Блуждающая Огневая Группа (БОГ)

Вспотевший Мурашко поспешил из кабинета.

Поздно ночью уставший Болданов отправился домой, предвкушая отдых с девятнадцатилетней красавицей-женой Аделиной, «Мисс Запорожье». Но известие от Мурашко, переданное «по цифре» прямо в машину, ужалило генерала в самую печень.

– Ещё прилетело, – сказал полковник. – В Котополь. Там у нас…

– Разгрузочный хаб! – закончил Болданов охрипшим голосом.

Он имел в виду железнодорожный узел на границе Польши и Украины, где скапливались военные грузы, передаваемые поляками: броневики, танки, запчасти к ним, патроны и стрелковое оружие. Русские по хабу не стреляли, потому что принадлежал Котополь украинскому миллионеру Петренко, а тот имел хорошие связи с российскими партнёрами, с которыми делился прибылями.

– Результат? – спросил, откашлявшись, Болданов.

– Пять снарядов, – сообщил Мурашко. – Точнее – ракет, судя по дальности и точности попаданий. Тип определить пока не удалось, опять что-то новое. Зато определено направление – южнее Соледара.

– Из чего стреляли?

Голос Мурашко стал виноватым.

– Засечь не удалось. Наверно, русские испытывают новую установку.

– Что твой Синицын?

– Молчит, хотя переход прошёл нормально, без стрельбы.

– Даю ему сутки! Не выполнит – пусть пеняет на себя!

Мурашко промолчал.

Россия-23, южнее Соледара. 28 июня, 8 часов вечера

За сутки они успели нанести четыре удара по разным объектам украинской инфраструктуры на дальности от восьмидесяти до четырёхсот километров, каждый раз покидая район стрельбы до того, как отреагирует на это контрбатарейная система ВСУ, и передвигаясь вдоль фронтовой линии то на юг, то на север. Стреляли как «краснополями»[4], так и фугасными «бетонобойками» с термобарическим зарядом и дальнобойными «коалами» со спутниковым наведением. О результатах им докладывал какой-то секретчик ГРУ, сообщая об ударе лейтенанту Васе, а один раз Тарасу позвонила Снежана, сообщив, что полковник Шелест доволен работой «бесогонщиков». Особой радости это сообщение Лобову не доставило, но он удержался от комментариев, тем более что разведчица добавила о возможной встрече в ближайшие два дня. Где именно состоится встреча – не уточнила, однако настроение бывшего мстителя подняла.

– Что лыбишься? – осведомился Ларин, заметив реакцию командира.

В перерывах между стрельбами они бдительно охраняли самоходку, а в палатке ночью спали вместе, дежуря парами.

– Секрет, – ответил Тарас.

– Кстати о секретах. Почему мы так таимся от соседей? Здесь же кругом наши стоят, те же «Грады» и «Солнцепёки», и тоже стреляют.

– Потому что существует запрет на стрельбу по целям, принадлежащим нашим олигархам, – ответил Штопор вместо Тараса; он сидел на месте водителя второго квадроцикла и курил, посматривая на тёмную тушу самоходки в полусотне метров. – Неужели ты этого не знал? В Сети полно таких вбросов.

– Думал, это фейки.

– В большинстве случаев действительно фейки, – подтвердил Лобов. – Но договорняки существуют, полковник говорил об этом уверенно, а он как никто знает ситуацию по обе стороны фронта.

– Но ведь такие договорняки – гнусность! Прямое предательство страны и народа! За это даже не сажать надо, а под трибунал и показательно расстреливать!

– Не всё так просто, лейтенант. Президенту задавали подобные вопросы, а он уклончиво отвечал, что есть определённые политические и социальные нюансы и обстоятельства, мешающие бить по всей инфраструктуре Украины.

– Это какие такие нюансы? Что в железную дорогу нельзя попасть ракетой, как объяснял по телеящику какой-то генерал-эксперт? Чушь собачья!

– Журналист при свидетелях тоже задал этот вопрос, и президент на голубом глазу отшутился, типа: я вам лично отвечу.

– То есть главнокомандующий знает о договорняках, но ничего не может поделать, так?

– Примерно так. – Тарас помолчал. – Либо в деле участвуют его друзья-миллиардеры, и он их прикрывает.

– Не хочу верить!

– Не верь, – проворчал Ларин. – Никто не хочет. Иначе как жить, ежели за твоей спиной кто-то договаривается с врагом? Слишком сильна у нас пятая колонна, взявшая власть в свои руки после распада Союза. За примерами далеко ходить не надо, даже в обычной жизни их полно. Сколько раз наш главный «бесогонщик» Никита Михалков доказывал властям, что Ельцин-центры в Москве и Ёбурге – засланные казачки? Иноагенты, враги народа? А центры как стояли, так и стоят, как цитадели, да ещё и расширяются.

– Да, примеров множество, – согласился Тарас.

– И где тогда наше правосудие?

– Не смеши, – сказал Михаил, – либералов и в судах полно. Об адвокатах и юристах я уже не говорю. Гниды работают только на личную прибыль!

– Что это ты взъелся на адвокатов? – полюбопытствовал Штопор.

– Батя с матушкой судились с управляющей компанией, а в результате заплатили адвокатской компании кругленькую сумму за проигранный процесс. Притом что все доказательства невиновности были у родителей на руках.

– Помог бы.

– Каким образом? У этих сволочей всё схвачено! Рука руку моет! Их стрелять надо без суда и следствия!

– Ну и пострелял бы, мститель ты или нет?

– В таком случае пришлось бы перестрелять половину России, – проворчал Тарас. – Ну-ка, помолчите немного. Берегите уши!

Раздался выстрел. Громада «Бесогона» шевельнулась, изрыгнув язык пламени и дыма. Затем один за другим, буквально очередью, ночной воздух просверлили пять снарядов, породив волны грохота. Через несколько секунд лязгнул люк бронекапсулы, раздался голос невидимого лейтенанта Васи:

– Включайте навигацию, приказано перебраться под Ломовку.

– Это где? – спросил Штопор.

– В десяти километрах южнее. Дорог тут кот наплакал, так что выберите трек полегче, чтобы не застряли. И давайте побыстрее, нас наверняка засекли.

– Вперёд! – Тарас сел за руль, включая планшет.

Компьютер связался со спутником, выдал маршрут, и квадроциклы устремились вдоль кромки лесопосадки к югу от места расположения, объезжая воронки от старых разрывов. Местность здесь изобиловала оврагами, воронками и низменностями, поэтому предлагаемый навигатором путь представлял собой два десятка зигзагов, обходящих непроходимые для пятидесятитонной самоходки места. И не успела колонна отъехать от точки атаки на сто метров, как на край поля позади обрушился шквал разрывов: вэсэушники с помощью американской системы контрбатарейной борьбы AN/TPQ-36 определили район стрельбы и ударили по нему из «Хаймарса».

В спины мотоциклистам прилетели тугие взрывные волны, к счастью, ослабевшие.

– Быстро засекли! – в ухо Тарасу прокричал сидевший сзади Михаил. – Надо смываться пораньше!

Тарас не ответил.

Ехали без включения фар, ориентируясь только по картинке ночных тепловизоров, и разговаривать было недосуг.

Отмахали десять километров за тридцать пять минут, остановились в овражке под прикрытием густо разросшегося ольховника. Закидали самоходку ветками, но палатку ставить не захотели. Ночь опустилась на землю тёплая, поспать можно просто на брошенных на землю надувных матрасах, и если бы не погромыхивание фронта на западной части горизонта, легко было принять местную природу за мирный уголок мирной страны. Однако где-то совсем рядом, в полукилометре, грохнуло, и в небо над деревьями вонзился огненный хвост ракеты.

– «Искандер»! – определил Штопор.

Помолчали, прислушиваясь. Но стреляли один раз, и Михаил добавил:

– Точечная работа. Может, по Одессе лупанули, там полно натовских железяк. Кстати, а мы куда запустили «коалят»? Аж шесть штук зараз?

Люки самоходки открылись, выпуская экипаж. В капсуле остался только водитель Максим Коровин, тридцатипятилетний сержант, редко появлявшийся снаружи. К остывающим квадроциклам подошли лейтенант Вася и техник-оператор САУ Володя Чешко, самый старший из бойцов бронегруппы: ему исполнилось сорок лет.

– Вася, кого мы долбанули на этот раз? – спросил Ларин.

– Химзавод в Лужичанах, – ответил командир «Бесогона», снимая танкистский шлем. – Укропы там прятали новые английские ракеты большой дальности «Сторм шэдоу».

– Химзавод? А это не опасно для города?

– Не опасно, химзавод делал удобрения, да и били мы точно по спутниковой наводке, прямо в корпус, который использовался под склад.

– Укропы и маскировались небось таким образом, считая, что по химпроизводству мы бить не будем, – добавил чернявый, худенький Володя Чешко.

– Западные журналюги всё равно завопят, что мы намеренно создаём экологическую катастрофу.

– Пусть вопят, – отмахнулся Вася. – Давайте поужинаем вместе. Следующая стрельба в два часа ночи.

– Биточки разогреть? – спросил Солоухин.

– Я молока хочу, холодного, – признался танкист. – С горячим свежим батоном.

– Гурман! – усмехнулся Шалва. – Да только молока у нас нетути. Сгущёнка есть. Могу предложить ещё соудуи.

– Чего?

– Китайское блюдо, жареные камни.

– Что за шутки?

– Вовсе не шутки, сам узнал недавно, китайцы обжаривают гальку в масле с имбирём, чесночным соусом и перцем и обсасывают. Блюдо так с китайского и переводится: пососи и выбрось.

Михаил захохотал.

Вася посмотрел на него. Лица лейтенанта в темноте видно не было, но можно было представить, какие чувства им владели в данный момент.

– Давайте биточки.

Ларин снова захохотал.

– Жареные камни – это вещь!

Поужинали, закопали остатки еды под дёрн в лесочке.

Объехали самоходку в радиусе сотни метров, и свободные от дежурства бойцы улеглись под кустами на матрасах таким образом, чтобы самоходка находилась перед глазами у каждого. Часовым остался Штопор, которого должен был сменить Тарас.

Капитан улёгся поудобней, вспомнил улыбку Снежаны и пожелал, чтобы она ему приснилась.

* * *

До начала ночной стрельбы осталось не больше двадцати пяти минут, когда Тарас, находившийся в дозоре, услышал приближающийся гул моторов. По звуку можно было определить, что к оврагу, где расположились «бесогонщики», двигались две БМП.

Разбуженные бойцы взялись за оружие, и Лобов велел Ларину и Солоухину спрятаться по двум сторонам оврага за кормой самоходки. Проснулись и спящие под бортом «Бесогона» члены экипажа.

– Гости? – спросил никогда не унывающий лейтенант Вася, вылезая из спальника.

– Залезайте в кабину! – процедил сквозь зубы Тарас. – Вас никто не предупреждал о визите?

– Никто.

– Тогда могут возникнуть проблемы.

– У нас же особые полномочия…

– Особые, только об этом никто не знает, в том числе и тыловое обеспечение.

Вася кивнул спутникам, и троица танкистов скрылась в бронекапсуле.

К оврагу действительно подъехали две БМП, подсвечивая дорогу фарами. Одна – БМП-3 – заляпана грязью, что заменило ей маскировочный камуфляж. У неё был боевой модуль «Эпоха» с пятидесятисемимиллиметровой пушкой и крупнокалиберный пулемёт «Корд». Башня второй, совсем новенькой, БМП Б-19, тоже была накрыта разлапистой «Эпохой», но вдобавок несла и четыре ПТУР «Булат».

Рык стих, водители выключили моторы. Фонари «трёшки» погасли, фонари «девятнадцатой» снизили накал, освещая фигуру Тараса, стоявшего на пригорочке, расставив ноги и держа руку на рукояти автомата.

Лязгнули, открываясь, люки.

Из новой БМП выпрыгнули трое в боевых «барсиках». Двое с новыми «калашами» – автоматами калибра 7,62 миллиметра, в отличие от бойцов Лобова, вооружённых автоматами ШАК-12. Лиц обоих видно не было из-за опущенных щитков. Третий гость тоже был в комбинезоне, прикрытом спереди штурмовым бронежилетом «Оберег», но без шлема. Фонарь БМП светил под ноги Тарасу, поэтому лица человека тоже разглядеть не удалось, но голос прозвучал командирский, уверенный:

– Кто, откуда, подразделение?

– Капитан Лобов, – ответил Тарас. – Тактико-операционная группа «Бесогон».

– Не слышал. Ксиву!

Сосед говорившего шагнул к Тарасу.

– Представьтесь, – сказал Лобов, не меняя позы.

– Документы!

– Сначала вы.

Говоривший вскинул руку, и к нему присоединились несколько плохо различимых фигур.

– Документы, я сказал!

Тарас в свою очередь поднял левую руку, сжатую в кулак, растопырил пальцы.

За его спиной вырос Жора Солоухин, а с двух сторон от приехавших бесшумно объявились фигуры Кота и Штопора.

Сопровождавшие командира БМП завертели головами, попятились, выставляя стволы автоматов.

– Представьтесь! – повторил Тарас невозмутимо.

Возникла пауза, сгущая атмосферу недоверия.

Затем раздался скрип, тихий гул, и башня самоходки вместе с пулемётом наверху повернулась, нащупывая стволом замерших гостей.

Тарас усмехнулся, в душе поаплодировав лейтенанту Васе за его находчивость.

– Капитан Мерецков, – нехотя ответил обладатель командирского баритона. – Батальон «Ахмат». Вы заехали на нашу территорию. По какому делу?

– У нас свои задачи и своё командование. – Тарас протянул командиру «Ахмата» удостоверение, переданное ему Снежаной. Оно было подписано начальником ГРУ генералом Колобродовым. Удостоверение предписывало не препятствовать подателю документа выполнять задания специального назначения и содействовать в их проведении.

Капитан Мерецков повертел в пальцах красную книжицу, вгляделся в печать, вернул.

– Нас не предупреждали.

– Мы никого не обязаны предупреждать.

– Да, но когда в тылу у тебя начинает работать САУ, о наличии которой ты не имеешь понятия, становится как-то не по себе.

– Понимаю, но помочь ничем не могу.

Мерецков кивнул.

– Куда хоть кидаете «подарки»?

– Далеко. – Тарас махнул рукой на запад. – По объектам в тылу, которые не должны быть целыми в данной ситуации.

– Давно бы так. Это хорошее известие. В таком случае Аллах акбар!

– Вы русский?

– А что?

– Мерецков… и Аллах?

Раздался смешок.

– Отец русский, мама чеченка. А зовут меня Алаудин. Помощь нужна?

– Благодарю, нет.

Мерецков кивнул своим бойцам и вернулся к БМП. Серые фигуры растворились в темноте. Заурчали моторы, и машины пропали за деревьями.

– Хорошие ребята, – проговорил Солоухин за спиной Тараса. – Но горячие.

Из бронекапсулы раздался голос лейтенанта:

– Командир, через пять минут открываем огонь.

– Куда на сей раз? – осведомился Ларин, выходя к самоходке.

– Кое-какие мостики надо убрать, – ответил Вася. – Аж сразу три.

– Где?

– По всей ветке от Краматорска до Львова.

– Разве мы их не разбамбахали?

– Спроси у командующего.

– Был приказ не трогать, – сказал Штопор. – Правильно, командир?

– Отходим, – приказал Тарас, пряча вспыхнувший в душе гнев. После слов капитана Мерецкова «Аллах акбар» он ещё раз подумал о справедливости решения неведомых офицеров РОКа начать наконец уничтожать бизнес-структуры российских и украинских олигархов, наживающихся на гибели солдат российской армии. Да и украинцев, без зазрения совести бросаемых Зеленским в «мясные штурмы», было жалко. Большинство их просто зазомбированы нацистской пропагандой, и они не ведают, что творят.

Самоходка выстрелила шесть раз подряд, посылая в ночное небо «подарки» – стокилограммовые «коалы».

– Уходим! – высунулся из бронекапсулы Вася. – Деревня Гряды, восемнадцать километров к югу.

Через минуту отряд снялся с места, направляясь вдоль линии фронта к границе Донбасса.

Россия-41, Луганск. 29 мая, 21 час 2 минуты

Интуиция включилась слишком поздно. Если бы мысли Итана не были заняты образами Лавинии, он, наверно, смог бы отреагировать на вспыхнувший в голове «красный фонарик» тревоги, но перед глазами стояло умоляющее лицо девушки, и больше ни о чём он думать не хотел.

Не заметив ничего подозрительного, чисадмин позвонил ей ещё раз, ответа не дождался и, отворив незапертую калитку, быстро преодолел плиточную дорожку до входа в миниатюрный коттеджик на три комнатки и бытовой блок. Навещал он подругу неоднократно, хорошо знал расположение комнат, поэтому сразу кинулся в спальню, которую она превратила в коворкинг, где стоял её рабочий «Эльбрус-40». Не обнаружив Лави, метнулся в гостиную и увидел стоявшую к нему спиной хозяйку дома, одетую в бело-серый универсальный костюм, какие вошли в моду ещё десять лет назад и остались частью обиходного гардероба как для мужчин, так и для женщин. Уник-мода захватила даже молодёжь, вернее, как раз с неё и началось хождение универсальных костюмов по миру, несмотря на то, что эта стандартизированная одежда нивелировала различия в облике людей. Началось же повальное увлечение «демократическими шмотками» ещё с середины двадцатого столетия, когда в моду вошли джинсы. Ими пользовались и нынче, спустя сто лет, хотя, конечно, поменялись и материалы, и вкусы носителей.

Недоумевая, почему Лавиния не переодета в домашнее, Итан шагнул вперёд.

– Лави?

Девушка обернулась, и чисадмин споткнулся: это не Лавиния!

У незнакомки было узкое лицо с выдающимся подбородком, узкие недобрые губы и холодные прозрачно-серые глаза. Зато волосы у неё точь-в-точь повторяли причёску Лавинии: платинового цвета, заканчивающиеся ниже плеч светящимися колечками. Плечи шире, грудь почти не приподнимала ткань костюма, и на ум невольно пришло сомнение, не транс ли это.

– Кто вы? – пробормотал Итан, уже догадываясь, кто перед ним.

– Не узнаёте? – усмехнулась незнакомка. – Я же вам звонила.

– Мне звонила Лави…

Женщина снова усмехнулась.

– Надо же, борец с дипфейками сам попался на обычный аудиофейк.

Итан горько выругался в душе, внезапно осознав глубину своего поражения. Если бы он хотя бы на мгновение призадумался над стонами Лавинии – она этого никогда не делала! – он бы понял ошибку.

Сзади прошуршало.

Он оглянулся и увидел двух молодых парней в таких же серо-белых костюмах, что и на незнакомке.

– Садитесь, – предложила она мужским голосом.

– Где Лави… э-э, Лавиния?

– Её свобода ограничена, – равнодушно ответила блондинка.

– Кто вы?

– СНВБ, – тем же ровным голосом проговорила незнакомка. – Капитан-поручик Васнецова. Садитесь же!

Итан ещё раз глянул на парней, оценивая их выправку и манеру держаться. Профи оперативной группы задержания, судя по их спокойствию и уверенности, поэтому состязаться с ними в знании приёмов рукопашного боя не стоило, хотя, наверно, можно было попробовать. Однако никакой вины за собой Итан не знал, поэтому предпочёл ждать. Сел на тахту напротив столика в свободной позе, поднял глаза на девушку.

Она осталась стоять, в свою очередь разглядывая гостя. Не красавица и не уродина, во взгляде ни пренебрежения, ни угрозы, и судя по внутреннему хладнокровию, дама является опытным работником контрразведки, которая пряталась под аббревиатурой СНВБ – Службы надзора военной безопасности. Неужели он прав, и взлом Лавинией софта Минобороны, пусть и случайный, стал известен надзору?

– Слушаю, – прервал Итан молчание.

– Что вам успела сообщить Лавиния Иванова-Дотык? – осведомилась капитан-поручик Васнецова.

Он помолчал. Можно было соврать и стоять на своём до конца, надеясь на чудо. Но контрразведка наверняка прослушивала каналы связи Лавинии, и упорство её приятеля только заставило бы следователей действовать жёстче. Тем более что способов разговорить человека нейросети нынче имели предостаточно. Вряд ли психозащитный заслон чисадмина, упрятанный в брейн-чип (специалисты называли таких защитников вшинниками), смог бы уберечь его от нейроатаки. И Лобов сказал правду:

– Лавиния случайно влезла в сеть оборонки. К счастью, по её словам, она вовремя отрубила канал.

Блондинка обменялась взглядом с молчаливыми спутниками.

– Что она сообщила?

Итан сделал крохотную паузу.

– Ничего.

– Ваш разговор длился три минуты пятнадцать секунд. И за это время она не призналась, что успела скачать из файлов оборонки?

– Она ничего не скачала!

– Мы думаем иначе.

– Это ваше право.

– Для вас будет лучше, если вы детально изложите содержание вашего разговора.

– Содержание укладывается в несколько слов. Она призналась в случайном проникновении в сеть «Маршалессы», и всё. Если бы в этом крылся криминал, я бы сам отреагировал бы соответствующим образом, посоветовав ей доложить обо всём кому следует. Однако ничего предосудительного я не услышал и приехал к ней, как вы видите, только спустя час с лишним.

– Тем не менее вам придётся последовать с нами для дачи показаний.

– Я всё сказал.

– А вам не пришло в голову, что хакер такого класса, как мадам Иванова-Дотык, ничего не делает «случайно»?

Итан вгляделся в глаза Васнецовой и понял, что она проверяет его на правдивость.

– Нет, всякое бывает.

– Мой шеф думает иначе.

– «Старуха»? – искривил губы Итан.

– Что?

– Ваш шеф?

Капитан-поручик смерила его задумчивым взглядом.

– Мой шеф – контр-полковник Шавло, и лучше бы вам с ним не встречаться.

– Так не задерживайте меня, я ни в чём не виноват и точно так же служу Отечеству, как вы и полковник Шавло. Кстати, мне надо позвонить начальству.

– Мы сами доложим. – Блондинка пошла к двери. – Идёмте.

Мысль попытаться бежать, расправившись с оперативниками военной контрразведки, снова мелькнула в голове падающей звездой. Но это ни к чему не привело бы, Лавиния осталась бы в руках СНВБ, а к самому Итану у контрразведчиков появились бы реальные претензии. Он встал, расправляя плечи.

Спутники Васнецовой напряглись. Чисадмин был выше любого из них, шире в плечах и ощутимо опасен. В глазах обоих отразилось сомнение.

Итан спрятал усмешку, догоняя контрразведчицу.

– Где Лавиния?

– В СИЗО Луганска, – ответила она. – Вам предписано дождаться там же приезда…

– Полковника Шавло?

– Не отставайте!

– А кто предписал мне… э-э, отсидку в СИЗО? Не «старуха» ли?

Блондинка замедлила шаг, повернула к нему голову, глаза у неё потемнели.

– При чём тут «старуха»?

– Вы знаете, кого я имею в виду. Взлом сети МО могла обнаружить лишь наша система «Маршалесса», то есть «старуха». Значит, она и отдала приказ зачистить контакты Лавинии?

Вышли на улицу, где перед домом стояла невесть откуда взявшаяся БМП-41.

Васнецова остановилась, смерила конвоируемого нехорошим взглядом.

– Значит, она всё-таки рассказала вам, что успела вытащить из «старухи».

Итан прикусил губу, сообразив, что выдал себя.

В спину ему упёрся ствол.

– Садись! – прозвучал металлический голос.

Согнувшись, он последовал в бронемашину вслед за представительницей контрразведки.

* * *

До вечера он провёл время в Луганском СИЗО, за решёткой «обезьянника», как называли комнату для временного содержания задержанных, вместе с двумя мужчинами, один из которых оказался отказником, то есть не явился в военкомат по вызову, а второй и вовсе подозревался в пособничестве врагу. Итан с ними не общался, терпеливо ожидая вызова на допрос. У него отобрали мобильный «руфон» вместе с мелкими личными вещами, и чисадмин порадовался, что его вшинник, а также наноб – биогаджет с нанорезервом, вшитые под кожу на затылке и на шее, – остались нетронутыми. Стопроцентных гарантий от зомбирования они не давали, однако Итан ещё при поступлении на работу проверил своих защитников на полигоне, перед тем как вшить их в тело, и был уверен, что справится с пси-атаками, несмотря на развитие технологий ИИ-допросов. Специалисты в этом деле хвастались успехами неинвазивного нейроэлектромагнитного воздействия на лимбическую систему человека, в большинстве случаев не умеющего волевым усилием управлять биохимическими процессами. Но Итан специально тренировался отключать травматические воспоминания и болезненные переживания, как физические, так и психологические, а подключение вшинника вообще снижало воздействие почти до нуля.

Конечно, можно было ожидать в скором времени и появления платформ для допроса, гибкость и смертоносность которых делали бы людей совершенно беспомощными. Это если не считать развития техники убийства человека человеком. Машины для убийства к 2041 году уже достигли небывалого совершенства, наученные сбиваться в координированные стаи, что и демонстрировала СВО на Донбассе. Боевые действия на линии боевого разграничения вели в основном армии дронов, как воздушных, так и наземных, хотя от живых диверсионно-разведывательных групп не отказывались обе воюющие стороны. Роботы, даже обладающие искусственным интеллектом, не могли действовать самостоятельно и правильно оценивать обстановку на поле боя или в тылу. Итан знал случаи, когда ДРГ, подчинённые военным ИИ, открывали огонь по своим. Но появились уже и персональные боты-киллеры, направленные на обнаружение и ликвидацию конкретного человека. И с этим теперь приходилось считаться всем, кто разрабатывал защиту от нападения.

Помещение «обезьянника» выглядело цивильно, здесь были два лежака для отдыха заключённых и диванчик на четверых человек. Кроме того, по углам стояли два кулера с водой, а когда Итан попросил у дежурного кофе, ему не отказали. Однако на вопрос, здесь ли Лавиния Иванова-Дотык, дежурный не ответил.