Дар ведьмы

– Пожалуйста, скажите мне, что вы их видите, – умоляла Несса своих спутниц.

– Кого? – спросила Джо, успев подхватить ее, прежде чем Несса упала на колени.

В воде стояли еще два призрака. Волны разбивались о них, но они стояли неподвижно, как столбы, глубоко погруженные в песок. Одна девушка была белой и одета в черное платье. Другая, судя по всему, азиатского происхождения, была одета в красную толстовку. Единственное, что объединяло всех трех погибших девушек, – это их молодость. Ни одна из них не выглядела старше восемнадцати лет.

– Где вы? – Несса окликнула девушек. Их тела должны были находиться где-то поблизости. У девушки, стоявшей ближе всех, были бледная веснушчатая кожа и длинные рыжие волосы. Она указала на океан.

– Как мне вас найти?

Ни у одной из девушек не было на это ответа.

– Несса? Что ты видишь? – спросила Гарриетт, но Несса была слишком ошеломлена, чтобы ответить.

Они были мертвы, и их тела лежали на дне океана. Как могли две молодые женщины умереть и никто об этом так ничего и не узнал? Где были их матери? Почему никто не пошел на поиски?

– Несса? – это была Джо. – Расскажи нам.

– Кто-то убивает молоденьких девочек, – сказала Несса, и колени у нее снова подкосились. На этот раз Джо не смогла удержать ее, Несса рухнула на песок и заплакала.

– А что вообще вы, дамы, делаете здесь сегодня утром? – потребовал ответа полицейский. Он был новеньким в этом районе, и Нессе не понравился его тон. Она добилась в жизни более чем достаточно, чтобы заслужить уважение.

– Наслаждаемся общественными землями, которые содержатся на наши федеральные налоги, – ответила Гарриетт.

– Мы направлялись на пляж, – добавила Несса. – Мне нужно было в туалет, и я сошла с тропы. Тогда я и нашла ее.

– Мусорный пакет был закрыт, когда вы его нашли? – спросил офицер.

– Да, – подтвердила Несса.

– И вы решили открыть его?

– Я не знала, что там внутри. – Несса вздрогнула. – Кто-то мог вычистить морозилку и выбросить пакет в чащу. Я не хотела звонить в 911, чтобы вы убирали кучу прогорклого мусора.

– Вы нарушили целостность места преступления.

– Ничего подобного! – возразила Несса.

– Если она говорит, что не нарушала, значит, не нарушала, – вдруг произнес голос позади нее. – Несса Джеймс – дипломированная медсестра и кандидат наук. Ее муж работал детективом в полиции Нью-Йорка. Она знает, о чем говорит.

Обернувшись, Несса увидела мужчину за пятьдесят в синем костюме. Ростом он был около метра восьмидесяти, но благодаря идеальной осанке казался гораздо выше. С тех пор как она видела его в последний раз, он немного располнел, но так, что казался, скорее, крепким, а седина в его коротко подстриженных волосах добавляла ему авторитета, который и раньше у него был. Теперь он носил очки, но темные глаза с искоркой остались прежними.

– Приношу извинения, мэм, – услышала Несса слова молодого полицейского. В голосе раскаяния не слышалось, но, по крайней мере, должные слова были произнесены.

– Можешь идти, – разрешил пожилой мужчина.

– Привет, Франклин, – поприветствовала его Несса, когда второй полицейский скрылся из виду.

– Несса, – казалось, он нисколько не удивился, увидев ее в таком окружении, – я как раз задавался вопросом, здесь ли ты еще после стольких лет. Я всегда думал, что когда-нибудь мы снова встретимся.

Она и сама знала, что встретятся.

– Что делаешь на острове?

– Переехал сюда около полугода назад. Не мог выносить жизнь в городе после смерти Айеши.

Несса положила ладонь ему на руку:

– Мне так жаль слышать, что ее больше нет.

Несса встречала его жену однажды, давным-давно, на похоронах своего собственного мужа. В тот день Айеша развлекала девочек Нессы рассказами о своем детстве в Кении. Если бы Несса осталась в городе, они могли бы стать подругами.

– Смерть приходит ко всем нам. Айеша болела целый год. У нее было время подготовиться. Что касается бедной девочки, которую вы нашли сегодня утром… – Тут он посмотрел мимо Нессы туда, где Джо и Гарриетт наблюдали за тем, как команда криминалистов собирается на обочине дороги. – Это те две дамы, которые были с тобой?

– Джо! Гарриетт! – позвала их Несса и помахала им рукой. – Франклин Рис, это Джо Левисон и Гарриетт Осборн.

– Мисс Левисон, мисс Осборн, – он пожал им руки, – я детектив из полиции Маттаука. В свое время я работал с мужем Нессы. Я буду вести это дело.

Несса заметила, как Гарриетт оценивающе оглядела Франклина. Учитывая обстоятельства, это было не очень уместно. Но Несса не была слепой. Франклин выглядел отлично.

– Что вы можете рассказать нам о девушке, которую мы нашли, детектив Рис? – Джо не теряла времени даром.

– На данный момент немного, – признался Франклин. – Похоже, она пробыла здесь довольно долго.

– Учитывая погоду, я бы сказала, что не более двух недель, плюс-минус день, – предположила Гарриетт.

– Как вы пришли к такому выводу? – удивился Франклин. В его вопросе не было вызова. Он прозвучал с искренним любопытством.

– Я заметила, что личинки мясных мух перестали развиваться, а вместо них появились домашние мухи.

– Боже мой! – В голосе Джо звучала тошнота.

Франклин с уважением кивнул:

– Ну, мы узнаем, верна ли ваша гипотеза, когда получим результаты анализов.

– Она верна, – заверила его Гарриетт.

– Кто-нибудь заявлял о пропаже девочки за последние две недели? – поинтересовалась Джо.

– Никто из местных жителей, но мы обязательно проверим все базы данных.

– Когда вы разыщете ее семью, я бы хотела поговорить с ее матерью, – сказала ему Несса. В тот вечер в Южной Каролине она ждала в коридоре дома умершей девочки, пока бабушка разговаривала с семьей. Когда бабушка вышла, она выглядела намного более старой и хрупкой, чем когда входила в дом. Это та часть работы, которая и убьет ее, сказала она тогда Нессе. Но именно она самая важная.

– Если мы найдем мать, я передам твою просьб, – Франклин старался мягко остудить ее пыл, как будто она была слишком наивна, – но не особо надейся. Мы время от времени находим таких неопознанных девушек. Большинство из них – секс-работницы и наркоманки, многие сбежали от жестокого обращения в семье. Даже когда нам удается установить личности жертв, их семьи часто не хотят ничего о них знать.

Несса посмотрела мимо Франклина. Девушка стояла позади него. Она слушала все, что он говорил. И не собиралась уходить. Только не она.

– Эту девушку любили, – сообщила ему Несса, – и не то чтобы это имело значение, когда речь идет о таких вещах, но она не была наркоманкой. Когда она умерла, она была сильной и здоровой.

Франклин изучал лицо Нессы.

– Почему ты так в этом уверена? – спросил он тихо, словно знал, что вступает на опасную территорию.

В ночь смерти Джонатана Франклин был тем офицером, который ответил на лихорадочный телефонный звонок Нессы. Мало кто из других полицейских прислушался бы к чьей-то интуиции. Но Франклин выслушал ее и отнесся к ней достаточно серьезно, чтобы проверить, что с Джонатаном. Он опоздал всего на несколько минут. Когда кто-то должен был сообщить Нессе дурную весть, это вызвался сделать Франклин. Связь, которую они установили во время этих звонков, сохранилась до конца их жизни. Позже, на похоронах ее мужа, Франклин пришел постоять рядом с Нессой у гроба.

«Ты знала, что что-то должно произойти» – сказал он.

«Да. – Она не отводила глаз от лица мужа. – И это ни хрена не изменило». – Это был один из немногих случаев, когда она произнесла слово «хрен».

«Когда-нибудь изменит», – Его не отталкивало ее горе и не пугала ее ярость. – Бог не раздает таких даров, как твой, просто так».

В течение нескольких лет после похорон они поддерживали связь. Но однажды письмо осталось без ответа, а следующее так и не было отправлено. Как бы она ни любила Франклина, его голос всегда напоминал ей о самом ужасном дне в ее жизни. Но сейчас, стоя на обочине дороги с телом мертвой девушки в пятнадцати метрах от нее, она больше не испытывала желания сбежать.

– Несса, что еще ты можешь мне рассказать? – настаивал Франклин.

Она отвернулась от него и смотрела, как фотографа и криминалиста поглотили заросли вдоль пляжа Данс-каммер.

– Я все еще не уверена, что знаю, а что нет. – Это не было ложью, доказывала она себе, но это определенно не было и правдой.

К тому времени, когда женщины освободились, солнце уже начало свой путь к океану на противоположной стороне континента. Они провели на пляже почти целый день. Вернувшись в машину, все трое погрузились в свои мысли – по крайней мере так полагала Несса. Затем, как только автомобиль выехал за черту города, Гарриетт нарушила молчание:

– Этот Франклин хочет переспать с тобой, Несса.

– Что, прости? – Несса не верила своим ушам. – Я думала, ты размышляешь о смысле жизни, а вместо этого ты думаешь о сексе? Ты что, забыла, где мы провели день?

– Это совершенно нормально – думать о жизни в присутствии смерти, – ответила Гарриетт. – Не знаю, обращала ли ты внимание, но твой друг неплохо выглядит.

– Наверное. Я как-то не думала об этом. – Ну, не совсем. Не думала, пока Гарриетт не заговорила об этом.

– Ты должна заняться с ним сексом, – подбодрила ее Гарриетт. – Возможно, сейчас тебе будет гораздо приятнее, чем когда ты была моложе. И конечно, теперь тебе не о чем беспокоиться. Я стараюсь заниматься сексом при любой возможности.

Джо, потрясенная утренним открытием до глубины души, рассмеялась на заднем сиденье.

– Что? – Несса чуть не свернула с дороги. – Гарриетт, я замужем!

Смех Джо оборвался, и на машину словно опустилась пелена. Независимо от того, видела его Несса или нет, было ясно, что призрак Джонатана не переставал преследовать ее. Внезапно все они почувствовали его присутствие. Теперь он был рядом с ними.

– Ты думаешь, секс с живым мужчиной заставит тебя меньше любить своего мертвого мужа? – Гарриетт не побоялась затронуть эту тему.

– Нет, – надулась Несса, – просто это было бы неправильно.

– Почему? – спросила Гарриетт. – Секс – это естественно. Это физиология.

– Я слишком стара для этой физиологии, – проворчала Несса.

– Правда? – Гарриетт усмехнулась, как развратная школьница. – Кто тебе это сказал?

– Никто не должен был мне ничего говорить. – Несса начинала раздражаться. – Некоторые вещи просто знаешь.

– Знаешь, потому что женщин нашего возраста приучили так думать, – продолжила Гарриетт.

– О чем, черт возьми, ты говоришь? – разозлилась Несса. – Никто меня не приучал.

– Тогда ты будешь делать все что захочешь, – подстрекала Гарриетт, – и тебе будет наплевать, что бы кто ни говорил.

– Чертовски верно – будет, – подтвердила Несса.

– Ты займешься сексом с Франклином Рисом, если тебе этого захочется, – заключила Гарриетт.

– Да, черт возьми, займусь! – заявила Несса.

– Хорошо, – Гарриетт пожала плечами, – потому что только об этом я и прошу.

– Хорошо, – повторила Несса, внезапно осознав, что направление разговора сменилось на совершенно противоположное. – Может, теперь поговорим о чем-нибудь другом? Например, о личинках мух или серийных убийцах?

Очищение Гарриетт Осборн

В офисе рекламного агентства, где работала Гарриетт, была центральная лестница, соединявшая между собой все три этажа компании. Лестница была великолепной, ее спроектировал известный архитектор, и она состояла из прозрачных стеклянных ступеней, которые создавали впечатление, что человек поднимается по воздуху. Хотя это было гораздо менее удобно, женщины в офисе предпочитали пользоваться лифтом. Лестница, о которой писали бесчисленные журналы по дизайну, была известна еще и тем, что на ней было удобно заглядывать женщинам под юбку. Это, как объяснили Гарриетт, когда она впервые обратила на это внимание, было особенностью, а не недостатком.

Так получилось, что в день возвращения из отпуска она была в юбке. Она не говорила, куда ездила, но все в офисе решили, что в какое-то экзотическое место. Так поступали богатые женщины, когда их браки распадались. Они отправлялись в духовные скитания или в смертельно опасные приключения. Поднимались на Эверест. Ели, молились и любили. Теперь и Гарриетт вернулась, стройная и с бронзовой загорелой кожей греческой богини. Словно охотница, преследующая оленя, или волшебница, окруженная свиньями[7]. Никто бы не догадался, что Гарриетт приобрела этот загар, гуляя обнаженной среди растений на собственном заднем дворе.

Юбка была неудачной попыткой вернуться в привычный ритм жизни. Она не носила одежду две недели и совсем по ней не скучала. В то утро она стояла в своей огромной гардеробной и разглядывала все свои красивые вещи. Когда-то Гарриетт считала их своего рода призами. Заполучить нового клиента – купить смокинг от Ив Сен-Лорана. Убедить креативную команду принять ее идеи за свои – получить браслет от Hermès. Отвязаться от распускающего руки клиента, никого не разозлив, – привезти домой крутую кожаную куртку от Rag & Bone. И вдруг она поняла, что ни одна из этих вещей больше ничего для нее не значит. И не была уверена, что они вообще когда-нибудь что-нибудь значили. Юбка, которую она выбрала, была винтажной, времен Тома Форда от Gucci. Она не могла вспомнить, зачем купила ее.

Именно из-за этой юбки она последней из своих коллег вошла в офис к новому креативному директору. Ей сообщили о том, что взяли его на работу, в начале месяца, но он приехал, пока она была в отпуске, и ей еще предстояло встретиться с ним лично. Войдя в комнату, она увидела, что он уже сидит в окружении поклонников. Крис Уитман был шотландцем, как и Макс, генеральный директор агентства. Они с Максом работали вместе еще в Лондоне, а теперь Макс за огромные деньги привез своего протеже в Нью-Йорк. Полоса везения у агентства длилась последние два года, и после того, как они удвоили прибыль, их холдинговая компания, которая до этого выжимала из них каждый цент, решила, что лучше позволить Максу поступать так, как ему хочется. И она, и пресса приписывали успех агентства бесшабашному руководству Макса. Он был высоким, смуглым и брутальным. Независимо от обстановки он носил одну и ту же одежду – черную футболку и джинсы. Он соответствовал представлению рекламного мира о непонятом гении. Тот факт, что череда удач началась только после того, как Гарриетт была назначена директором по развитию бизнеса, считался случайностью. Когда Макс решил, что ему нужен единомышленник в компании, никому, кроме Гарриетт, не пришло в голову, что вообще-то такой человек здесь уже есть.

Уже с порога Гарриетт оценила Криса. Он был привлекательным, но невысоким. Максу нравилось, когда рядом с ним были симпатичные люди, но он старался не нанимать никого выше или талантливее себя. Крис не отличался ни ростом, ни претенциозностью генерального директора, а вот эго у них было почти одинаковое. Как и его босс, Крис чувствовал себя как дома в Нью-Йорке среди американских подхалимов, следящих за каждым его словом, произнесенным с акцентом.

В комнате было четверо мужчин, все на несколько лет моложе Гарриетт. Когда она появилась в кабинете, они с тревогой переглянулись. Ее присутствие всегда меняло атмосферу в комнате – как возвращение в класс учителя после того, как он выходил в туалет, или появление чьей-то матери на пивной вечеринке.

Крис сделал паузу в истории, которую рассказывал, и повернулся к Гарриетт:

– Так когда он будет?

Боковым зрением Гарриетт заметила какое-то движение на диване. Эндрю Говард, менеджер по клиентам, поежился от смущения.

– Когда кто будет? – не поняла она.

– Макс, – произнес креативный директор с легким отчаянием, словно пытаясь вразумить милого, но туповатого ребенка.

– Откуда мне знать, когда приедет Макс? – Гарриетт сохраняла спокойный и приятный тон. Креативный директор оглядел мужчин, собравшихся в его кабинете. Внезапно все они отвели взгляд.

– За кого вы меня принимаете? – Гарриетт знала, за кого, просто хотела услышать это от него. Он думал, что она администратор. Если бы она подыграла ему, он мог бы попросить ее принести чашку кофе.

За три месяца до этого такой диалог поколебал бы уверенность Гарриетт в себе. Что в ее внешности напоминает обслуживающий персонал? Ей не хватает авторитетности? Она выглядит неподходящей для своей работы?

Руководитель отдела клиентских услуг поспешил ему на помощь:

– Крис, это Гарриетт Осборн, руководитель нашего отдела по развитию бизнеса. Последние несколько недель она была в отпуске.

– О, конечно! – Крис направился к ней, протягивая руку, причем у него на лице не было ни следа стыда или раскаяния. Казалось, он даже не догадывается, что сделал или сказал что-то не то. – Какая честь наконец-то встретиться с вами лично. Я слышал, вы были замужем за Чейзом Осборном. Он снял рекламу про «Маленьких свинок». Я его большой поклонник. Этот человек – гений.

– Я уверена, что Чейз согласится с вами, – ответила Гарриетт. – Я бы передала ему ваши добрые слова, но я его редко вижу. Он слишком занят, трахаясь с начальницей своего производственного отдела.

Мужчины в комнате, казалось, перестали дышать. Они все знали это. Они бы выложили Крису все, как только она вышла бы из комнаты. Но никто из них не ожидал, что она их опередит. Гарриетт широко улыбнулась. Годами виниры маскировали щель между ее передними зубами. Во время отпуска она решила избавиться от них. Теперь они все смотрели на щель, пытаясь вспомнить, была ли она там с самого начала. Это было забавно, подумала она, заставлять их гадать.

– Я полагаю, мы все собрались здесь, чтобы обсудить новых клиентов. – Гарриетт села в одно из белых кожаных кресел, которые мог выбрать только мужчина. – А я как раз директор по развитию бизнеса. Макс нам для этого не нужен, так что давайте начнем. Кто ведет совещание?

– Я. – Эндрю Говард, сидевший на диване, подвинулся вперед. Маленький самодовольный засранец, подумала Гарриетт. Ему наплевать на качество работы, зато он обладает удивительным чутьем на стейк-хаусы, поля для гольфа и стриптиз-клубы. Макс любит его, потому что он делает клиентов счастливыми, а счастливые клиенты не звонят Максу. – Пока тебя не было, нас пригласили принять участие в двух презентациях. Первая – это «Pura-Tea». Это новая линейка газированных чаев от «Кока-Колы». Они хотят вернуть аудиторию женщин старше тридцати лет, обещая им великолепный вкус и пользу для здоровья. Они уверены в своей стратегии и очень хотят увидеть ее реализацию. Крис и его команды хотят показать нам кое-что.

– Кто-нибудь пробовал продукт? – спросила Гарриетт.

– Да, – ответил стратег, – вкус не очень, поэтому мы сосредоточились на пользе для здоровья.

– А есть ли там польза для здоровья? – поинтересовалась Гарриетт.

– Без сахара, отлично восполняет водный баланс и насыщен антиоксидантами.

– А что вообще такое антиоксиданты? – пошутила Гарриетт. – Кто-нибудь знает?

Эндрю фыркнул и пожал плечами. Остальные в комнате покачали головами.

– Так что по сути мы продаем дерьмовую газированную воду, в которую добавлено несколько витаминов.

– Вот почему им нужна реклама, – вмешался Крис. – Дерьмовая газированная вода сама себя не продаст. Мы собираемся убедить этих женщин, что это то, чего им не хватало всю жизнь.

Гарриетт повернулась к нему лицом.

– Блестяще, – восхитилась она. Мужчины в рекламе любили объяснять, как все устроено. – Макс говорил – вы гений. Мне не терпится увидеть, что у вас получилось. Это оно? – Она указала на высокую стопку досок из пенокартона, лежащую лицевой стороной вниз на столе Криса. Идея была ясна. Ее не интересовала лекция о рекламе.

Улыбка, которой он ее одарил, не была особенно теплой или дружелюбной. Она постаралась, чтобы ее ответная улыбка излучала чистый свет и радость.

– Да, у меня есть четыре разные идеи, которые я хочу представить вам сегодня. – Крис взял первую доску из стопки на столе и перевернул ее, показав кадр из видеорекламы. Очень молодая женщина в очень маленьком купальнике лежала у сверкающего голубого бассейна в окружении леса, а рядом с ней на камнях стояла бутылка «Pura-Tea».

– Черт, это не то, с чего я хотел начать. Эндрю, можешь переставить их, как я просил?

Когда Эндрю вскочил с дивана, как хорошо обученный щенок, Гарриетт указала на изображение девушки в бикини:

– Вы сказали, они хотят привлечь женщин старше тридцати. А сколько лет женщине на фотографии? Выглядит она на шестнадцать.

– Это некий идеал для нашей женской аудитории, – объяснил Крис. – Подтянутая, здоровая красотка.

Забавно, подумала Гарриетт. Двадцать пять лет в рекламе, а образ идеальной женщины так и не изменился. Это всегда кто-то, кого хочет поиметь арт-директор. И по счастливой случайности ее можно найти только в тех экзотических местах, куда мечтает отправиться креативная команда.

– Женщины после тридцати не стремятся быть шестнадцатилетними, – произнесла Гарриетт. – Мы можем быть подтянутыми, здоровыми красотками в любом возрасте. К тому же, когда нам стукает тридцать, многие из нас наконец могут позволить себе хренову тучу дорогостоящего чая со льдом.

– Давайте не будем сейчас зацикливаться на кастинге. – Крис передал доски Эндрю. – Просто представьте наших героинь такими, какими бы вы хотели их видеть.

– Крутыми стервами, на которых держится весь мир и которые никогда не получают по заслугам? – улыбнулась Гарриетт.

Крис свирепо посмотрел на нее:

– Конечно, почему бы и нет.

– Отлично! – воскликнула Гарриетт. – Мне уже нравится.

Эндрю передал перетасованные между собой доски Крису, который взял несколько из них сверху стопки и поднял первую так, чтобы все ее увидели. К счастью, в рекламе, которую он выбрал для начала, была изображена не полуодетая девочка-подросток, а обычная деревянная дверь.

– Итак, – начал объяснять Крис, глядя на доску, – мы начинаем с того, что камера фокусируется на двери квартиры. Дверь немного потерта, краска местами облупилась. Это явно квартира, где вы жили в двадцать. – Тут он перешел ко второй доске. – Затем мы видим молодого человека, который идет по коридору с бутылкой вина в руке. Он стучит в дверь, симпатичная девушка открывает ее и затаскивает его внутрь. Затем дверь открывается, и он выходит. Бутылки у него больше нет, а одежда и волосы взъерошены. Очевидно, он провел ночь с девушкой.

Он опустил эту доску, а на следующей была еще одна картинка той же двери.

– Мы наблюдаем за тем, как дверь с течением времени становится все более грязной и потертой. Пока мы на это смотрим, появляется другой парень и стучит в дверь. Дверь открывается, и та же девушка обнимает его и затаскивает внутрь. Он тоже уходит, проведя с ней ночь.

Крис улыбался, как будто ему не терпелось перейти к развязке.

– И вот мы видим, как то же самое происходит еще несколько раз. Это всегда разные парни и одна и та же девушка. Каждый раз, когда она прощается с ним на следующее утро, она кажется немного менее довольной. В последний раз она остается у двери, после того как он уходит, и выглядит слегка несчастной. У нее в руке бутылка «Pura-Tea». Камера фокусируется на том, как она подносит ее к губам. Мы видим, как блестит ее кожа, когда очищающие антиоксиданты начинают действовать. Когда камера отдаляется, она оказывается в обрамлении не дверного проема, а свадебной арки, и мы видим, что она одета в струящееся белое платье невесты. Одной рукой она держит за руку своего нового мужа. Другой – все еще сжимает бутылку «Pura-Tea». Появляется надпись: Pura-Fide[8].

Крис разразился смехом, и остальные мгновенно последовали его примеру. Гарриетт наклонилась вперед в кресле, чтобы изучить последнюю доску. Вот это да. Если бы она не знала, кто это сделал, то могла бы поклясться, что все это было создано инопланетянами. «Они живут рядом с нами, – подумала она. – Некоторые работают с нами. Некоторые трахают нас. А некоторые делают и то, и другое. И все же, похоже, они абсолютно ничего о нас не знают».

– В чем дело? – спросил Эндрю, предчувствуя неладное.

Гарриетт откинулась на спинку кресла и сплела пальцы:

– Мне кажется, я не понимаю.

– Что ты не понимаешь? – спросил Крис.

– Ничего. Итак, эта цыпочка спит с разными парнями, и это ее расстраивает. Потом она пьет чай. Он очищает ее, и вдруг какой-то мужчина хочет на ней жениться.

– Именно так! – На лице Криса отразилось облегчение. – Ты все поняла!

– Значит, то, что она спала со всеми подряд, сделало ее грязной?

Он прочистил горло:

– Это ирония. Мы подшучиваем над общественными заморочками.

– Ах, – усмехнулась Гарриетт, – понятно. Вы обыгрываете распространенное заблуждение, что женщины, которые любят заниматься сексом, – шлюхи, а мужчины не женятся на шлюхах. Возможно, девушке в рекламе следовало бы не пить чай «Pura-Tea», а подмываться им? Ну, то есть вы же хотите, чтобы дамы очищали то, что действительно загрязнилось? Сколько чая им нужно купить на каждого парня, с которым они спали?