Миссия Бога

Важно отметить: большинство упоминаний о богах и идолах как о человеческих созданиях встречается, когда речь идет об официальной государственной религии. Ведь именно в ее контексте боги кажутся особенно могущественными, а радикальные заявления израильтян соответственно нетрадиционными и полемичными. Разве великие боги народов не всемогущие божества? Нет, отвечают пророки; они не более могущественны, чем придумавшие их люди. Правители народов воплотили в них свою собственную гордыню, алчность и агрессию. Будучи обожествленные человеческой гордыней, эти боги, тем не менее, остаются делом рук человека.

Что, например, означали похвальбы ассирийцев своими богами, якобы поразившими богов малых народов, живших рядом с Иудой? Всего лишь тот факт, что армии ассирийского царя бурей пронеслись по этим странам со злобной жестокостью и алчностью (Ис. 10, 12–14). Это признавал и сам царь Ассирии, и его посланники (4 Цар. 18, 33–35). В их представлении, все происходящее с царем и его армиями отражало жизнь и деятельность богов. Поэтому царь мог без труда претендовать на победу над пораженными богами. Цари и боги были взаимозаменяемы как с грамматической, так и с практической точки зрения. С одной стороны, израильские пророки принимали такой взгляд на вещи, а с другой – решительно отвергали. Отношения между народами действительно были сферой божественного влияния (в этом они соглашались с ассирийцами). Но в ней не было места соперничеству многочисленных богов (эту часть они отрицали). Все влияние осуществлялось одним единственным божеством – Яхве, Богом Израилевым, о котором Езекия сказал: «Ты один Бог всех царств земли, Ты сотворил небо и землю» (4 Цар. 19, 15). Боги, которым ассирийцы приписывали свои победы, равно как и боги покоренных ими народов, не были ни Богом, ни даже богами, не имея ничего общего с божественной реальностью Яхве и оставаясь «изделиями рук человеческих» (ст. 18).

То же утверждает пророк Аввакум. Подробно и выразительно описав надменность, жестокость и грозящую одновременно человеку и окружающей среде разрушительную силу имперских устремлений Ассирии (Авв. 2, 3-17), он с презрением отвергает мысль о том, что ассирийские боги смогут защитить свой народ от Господнего суда. Таков контекст очередных стихов и основание для насмешек, за которыми следует уже привычное обличение дерева и камня, обложенных серебром и золотом, но лишенных дыхания жизни:

Что за польза от истукана, сделанного художником,

этого литого лжеучителя,

хотя ваятель, делая немые кумиры,

полагается на свое произведение? (Авв. 2, 18).

Трудно найти более ясное выражение истинного отношения израильских пророков к богам враждовавших с ними народов, чем эта одна строчка. Ни в самих идолах, ни над ними нет никакой божественной силы. Они не отображение божества, а плод человеческого воображения. В противоположность этому, продолжает Аввакум:

А Господь – во святом храме Своем:

да молчит вся земля пред лицем Его! (Авв. 2, 20).

Если ассирийских идолопоклонников можно было обвинить в том, что их боги – изделия рук человеческих, то же обличение должно было прозвучать в адрес тех израильтян, которые предпочли поклоняться богам Ассирии (или других народов) с целью скрепить политический союз, получить выгоду для себя (или хотя бы отсрочку приговора). Поэтому в своей покаянной литургии (которая, к сожалению, никогда не использовалась) Осия призывает Израиль признать бессилие ассирийской военной машины и ее неспособность избавить их именно потому, что их вера в нее – ничто иное, как вера в богов, изготовленных их же собственными руками. Иными словами, власть ассирийских богов над Израилем была в той же мере плодом воображения израильтян, как и ассирийцев. Поклоняться им – значило наделять божественной природой изделие человека. Поэтому раскаяние в готовности положиться на ассирийскую армию (а значит, и на ассирийских богов) означало раскаяние в попытке сделать себе богов, а не в доверии к альтернативному источнику предположительно божественной силы (как ошибочно, на мой взгляд, утверждает Бартон). Тесная синонимическая связь между словами «Ассирия», «кони», «боги наши» и «дела рук наших» позволяет безошибочно сделать именно такой вывод.

Возьмите с собою молитвенные слова

и обратитесь к Господу;

говорите Ему:

«отними всякое беззаконие

и прими во благо,

и мы принесем жертву уст наших.

Ассур не будет уже спасать нас;

не станем садиться на коня

и не будем более говорить изделию рук наших:

боги наши» (Ос. 14, 3–4).

Осия проповедовал северному Израильскому царству. Была определенная ирония в попытке убедить их в том, что, следуя за ассирийскими богами, они полагались на богов собственного производства, ведь царь – основатель Израиля сделал, практически, то же самое в отношении Яхве, причем по той же причине: в стремлении укрепить безопасность своего нового, уязвимого для врагов государства. «Иеровоам, сын Наватов, который ввел в грех Израиля» (напр., 3 Цар. 15, 34; 16, 19), так гласит эпитафия человека, возглавившего отделение десяти племен от Иуды. Грехом царя, нашедшим продолжение у многих его преемников, было идолопоклонство. Описание событий, положивших ему начало, в 3 Цар. 12, 26–33 подчеркивает как мотивы, побудившие Иеровоама совершить свой грех, так и проявленную им хитрость. Новоявленный царь боялся, что, совершая паломничество в храм Яхве, его подданные вновь изберут политическую приверженность Иерусалиму. Стараясь помешать этому, он поставил в противоположных концах своего царства изображения тельцов, перед которыми северные племена должны были поклоняться Богу, выведшему их из Египта. Очевидно, что он избегал видимости поклонения кому-либо иному, кроме Яхве. Более того, как указывается в отрывке, Иеровоам, вероятно, вообразил себя Моисеем, избавившим северные племена от гнета Соломона и его сына. Тем не менее, он возродил весь религиозный аппарат своего государства, так что поклонение Яхве оказалось под его полным покровительством.[124] В описании этих событий содержится тонкий намек на то, что, хотя вверху страницы по-прежнему стояло имя Яхве, текст составлял сам Иеровоам. Яхве попытались превратить в бога, созданного руками человека. Официальная пропаганда поставила живого Бога на службу национальной безопасности, и эта форма идолопоклонства не ушла в могилу вместе с Иеровоамом.

Возвращаясь от пророков к псалму, в котором яснее всего указывается на человеческое происхождение идолов (Пс. 113), мы вновь замечаем: полемика ведется между Израилем и другими народами. Давно знакомый стих 9 этого псалма приобретает еще большую значимость в свете нашей дискуссии. Если боги того или иного народа – плод его коллективной гордости, то и слава этих богов тождественна славе их народа. Славить такого бога значило, как правило, хвалить военную мощь его народа. Израильский псалмопевец отказывается считать это причиной для прославления Яхве, Бога Израилева. Напротив, уверенно восклицает он:

Не нам, Господи, не нам,

но имени Твоему дай славу,

ради милости Твоей, ради истины Твоей (Пс. 113, 9).

Иными словами, прославление Яхве никогда не должно рассматриваться, как завуалированная хвала его народу Израилю. Напротив, Яхве надлежит славить за его собственные уникальные качества, не исполняясь при этом самодовольства (этому искушению нередко поддаются сегодня целые народы, заявляющие, будто чтут «Бога» или просят у него благословения).

После столь необычного начала псалмопевец предлагает воображаемый диалог между Израилем и другими народами.

Для чего язычникам говорить:

«где же Бог их»?

Бог наш на небесах;

творит все, что хочет.

А их идолы – серебро и золото,

дело рук человеческих. (Пс. 113, 10–12).

«Где же Бог ваш?» – с упреком вопрошают народы, насмехаясь над Израилем, не имевшим видимых изображений Яхве.

«Бог наш на небесах, а ваши где?» – отвечает Израиль вопросом на вопрос.

Отвечая на свой собственный вопрос, «Где же боги других народов?» – псалмопевец заключает: «Они на земле, рядом с теми, кто их создал». После имени Яхве невидимыми буквами начертаны слова: «Единственный правитель вселенной». А на более чем скромном ярлыке других богов сказано: «Сделано на земле». Далее в псалме противопоставление земли и неба (которые сотворил Яхве для пребывания человека и самого себя соответственно) сочетается с противопоставлением жизни и смерти. Суть этого сравнения в том, что боги и идолы не только не обладают божественной силой на небесах. Здесь, на земле, они так же безжизненны и неспособны благословить своих поклонников, как это может сделать Яхве.

Благословенны вы Господом,

сотворившим небо и землю.

Небо – небо Господу,

а землю Он дал сынам человеческим.

Не мертвые восхвалят Господа,

ни все нисходящие в могилу;

Но мы будем благословлять Господа

отныне и вовек (Пс. 113, 23–26).[125]

Контраст между Яхве и так называемыми богами становится еще очевиднее благодаря противопоставлению высших сфер, где обитает Яхве, и мира, населенного людьми. Оно лишний раз подчеркивает: идолы принадлежат миру человека, а не Бога. Об этом уже говорил Исаия. Кроме того, живые противопоставляются мертвым… Мне кажется, что упоминание о превосходстве Яхве над другими богами в конце псалма есть очень важным. В ветхозаветном мышлении идолы живут в мире мертвых: они столь же безжизненны, как их поклонники, тогда как Яхве – «А Господь Бог есть истина; Он есть

Бог живой и Царь вечный» (Иер. 10, 10). Таким образом, этот псалом представляет собой единую продуманную цепочку рассуждений, в основе которых лежит контраст между Богом Израиля и идолами других народов, а также противопоставление живых и мертвых, человеческой силы и Божьего могущества.[126]

Самым убедительным доказательством того, что боги – создание человека, является поклонение человека себе подобным или объявление одних людей источником божественной силы для других. Нелепость рассуждений о человеке, который, сотворив сам себя, поклоняется своему создателю, была признана еще в Ветхом Завете, полном обличений в адрес столь надменного самообмана. Это еще один весьма распространенный порок царей и императоров.

Иезекииль обличает самообожествление царя Тира, напоминая о неизбежности суда, грядущего на него и его империю:

«Я бог, восседаю на седалище божием,

в сердце морей»,

и, будучи человеком, а не Богом,

ставишь ум твой наравне с умом Божиим…

Скажешь ли тогда перед твоим убийцею:

«я бог»,

тогда как в руке поражающего тебя

ты будешь человек, а не бог? (Иез. 28, 2.9).

Другое пророчество Иезекииля обращено против самонадеянности египетского фараона, вообразившего себя творцом собственного богатства и присвоившего себе божественную силу, сотворившую Нил – источник процветания Египта.

Вот, Я – на тебя, фараон, царь Египетский,

большой крокодил, который, лежа среди рек своих,

говоришь: «моя река, и я создал ее для себя» (Иез. 29, 3).

Какое безумное высокомерие и самообман подвигают человека на столь абсурдные заявления! Однако их отзвуки вновь и вновь слышны в идолопоклонстве мамоне, характерном для современного мирового капитализма. Задолго до Иезекииля Бог предостерегал Израиль против подобной экономической самонадеянности, призывая помнить об истинном источнике их благополучия (Втор. 8, 17–18).

Не удивительно, что те же обвинения звучат и в адрес Вавилона, возомнившего себя божеством и осмелившегося делать заявления, приличествующие только одному живому Богу.

Но ныне выслушай это, изнеженная,

живущая беспечно,

говорящая в сердце своем:

«я, – и другой подобной мне нет;

не буду сидеть вдовою

и не буду знать потери детей».

Но внезапно, в один день,

Придет к тебе то и другое…

Мудрость твоя и знание твое – они сбили тебя с пути;

и ты говорила в сердце твоем:

«я, и никто кроме меня» (Ис. 47, 8-10).

Навуходоносор, вероятно, страдал этой манией самообожествления, но Господь, смирив его, показал, сколь безумны его притязания, после чего вновь даровал ему разум и готовность склониться перед живым Богом (Дан. 4).

Анализируя все рассмотренные в этом разделе отрывки Писания, мы понимаем, какой грандиозный вызов они бросают миру богов и идолов, к тому же вполне намеренно. Доказательство сказанному – широкое разнообразие ветхозаветных фрагментов, относящихся к самым разным периодам в истории Израиля, в которых наблюдалась эта особенность.

Нет ничего необычного в стремлении каждого народа заявить о величии своего божества. В этом Израиль ничем не отличался от своих соседей ни принципиально, ни на практике.[127] Но притязаний на трансцендентную уникальность и вселенский характер этого божества, сопровождаемых отрицанием всех остальных богов, которое Израиль объяснял не имеющей себе равных «ревностью» Яхве, мы не находим ни у одного из других народов. Говоря об уникальности первой заповеди в сравнении с плюралистической терпимостью большинства древних ближневосточных религий, Вернер Шмидт отмечает:

Ничего подобного ранее не существовало и не могло быть заимствовано из религий соседних народов, поскольку полностью противоречит им по сути. Мы привыкли искать исторические аналогии всех событий и явлений, однако нет оснований полагать, что первые две заповеди могли быть заимствованы у кого-либо. Исключительный характер вероисповедания Израиля уникален.[128]

Но пойти еще дальше и, превращая свои слова в продуманное богословское мировоззрение, заявлять вновь и вновь, что боги других народов, равно как и их видимые образы, всего лишь «изделие рук человеческих» – плод человеческого воображения, лишенный божественной сущности, – шаг поистине беспрецедентный. Однако невозможно найти другое объяснение вниманию, которое уделено этой теме в Ветхом Завете. Израиль совершенно верно понимал природу идолопоклонства и отношение язычников к своим богам, и, сознавая этот факт, отказывался их принимать. Категоричность утверждения Пс. 95, 5 потрясает: «Ибо все боги народов – идолы [ʾĕlîlîm]», – иными словами, боги столь же иллюзорны и несущественны, ведь и они – создания человека.

Назвать богов изделием рук человека – значит задеть человеческую гордыню и вызвать бурю возмущения у тех, кто им поклоняется. В Ефесе эти слова Павла стали причиной массовых беспорядков (Деян. 19, 23–41). Ведь если боги, столь высоко нами чтимые, действительно великолепные плоды нашего творчества, неудивительно, что мы их так яростно защищаем. В отчаянных попытках защитить богов, созданных нами для самих себя, мы являем жалкое подобие истинной ревности, достойной единственного истинного Бога, который не был создан нашими руками. Мы столько вкладываем в своих богов, тратим время и средства, сплетая воедино свою личную значимость с их ценностью. Конечно же, мы не можем допустить их разоблачения, осмеяния и ниспровержения. Но они должны быть повергнуты к ногам живого Бога. Такова судьба всякого человеческого предприятия, которое не совершается во славу Бога и не подлежит божественному искуплению.

Гордость и земная слава,

Меч, венец – напрасный труд.

Ни дворцы, ни стены храма

Человека не спасут.

Но Господь мой

Всякий день – Щит и сладостная сень.[129]

В конечном итоге, все боги, сотворенные руками человека, несмотря на их горделивые притязания и притворство, величием не превосходят золоченые статуи, которые приходится прибивать гвоздями, чтобы они не упали. Но и тогда их положение весьма шатко. Филистимский бог Дагон был повержен живым Богом столь же решительно, как филистимский гигант Голиаф – пращой Давида, причем с той же назидательной целью: «…и узнает вся земля, что есть Бог в Израиле» (1 Цар. 17, 46).

Не менее жалкий исход ожидал и вавилонских богов Вила и Нево (Ис. 46, 1–2). Вопреки всем подобным притязаниям человека и его творений, Исаия заявляет:

Ибо грядет день Господа Саваофа

на все гордое и высокомерное

и на все превознесенное,

и оно будет унижено…

И падет величие человеческое,

и высокое людское унизится;

и один Господь будет высок в тот день, и идолы совсем исчезнут (Ис. 2, 12.17–18).

Грядущий суд Божий в своем вселенском размахе поразит и вождей народов на земле, и богов, которых они поселили на небесах.

И будет в тот день: посетит Господь

воинство выспреннее на высоте

и царей земных на земле (Ис. 24, 21).[130]

Опираясь на эти библейские корни, Павел напоминает своим читателям о тварной природе этого воинства и всех учений, поработивших умы и жизни людей, а также об окончательном приговоре, который был вынесен им на кресте Христовом:

Смотрите, братия, чтобы кто не увлек вас философиею и пустым обольщением, по преданию человеческому, по стихиям мира, а не по Христу… отняв силы у начальств и властей, властно подверг их позору, восторжествовав над ними Собою (Кол. 2, 8.15).

Идолы и боги. Парадоксы

Какие же парадоксы связаны в Библии с богами других народов? Мы выделили два.

Первый заключается в том, что они – ничто, когда речь идет о реальности божественной природы. Божеством достоин называться только один – Господь Бог библейского откровения, Творец и властитель вселенной. Больше никто не вправе претендовать на это звание. Павел воспринимал четкое ветхозаветное понимание монотеизма как аксиому: боги – ничто в мире, равно как и идолы. Но идолы явно существуют в нашем видимом мире, а боги, которых они отображают, существуют как часть человеческой истории во всех ее проявлениях. Они представляют собой нечто, чье существование предполагается, но в заповеди ясно сказано: не поклоняться им. Как утверждалось ранее, вера в такое существование богов вполне совместима с основополагающим устоем библейского монотеизма: Господь Бог наш есть Бог на небе вверху и на земле внизу, и нет еще кроме него. Боги существуют, но не так, как существует Бог, обладающий божественной природой, статусом, властью и вечным бытием. Те, кто им поклоняется, поселили их на небесах, но в действительности они остались на земле, ибо являют собой такую же часть сотворенного порядка, как и их создатели.

Второй парадокс заключается в том, что боги, возможно, служат олицетворением бесовских духовных сил. Ветхий Завет (периодически), равно как и Новый (более четко и определенно), признают реальность и могущество духовных сил, стоящих за богами и идолами. Столь же определенно оба Завета утверждают верховную власть живого Бога над всеми этими силами и окончательное поражение, нанесенное им Христом. В Ветхом Завете идолы и боги часто и однозначно описываются как изделия рук человеческих. Мы сами творим своих богов, и в этом абсурдность нашего поклонения им.

Итак, отвечая на вопрос: что представляют собой иные боги – бесы это или дело рук человеческих – можно утверждать и то, и другое иногда одновременно. Последнее утверждение содержит в себе более важную богословскую истину и более опасный обман. Людям не нужен был дьявол, чтобы научить их идолопоклонству. Отказавшись от послушания живому Богу, мы нашли своих богов как в Божьем творении, так и в глубинах своего воображения. В этом мы достигли совершенства, и дьявол с радостью поощряет нас в этом искусстве.

Относительно небольшое число отрывков, проводящих параллель между богами, идолами и бесами, и обилие текстов, где они названы изделием человеческим, имеет серьезное богословское значение. Благодаря такому контрасту мы знаем правильный ответ на вопрос об ответственности за грех идолопоклонства – она целиком и полностью ложится на нас самих. Разумеется, это не снимает вины с дьявола, но неправильно было бы обвинять его в том, за что ответственны мы сами (этому мы тоже научились еще в Эдемском саду). Если боги прежде всего наше творение, нам за них и отвечать. Мы платим их долги, исправляем их ошибки и сами страдаем от последствий. Конечно же, нельзя недооценивать влияние сатаны на человека и духовную слепоту, в которую он его погружает. Но боги и идолы, по сути своей, наши собственные творения. Разговоры о печальных последствиях человеческой религиозности небезосновательны: выдуманные нами боги столь же опасны, как и мы сами, – ведь они изделия наших рук, а наши руки в крови.

Но в понимании всего этого есть и надежда. Если боги – плод человеческого воображения, то они не только обладают разрушительной силой, но и сами могут быть уничтожены – как и все наши прочие земные создания. Боги тоже подвержены разрушению и смерти. Они не долговечнее сотворивших их людей и империй. Насмешки, которыми ассириец осыпал богов побежденных им народов, в свете исторических событий рикошетом ударили по нему самому. Где сейчас боги Ассирии, Вавилона, Персии, Греции и Рима? Человеческая история – кладбище богов.

С точки зрения миссиологии, эти рассуждения непосредственно связаны с необычайно актуальным в наши дни вопросом многообразия религий. Какой должна быть наша, основанная на Библии, позиция в отношении богов других народов в современном мире? Ясно хотя бы то, что мы не можем прибегать к излишним упрощениям, заявляя, будто все нехристианские религии носят исключительно бесовский или культурный характер. Глубокий анализ сущности других богов в Писании не позволяет удовлетвориться таким противопоставлением.

Боги и миссия

Почему идолопоклонство относится к миссиологическим проблемам? Почему одна из задач миссионерства – «разобраться с богами», обличить и развенчать их? Из-за чего мы должны разоблачать и осуждать идолопоклонство, как это делали пророки и апостолы? Разоблачать не только среди тех, которые еще не знают живого Бога, но и еще усерднее искоренять его скрытое влияние на людей, уверяющих, будто они знают библейского Бога и поклоняются ему, призывая имя Христа (вспомним, что пророки осуждали идолопоклонство в Израиле гораздо чаще, чем в других народах)? Стоит ли беспокоиться о людях, которые хотят поклоняться своим собственным богам? Как узнать о присутствии других богов в той или иной культуре? И что оно означает для нас в многообразии общественных, культурных, евангелизационных и церковных контекстов, в которых проходит наше служение? На эти и подобные вопросы мы попытаемся ответить в остальной части главы.

Определение важнейших отличий

Вероятно, главное отличие находится в самых первых стихах Писания. Речь идет о различии между Богом-Творцом и всей остальной вселенной. Только Бог – личность нерукотворная, самосущая и не зависящая от внешних обстоятельств. Бытие Бога определяется исключительно им самим. Окружающая нас действительность, наоборот, сотворена Богом и продолжает существовать только благодаря ему. Творение целиком и полностью зависит от Бога. Оно не существует и не может существовать без него. Бог же прекрасно обходился и без своего творения. Эта онтологическая двойственность между двумя видами бытия (тварное бытие и нерукотворный Бог) лежит в основе библейского мировоззрения.

Из нее вытекает множество других различий, на которые указывает нам история о сотворении мира: различие между днем и ночью, разнообразными природными условиями, видами растений и животных, между человеком, созданным по образу Бога, и остальными животными, между мужчинами и женщинами. Но первое и наиболее существенное различие – между Творцом и его творением. Неудивительно, что именно оно оказывается под ударом, когда таинственная сила зла появляется в таком простом, но невероятно глубоком повествовании третьей главы Книги Бытие.

«Будете, как боги, знающие добро и зло», – обещает змей, подталкивая людей нарушить установленные Богом границы (Быт. 3, 5). Что может быть логичнее и естественнее для существа, сотворенного по образу Божьему, чем желание быть похожими на Бога? Ключ к искушению содержится во второй фразе: «знающие добро и зло», то есть нравственно независимые. Иными словами, змей пообещал (а люди, отказавшись повиноваться Богу, с готовностью приняли) не просто способность отличать

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

H. H. Rowley, The Missionary Message of the Old Testament (London: Carey Press, 1944).

2

Интересно, что термин missio Dei (миссия Бога) в первоначальном употреблении означал действия, совершаемые внутри Троицы – Отец послал Сына в мир, и вместе они послали верующим Святой Дух. Именно в этом значении (помимо других) Джон Стотт говорит о «Боге – миссионере». См. «Our God Is a Missionary God» in John Stott, The Contemporary Christian (Downers Grove, Ill.: InterVarsity Press, 1992), pp. 321-36.