Исповедь социопата. Жить без совести и сожалений

Вы легко отвлекаетесь? Мы называем это владением ситуацией. Вам требуется постоянная стимуляция, и вы обожаете играть в игры? Значит, вы рисковый человек, а это хорошо для бизнеса. Если вы собрали в себе такие черты, как черствость, умение врать, высокомерие, любовь к манипулированию, плохой контроль над инстинктивными желаниями и прочие черты социопатов, то вы либо превратитесь в опасную для общества личность, либо станете успешным предпринимателем. Роберт Хиар говорит, что «успешного социопата» можно легко опознать по самому верному признаку – «духу хищника», который сопутствует успешному бизнесу.

Я не удивлюсь, если вы узнаете себя в описанных мной чертах характера. Согласно статистике, многие люди даже не подозревают, что они социопаты. Если это так – то добро пожаловать домой.

* * *

Однако в моей личности присутствуют не только черты социопата. Во многих отношениях я самый обычный человек. Сейчас я живу в небольшом американском городке и веду спокойную жизнь, как и большинство представителей среднего класса. Я езжу в супермаркет за покупками на выходных, работаю больше нормы и мучаюсь от бессонницы.

Если я не поступаю импульсивно, то все мои действия всегда подчинены определенной цели. Я внимательно слежу за собой: мои ногти и брови всегда в идеальном состоянии. Мои темные волосы мягкие, легко поддаются укладке и соответствуют всем модным стандартам. Сзади они красиво ложатся на плечи, а передние пряди подстрижены, чтобы доходить до ресниц и скрывать яркость моих глаз: горящих, словно осколки янтаря. Они выглядят так, будто что-то разбилось внутри, когда я впервые взглянула на этот мир. Они любопытны и безжалостны.

Стоит упомянуть и мой интеллект, хотя иногда его бывает трудно оценить со своей стороны. Многие могут признать, что они некрасивы, но не то, что они глупы. Интеллект же многогранный и особенный, за ним скрываются многочисленные интересные вещи, которые буквально толкают людей на самообман. Даже студент, которого отчислили из колледжа, считает, что он мог бы стать вторым Стивом Джобсом, если бы уделял больше времени программированию, а не метамфетамину.

Как мне кажется, я весьма трезво оцениваю свой интеллект. Возможно, я даже умнее вас, дорогой читатель, хотя, конечно, всегда могут быть исключения. Я понимаю, что у интеллекта есть много разновидностей, помимо мыслительных способностей (чего у меня в изобилии). Однако большинство из них не вызывает у меня интереса, потому что я считаю, что интеллект, который достоин уважения, – это врожденная способность анализировать обстановку и сметающее все на своем пути желание и способность учиться. Однако подобный интеллект редко встречается у людей. Я еще в раннем возрасте поняла, что умнее окружающих, и именно тогда я узнала и вкус победы, и горечь одиночества.

Не всегда ясно, чем именно такие, как мы, отличаются от остальных людей. Нельзя сказать, что человек социопат, только по его поведению, важны и мотивы его поступков. Возьмем историю с утоплением детеныша опоссума для примера. Само по себе это действие – вовсе не акт социопатии. Убийство крохотного милого зверька может показаться жестоким или бессердечным, однако это не значит, что человек, способный на это, социопат. Я пыталась убить животное, чтобы достичь определенной цели, и делала это совершенно бесстрастно.

Я не пыталась как-то оправдать себя и не испытывала мук совести за то, что оставила животное мучительно умирать. Я не испытывала ни радости, ни печали по этому поводу. Я хотела лишь быстро и эффективно решить возникшую проблему, думая при этом только о себе. Конечно, я могла бы спасти детеныша, это не навредило бы мне, но в этом я не увидела никакой выгоды для себя, поэтому даже не задумалась о подобном исходе. Добивать его тоже не было необходимости, все равно бассейн пришлось бы чистить, потому что он был загрязнен экскрементами зверька. Гораздо разумнее для меня было заняться своими делами и дождаться, пока все решится само собой.

Социопатов определяют не поступки, а побуждения, стимулы и смыслы, которыми мы наполняем свою жизнь. В рассказах о своей жизни у социопатов отсутствуют угрызения совести или чувство вины, там будет лишь интерес к самим себе и самосохранению. В том, что я рассказываю, нет моральной оценки происходящего – лишь соотношение выгоды и затрат. На самом деле все социопаты страстно желают власти, гонятся за удовольствиями и борются со скукой. Все мои истории только о том, насколько я умна или как ловко справилась с определенной ситуацией.

Часто я воображаю, как «ломаю людей» или соблазняю кого-то так, что человек принадлежит мне до мозга костей. Все, что я представляю, основывается на возвышении самой себя. Я часто и подолгу прокручиваю в голове произошедшие события и представляю себя умнее и сильнее, чем это было в действительности. Социопаты крайне редко страдают от депрессии, потому что умеют рассказывать себе волшебные сказки о собственной привлекательности, хитрости и уме, а главное – верят в них. Я могу стыдиться или смущаться, только если кто-то оказался умнее или изворотливее меня. И я никогда не стану переживать о том, что кто-то плохо обо мне подумает, если я в чем-то обошла этого человека.

Я далека от эмоций, которые испытывает большинство людей. Для них чувство вины – это знак, что кто-то обошел установленные обществом рамки поведения. Вы не обязаны испытывать чувство вины, чтобы вести себя согласно правилам. Люди не грабят, не воруют и не убивают вовсе не потому, что боятся испытать вину. Это не удержит от обмана или преступления. А значит, социопаты становятся преступниками вовсе не потому, что не способны на это чувство. У нас есть много способов вести себя согласно общественным нормам, при этом мы лишены множества – предрассудков и более свободно мыслим и ведем себя.

Мне, например, не потребовалось как-то загасить в себе чувство вины, чтобы оформить пожилой женщине документы о пребывании в концлагере. Я сделала это только благодаря своей эмоциональной отчужденности. Как показали недавние исследования, основой формирования моральных суждений становятся эмоции и неосознанные реакции, а рациональное обоснование следует за ними. В человеческом мозге возникают разнообразные мнения, и он должен находить рациональные обоснования возникающим нравственным чувствам. Разумное решение не убережет от ошибок, но раскаяние, сожаление или вина точно не гарантируют вам успех. Ни социопаты, ни эмпаты не владеют монополией на дурное поведение.

И, как мне кажется, неправильно требовать, чтобы люди делали вид, будто раскаиваются. Но при этом именно социопатов считают лжецами. Но что нам остается делать? Если ты признаешься, что не испытываешь надлежащих чувств или выскажешь свое истинное мнение, тебя тут же отнесут к асоциальным элементам, ужесточат судебный приговор или за этим последуют другие неприятные последствия. И все только потому, что твои мысли и чувства не вписываются в стандарты.

Живя в мире эмпатов, я чувствую, как сильно я от них отличаюсь. Кэти – героиня романа Джона Стейнбека «К востоку от Эдема» – типичный социопат:

«Еще в детстве в ней проявилось что-то, заставлявшее людей приглядываться к ней, а потом отворачиваться, а затем снова приглядываться, ибо в этой девочке им чудилось нечто чуждое. Выражение ее глаз постоянно менялось и никогда не оставалось прежним. Двигалась она неторопливо, говорила мало, но, несмотря на это, стоило ей войти в комнату, как все взгляды устремлялись на нее».

Во мне, как и в героине Стейнбека, всегда было что-то чуждое остальным. Моя подруга, тоже социопат, говорит об этом так: «Даже самый глупый человек каким-то удивительным образом знает, что я другая, даже если не в состоянии внятно объяснить, в чем отличие».

Иногда я чувствую себя героиней фильма «Вторжение похитителей тел». Что угодно может меня выдать – показать, что я другая. Я копирую поведение людей – не потому, что хочу их обмануть, просто не хочу выделяться. Я прячусь, потому что боюсь, что если меня обнаружат, то это повлечет за собой негативные последствия. А все из-за того, что люди просто неспособны меня понять. А я не хочу, чтобы меня уволили с работы или поместили в лечебницу. Я прячу свою истинную сущность, потому что мне не оставили другого выхода.

Заслужила ли я подобное отношение?

Я не садистка. Да, я иногда причиняю боль людям, но это делают все, не только социопаты. Мне, наоборот, кажется, что непоправимые поступки случаются из-за бурных эмоций. Брошенный муж убивает бывшую жену, чтобы она не досталась другому; вооруженный фанатик, ослепленный верой, готов умереть сам и убить других; отец питает к дочери чересчур сильные чувства. Я не испытываю настолько ярких эмоций.

При этом я всегда оберегаю чувства своих близких и стараюсь сгладить острые углы. Я не позволяю им чувствовать, что я оцениваю их полезность для себя, потому что понимаю – это причинит им боль. А последствия этого ударят и по мне: ко мне перестанут хорошо относиться, и я лишусь дружеских или родственных привилегий – ведь их терпение тоже имеет пределы. Поэтому я научилась предсказывать, как мои слова и действия отразятся на других людях, держу язык за зубами и прощаю им их легкомысленное отношение к ним самим и к окружающему миру. При этом я беспощадна к врагам, но, думаю, это как раз нормальная реакция всех людей.

Несколько лет назад я столкнулась с целым рядом проблем. Это было время потерь и рефлексии, и именно тогда я поняла, что источником многих моих проблем стало «социопатическое» мышление и образ жизни. Моя подруга уже диагностировала мне их ранее, однако я совсем забыла об этом до того момента. И тогда я серьезно подошла к вопросу социопатии: стала изучать научные журналы и статьи в интернете, читала блоги жертв манипуляций или мошенничества. Все источники информации были пропитаны предрассудками и стереотипами, и это меня ужаснуло. Я не нашла в интернете точки зрения самих социопатов. Тогда мне показалось, что я должна высказаться и поделиться с людьми своими взглядами на жизнь, мыслями и чувствами. Я считала, что если есть я, то есть и те, кто на меня похож, – социопаты, выбравшие пути развития в бизнесе и достойных профессиях, а не в криминальной сфере. Я хотела общаться, чтобы доносить свою точку зрения, хотела, чтобы мы имели возможность высказаться и это бы не походило на допрос у следователя. Во мне говорила предпринимательская жилка – ведь я была первой, кто создал подобную платформу, причем на высшем уровне. Поэтому в 2008 г. я начала вести свой блог SociopathWorld.com (Мир социопата). Я видела его как место для обсуждений, где могли бы общаться как социопаты, так и люди, которые их любят или ненавидят.

Сейчас на сайт заходит несколько тысяч людей в день, и на нем уже более миллиона пользователей со всего мира, которые сформировали активное онлайн-сообщество. Там есть агрессивные нарциссы, жестокие социопаты и впечатлительные эмпаты, которые ежедневно оставляют свои комментарии: иногда интересные и адекватные, но очень часто грубые и незрелые. Я была удивлена, когда обнаружила, что между комментаторами возникают споры и обсуждения, которые часто даже уходят от первоначальной темы разговора. Люди препираются, пытаясь отстоять свое мнение, поддевают и стыдят друг друга, всячески проявляют социальную активность. Когда я создавала этот блог, я не могла о таком и помыслить. Некоторые делятся своими историями, словно это поможет им принять себя такими, какие они есть, или получить отпущение грехов. Я их понимаю. Есть и те, кто сидят на сайте, ничего не комментируя и никак не проявляясь. Возможно, там они находят крохи информации, которые помогут им справиться со своей жизнью, привести ее в порядок и хоть как-то приблизиться к группе людей с отклонениями от нормы, частью которой они являются.

Больше всего на сайте я люблю общаться с другими активными социопатами, похожими на меня. Это тайное сообщество людей со сложными характерами и неповторимыми историями. Хоть наши жизни сложились по-разному, мы узнаем себя друг в друге. Да, я не убийца, не серийный насильник и не профессиональная мошенница, я способна контролировать свое поведение, однако мы все находимся за порогом социопатии, который определил Хиар. Мы владеем капиталом, накопленным за годы попыток разобраться в себе и найти свое место в обществе. Мир может нас ненавидеть, мы можем быть не знакомы друг с другом и даже недолюбливать друг друга, но мы теперь знаем, что нас таких много. После того как я познакомилась с большим количеством социопатов, а также людей с другим психологическим складом характера, я избавилась от многих предрассудков. Например, что все социопаты, совершившие преступления, чрезмерно импульсивны и занимают низшие ступени социальной лестницы. При этом я в очередной раз убедилась, насколько социопаты отличаются от большинства людей, и зачастую эти отличия пугают. Я замечала, что социопаты из моего блога могут вцепляться в людей с пресловутым упорством питбуля. Они не успокоятся, пока не выяснят все подробности жизни своей «жертвы», чтобы найти рычаги давления и разоблачить их перед родственниками и друзьями. Они могут разрушать браки и ломать судьбы – и все это просто из спортивного интереса. Социопатам интересно ломать чужие жизни, и именно этим они занимаются, когда делают гадости совершенно незнакомым людям в интернете.

Я не пытаюсь сформировать у вас ложное впечатление, будто социопаты не опасны, лишь потому, что я не худшее из зол. Только то, что я не склонна к насилию, умна и занимаю достойное положение в обществе, не означает, что в мире нет жутких, глупых или склонных к насилию социопатов, которых надо избегать. Даже я их избегаю. Социопаты не делают исключений для «своих». Возможно, самые неадекватные социопаты просто не проявляются в моем блоге и отсиживаются в укромном уголке. Поэтому я не знаю, будут ли они походить на известных мне или нет. Да, у нас всех есть схожие черты, но основное наше отличие в том, как они проявляются в поведении.

Я считаю, что социопатия может проявляться по-разному. Социопат может быть кем угодно: отбывающим пожизненное заключение серийным убийцей, беспощадным венчурным инвестором или мамочкой, которая является активным участником родительского комитета. Давайте для примера возьмем человека, страдающего синдромом Дауна. В моей семье есть два родственника с этим диагнозом – один кровный, другой приемный. Кровный похож на своих сестер и братьев, родителей, прочих родственников, но сильнее всего он походит на названую сестру, тоже страдающую этим синдромом. Я скажу даже больше: сторонний наблюдатель, который не будет присматриваться внимательнее, скажет, что на нее он похож больше, чем на кровных родственников. Он не увидит ничего, кроме типичных черт больного – широкого плоского лица, нависших верхних век, приземистой фигуры…

Синдром Дауна – это очень интересное заболевание, потому что одна лишняя хромосома приводит к изменению в проявлении всех остальных генов. Это похоже на то, как если бы вы взяли сырой генетический материал и наложили на него определенную – маску.

Для меня социопатия – это заболевание, схожее с синдромом Дауна. Особенности моего характера похожи на характер моих братьев и сестер, а также коллег и друзей – тех людей, которые входят в мой близкий круг, потому что у нас схожее мировоззрение. Однако при этом моя личность во многом схожа с личностями других социопатов. И вы в первую очередь заметите именно это, потому что социопатов не так много. И меня до сих пор удивляет, насколько мои поступки и привычки совпадают с поступками и привычками совершенно незнакомых мне людей. При этом они могут быть другого пола, расы, из другой страны и совершенно с другим воспитанием. Мы все разные, но при этом мы в чем-то очень похожи друг на друга.

Когда я начала вести свой блог, то тщательно описывала каждый свой день, чтобы объяснить людям, что значит быть социопатом. С одной стороны, я хотела выглядеть реальным человеком, а не образом из телешоу, а с другой – боялась, что меня осудят за ту ограниченную роль, которую социопатия играет в моей жизни. Я решила показывать себя настоящую, а не утрировать какие-то черты в угоду нездоровому интересу. Такую же цель я преследую и в этой книге. Я знаю, что моя жизнь будет долгой. До настоящего момента мне удавалось успешно притворяться обычным человеком, но, возможно, однажды что-то пойдет не так. Может быть, я проведу остаток своей жизни в концлагере для социопатов, если повезет. Некоторые читатели моего блога утверждают, что в конце концов таких, как мы, истребят. Но я все же надеюсь, что, познакомившись со мной, с социопатом, вы испытаете толику сострадания, когда за мной приедет фургон для перевозки скота и увезет в лагерь.

Также я надеюсь, что вы найдете в книге что-то полезное для себя. Как минимум – узнаете о существовании социопатов, наши особенности, и начнете лучше понимать, как с нами взаимодействовать. Правда, я сомневаюсь, что я типичный социопат, потому что мои поступки не соответствуют данным, приведенным в психиатрических исследованиях. И то, как я себя веду, не попадает под критерии, разработанные для диагностирования социопатического поведения. Это может оказаться удивительным для многих, а особенно для тех, кто сформировал свой образ социопатов по фильмам про психопатов-убийц. Но тем не менее я понимаю образ мышления других социопатов и их поступки, особенно их жуткие поступки. Я хочу рассказать вам о своих внутренних диалогах и побуждениях, чтобы вы, через меня, поняли мировоззрение и устройство сознания других социопатов. Возможно, вы при этом обнаружите, что мое мышление не сильно отличается от вашего.

Археолог Клаус Шмидт однажды сказал, что наличие в современной человеческой культуре полулюдей и чудовищ – это признак более высокой ступени развития, в отличие от эпохи неолита. Ведь чем дальше общество уходит от природы и здорового страха перед ней, тем сильнее ему необходимо изобрести новые источники страха.

Возможно, вы слышали о романтической поэме «Ивэйн, или Рыцарь со львом», написанной в XII в. Кретьеном де Труа. Рыцарь Ивэйн отправляется на поиски приключений и сталкивается с чудовищем. «Настолько отвратительна была эта тварь, что никакие уста в мире не нашли бы слов для ее описания». Мне этот жуткий монстр представляется в образе молоденькой девушки. Она лежит на кровати в большом родительском доме, в спальне, которую она делит с сестрой. Пряди ее темных волос падают ей на ресницы. Она закрывает глаза, и перед ней встают картинки, изображающие ее сестру с перерезанным горлом, откуда хлещет яркая алая кровь.

Ивэйн хочет убедиться, ждет ли его битва с чудовищем, поэтому втягивает того в разговор:

«Дай же мне знать, доброе ты существо или нет?»

Существо отвечает: «Я есмь человек».

«Какой же ты человек?»

«Я таков, каким ты меня видишь; я не могу быть другим».

Людям интересно сознание социопатов, это понятно, но зачастую подобный интерес возникает из нездоровых предпосылок. Если вы ждете, что в этой книге будут исключительно жестокие истории, – я вас разочарую. Насильником или убийцей может стать любой – все зависит от обстоятельств. Мне подобные рассказы не кажутся интересными, и мне нечего добавить к тому, что человечество уже совершило.

Как мне кажется, гораздо интереснее понять, почему я покупаю дом для своего близкого друга и буквально на следующий день дарю брату десять тысяч долларов. Недавно мне по электронной почте пришло письмо от подруги, которая страдает от злокачественной опухоли на последней стадии. Она написала, что никогда и ни от кого не получала подарков, которые были бы так ей дороги, и что она благодарна, что судьба свела ее со мной. Меня считают очень заботливым преподавателем – одним из лучших в нашем учебном заведении. Я искренне верю в Бога. Я на самом деле хороший человек, однако меня мотивируют и удерживают в рамках совершенно не те вещи, которые обычно работают для хороших людей. Чудовище ли я? Я предпочитаю думать, что просто занимаю другое место в спектре человеческой жизни.

Глава 2. Диагноз: социопат

Как же я в итоге пришла к тому, что у меня социопатия? Оглядываясь назад, я понимаю, что это было очевидно. Однако мне пришлось пережить крах карьеры и личной жизни в возрасте около 30 лет, прежде чем я стала воспринимать все признаки всерьез.

Мои родственники всегда подшучивали надо мной из-за того, что я не занималась никаким делом дольше двух лет. Средняя школа казалась мне чем-то несерьезным, но тем не менее я закончила ее неплохо и даже получила национальную стипендию за заслуги. В колледже я ни с того ни с сего решила специализироваться на ударных музыкальных инструментах: по программе требовалось овладеть четырьмя инструментами, а у меня вряд ли хватало внимания на один. На юридический факультет я поступила, потому что он был одним из немногих мест, где не требовалось никаких предварительных знаний. С результатами своего вступительного теста я могла попасть даже в престижное учебное заведение по юридическому направлению. Но при этом мой средний балл свидетельствовал о том, что я хоть и умна, но упорный труд вызывает у меня лишь скуку.

После окончания юридического факультета я устроилась адвокатом в «элитную», как она сама себя называла, юридическую контору. Моими коллегами стали выдающиеся выпускники элитных университетов. Собеседование и тест были крайне сложными, но я, хоть и с трудом, все же прошла их. Нас считали лучшими из лучших, и фирма охотно выписывала премии. Через два года после окончания университета я зарабатывала 170 тысяч долларов в год и 90 тысяч бонусами. Если бы все продолжалась так же, то с каждым годом моя зарплата возрастала бы. Но я была ужасным работником.

Я не могу хорошо заниматься своим делом, если работа не ставит передо мной интеллектуальных вызовов или не улучшает мое резюме, тут дело вовсе не в деньгах. Больше всего времени я тратила на то, чтобы уклониться от работы и спланировать свой день вокруг обеденных перерывов и перерывов на кофе. Однако я очень удивилась, когда получила плохую характеристику в конце года. Мое удивление стало еще сильнее, когда меня вызвал шеф и сказал, что либо я беру себя в руки и работаю, либо увольняюсь.

Я не пересмотрела свое поведение. Вместо этого отправила резюме в несколько юридических фирм и устроилась в не менее престижную контору, да еще и с большей зарплатой. Но я по-прежнему была уверена, что предназначена для чего-то большего, чем должность высокооплачиваемого перекладывателя бумаг. А именно этим я занималась на позиции младшего парт-нера. Спустя несколько месяцев я оказалась на улице, с коробкой со своими вещами под мышкой. Я ждала подругу, которая должна была отвезти меня домой.

Именно тогда отец одной моей близкой подруги заболел раком. В то время я с удовольствием с ней общалась: она была умна, независима и проницательна. Однако случившееся с отцом проявило ее эмоциональную хрупкость и привязанность к семье. Мне надоело приспосабливаться к ее настроению, и я решила, что я вкладываю в наши отношения больше, чем получаю взамен. В результате я решила прекратить наше общение. Сначала я испытывала лишь облегчение, но потом заскучала. Однако я старалась не придавать этому большого значения, потому что была готова к такому повороту.

Следующие два года я жила на пособие по безработице. Мои родственники очень волновались, постоянно спрашивали, что я собираюсь делать дальше. Однако я не чувствовала никакого экзистенциального кризиса. Моя жизнь всегда делилась на двухлетние интервалы, поэтому я никогда не планировала что-либо за пределами этого времени.

Однако количество свалившихся на меня неудач стало неожиданным для меня – даже двухлетний план казался лишенным всяких перспектив. Я оказалась безработной, без направления в жизни и почувствовала, что я поступила очень глупо, умудрившись потерять престижную и приносящую хороший доход работу в выбранной мной области. Сначала я решила поступить в бизнес-школу, но не знала, куда и зачем – чтобы снова добиться успеха и потерпеть крах? Я без угрызений совести бросила подругу в тяжелый момент ее жизни. Сколько еще отношений мне предстоит разрушить? Я понимала, что нормальные люди так себя не ведут, и чувствовала, что лишаюсь привычной жизни. Но если я не нормальный человек, то что со мной не так?

В итоге мне пришлось стряхнуть с себя шелуху и сорвать все маски, чтобы разобраться, кто я на самом деле. Делала я это с беспощадностью, с которой обычно отношусь к другим. Именно тогда я поняла, что я хамелеон, о котором впервые узнала в детстве из большой книги о рептилиях. Я притворялась всю свою жизнь. Часть моей личности, предназначенная для общения, испарилась, и оказалось, что поддерживать отношения пыталась моя внешняя оболочка, а не истинная суть. И она была для меня непроницаема. Я любила смотреть на людей, но не любила, когда меня разглядывали; а в итоге оказалось, что я никогда не пыталась присмотреться к себе.

Я привыкла верить в собственную ложь. Фиксировалась на моментах, когда я вела себя как нормальные люди. Чудовище не плачет во время печального фильма. Сердце чудовища не разбивается, когда любовь проходит. Слезы, как и сердечная боль, о которой сложено так много песен, доказали бы мою нормальность. Но как может разбиться то, чего нет? Я с легкостью убедила себя, что для меня не существует подобной проблемы. Одно дело – лгать другим, совсем другое – всю жизнь обманывать саму себя. Я поверила в свой обман, забыла, кто я такая на самом деле, и перестала себя понимать. Мне впервые в жизни захотелось измениться, захотелось перестать быть чужой самой себе.