Все было не так

Мое тело согласно безоговорочно подчиняться тому, что он со мной делает. Неловкость смешивается с возбуждением.

Гордей сначала просто целует мягкие губки, потом начинает покусывать, вызывая дрожь во всех мышцах. Это, наверное, самое интимное, что есть между нами. Не в первый раз, но я все равно краснею и задыхаюсь в моменте, когда к губам добавляется язык, умело сводя меня с ума и выбивая из легких стоны каждым своим скольжением или постукиванием.

Пальцы комкают простыню. Тело выгибается навстречу. Гордей удерживает за бедра, полностью контролируя мое удовольствие. Он доводит до исступления, до хрипов. Еще немного, и я начну кричать или умолять о том единственном миллиметре, которого не хватает, чтобы взорваться.

Ни разу не делала ни первого, ни второго. Но у нас снова другой секс. Он знакомый, но все же другой. Мне начинает казаться, что Гордей хочет, чтобы я кричала. Или просила? Он упрямо подводит меня к этому, в очередной раз не давая разрядки.

Я думала, откровеннее быть уже не может. Я ошибалась. И снова сгораю в его руках. Прикусывая кожу на бедре, он вновь касается языком изнывающей от желания плоти. Я совершенно мокрая. Он слизывает сок, толкает язык внутрь меня, дотягивается пальцами до сосков. И, сжав простыню до треска, я выгибаюсь, скользя пятками по кровати. Все же кричу. Негромко, хрипло, задыхаясь и содрогаясь. А он держит и продолжает медленно водить кончиком языка по пульсирующему клитору.

– Голова … – вдох. – Кружится… – выдох.

Его тяжелое, красивое тело нависает над моим, измученным и обессиленным. Гордей тяжело дышит в губы, плавно водя по ним своими.

– Ясь, я чертовски хочу почувствовать твой язычок на своем члене.

Меня еще раз ошпаривает кипятком. Глаза распахиваются. А в его глазах творится то, что я видела на набережной. Сразу становится понятно, о чем он там думал.

О минете я знаю только в теории. С девочками такое не обсуждалось, а с ним ни разу не происходило. Сейчас в первый раз попросил, еще и так открыто.

– Попробуем? Если тебе не понравится, я тормозну.

– Д-давай, – чуть заикаюсь от волнения.

Гордей помогает мне сесть на кровати, а сам встает рядом. Убрав за спину растрепавшуюся косу, благодарю вселенную за то, что сейчас ночь и в комнате достаточно темно, чтобы Гордей не видел моего смущения. Я понимаю, что в этом нет совершенно ничего такого. Парням нравится такой секс. А мы почему-то дошли до него только сейчас.

Мне волнительно чувствовать, как бархатная головка касается моих губ. Я в ответ прикасаюсь к ней языком и вижу, как вздрагивает низ живота моего мужчины.

– Смелее. Это чертовски приятно, – подбадривает он. – В руку его возьми. Сама сможешь все контролировать.

В руку – это не страшно. Пробежавшись подушечками пальцев по всей длине, обнимаю его член ладонью и сначала ласкаю так. Гордей подается чуть вперед, намекая, что мы планировали совсем другое.

Интуитивно поглаживаю его сначала языком, привыкая ко вкусу, к ощущениям. Делаю вдох и впускаю его к себе в рот.

– Щ-щит…

Выдыхает сквозь стиснутые зубы. Я замираю. Он толкается бедрами сам. Значит, все хорошо. И чем дальше заходят мои неуверенные ласки, тем тяжелее он дышит, то разглядывая с высоты своего роста, как двигается его член у меня во рту, то закрывая глаза и откидывая назад голову со сдержанным, вибрирующим стоном.

Никогда не думала, что мужчина может быть так красив и уязвим в этот момент. Все доступные моему взгляду мышцы напряглись. Провожу рукой по рельефам. Тонкие волосы на его руках встают дыбом.

– Черт… – стонет он, покидая мой рот и кончая на грудь.

Тяжело дыша, опускается на пол к моим ногам, кладет голову на колени, целует их и, кажется, улыбается.

–Тебе правда понравилось? – ногтями массажирую ему голову.

– Для первого раза все было просто супер.

Достает салфетки из прикроватной тумбочки, сам аккуратно вытирает с меня свое семя. Отбросив их в сторону, прикасается ладонью к щеке.

– Ты горишь, малышка…

Перебираемся на кровать. Он укутывает нас одеялом.

– Ясь, – настораживаюсь от его слишком серьезного тона, – а теперь очень-очень честно: тебе самой понравилось? Не отвернуло?

– Неловко за то, что не умею, – признаюсь Гордею.

– Это лечится практикой. Я спросил о другом.

– Не отвернуло. Должно было? – жмусь к нему теснее.

– Всякое бывает. Мне важно знать. Не хочу, чтобы ты делала это просто потому, что надо. В этом не будет кайфа.

– Мне было… – подбираю слова. – Откровенно, эротично, необычно и волнительно. Завтра ни одна тоналка не спасет мои горящие щеки, но я ничуть не сожалею о том, что мы это сделали.

– Хорошо, – смеется он. – Значит, можно развращать тебя дальше.

Пригревшись в объятиях любимого мужчины, я снова засыпаю. В этот раз спокойно, совсем без дурацких сновидений. Все портит будильник.

Гордей всегда встает раньше. У него пробежка, потом душ и завтрак. Это значит, что у меня есть еще минут тридцать, чтобы доспать, но стоит подумать о том, что я сотворила этой ночью, щеки ошпаривает горячим смущением, а низ живота наполняется приятным теплом.

– Ты у меня самая лучшая. Доброе утро, – раздается у меня над ухом.

– Доброе. А что, есть из кого выбрать? – ревниво шучу.

Глава 8

Гордей

«Нет!» – зло рявкаю в своей голове.

Что за дурацкие вопросы она задает с утра? Или меня просто так триггерит, потому что виноват?

Черт! Черт! Черт! Какого же хрена не отпускает?!

Бросив Ясе резковатое: «До вечера», – просто беру и сбегаю из дома. Ни утренней пробежки, ни завтрака, ни душа. Мне прямо сейчас надо было уйти, и я ушел.

На улице с утра еще довольно прохладно. Застегнувшись по самое горло, стартую от гаража на нашу базу. К девяти подъедет несколько родителей моих потенциальных маленьких учеников. Успею выпить кофе и привести в порядок взвинченные нервы. Они нихрена не способствуют эффективной работе. Да и за рулем на большой скорости можно размазать свою тушку по асфальту. Сбавляю обороты, понимая, что попал на штраф и неаккуратно перестроился, едва не сев задницей на капот фольксвагена. Водила меня справедливо обматерил. Откатился назад, извинился перед ним и рванул дальше, надеясь, что он не окажется одним из тех самых родителей.

Вот будет смешно. Владелец и тренер клуба кидается под машины! Заголовок для некролога с юмором.

Он у меня сегодня черный, как проклятая полоса, внезапно появившаяся в моей жизни.

Приезжаю на базу, по дороге зацепив несколько пакетиков растворимого кофе. Дерьмо редкостное, но возвращаться за нормальным зерновым уже некогда.

Сбросив в вагончике куртку, сижу на нашей скамейке, пью, стараясь сильно не морщиться. Телефон наигрывает одну из любимых песен. Смотрю на экран. Большими буквами написано: «ОТЕЦ».

Надо на него отдельную музыку поставить. Игнорировать будет проще. В ЧС его нельзя. Потому что Борислав Калужский не только отец, он еще и прокурор. И если ссору с отцом я могу пережить спокойно, то с прокурором нет.

Ставлю на вибро, потому как звонки становятся слишком настойчивыми. Я бы даже сказал требовательными, зная поганый характер абонента.

Ко мне подъезжает Кирилл как раз вместе с первой семейной парой и пацаном лет десяти. Малой с восторгом осматривается.

У нас тут прикольно. Большой участок. На нем несколько треков: основной и короткие, но сложные, для отработки маневренности и быстрой реакции. Вот еще детский делаем, для другого типа мотоциклов. Раздевалки есть. Мой любимый вагончик, типа административный. Обстановка располагает к тому, чтобы сесть на мотоцикл и получить от него настоящий кайф.

Общаемся. Представляю Кира как титулованного гонщика. Он принес нашему клубу первую и очень важную победу, а вместе с ней новых спонсоров и финансирование. Рассказываю, что вторым тренером будет будущий оперативный сотрудник. Он днем в своей Академии и будет брать только вечерние занятия.

Подтягивается еще парочка. С ними девочка. Мелкий пацан недовольно на нее косится и выше поднимает нос, а она только фыркает и, пока родители не видят, показывает ему фак. Я стараюсь не засмеяться, но малая видит реакцию. Хоть бы покраснела! Хрен там. Эта девочка точно нужна нам в команду! И я обрабатываю родителей, уже сейчас понимая ее потенциал. Знаю одну гонщицу. Не такая дерзкая, правда, но она мне всех пацанов нагнула еще в старом клубе.

Работа офигенно отвлекает. Отец только заколебал звонить.

Закинув трубу в вагончик, провожаю заинтересованных родителей, переодеваюсь в строительный комбез. Топаем с Киром помогать рабочим на детскую трассу. Быстрее сделаем – быстрее запустимся.

– Гордей! Сын!

Оглядываюсь на крик.

Блядь! Чего тебя сюда-то принесло, товарищ прокурор?!

Кидаю на землю рабочие перчатки. Иду к отцу и ловлю наезд:

– Какого хрена вы с братом не берете трубки?!

Усмехаюсь.

– Занят я. Не видишь? Чего хотел? – увожу его подальше от строительных работ, а то запачкает сейчас свой дорогой костюм. Туфли вон уже в пыли.

– Вы мне нужны сегодня вечером. Оба. И никаких отмазок, Гордей. Я не так часто о чем-то прошу.

– Не помню, чтобы ты просил. Угрозы помню, требования тоже. А вот просьбы…

– Прекрати. Я не отношения выяснять приехал. Возьми с собой Ярославу. Одень только прилично. Платону скажи, чтобы был с Софией. Там будет ее отец.

– Кошка будет в восторге, – хмыкаю, даже не стараясь скрыть сарказм. – И где «там», кстати?

– Дома, сын. До-ма. Намечен важный ужин с очень значимыми людьми. Мне принципиально, чтобы мои дети достойно представляли своего отца на данном мероприятии. А если нет, я закрою к чертовой матери твой клуб.

– Ну вот, – скалюсь я. – Теперь узнаю папочку. А то просить он приехал. Насмешил! Мы будем. И Платона я уговорю. Ясю цеплять не смей!

– Да нужна мне твоя книжная мышь, – кривится он. – Развели зоопарк! Кошки, мышки! Баб надо трахать, а не этот зверинец. Если твоя Смольская будет правильно себя вести, ее никто и не заметит. Поеду, – брезгливо разглядывает мой грязный комбез. – И это сын прокурора. Ладно. Вечером еще обсудим и твой вид, и перспективы.

Оставив парней, возвращаюсь к вагончику. Заодно смотрю, чтобы родитель точно свалил и его амбалы не оставили мне «сюрпризов».

Созваниваюсь с братом, передаю фактически приказ отца и все вытекающие.

– Ясно теперь, какого он мне телефон оборвал. Я на лекциях был. Забил, – отвечает Платон. – Будем. Сейчас наберу Соню, скажу, чтобы готовила платье.

Договорив с ним, звоню Ясе. Она не берет. Тоже на лекциях. Глянув на время, сажусь перекурить на скамейку. Солнышко как раз разгулялось. Хорошо, тепло.

Звонит моя малышка.

– Мы сегодня внезапно и в обязательном порядке идем в гости к моему отцу. Он просил тебя в платье, – смеюсь я, – но ты можешь выбрать все что угодно.

– А мы на такси поедем?

– Конечно. Ты думаешь, я вывезу эту встречу без грамма алкоголя?

Хотя от одной мысли о бухле тут же начинает тошнить.

– Не уверена, – смеется она. – Хорошо. Будет платье.

– Спасибо, любимая. И за ночь тоже. Я очень ценю то, как ты реагируешь на мои хотелки.

– Люблю очень, – шепчет она. – Мне пора. У нас лекция.

– Пока, малышка. Я часа в четыре сорвусь домой тогда. Парням придется тут без меня вечером отдуваться.

После обеда подъезжает наша взрослая команда в компании с Захаром. Озвучиваю ему и Кириллу ситуацию. Парни без проблем соглашаются подстраховать.

Провожу тренировку, даю своим младшим тренерам еще пару установок. Но Кир уже понял, он утром хорошо справился. Захар пока не в теме, это больше для него. Ключи от вагончиков и ворот у этих двоих есть, так что я, слегка ополоснувшись из уличного шланга, переодеваюсь и сваливаю домой.

Яся тоже приехала. На плите греется обед, а моя малышка уже крутится перед зеркалом, выбирая наряд.

– Красное или черное в горошек? – задумчиво кивает на нашу кровать, занятую ее платьями.

– Черное. В нем грудь смотрится особенно шикарно.

– Значит, красное, – смеется она.

– Нет! Ну пожалуйста. Пусть будет черное, – обнимаю ее со спины и целую в голое плечо. – Для меня.

– Для тебя я могу надеть красивое белье, и ты снимешь его уже через пять минут, – смеется малышка. – А там твой отец. Ты же знаешь, как он ко мне относится, – грустно вздыхает она.

– Плевать. Я никому не дам тебя обижать.

– Ладно. Пусть будет черное, – сдается Яся. – Ешь иди. Там для тебя разогревается. Мы с девочками в кафе перекусили.

Прежде чем садиться за стол, ухожу в душ и смываю с себя пыль, песок и пот. Промыв волосы, наскоро их вытираю и сажусь есть, не снимая полотенца с шеи.

Мою посуду. Прихожу в спальню. Яся успела погладить мне любимую черную рубашку на замке вместо пуговиц. Ее можно носить с джинсами, что меня очень даже устраивает.

Пока она наносит последние штрихи, подчеркивая свои большие карие глаза и полные, сексуальные губы, я одеваюсь и через зеркало любуюсь ею. И платье это Ярославе чертовски идет. Она накидывает сверху короткий, стильный пиджачок.

Забираю ключи от квартиры из других штанов. Снимаю с зарядки телефон. Как раз приходит уведомление, что у подъезда нас ждет машина.

Созваниваюсь с братом. Они с Соней тоже выезжают. Договариваемся встретиться у ворот отцовского особняка и зайти вместе.

Всего пару раз задержавшись в небольших пробках, добираемся до дома, в котором мы с Платоном выросли и где было так мало хорошего, что едем сюда каждый раз через силу.

Отпускаем машины. Жмем с братом друг другу руки. Улыбаемся девчонкам. Заходим во двор. Тут уже стоят тачки некоторых гостей. Вглядываюсь, надеясь по номерам определить, кто тут есть.

На лестнице перед входом Яся буквально впивается ноготками мне в руку. Ободряюще глажу ее по ладошке, подношу к губам, нежно целую и вхожу в дом. Платон с Соней следом.

– Вот бл… – остальное зло проглатываю, увидев первых гостей.

– Ничего себе! Какие люди! – широко улыбается стерва Соболева.

– Ну прямо встреча одноклассников, а не деловой ужин, – без тени улыбки отвечает ей Платон.

Глава 9

Гордей

Главная гостиная отцовского особняка у нас с братом сама по себе вызывает максимум неприятных воспоминаний. Так сложилось, что бо́льшая часть скандалов в этом доме видела именно она. Здесь отец пару лет назад разбил Платону лицо. А сейчас у меня ощущение, что в морду дали мне. А потом сразу под дых. И мы с младшим братишкой оба это чувствуем. Раньше я всегда заступался за него, сейчас он пытается сделать это для меня, делая уверенный шаг вперед.

– О! А вот и мои парни приехали, – лицемерно счастливо улыбается отец.

Руку не протягивает ни мне, ни Платону. Знает, что ответа не будет. Яся тихонечко здоровается с ним. Отец кивает исключительно из необходимости держать лицо.

– Платон, наверное, знает. Все же дети учились вместе, но я представлю. Соболев Глеб Давидович. Человек, одевающий прекрасный пол в шикарные меха. Его очаровательная дочь – Ангелина. Вы ведь в параллельных учились, да? – обращается к брату, делая вид, что это архиважно.

– Да, – цедит сквозь зубы Платон, соблюдая этикет. Мы обещали быть паиньками, если отец не станет цеплять девчонок.

– София, твой отец… А вот и он. Андрей Павлович Коростылев, – напоминает нам. – Оперативно-розыскной департамент наркоконтроля.

– Здравствуйте. – Кошка тоже не старается улыбаться. В ее жизни отец появился два года назад. И то, наверное, только потому, что она стала жить с сыном прокурора.

Наш мир больше похож на паутину взаимовыгодных знакомств и связей. Со стороны положения отца или бизнеса я это понимаю. Меня бесит, что он тащит это в семью. Хотя какая мы к черту семья?

К нам присоединяется еще несколько значимых персон. Все со своими женщинами и детьми.

Держа Ясю за руку, беру со стойки бокал хорошего коньяка. Вдыхаю запах, грею в ладони. Маленький глоток приятно обжигает горло, но пить больше не хочется.

– Привет. – К нам подходит Ангелина. – Так давно тебя не видела, – улыбается Ясе. – Отношения идут тебе на пользу. Такая хорошенькая стала.

– Спасибо. А ты совсем не изменилась, – вежливо отвечает моя малышка.

– Я и не знала, что у тебя есть грудь. Или ты для Гордея сделала? – смеется Соболева.

– Эй! – торможу ее.

– Мужчины, – закатывает глаза блондинка. – Это вообще-то комплимент, Калужский! И чуть-чуть женской зависти. Яся, скажи ему. Ты же девочка. Поняла, что я именно это имела в виду.

– У меня натуральная грудь, Лина, – улыбается Яся. – Я ее в лицее потому и прятала. Чтобы не развивать комплексы у первой красавицы класса.

– Спасибо за заботу, – добавив яда в тон, но сохраняя доброжелательное выражение лица, отвечает Ангелина.

А я притягиваю Ясю ближе и целую в щеку. Соболева бросает на меня странный взгляд, изящно разворачивается на каблуках и уходит к другим гостям.

Недалеко Платон с Софией общаются с ее отцом. Брат тоже обнимает свою девочку, стараясь дать ей ощущение уверенности и защиты в этом серпентарии.

Нас зовет к столу новая домработница отца. Все рассаживаются. Мы со своими девочками с одной стороны, ближе к отцу по старшинству. Прямо напротив меня Ангелина, рядом с ней ее отец, следом отец Сони и так далее.

Беседа о делах затягивается. Обсуждаются важные для каждого из присутствующих здесь моменты. Мы общаемся только своей четверкой, пересадив девчонок так, чтобы им было удобнее шептаться. Меня резко передергивает от прикосновения к ноге под столом. Его ширина вполне позволяет Ангелине дотянуться.

– Очень не советую! – шиплю ей, пока Яся увлеченно что-то обсуждает с Соней.

Отец бросает на меня заинтересованный взгляд.

– Я чего-то не знаю? – еще более заинтересованно смотрит на Ангелину.

Откуда на ее щеках появляется румянец, я даже боюсь предполагать. Не уверен, что она в принципе способна на смущение.

– Ярослава. – Отец обращается к ней. Малышка вздрагивает, поворачивает к нему голову. Наплевав на этикет, снова ее обнимаю. – Детка, когда же мы, наконец, увидим и твоих родителей?

– Вы же знаете, Борислав Георгиевич, они практически не бывают дома. У них очень важная работа, которая в будущем поможет спасти не одну жизнь, – с достоинством отвечает Яся.

– Да-да, конечно. Люди с глобальными целями. Интересно, мы доживем до момента, когда они предъявят результат своей работы миру? Не обижайся, малышка. Я скептик, которому важен результат. Особенно если знаешь, сколько денег честных налогоплательщиков наше государство тратит впустую на подобные проекты. Да и жертвовать единственным ребенком ради эфемерного спасения мира….

– Отец, хватит! – перебиваю его. – Тебе бы и самому не помешало подумать о ком-то, кроме себя самого. Хоть раз в жизни.

– Ты прав, мой мальчик. – Глаза отца зло сужаются. – Я приземленный эгоист, думающий о благе своего города и своих сыновей. Куда мне до целого мира? Яся для меня практически как дочь. И лишь потому я переживаю. Она единственная, с кем сегодня за этим столом нет ни мамы, ни папы.

– С ней всегда рядом есть я. Да и этот ужин мало смахивает на семейный, – пожимаю плечами.

Звенящая тишина за столом. Все взгляды направлены на нас. Отцу не нравится моя реакция. А я его предупреждал. Не дам обижать Ясю! И мне плевать на этикет и на всех присутствующих.

– Мне остается только гордиться тем, что я воспитал настоящего мужчину. – Отец красиво выходит из некрасивой ситуации.

Платон давится смехом. Чтобы не заржать в голос, залпом выпивает стакан сока. Я же нежно целую Ясю в висок, и разговор за столом плавно возвращается в деловое русло.

После ужина присутствующие делятся на группы. Мерно потягивая хороший алкоголь, общаются на более узкоспециализированные темы, строят совместные планы.

– Ярослава, я украду у тебя своего сына на исключительно мужской разговор? – просит у нее подошедший отец. – Обещаю, это не займет много времени.

– Да, конечно, – улыбается ему малышка.

Передаю ее Платону и Соне. Поднимаюсь за отцом в его кабинет.

– Что это было за столом?! – налетаю с порога.

– Правда, Гордей. И ничего кроме нее. Расскажешь, что у тебя было с дочкой Соболева? – Он достает из личного бара коллекционный виски, разливает по бокалам и, протянув один мне, небрежно опирается бедрами на стол.

– Ничего.

– Да брось. Даже я почувствовал, что между вами искрит. Красивая девчонка. С характером. Так что не переживай. Осуждать не стану.

– Мне глубоко насрать на твое мнение в этом вопросе. Ты же знаешь, – парирую, делая глоток виски. – О чем ты хотел поговорить? Если об этом, плохая идея. Ты давно потерял право лезть в мою личную жизнь.

– Ошибаешься, сын. Я всегда был и буду твоим отцом. А потому это право есть у меня по умолчанию. А поговорить я хотел о делах. Ты нужен мне в бизнесе, который, к слову, все еще оформлен на тебя.

– Это формальность.

– Была. Сейчас я настоятельно прошу тебя начать в него вникать. Это ваше с Платоном наследство, в конце концов. И кому, как не вам, заниматься его приумножением? У тебя есть подходящее образование. Опыт. Я вижу, как ты развиваешь свой клуб. Вижу работу со спонсорами. Умение договариваться, находить решения. Но там ты ничего не достигнешь.

– Откуда такая уверенность? Ты вновь собираешься вмешаться?

– Я хочу вернуть сына в семью и помочь ему обеспечить себе нормальное будущее. Если для этого придется вмешаться, я это сделаю. Мне стыдно, что мой главный наследник живет в спальном районе в крохотной квартирке в бесперспективных отношениях! Сегодня я собрал здесь очень полезных людей, с которыми знаком не один год. И каждый из них заинтересован в сотрудничестве и может дать тебе необходимые консультации. У руля сейчас стоит также опытный человек…

– Твоя любовница, – перебиваю я.

– Это неважно. Наши отношения не мешают ей вести грамотную работу. И, кстати, Гордей, раз уж ты сам затронул эту тему. Заметь. Она мне даже не жена. Мы просто иногда спим вместе. И нам обоим это выгодно. У нас удобные партнерские отношения. Рядом с тобой должна быть именно такая женщина. Хваткая, понимающая. Что еще нужно мужчине? Чтобы с ней было не стыдно выйти в свет. Чтобы она умела красиво представить тебя на людях. Украшение, Гордей. Правильная женщина – это украшение успешного мужчины.

– У нас с тобой несколько разное представление о женщине. Я люблю свою, отец. И…

– Да я тебе сейчас вообще не о любви говорю! – заводится он. – Ты меня не слышишь! Любовь проходит. Страсть проходит. Еще пару лет, и ты перегоришь. Если это уже не случилось. А дальше что? Супчики на обед и балкон однушки, завешанный пеленками? Что эта девчонка может тебе дать?

– Тепло, уют, свои открытые эмоции без лицемерия, понимание, поддержку, желание заботиться о ней. Ты же любил нашу с Платоном мать. Забыл, что это такое?

Его лицо искажается гримасой злости. Отец залпом допивает свой виски и наливает еще. После смерти мамы он так и не женился. У него есть постоянная женщина. Давно есть. Но она так и не переросла из статуса любовницы в статус жены.

– Твоя мать сочетала в себе все, что я тебе озвучил.

– Я ее помню очень плохо. Но в моей памяти осталась ее доброта и тепло, которое она мне дарила.

– Ты был ребенком, а я ее мужчиной. И говорю я с тобой сейчас как мужчина.

– Окей. Тогда расскажи мне, что ты намерен делать, если я откажусь от участия в твоем бизнес-проекте.

– Убеждать, пока ты не передумаешь, – ухмыляется отец. – Ты же знаешь, я неплохо умею это делать. Я дал тебе достаточно времени погулять и попробовать эту жизнь на вкус. Пора вспомнить, что ты наследник.

Глава 10

Гордей

Я и не забывал. Кто мне даст? Нам с братом при любой удобной и неудобной возможности об этом напоминают.

Лезть в дела отца не хочу от слова «совсем». Да, мы сейчас с Ясей только встаем на ноги, но я делаю это сам, зная каждую бумажку, которую подписываю, каждую цифру, налаживая собственные связи, в которых уверен. А его бизнес – это его люди, его схемы, и даже если соглашусь на столь щедро предложенный пост, рулить и принимать решения мне там никто не даст. Это не в характере моего отца. Ему просто нужен контроль. Он хочет, чтобы я стал кивающей марионеткой, а управлять всем будут он и его женщина. Наша задача лишь показать всем идеальную картинку семьи – отец и сыновья. Для его репутации полезно. Одно то, как он при каждом удобном случае упоминал, что младший сын пошел по его стопам и учится на юрфаке, чего стоит! Забыл упомянуть, почему именно Платон поступил туда и сколько раз они сталкивались лбами «за кадром».

Есть и то, за что я, безусловно, благодарен ему. За то же образование. Но этого слишком мало, чтобы я забыл остальное и вдруг начал подчиняться. Нас с братом вполне устраивает нынешняя ситуация. Мы не портим репутацию отцу, он не вмешивается в нашу жизнь. Но, видимо, этой схеме пришел конец.