Все было не так

Он, наверное, даже не представляет, сколько всего взорвалось у меня внутри, когда я почувствовала его прикосновение сегодня. Если бы не утренний разговор с Соней, девушкой его младшего брата, вряд ли бы я поехала на занятия. Скорее всего, побежала бы в полицию или стала звонить по врачам.

Глупая паникерша!

Но что мне было думать? Этот заезд, потом они поехали отмечать, и он не приехал домой. Трубку не брал. Я столько раз ему звонила, но телефон все время был выключен. Могло ведь случиться все что угодно. Парни бьются на бешеных скоростях. Даже опытные.

Мы вместе около года, и за это время его команда похоронила двоих. Одного из парней относительно недавно, в начале марта, когда в городе растаял снег и ребята начали обкатывать свои байки.

Сложно было себя не накрутить на этом фоне!

Он говорит «ты знала, с кем связалась». Знала. Поэтому не просто так волновалась, а в конкретную сторону.

Мы с Гордеем познакомились, когда я заканчивала одиннадцатый класс. С нами учился его младший брат. И девчонки визжали от восторга, когда взрослый, красивый сын прокурора заезжал к нам на своем агрессивном мотоцикле. А у меня была безответная влюбленность, и кареглазый байкер как-то померк на фоне душевных терзаний о том, что мальчик, который мне так сильно нравился, меня не замечал.

Гордей, впрочем, тоже. Мне так казалось. Мы стали общаться совершенно случайно. Какой-то незначительный повод подтолкнул к первому разговору. Из него зародилась дружба длительностью в целый год. А когда я закончила первый курс университета, он повел меня гулять по набережной. Мы ели мороженое, держались за руки и впервые поцеловались. Калужский был очень удивлен, что с ним у меня случился первый поцелуй в мои девятнадцать. Я была удивлена не меньше, поняв, что мое сердце давно уже бьется чаще рядом с ним. В момент прикосновения его губ оно вытворяло совершенно безумные акробатические этюды.

Мы встречались несколько месяцев. Он познакомился с моей бабушкой, которая, конечно же, его не одобрила. Только Гордея этот факт ничуть не смутил. Он похищал меня из дома на всю ночь. Мы гуляли по городу, катались на его байке, целовались и ходили на дни рождения к его друзьям. Нежный, внимательный, обходительный и… терпеливый.

Его срывало в желании перевести наши отношения на другой уровень, но я была не готова, и он это принимал. Знакомые девочки смеялись надо мной и даже делали ставки, когда этот взрослый, красивый и горячий парень сорвется окончательно и либо бросит меня, либо начнет спать с другими. Он не бросил. Он привез меня в эту квартиру и сказал, что мы будем жить здесь вместе.

Так что да, я знала, с кем связалась. И мне очень страшно его потерять.

Грустно улыбнувшись своим воспоминаниям, наклонилась и осторожно поцеловала его плотно сжатые губы. Он что-то промурлыкал во сне и повернулся на бок. А я забрала в стирку вещи его брата. Поставила чайник и села за учебники на кухне. Надо проштудировать все, что сегодня на нервной почве не уместилось в голове.

– Эй, – раздается хриплое над ухом. – Иди сюда. – Теплые, сильные руки обнимают за талию, помогают подняться с табуретки.

– Уснула? – улыбаюсь его растрепанному виду.

Темные волосы смешно торчат в разные стороны, но он уже не такой бледный, как был днем.

– Как обычно, – смеется Гордей, пробираясь горячей ладонью под мою домашнюю тунику. По-хозяйски сжимает ягодицу и вдавливает в пах.

Поднимает, подхватив под бедра, усаживает на стол, прямо на мои тетради. Встает между ног. Не дает возразить, закрывая мне рот поцелуем. Отвечая ему, стараюсь вытащить из-под себя конспекты и сдвинуть учебники в сторону. Они стопкой падают на пол. Гордей смеется мне в губы, осторожно касаясь пальцами перешейка трусиков.

По коже бегут мурашки. С ним всегда так. Он вызывает во мне бурю эмоций, смущения и нежности. Обняв его за шею, глажу по затылку. Там волосы гораздо короче, и они приятно щекочут кожу.

Его тяжелое, хриплое дыхание дразнит нервные окончания. Пальцы жадно впиваются в мое тело, ласкают грудь, терзают затвердевшие соски. Он еще сонный, но уже такой распаленный, будто ему снился пошлый эротический сон, и теперь он желает воплотить его в реальность.

Сдергивает меня со стола. Разворачивает к себе спиной и требовательно давит на поясницу. Уперев ладони в столешницу, подчиняюсь его желанию. Слышу, как шлепает широкая резинка его домашних спортивных штанов. Горячая головка скользит по моему бедру, оставляя после себя очередную дорожку мурашек.

Он ладонями сгребает наверх мою тунику, стягивает до середины бедра трусики и одним точным, резким движением заполняет собой. Живот на мгновение сводит, и перехватывает дыхание. Мои мышцы плотно сжимают его член. Немножко больно и даже грубо. Непривычно. Я задыхаюсь от каждого его движения. Он берет так жадно. Я не успеваю дышать. Не помню, чтобы у нас было так. Всегда новые ощущения. Гордей учит, раскрывает для меня все грани близости.

Мне так сложно дается каждый вздох. Гордей ложится сверху, кусает кожу между лопаток, покрывает ее поцелуями и двигается в моем теле короткими, глубокими толчками. Выпрямляется, держит за бедра и буквально насаживает меня на свой член. Бедра дрожат. Внутри все горит. Я держусь ладонями за стол, который пошло стучит об стену.

Тело наполняется теплом. Я снова чувствую его губы на своей спине, слышу тяжелое дыхание, ощущаю давление и сладкое распирание внутри. Содрогаюсь в его руках, и он с довольным рыком в несколько ударов догоняет меня, пачкая спермой ягодицы.

Помогает подняться, снова подсаживает на стол. Его карие глаза сейчас похожи на расплавленный темный шоколад. Губы довольно улыбаются, прикасаясь к моим.

– Ты у меня… – делает вздох, смеется. Нас никак не отпускает. – …Самая лучшая девочка. Люблю, – целует в нос и снова в губы. – Не забывай об этом.

– И я тебя люблю. Ты сегодня… – касаюсь ладонью его колючей щеки. Короткая щетина тихо шелестит и царапает кожу.

– Побреюсь, – обещает он. – Что «я сегодня»?

– Другой. – Не знаю, как объяснить, но так у нас правда еще ни разу не было. Он всегда горячий, но более деликатный, что ли.

Я никогда не требовала, он сам так со мной обращался, а сегодня сорвался, и я впервые почувствовала, как ему на самом деле хочется.

Обещаю себе подумать над этим чуть позже, когда смогу нормально формулировать мысли.

Он ничего не отвечает. Обнимает, выдавливая из моих легких весь воздух. Снимает со стола, стягивает с меня тунику, хотя ее все равно уже только в стирку. Она вся перепачкана следами нашего секса, как и мое тело.

– Беги в душ. Потом я пойду.

Чмокнув его в щеку, скрываюсь в ванной.

Быстро ополоснувшись, заворачиваюсь в любимое полотенце и выхожу в коридор. Гордей все еще на кухне. Стоит ко мне спиной и курит в открытую форточку. Квартиру уже успел заполнить запах весны и дыма.

– Ты же бросаешь, – подойдя ближе, касаюсь пальцами его напряженной спины.

– Захотелось. Не дыши дымом, Ясь. Иди спать. Я скоро приду, – не оглядываясь, отсылает меня и снова затягивается.

Глава 5

Гордей

Пацаны разъехались после тренировки. Остались только друзья. Сидят у фирменного вагончика, греют торсы на апрельском солнце, щурятся и тянут воду из бутылок. А я жгу топливо в баке, выжимая из своего байка максимум.

Спортивный, прокачанный мотоцикл с логотипами моего клуба на бортах пулей пролетает по треку и идет на новый заход. Раньше я народ на другой технике тренировал. Гоняли по бездорожью на сложных отрезках или вообще в лесу. Но тогда нас и клубом назвать можно было с натяжкой, хотя в заездах принимали участие, места брали. Хотелось масштаба. Хотелось сделать это основным видом деятельности, чтобы на все хватало и душа при этом получала свою порцию необходимого ей ощущения полета.

Я поднял этот клуб с нуля, и немногие знают, чего мне это стоило. Да и сейчас все сложно, просто парней не гружу. Это мои проблемы. Их они коснутся только в том случае, если я проиграю битву с собственным отцом. А проигрывать я не намерен.

Это моя жизнь. Я прихожу сюда в любое время суток, и мне становится хорошо внутри, будто дома. Помню, было время, я жил на нашей старой базе. В родительский особняк возвращался только ради младшего брата. Боялся, что однажды его сложный, затянувшийся конфликт с отцом закончится плачевно. Как бы и сейчас мне не пришлось оказаться в вагончике на ПМЖ.

Газ на пределе. Ветер обтекает тело, а сердце бьется в такт двигателю. Ему беспокойно.

Черт побери, я никогда не был святым! В моей семье без лжи и умения грамотно прикрывать свою задницу вообще было колоссально трудно, а когда у тебя еще младший брат, который при живом отец нахер никому не нужен и постоянно нарывается на неприятности, это шарашит такой ответственностью. Не отвертишься. И с девушками складывалось по-разному. Я не могу назвать себя влюбчивым. Вообще не уверен, что до Яси по-настоящему влюблялся. У этой трогательной девочки получилось достучаться до моего нутра. С остальными как-то не срасталось. Мне всегда не хватало в них… Ярославы, наверное. А сейчас я не могу придумать себе оправдания. И меня жрет совесть.

Вчера сорвался на ней. Внутри горело и чертовски хотелось выплеснуть хотя бы часть этого огня вовне. Зато понял, что Яся вполне готова к разгону. Я сам слишком торможу себя, боясь ее напугать.

Останавливаюсь у вагончика. Парни дымят. Делая козырьки из ладоней, смотрят на меня.

– Кит, дай канистру. Я пустой почти.

Кладу шлем на скамейку, расстегиваю куртку. Теплый ветер сразу пробирается под футболку и приятно щекочет разгоряченное, потное тело. Погода в этом году определенно за нас. И я тоже подставляю лицо солнцу, пока Толмачев ходит за бензином.

– Прокатиться с тобой? – вручает мне канистру.

– Не надо. Я кроме дороги сейчас нихрена не вижу. Мысли раскладываю.

– Помогает?

– Угу. Дайте кто-нить сигарету, пожалуйста.

Парни передают. Кит забирает, протягивает мне пачку. Губами вытягиваю одну сигарету. Беру у Толмачева зажигалку. Прикуриваю и сразу делаю несколько затяжек. В груди становится тяжело и вместе с тем чертовски хорошо.

Байк остыл. Выбросив затушенный бычок в бочку для мусора, седлаю его и срываюсь на очередной круг. Куртку не застегиваю. Ветер врезается в ребра, парусом раздувает кожаную экипировку. Останавливаюсь, застегиваюсь. Мешает.

На новом круге резко давлю на тормоз, улетая прилично вперед. Плохой пример для парней, которых я учу правильно работать с техникой, чтобы не убиться. Но сейчас пример будет еще хуже, потому что тренер превратится в убийцу!

– Что. Ты. Здесь. Забыла?! – На последнем слове срываюсь на животный рык, вырывающийся из грудной клетки.

Соболева в легком, развевающемся на ветру платье открыто мне улыбается. Парни косят на нее взгляды, поднимаются и тактично сваливают подальше.

– Увидеть тебя хотела. А где найти Гордея Калужского, если не на треке? Ты же здесь живешь практически.

– Какая осведомленность, – вешаю шлем на руль.

Нервно дергаю молнию на кожаной куртке, ее тоже снимаю, раскручиваю задравшиеся рукава футболки. Эти простые действия помогают держать себя в руках.

– Да брось. Об этом все знают. Ты же повернут на своих мотоциклах. Прокатишь?

– Лина, чего тебе надо? – опираюсь бедрами на борт байка.

Соболева подходит ближе. Светлые волосы все время попадают ей на лицо. Откровенно облизывая меня взглядом, заплетает их в косу.

– Тебе очень идет эта форма, – улыбается она. – Может, поужинаем?

– Ты серьезно сейчас? Или это какой-то прикол? У меня есть Яся, – напоминаю девушке. – Ничего не изменилось.

– Если бы, – она подходит еще ближе и упирается острым ногтем мне в грудь, – я не была с тобой той ночью, может быть, и поверила. Но нам было хорошо вместе, Гордей. Правда хорошо. У тебя словно сорвало все стоп-краны. Я даже не думала, что ты такой ненасытный! И это при том, что ты был изрядно пьян. Представляю, каким ты будешь, когда трезвый.

– Запретить тебе фантазировать я, к сожалению, не могу. Исчезни, – отбиваю ее руку.

– Ты же помнишь, что должен мне за молчание? – коварно улыбается зеленоглазая стерва.

– Предлагаешь в благодарность еще раз тебя трахнуть?! – снова завожусь я.

– Грубо! И нет. Думаю, ты сам не против повторить. Просто боишься себе в этом признаться. И сегодня я приехала не для того, чтобы требовать. Хотела увидеть и провести с тобой немного времени.

– Увидела? Теперь уходи. И не надо сюда приезжать. Никуда не надо. Как придумаешь, чем я могу наверняка закрыть тебе рот, дай знать.

– Очень двусмысленно, – смеется Ангелина, вновь поправляя непослушные волосы. – Твоя идеальная Яся не балует тебя оральными ласками? – пошло проводит языком по накрашенным губам.

Разворачивается и, красиво виляя бедрами, под скрип моих зубов идет к воротам. Оглядывается на выходе, игриво машет мне пальчиками и скрывается из виду. А я прыгаю на байк и снова срываюсь на треке.

Надо боксерский мешок тут повесить, что ли! Так лупануть по чему-нибудь хочется. И лучше по кому-нибудь, чтобы было сопротивление и можно было оторваться.

Сука! Бесит! Как же меня бесит, даже не Ангелина, сама ситуация!

На повороте практически кладу мотоцикл на бок. От асфальта чувствуется тепло. Оно ложится на открытые участки кожи. Выравниваюсь. В памяти плавно проясняется. Останавливаюсь посреди дороги, снимаю шлем и закрываю глаза, чтобы не упустить картинки с той ночи. Они размытые и больше похожи на вырезки из порнофильма без начала и конца. Видимо, адреналин окончательно выжег всю выпитую дрянь из моего организма. А может, это злость на Соболеву так сработала, но я вспомнил. И крохотная надежда «а вдруг все же ничего не было» благополучно сдохла.

Было. У меня был секс с Ангелиной. И теперь это утверждение подкреплено не только откровенными фотографиями. Память включается вплоть до вкуса ее кожи и обоюдных горячих оргазмов. В ушах стоят ее стоны, звон бокалов. Мы пили еще.

Куда в меня влезло-то?

Не важно теперь. Это был отвязный пьяный секс без тормозов. Теперь пусть и фрагментарно, но я его помню. Эти «фотографии» не сотрешь.

Глава 6

Ярослава

– Ты на часы смотрела? – сварливо спрашивает бабушка.

– Смотрела, ба. Десятый час. И что?

– И почему твой Гордей опять не дома? Ты с таким же успехом могла бы жить со мной и бегать к нему на свиданки по выходным, – начинает она старую песню.

Полгода прошло, а бабушка упрямо не желает привыкнуть к тому, что мы живем вместе. А до этого ей не нравилось, что мы встречаемся. И вообще, «надо сначала институт закончить, в жизни устроиться, а потом любовь крутить!». Ах да, и еще обязательно сразу замуж, иначе это все ерунда и никаких у нас правильных ценностей, а ведь она меня воспитывала.

Прокручиваю в голове с улыбкой. Я люблю бабулю, она меня растила, пока родители строили карьеру, но иногда с ней бывает очень тяжело.

– Ба, у него работа такая, понимаешь?

– Какая у него работа? Я вообще не понимаю, на что вы живете. Катается целыми днями на своем этом драндулете. Это разве работа для мужчины?

– Конечно нет, – выдыхаю с легким сарказмом, рисуя пальцем по стеклу и глядя на улицу.

– Вот именно! Вернись домой, девочка. Настроен серьезно – пусть делает предложение и женится, как все нормальные люди. И работу найдет! Чего папа его к себе не пристроит? Или он сам не хочет?

Будто она не знает, что с отцом Гордей не общается.

– И домой ровно в шесть, а за опоздание расстрел, – смеюсь я, вспоминая собственное детство и все школьные годы.

– А что плохого в дисциплине? Я тебя плохо воспитала?

– Ба, ну хватит, пожалуйста. Потом ты обижаешься, что я редко звоню. Ну невозможно же так. Я люблю его, – говорю гораздо тише.

– Любит она, – недовольно фыркает бабуля. Для нее это не аргумент. – Заехали бы хоть. Может, я тут померла уже.

Вот мы и до манипуляций добрались. Я уже думала, сегодня пронесет. Ан нет. Все как по учебнику.

– Заедем. Ладно, ба, мне надо готовиться к завтрашней контрольной. Не скучай.

И, пока она не продолжила давить, а я не начала на это вестись, сбрасываю звонок и, оперевшись обеими ладонями о подоконник, встаю на носочки, стараясь разглядеть получше, что там внизу.

«Джинсы, кеды и обязательно куртка. Жду у подъезда» – высвечивается у меня на экране.

Вот! Сказала же, он скоро приедет.

Пока мы просто общались, я не совсем понимала всей этой «кухни», а вот когда стали встречаться, как раз прошлой весной, в полной мере поняла, что такое – открытый мотосезон. К этому надо привыкнуть. Это надо понять. Иначе никаких отношений не получится.

Улыбаясь, быстро переодеваюсь по инструкции и спускаюсь.

Гордей сидит верхом на байке, копается в телефоне. На руле уже висит запасной шлем. Он убирает трубку в карман, слезает с мотоцикла и ловит меня в объятия. Сразу же целует протяжно и сладко.

От него пахнет бензином и сигаретным дымом. Последнее немного расстраивает. Бросить курить он пытается с тех пор, как мы съехались, но все время срывается. Не то чтобы я требовала. Как-то разговорились, и он решил попробовать завязать с этой вредной привычкой.

– Куда мы едем? – уворачиваюсь от очередного поцелуя, по его слегка изменившемуся дыханию понимая, что еще немного – и никуда. А я бы прогулялась. Погода такая на улице. Ее вдыхать хочется. И еще я по Гордею очень соскучилась.

– На свидание. – Он протягивает мне шлем.

– Ура!

Радостно подпрыгнув, быстро справляюсь с защитной экипировкой, заботливо привезенной для меня из гаража. Наколенники, налокотники фиксируются на своих местах. Гордей помогает забраться на мотоцикл.

– Держись крепко, малышка, – перекрикивает рев мотора. – Мы поедем быстро!

Прижимаюсь к его сильной спине, обтянутой кожаной курткой, и едва не визжу от восторга, когда байк срывается с места. И страшно, и захватывающе. И рядом с любимым человеком!

Дыхание перехватывает на поворотах. Мы мчимся по городу, чудом успевая пролетать все светофоры, не останавливаясь. Это гонка с ветром, с собственными мыслями. Это пульс, пляшущий в висках и горле. Это невероятная наполненность тем, кого так сильно любишь всем сердцем и разделяешь его восторг от происходящего, принимаешь часть его эмоций на себя, точно зная, с какой силой сейчас бьется его сердце и как горят его глаза.

Бабушке этого точно не объяснить. Я училась это чувствовать и не захлебываться от переизбытка эмоций. Мне кажется, я до сих пор до конца не умею принимать наши отношения как должное, бытовое и уже свершившееся. Гордей дарит мне жизнь, которой у меня никогда не было, при этом старательно заботясь и оберегая, как личную ценность.

Я не могу его не любить. Это невозможно. Мои чувства к нему похожи на этот самый ветер, что сейчас несется с нами наперегонки по городским улицам. Такой же теплый, обволакивающий, легкий.

Мы останавливаемся у какого-то магазина. Я так торопилась, что забыла дома линзы. Снимала, чтобы отдохнули глаза, и в итоге вывеска с дороги для меня нечитабельна, еще и шрифт ужасный. Такой даже с хорошим зрением воспринять не так-то просто. Наверное…

– Сейчас вернусь.

Гордей оставляет меня возле мотоцикла и, перепрыгнув через низкий декоративный заборчик, бегом добирается до входной двери. До меня доносится едва слышный звук колокольчика, но его тут же заглушают машины.

Буквально пара минут, и Калужский возвращается ко мне все так же бегом. Уже не один. С небольшим плетеным сундучком.

Нетерпеливо открываю крышку, а там свежая, крупная малина.

– А-а-а! Спасибо, – счастливо улыбаюсь ему.

Достаю две ягоды. Одну закидываю себе в рот, а вторую подношу к его губам. Гордей ловит ее ртом вместе с моим пальцем, облизывает фалангу, глядя мне в глаза. По телу тут же проходит волна жара.

– Тебе придется немного подержать ее в руках. Справишься? – достает еще одну ягоду, проводит ею по моим губам, выдавливая немного сладкого сока. Он застывает каплей на коже, а Гордей прячет малину у себя во рту. Тут же целует, возвращая мне ягоду языком.

– Что-то изменилось… – озвучиваю собственные ощущения от произошедшего.

– Я просто давно не возил тебя на свидания. Поехали. Тут недалеко.

Только дело не в свидании. Во взгляде и в прикосновениях. Сейчас в этом поцелуе вроде и не было ничего такого, но он получился очень откровенным, прелюдией к тому, что обычно происходит после…

И это был новый поцелуй.

Так Гордей меня еще не целовал.

Пять минут полета, не успевшие сформироваться заморочки, и мы снова останавливаемся. Парковка недалеко от узкой набережной. Гордей помогает спуститься, ставит мотоцикл на сигнализацию, берет меня за руку и ведет гулять.

Мы болтаем о том, у кого как прошел сегодня день. Он больше слушает, чем говорит, и иногда коротко отвечает на мои вопросы общими фразами.

Останавливаемся, чтобы посмотреть на воду. Едим малину, целуемся. Я провожу ладонью по его шее, цепляясь пальцами за царапину, про которую совсем забыла спросить, пережив бессонную ночь и после просто порадовавшись, что мой парень живой и в принципе целый.

– Откуда это? – аккуратно оттягиваю ворот его куртки в сторону и снова касаюсь ранки.

Гордей убирает мою руку, целует в запястье и неопределенно пожимает плечами.

– Зацепился. Пьяный же был. Ветка, скорее всего, или что-то такое.

Он отвлекает меня ягодами и своими губами. Немного неловко на людях, но ему сегодня все равно. Он расстегивает мне курточку, забирается теплой ладонью под футболку, поглаживает кожу на животе. Обхватив талию, вжимает в себя, сминая нижнюю губу большим пальцем второй руки. Так смотрит, что у меня снова перехватывает дыхание, словно мы опять мчимся на его мотоцикле на сумасшедшей скорости.

Корзинка с остатками малины улетает в воду, а он смотрит на мой рот потемневшим взглядом.

– Яська… – Мои мурашки откликаются на хриплые нотки в его голосе. – Ты у меня такая красивая, – выдыхает он. – Такие мысли сейчас в башку лезут. Ты себе даже не представляешь.

Глава 7

Ярослава

Классное вышло свидание. Если бы он еще озвучил, что именно творится в его голове… Но Гордей плавно ушел от ответа, бережно усадив меня на мотоцикл и чмокнув в нос, сам надел шлем.

Ветер мчит нас домой, опережая мои мысли. Поддавшись моменту, развожу руки в стороны, погружаясь в ощущение полета. Гордей сбавляет скорость, позволяя мне продлить эту маленькую, но приятную шалость.

Разгоняется, как только я его вновь обнимаю и теснее жмусь к сильной, надежной спине.

Оставив мотоцикл в гараже, держась за руки, идем домой. Гордей курит, выдыхая дым в противоположную от меня сторону. Его пальцы иногда чуть крепче сжимаются на моей ладони. И тут же отпускают.

Мне хочется, чтобы он поделился тем, что его беспокоит. Возможно, опять проблемы с отцом или что-то в клубе. Додумывать не хочется, а он не любит грузить меня своей работой.

– Гордей… – беспокойно зову.

– М? – откликается не глядя.

– У тебя точно все нормально?

– Конечно. Устал немного. Весь день за рулем сегодня.

– Завтра тоже допоздна?

– Скорее всего. Если хочешь, приезжай к нам после занятий, но тебе там будет скучно. Мы начинаем тренировки. Еще у меня встречи с родителями. Я все же решил открыть на нашей базе детскую секцию. Посмотрим, что из этого выйдет. Переделываем сейчас дальний угол участка под занятия с мелкими. Захар и Кирилл будут помогать. Деньги клубу позарез нужны. Спонсорские покрывают далеко не все.

– Я могу вам помочь?

– Ты мне уже помогаешь, Яськ. Просто тем, что ты у меня есть. А с остальным я разберусь сам. Если все пойдет хорошо, в следующем году будет полноценная мотошкола вместо частных уроков.

Понятно, значит, все же клуб. Это лучше, чем отец. Когда они ссорятся, Гордей превращается в один сплошной нерв.

После такой прогулки, накормив его ужином, я засыпаю первая. Снится всякая бессвязная ерунда. Несколько раз просыпаюсь в попытке осознать, что увидела. Шарю рукой по кровати. Его еще нет.

Не обнаружив Гордея рядом в очередной раз, поднимаюсь и шлепаю босыми ногами на кухню. Он сидит с ноутбуком за столом. Трет уставшие глаза.

– Ты чего подскочила? – встает, обнимает.

– Не могу нормально уснуть без тебя, – жалуюсь, нежась в его руках.

– Маленькая моя… – целует в макушку. – Иди. Я скоро приду. Обещаю.

Забравшись под одеяло, подтягиваю к себе его подушку и жду, когда наступит это «скоро». И, кажется, снова успеваю уснуть, потому что прикосновения теплых ладоней к бедрам ощущаются на уровне полусна. С меня сползают трусики. И влажные поцелуи покрывают ноги от колена, двигаясь к самому сокровенному.

– Гордей…

– Тш-ш, спи, – доносится снизу.