арсис. Конечно, на это уйдет много времени. Однако я хочу, чтобы вы были уверены в моей платежеспособности, если при поисках Дженсера потребуются значительные траты.

– Госпожа Диорич, берите щербет, наслаждайтесь без стеснения, – ростовщик подсел к ней ближе. Теперь его нога касалась ее бедра, лишь наполовину прикрытого платьем. Жаль, аютанские женщины не носили такие короткие одежды. То ли дело свободолюбивые северянки! Уж они умеют дразнить! Почти розовая бархатистая кожа манила невыносимо. – Как обещал, я помогу вам всеми силами, что у меня есть. Денег не потребуется. Но потребуется время. Караваны идут в Эсмиру не менее трех-четырех дней. Столько же назад. В самом городе необходимо время, чтобы что-то выяснить. Вы пейте вино, пейте, – Лураций потянулся к кувшину, замечая, как щеки гостьи все веселее наливаются румянцем. О, да, это вино очень необычно влияет на людей. Особенно молодых женщин.

– То есть может пройти дней десять и даже больше? – с опаской произнесла арленсийка. Ведь деньги, взятые под залог, она должна была вернуть не позже, чем через пятнадцать дней, иначе придётся платить высокие проценты. Словно стараясь скорее избавиться от вкуса этой горькой мысли, Эриса отпила несколько больших глотков и взяла сушеные финики.

– Вопросы долга пусть вас не беспокоят, – ростовщик небрежно махнул рукой. – В этом я могу пойти на очень большие уступки, – заверил он, и опустил руку на ее колено, словно стараясь этим жестом успокоить гостью. – Пока слуга готовил нам к столу, я кое-что обдумал. Сегодня уже поздно, но завтра с утра я переговорю с торговцами и отправлю письмо одному влиятельному господину в Эсмире.

Эриса аккуратно сдвинула его ладонь на диван.

– Мы же только пьем вино, правда? Пьем и решаем вопросы о поиске моего мужа, – теперь арленсийка начала чувствовать, что напиток и вправду необычный. Ее мысли словно вязли в легком тумане. Ростовщик рассказывал о шагах, которые он собирается предпринять для поисков Дженсера, говорил о своих связях с командованием стражи Эсмиры, а госпожа лишь кивала, все большее теряя нить важного разговора.

Что происходило? Ведь она выпила лишь один бокал вина и едва пригубила второй, а тепло, растекавшееся от живота, было таким сладостно-томным. Эриса облизнула губы. Ей захотелось прикрыть глаза, чтобы полнее ощутить пленительное наваждение. Она даже не сразу поняла, что ладонь Лурация снова вернулась на ее колено и уже бессовестно поглаживает бедро. Поднимается выше…

– Господин Гюи, пожалуйста, – сдавленно произнесла она. – Не надо этого. Я не могу это позволить.

– От чего же? – Лураций чувствовал, что ее напряжение постепенно растворятся. Ох, эти капризные замужние женщины. Капризные только поначалу… – Вы хотите, чтобы я забыл тот поцелуй, но, моя стануэсса, это выше моих сил. Вы знаете, что я много дней после думал о вас.

– Пожалуйста, не надо вспоминать. Мне очень стыдно за тот вечер, – Эриса отставила бокал, опасаясь разлить вино. – Мой муж, Дженсер… Я не могу… – арленсийка хотела сказать, что никогда не изменяла мужу и не сделает этого сейчас. Неуверенно попыталась остановить его руку, но не смогла. При всем этом Эриса не была слишком пьяна. Она ощущала лишь легкое головокружение и какое-то необычное томление, необъяснимую женскую слабость. Гюи поцеловал ее в шею. Ощущение было таким ярким, что Эриса затрепетала в его объятиях, пытаясь отстраниться и почему-то почти готовая сдаться.

– Шет вас! Ради всего святого!.. – прошептала она. – Ну, не мучьте меня!..

– Сколько страсти в юном теле, – ростовщик с восторгом и жадностью смотрел в глаза полуприкрытые вздрагивающими ресницами. Он поцеловал ее губы, она отвернулась и обессиленно уронила голову на спинку дивана.

В этот момент пальцы Лурация прикоснулись к сокровенному, ощущая влагу. Много влаги и волшебный женский жар. Эриса охнула и выгнулась. От ее резкого движения два пальца мучителя толчком проникли в тесное лоно.

– Пожалуйста… пожалуйста… Алеида Пресветлая, – шептала стануэсса, извиваясь от ласки мужчины, которого считала не слишком привлекательным и староватым для нее.

С некоторым трудом свободной рукой Лураций, справился с застежкой платья, выпустил на свободу упругие груди госпожи Диорич. Он с жадностью хватал губами набухшие соски, а Эриса жалобно стонала от бесстыжей игры пальцев. Ее лоно предательски истекало влагой самых бесстыжих желаний. И какой был смысл в ее словах, просьбах, мольбах, если сейчас за стануэссу решала, не она сама, а ее трепещущее тело? Многие дни этому телу так не хватало ласки! Ведь Дженсер покинул ее так давно. И даже когда муж был с ней, Эриса не могла назвать его достаточно горячим любовником.

– Гюи, вы коварный мерзавец, – вырвалось с ее влажного рта, но при этом бедра арленсийки податливо раздвинулись.

Частое дыхание прерывалось стонами, и сама она с содроганиями падала все глубже в безумную пропасть близкого оргазма. Теперь Эриса уже не пыталась отстраниться, а начала с алчностью принимать навязанную ей игру. Едва указательный палец Лурация нащупал набухший бугорок между мокрых и скользких складок, как Эриса пронзительно вскрикнула, сдавила бедрами его руку. Дрожа в сладких конвульсиях, она прижалась всем телом к своему истязателю. А через миг они оба очутились на полу, нечаянно смахнув со столика бокал с недопитым вином и вазочку со сладостями.

Голыми ягодицами Эриса чувствовала мягкий ковер, собственную влагу, обильно стекавшую на верблюжий ворс. Первый оргазм, случившийся на диване, был такой внезапный и яркий, что ей казалось, сознание покинуло ее. И вот снова арленсийку охватывало дикое возбуждение. Ну чего он медлит?! Войди же! Зачем дразнить?!

Лураций частично освободился от одежды и навис над гостьей. Последние два года даже чудотворное тайсимское вино и красивые женщины, не всегда могли вернуть его мужскую силу. Иногда он находил удовольствие лишь в том, что доводил до оргазма куртизанок, которые все реже посещали его дом. Но сейчас ростовщик ощутил, что его член налился соком так полно, как это было много лишь в молодости. Он даже вспотел от возбуждения, от мучительно-приятного чувства, глядя на госпожу Диорич, лежавшую перед ним как самое сладкое лакомство в этом мире.

Когда головка его члена ткнулась в мокрый вход, Эриса вздрогнула, распахнула глаза и простонала:

– Господин… Гюи,.. – она пыталась сказать что-то еще, но язык не слушал.

Возмутительно медленно Лураций вошел в нее, а она согнула ноги в коленях, позволяя проникнуть поглубже. Движение некрупного, но узловатого и горячего члена, размеренное, невыносимо приятное, снова начали возвращать арленсийку к вершине блаженства. Теперь уже она целовала его в шею и прижимала к себе, судорожно сжимая руки. Каждый ее вздох обрывался сильным толчком и от нахлынувших ощущений она начала вскрикивать и вонзать ноготки в спину своего мучителя.

Вдруг Лураций заворчал, порывисто сжимая свою прекрасную жертву. Дернулся, и она почувствовала, как неожиданно горячо брызнуло его семя. Лураций продолжал жадно сжимать ее. На пару минут они оба затихли, наверное, переживая какое-то разочарование, что случилось все так быстро. Затем Гюи сел на полу рядом со столиком, прислоняясь к дивану и потянулся к бокалу: на донышке оставалось немного вина. Хотелось скорее промочить пересохшее горло.

Эриса лежала, повернувшись к стенке, чувствуя, как по щекам текут слезы, а по ноге мужское семя.

– Вот и пофлиртовала… немножко… – беззвучно и горько усмехнулась она. – Какой позор! А если этот шет – Гюи не может держать язык за зубами? Если расхвастается, а потом пойдут слухи: стареющий ростовщик, шутя и играя, поимел арленсийскую стануэссу! – она горестно вздохнула, неприятные мысли продолжали атаковать ее: – И как он меня ловко трахнул! Я даже не возражала толком. Сама как сучка подставилась. Сама захотела его. Что же это со мной? Действительно такое волшебное вино? Или просто я – дура, которая любит играть мужчинами, не думая о последствиях? – сейчас госпожа Диорич чувствовала себя совершенно трезвой, только очень подавленной, потрясенной. Она встала, прикрываясь платьем и пошатываясь, не от вина, а от бессилия. Ноги не слушались.

– Девочка моя, прошу, не прячь себя. Ты так красива! – Лураций отставил пустой бокал и пересел на диван.

– Да, я просто великолепна, мой мальчик. Настолько, что ненавижу себя! – она всхлипнула, тыльной стороной ладони смахнула слезы. Чтобы надеть нормально платье, его потребовалось сначала полностью снять, и Эрисе пришлось это делать под пылким взором ростовщика.

– Только слезы от чего? Госпожа Диорич, будь честна с собой, тебе же было очень хорошо. Разве удовольствие может быть причиной слез? – ростовщик взял трубку из шкатулки, встал и подошёл к треноге, на которой ярко горели свечи.

– Слезы от чего? – она усмехнулась. – Ты хочешь, чтобы я хохотала? Плачу, от того, что горько. Знаешь ли, – Эриса тоже опустила лишнюю вежливость и перешла на «ты», – сладость сменяет горечь, как ночь меняет день. Так боги устроили этот мир. Да, мне было хорошо. Если тебе интересно: я кончила. Очень ярко кончила. Так как я не кончала с Дженсером. Ты это хотел знать? И готова была кончить еще раз, но ты был слишком тороплив. На эту тему вопросы исчерпаны? – с вызовом бросила она. И после этого арленсийке почему-то стало легко. Ее вдруг перестало заботить, что думает о ней этот Гюи. В конце концов она сама начала эту игру.

– Ночь – день… Как я понимаю, речь о ваших северных богах? Но, знаешь ли, Эриса, есть иные боги. Поверь, не менее могущественные. В подвластном им мире, сладкое остается сладким, а день может никогда не смениться ночью. Хочешь туда? – Гюи зажал зубами узкий конец костяной трубки, широкий с дырочками расположил прямо в пламени свечи. Затем он потянул воздух в себя, втягивая пламя. Прикрыл глаза и шумно выдохнул струйку ароматного сизого дыма. – Хочешь попробовать? Это курительная трубка с листьями моа. Великолепная вещь, между прочим. В вашем королевстве, наверное, таких забав не очень много даже во дворце.

– Давайте, – безразлично ответила Эриса. Она слышала о подобных вещах, но никогда прежде не видела эти трубки. Сейчас стануэсса была попросту опустошена и готова была принять все, даже если ей предстоит задохнуться этим дымом. Она выслушала Гюи о том, как пользоваться трубкой. Взяла губами узкий кончик и вдохнула дым, едва не закашлявшись. Сизая ароматная струйка вырвалась изо рта Эрисы. Уже после второго вдоха она почувствовала легкое головокружение.

– О том, что ты поимел меня… – она сделала затяжку еще и ее пронял кашель, а в голове стало звонко. – Что ты поимел меня как шлюху, об этом кто-нибудь узнает? – Диорич пристально посмотрела на Гюи. Теперь ее глаза казались не голубыми, а серыми и строгими.

– Для первого раза больше не надо, – предостерег ростовщик, забирая курительный прибор и размышляя: «Эта женщина не так проста, как кажется поначалу. В ней словно живет другая Эриса, вовсе не такая мягкая и беззащитная». Сам же спросил: – Ты боишься гнева господина Дженсера? Так его нет… пока. И повторяю обещание: я приложу все усилия в его поиске. А лично тебе, милая госпожа Диорич, не посмею сделать ничего плохого. Клянусь перед богами. Да, в делах я бываю опасным и очень циничным, но я никогда не делаю плохо своим друзьям и людям, доверившимся мне. У меня есть свои твердые принципы. К счастью, они гораздо более твердые чем иногда бывает мой член. Как я понял, он тебя немного разочаровал? Так вот мои принципы… Они есть. Именно поэтому мне доверяют самые влиятельные люди этого города. Ты хочешь быть в числе моих друзей? – он обнял ее, пальцы бесцеремонно протиснулись между ее ног.

– Не надо этого сейчас! – она резко оттолкнула его руку.

– Так хочешь? – повторил вопрос Лураций, потягивая ароматный дым из трубки. – Хочешь стать моим другом?

– Другом? Это так теперь называется? – Эриса усмехнулась, поправляя платье. – Я хочу скорее найти Дженсера, а что будет потом знают только боги.

– И я очень постараюсь помочь в поисках Дженсера. Можешь положиться на меня, – ростовщик взял ее ладонь, сжав с большим теплом и разглядывая красивое лицо арленсийки, на котором еще блестели следы слез. – Не хочу, чтобы эти светлые глаза когда-нибудь плакали из-за меня. Пожалуйста, позволь небольшую вольность.

Он обнял арленсийку и прижался к ее губам своими. Стануэсса ответила несколько несмело, как в тот вечер после красного чая, но потом ее губы стали мягче и смелее. Она снова начала с ним целоваться.

– Все хорошо, правда? – спросил Лураций, когда она чуть отвернулась.

– Да, мой друг, – последнее слово Эриса произнесла с явной насмешкой.

В этот момент послышались голоса на лестнице и приближающиеся шаги.

– Господин Гюи, прошу прощения… К вам сам господин Кюрай Залхрат! – быстро выпалил щупленький парень в синем камзоле, тот самый, который подавал апельсиновый сок. Слуга выглядел явно встревоженным, взгляд его метался между Эрисой и хозяином.

Прежде, чем ростовщик успел отойти на шаг от стануэссы и что-либо ответить, в комнату вошел крупный мужчина средних лет. Осанка, манеры выдавали в нем человека основательного и властного. На смуглом лице живо сияли крупные карие глаза. И когда эти глаза вдруг заметили Эрису, в них тут же вспыхнули янтарные искорки интереса, при этом левая бровь вошедшего удивленно надломилась.

– Ах, какие прелестные гости у вас, Лураций, – пробасил он, разглядывая арленсийку. – Как же я не прав, что так редко заглядываю к вам?

– Господин Гюи, выдайте мои деньги и пойду. В самом деле, время уже! – проговорила стануэсса, пропуская вошедшего и направляясь к двери.

Учитывая то, что Лураций не соизволил полностью одеться, а на столике стоял почти допитый бокала вина, второй валялся на полу, не требовалось много ума, чтобы заключить, что здесь происходило. И если этот нежданно ворвавшийся гость по имени Кюрай, начнет знакомиться, то ростовщик вполне мог ляпнуть не только ее имя, но и ее арленсийский титул. А этого следовало избежать. Слухи, особенно дурные очень быстро долетают до Арсиса и потом смакуются во дворце, обрастая самыми неприятными домыслами.

– Но, постойте! – взмолился Кюрай.

– Ни минуты! – рассмеялась Эриса. Она рассудила, что лучше, если их общение прервется именно сейчас на игривой, но очень решительной нотке. – К тому же я вас боюсь. Вы такой внушительный мужчина! Счастливо оставаться!

– Госпожа ээээээ… – начал было Лураций.

Это «эээ… » оказалось очень уместным. Эриса быстро среагировала, чтобы использовать его с пользой:

– Не «эээ»,.. а госпожа Аленсия! Неужели так трудно запомнить! Вы очень хорошо помните о количестве монет в кошельке, помните о долгах клиентов, а вот с именами у вас почему-то проблемы! – притворно возмутилась Эриса и, обернувшись у двери, добавила: – Лучше бы все было наоборот! Да, кстати, если у вас серьезные мужские дела, то не утруждайтесь меня провожать. Я сама заберу кошелек с займом. Он же на столе?

Едва сдерживая смех, Лураций, кивнул. Можно даже сказать не кивнул, а отвесил уважительный поклон. Эта последняя сценка, сыгранная госпожой Диорич, весьма развеселила ростовщика. Он подумал: «Оказывается она не только красива, но еще на редкость умна и находчива. Какой же сегодня великолепный день! И визит Кюрая тоже кстати: значит есть у члена Круга Высокой Общины какое-то дельце. А дела с этим прохвостом всегда весьма и весьма взаимно выгодны. Конечно, следовало бы проводить стануэссу, но…».

– Какая прелесть! Какая задница! – оборвал мысли ростовщика гость. – И грудь у нее, ооо!… Кто она такая?

– Эээ,.. Просто Эренсия или Аленсия. Все не могу запомнить имя. Деньги занимала. Но, господин Залхрат, давайте о ней потом за чашечкой чая или вина. Сначала к нашим важным делам.

Эриса спускалась нарочито медленно и тихо. Ее беспокоило, достаточно ли понял ростовщик ее намек и не проболтается ли он об истинном имени арленсийки. Да мужские суждения о ее внешности тоже были ей небезразличны. Она задержала шаг на последних ступенях, когда Кюрай высказался о ее груди и «заднице»… Приятно ей это или возмутительно, госпожа Диорич не могла понять: чувства были смешанные, но они явно были. А еще кроме этих чувств было ощущение… Ощущение, что по внутренней стороне бедра неприятно стекает теплая липкая влага. И из-за этого платье прилипало к той самой вызывающей интерес заднице.