Пионер в СССР

– Знаешь, какой-то странный план…Я не могу понять, а почему именно наедине?

– Отличный план. Потому что мальчик и девочка быстрее договорятся без свидетелей. Про взаимоотношения полов слышала? Пестики, тычинки всякие…

Тупикина, наконец, поняла, о чем идет речь и густо покраснела.

– Я, конечно, может что-то не понимаю, но как это поможет разобраться в ситуации? – Несмотря на смущение, которое точно имело место быть, Селедка упорно продолжала ковыряться в деталях моего плана.

– Лена…ты не обижайся, пожалуйста, но вы, девчонки, очень становитесь открытыми в моменты, когда вас одолевают эмоции.

Я всем своим видом демонстрировал желание помочь. Хотя, на самом деле, ситуация гораздо проще. Мне главное, чтоб Селедка Фокину за пределы лагеря вывела. Уверен, если сунусь сам, хрен мне, а не уединение с Фокиной. А там уж я разберусь, как строить диалог между нами. Просто неподалёку от корпуса – ерунда получится. В любой момент Маша смоется, если что-то пойдет не так. Просто сбежит и все. А по лесу уже не побегаешь. Да и по лагерю не особо хочется бегать. Которую ночь подряд суета, в которой участвует Петя Ванечкин, может реально привести к тому, что меня турнут отсюда пинком под зад. А я пока не готов.

Так что, по большому счету, плевать, как это будет сделано. Мне главное–остаться наедине с Фокиной. Я умею быть убедительным. Там более, есть устойчивое ощущение, что мои подозрения верны. А если это так, наш разговор с Машей в любом случае сложится определенным образом. Это я девочек не обижаю. А всяких залетных псиоников, которых никто не звал, могу и по стенке размазать.

Тут же снова вспомнилось, что способностей у меня нет. Какое, на хрен, по стенке….Особо будет, конечно, обидно, если я прав. Если в Фокиной сидит «коллега» и его способности, в отличие от моих, на месте. Мне кажется, я просто задушу его собственными руками. Хотя, Машу несомненно жаль портить. Красивая.

– Ну, не знаю… – Селедка, не обращая внимания на мои переживания, задумчиво потерла лоб. – А как мы из лагеря выберемся?

– Вот это – точно не проблема. Помнишь минувшую ночь? То, что произошло с Мишиным?

Селедка молча кивнула.

– Так вот…Есть в заборе место, где доски можно отодвинуть. Соответственно, потом через дыру выбраться наружу. Я позже тебе нарисую план. Куда идти и где искать выход.

– А-а-а-а-а… – Тупикина погрозила мне пальцем. – Все-таки значит не было Белой Дамы? Вы из лагеря сбежали просто?

– Была. Все было. И Белая дама и Черная. Не это главное. Нам нужно сейчас разобраться с Машей. Понимаешь, я тут подумал, точно неспроста она все эти фокусы ночью исполняла. Что-то здесь не так.

– Ванечкин, есть версия… – Селедка вдруг резко шагнула ко мне и перешла на шепот. – Помнишь, ночь, когда мы пастой всех мазали?

– Конечно. Работали слаженной командой. Да, партнёр?

Я улыбнулся и положил руку девчонке на плечо. Она повернула голову, опустила взгляд, посмотрела на мою ладонь. Будто я сделал что-то недопустимое. Но промолчала. Хотя наше внезапно возродившееся партнерство ее явно слегка нервировало. Думаю, дело в том, что Ванечкин прежде, кроме бестолковой никчемности, больше ни в чем путном замечен не был. А тут вдруг школьный задрот начал блистать неожиданными талантами.

– Утром на одной из кроватей был нарисован знак. – Продолжила Селедка. – Тоже пастой. Ты не смейся. Но говорят, что это злой дух нарисовал. После того, как мы свое дело сделали. Мол, нечего шататься по ночам. Ему это не понравилось. И вот я думаю…может, злой дух хотел отомстить мне? А попал в Машу? Ты когда девчонок мазал, ничего подозрительного не заметил?

Я открыл было рот, чтоб сказать Тупикиной, что вообще-то это моими же руками сделано. Чисто ради стёба. Но сразу закрыл. Просто подумал, почему бы и нет? Если подозрения насчет Маши окажутся верны, Селёдка – единственный человек, который знает о странностях. И странности надо будет объяснить. Она вместе со мной по девчачьим комнатам не бегала. Ждала у выхода на балкон. Соответственно, и не знает, что это я так развлекался.

В принципе, идея насчёт какого-то мутного духа вполне сгодится. Всяко лучше, чем говорить Тупикиной правду. А говорить все равно что-то придётся. Независимо от того, как сложится наш разговор с Фокиной. Или с тем, кто сидит в Фокиной на данную минуту.

Ответить Селедке я не успел. Входная дверь распахнулась и на пороге нарисовался предмет нашего разговора.

Словно прочитала мои мысли. Или услышала все таки, о чем идёт речь.

– Лена, ну, ты где? Там все готово. Нина Васильевна тебя зовёт. – Фокина высказалась, а потом посмотрела на меня. Прямо посмотрела. Уверенно. Нагло, можно сказать. Я буквально видел в ее взгляде насмешку. Мол, ну? Хотел изучить мои глаза? На! Изучай! И самое главное, ее долбаные радужки были совершенно чистые. То есть, никаких тебе пятен.

Честно говоря, я бы, возможно, обрадовался данному факту и изменил бы свои планы на вечер. Нет пятен – нет проблем. Если бы не один крохотный нюанс. Слишком нарочито это было сделано. До нашего ухода за елкой, Фокина сто процентов избегала зрительного контакта. А тут прямо чуть в лицо мне не лезет. Таращит свои зеньки.

– Идем. – Селёдка сделала нейтральное выражение лица и подтолкнула подружку в сторону комнаты отдыха, придерживая рукой открытую дверь.

В этот крайне неудачный момент за девчачьими спинами появился Ряскин с ведром. Антон увидеть Фокину никак не ожидал. С разбегу устремившись к двери, только в последнюю секунду оторвал взгляд от пола и понял, сейчас он врежется в самую красивую девочку, о которой мечтает любой пацан в лагере. Причем врежется сильно, да еще, как дурак, размахивая ведром, которо держит в руке.

Он пытался затормозить, но слишком поздно Антон обратил внимание, что на пороге стоят люди. Поэтому влетел в Машу, которая, покачнувшись, естественно, рухнула на Селедку. А Селедка, что тоже вполне логично, упала прямо мне на грудь. Я падать не хотел. Потому что мне не на кого. Вася стоял далеко от всех нас. Вернее, не стоял, а кружил вокруг несчастной, пережеванной елки. Соображал, наверное, что с ней делать. Да и, честно говоря, совершенно не имею желания оказаться в объятиях Мишина. Даже если это – произошло случайно. Упаси боже. Он напоминает мне вечно голодного, желеобразного монстра. Который сожрет все, что окажется в зоне доступа.

В общем, дабы наше веселое домино остановило падение, мне пришлось обхватить Селедку руками. Потому что она по инерции ухватилась за Фокину, а Фокина, в свою очередь, за ведро, которое держал Ряскин.

– Сука…Дебильные ублюдки…

Я вытаращился на Тупикину так, что у меня аж веки заломило. Честное слово. Это, как бы, невозможно физически, но реально заломило. Просто фраза прозвучала очень чётко. Будто ее произнесли мне в ухо. А ближе всех была именно Селедка. Но она ни черта не открывала рот. Не успела. Все произошло слишком быстро. Это – первое. Второе – фраза была сказана мужским голосом.

– Аккуратнее, Ряскин! – Заорала, наконец, Тупикина. Она пришла в себя, эффект неожиданности пропал и девчонка сразу определила крайнего. – Маша! Маша, ты как?

Селедка принялась ощупывать подружку. Не знаю, зачем. Выглядела Фокина, может, конечно, раздражённой, но вполне себе целой и невредимой.

– Эй! Вы там долго будете обжиматься? – Крикнул нам Мишин. – Я один должен делом заниматься? Нашли время! Женихи и невесты – тили тесто!

– Кто обжимается?! – Сразу же среагировал Ряскин. Он отскочил в сторону, как ужаленный. Кстати, Фокина тоже отскочила.

– Идём, Маша. От мальчишек вечно одни проблемы. – Селедка схватила подругу за руку и утащила ее в корпус. Но при этом было заметно, она ужасно рада помириться с подругой. Пусть даже благодаря случайности.

Я же никому ничего не говорил. Я соображал. Что это было? Вернее, не так. Что это было, я понял. Потому что уже неоднократно подобное происходило в прошлой жизни. Миллион раз, наверное. Это были мысли.

Имеются теперь два вопроса, на которых ответа пока нет.

Первый – чьи мысли? Просто на самом деле, человек думает вовсе не так, как говорит. Псионик быстрее читает размышления объекта. То есть, информация просто поступает в мой мозг. Поступала… Мысли совсем не имеют тембра и не звучат, как голос. Единственное, я точно понимаю, кто мой объект. Мужчина или женщина. В данном случае – мальчик или девочка. Это точно был мальчик. Из всех присутствующих – пацанов всего трое. Мишин, Ряскин и я. Мишин был слишком далеко. Он звучал бы гораздо глуше. Себя я тоже исключаю. Настоящий Ванечкин в глубоком ауте. Он не то, чтоб говорить не способен сейчас. Он плавает бесформенным не́что в подсознании. А третьего жильца у нас с ним нет. Двоих на один сосуд более, чем достаточно. Ряскин? Ну, если это он, то я сильно удивлен. Мыслит Антон гораздо круче, чем выглядит.

Селедка исключается. Она – точно девчонка. Фокина? В довесок к ночным разговорам басом добавилось еще вот это?

Второй вопрос – получается, история со спортивным матом сто процентов не результат воспаленного воображения Селедки? Значит, скорее всего, я реально его сдвинул. Случайно. Сейчас – так же случайно включилась телепатия. На одну секунду. И совершенно непонятно, по какой закономерности. Как это вообще работает? И что сделать, чтоб оно снова работало не всплесками, а нормально. Контролируемо. В любом случае, я почувствовал прилив сил. Не все потеряно, значит. Я смогу восстановить свои способности.

– Ну, вы идете или что? – Снова заорал Мишин. – Я может, тоже хочу с девчонками обниматься.

– Странно… – Прокомментировал в ответ Ряскин. – А мы думали, ты только жрать хочешь.

Вася тут же подхватил с земли какую-то палку и швырнул ее в Антона, который засмеялся, а потом с разбегу прыгнул прямо на Толстяка. Они потолкались несколько минут, изображая драку, но быстро успокоились. Мы, наконец, занялись елкой.

Антон набрал песка с соседней площадки, которая относилась к корпусу одного из младших отрядов. Лопаты не имелось. Потому он нагреб его прямо руками. Мы сунули в самый центр елку, утрамбовали песок. Потом еще немного подумав, вырыли небольшую яму и туда поставили ведро. Рыли тоже руками. В итоге извозились, как три свиньи.

– А я не поняла…это что такое?

Мы настолько увлеклись процессом, что не заметили, как на порожках корпуса нарисовалась Нина Васильевна. Бегемот смотрела на нас настороженно. Даже испуганно. Судя по всему, от меня, Ряскина и Мишина никто ничего хорошего уже не ждёт. Рядом с ней стояла Елена Сергеевна. У вожатой наоборот лицо выглядело очень озадаченным. И в большей мере ее взгляд чаще всего останавливался на мне.

За спиной педагогического руководства торчали несколько восхищённых физиономий пионеров. Среди них я заметил Селедку и Богомола.

В это время в ближайших кустах послышались шаги и какая-то возня.

– Дед Мороз! – обрадовался Мишин.

Нину Васильевну слегка качнуло в сторону. Мне кажется, она восторга Толстяка не оценила и сразу ужаснулась. Потому что никаких Дедов Морозов изначально не планировалось. Только украшенная комната отдыха, несколько творческих номеров, хоровод на улице вокруг клёна и подарки. Видимо, как обычно, грамоты, ради которых пионеры готовы на многое.

– Тук-тук! Дома есть кто? – Раздался из кустов голос электрика.

– Да! Мы дома! – закричал Мишин. А потом еще подтолкнул нас с Ряскиным в бок. Мы просто стояли по обе стороны от Васи.

– Ну, тогда я вхожу! – Сообщил Дядя Родя. Судя по его голосу и по тому, что он собирался не выходить из кустов, а «входить», электрик был бессовестно нетрезв.

Глава 5

Я даже не знаю, как описать, что именно появилось из кустов. Но оно заслуживало особого внимания. Впрочем, так и вышло. Все присутствующие в немом изумлении уставились на гостя.

Это было существо в тулупе, шапке – ушанке, в валенках и с комком ваты вместо бороды. Я не представляю, каким вообще чудом вата держалась на лице Родиона Васильевича. Чем он ее туда присобачил. Валенки я тоже увидел впервые «вживую». Либо их ценность была сильно преувеличена. Либо у Родиона Васильевича были какие-то неправильные валенки.

Так как мне уже доводилось наблюдать Деда Мороза, хоть и на картинке в книжке, я, если честно охренел ничуть не меньше остальных. Просто из общего со сказочным героем у Родиона Васильевича была только обувь. И то, валенки выглядели так, будто ими долго и упорно терли полы, потом макали в какую-то бурую жижу, потом рыли ими землю, потом в них кто-то умер, а затем уже их вручили электрику. Так понимаю, их дядя Родя откопал среди какого-то хлама.

«Дед Мороз» тянул за собой прямо по земле здоровенный мешок, который очевидно был набит чем-то объёмным, но легким. Дядя Родя подошел к тому самому клёну, вокруг которого Бегемот собиралась водить хороводы, облокотился о него плечом, а потом громко и выразительно икнул.

– Ой! Чё-то меня умотало в дороге. Водички не дадите? А то мутит немного. – Сообщил он всем нам и улыбнулся милой, доброй улыбкой нетрезвого человека.

Нина Васильевна птицей слетела с порога корпуса и подбежала к электрику.

Я вовсе не сошёл с ума, используя эти выражения в адрес Бегемота. Она именно «слетела» и «подбежала». Ее объёмы и вес словно перестали существовать в эту секунду. Никогда больше, ни до ни после, я не видел чтоб Нина Васильевна двигалась так резво. Просто – трепетная лань. Газель, бегущая по горным склонам.

– Родион! – Зашипела она электрику в лицо. – Затем оглянулась на пионеров, которые с огромным интересом наблюдали разворачивающееся перед ними представление, и громко добавила. – Васильевич. Родион Васильевич, ты…Вы…Вы что здесь? Зачем? Куда это вообще?

При том, что Бегемот, в отличие от дяди Роди, была трезва, как стекло, говорила она ещё более непонятно, чем он. Видимо, из-за стресса, который рос со скоростью падения метеорита. К тому же, остальные подростки начали подтягиваться к выходу. Сообразили, раз первая группа ушла и пропала, значит, там что-то интересное. Поэтому Нина Васильевна запаниковала. Сзади – дети и вожатая. Впереди – изрядно принявший на грудь электрик.

– Это? – Дед Мороз опустил голову и придирчиво осмотрел себя. Насколько данное действо, конечно, было возможным в его состоянии. – Так я же… С Ялты. А костюм в химчистке. Взял вот у Митрича. У сторожа нашего. Знаете Митрича, Ниночка?

Электрик на мгновение завис, а потом резко выкинул правую руку в сторону и громко, с чувством произнес.

– Любите ли вы театр так, как я люблю его, то есть всеми силами души вашей, со всем энтузиазмом, со всем исступлением, к которому только способна пылкая молодость, жадная и страстная до впечатлений изящного?

На крыльце наступила гробовая тишина. Подростки, до этого тихо хихикающие и переговаривающиеся, замолчали. Видимо, их до глубины души впечатлила речь «Деда Мороза».

– Белинский… – Весомо сказала Селедка. – Неожиданно…

– Родион…Васильевич, какой театр? – Простонала Нина Васильевна.

Она восторженной реакции не разделяла, и в отличие от пионеров, которые теперь разглядывали электрика с уважением, испытывала лишь одно чувство – желание либо прибить дядю Родю, либо убиться самой. Тем самым избежав позорного выговора от директора.

Она даже немного дёрнулась в сторону «Деда Мороза». Не знаю, зачем именно. Может, закрыть рот ладонью, а может, просто сразу придушить. Мне кажется, если бы не такое огромное количество свидетелей, растерзанная тушка электрика уже валялась бы в кустах.

– Оооо…пардоньте…текст не тот… Электрик кивнул, отчего шапка съехала ему на лоб. Он крякнул, поправил головной убор, а потом, повторив жест с рукой, столь же громко продекламировал.

– Знаете ли Вы Митрича так, как знаю его я…То есть, всеми силами…

– Родион Васильевич!

Бегемот схватила электрика за рукав тулупа с такой силой, что несчастная вещь жалобно затрещала, а Нина Васильевна чуть не стала счастливым обладателем рукава. Правда, на кой черт ей один рукав, совсем непонятно.

– Сейчас же иди. те…идите к себе. Вы… Ты понял? Если тебя увидят, точно выгонят. С ума сошел!!! Не вынуждай меня, Родя, прибегать к крайним мерам.

Воспитатель говорила теперь достаточно тихо. Пионеры, стоявшие на крыльце то́лком ее слов не могли разобрать. А вот я, Ряскин и Мишин, очень даже все поняли. Обнаружилась еще одна причина лагерного вояжа Бегемота. Здесь не только внучка и бесплатная еда. У них, похоже, с дядей Родей – роман.

Наша троица переглянулась с понимающими улыбочками. Вернее я-то улыбался за компанию. А Ряскин и Мишин пребывали в восторге от ситуации. Ничего себе! Бегемот и дядя Родя!

– Нина, ты топчешь во мне мужчину. – Заявил вдруг электрик и гордо вскинул голову.

Центр тяжести из-за этого у него переместился и Родиона Васильевича немного повело назад.

– Топчу? – Бегемот задохнулась от возмущения.

Она снова оглянулась в сторону крыльца, затем, на всякий случай, улыбнулась Елене Сергеевне, заметно волнующейся из-за происходящего. Вожатую, кстати, понять можно. Ее волнения обоснованы. Очевидно, наш праздник, который должен сплотить отряд, медленно но верно превращался в очередную вакханалию. Нина Васильевна опять переключилась на своего «Деда Мороза».

– Вот я тебя сейчас растопчу. Я тебя сейчас…

Бегемот покрутила головой в поисках любого предмета, которым, видимо, она хотела нанести электрику травмы. Скорее всего, несовместимые с жизнью. Рядом с ведром, в котором стояла наша ёлка, максимально точно передающая настроение мероприятия, ободранная и кривая, валялся здоровенный сук. Не долго думая, Нина Васильевна наклонилась и взяла его в руку.

– Нина…Нина! Нина, не при детях! Не порть детям сказку! – Родион Васильевич прикрылся мешком и сделал попытку отстраниться. Однако был пойман крепкой рукой Бегемота за торчащую из-под тулупа майку.

– А ну, дыхни, сказочный персонаж. Чем от тебя пахнет? – Шипела она, при этом стараясь говорит тихо.

Со стороны все выглядело так, будто Нину Васильевну сейчас хватит удар и она в предсмертной агонии даёт электрику последние указания.

– Это… По усам текло, а в рот не попало. Ни капли. Честное слово. Дети, с Новым Годом! – Электрик рванул вперед, чудом освободившись от крепкой хватки Бегемота.

Он понял, единственная его возможность избежать гнева женщины – это пионеры.

– Здравствуйте, детишки. – Дядя Родя, слегка покачиваясь, широко раскинул руки. – А кто даст Дедушке Морозу стульчик?

– А я стих знаю!

Присутствующие уставились в изумлении на Богомола, который произнес эту фразу. Учитывая, что он обычно говорил очень мало, а чаще – вообще не говорил, мы все изрядно прибалдели.

– Стих, конечно не стульчик… – Родион Васильевич покрутил головой, заметил пенек, который рос буквально в двух шагах, и с заметным облегчением уселся на него. – Ну, давай. Слушаю.

Я продолжать наблюдать за Ниной Васильевной. Картина очень занимательная. Бегемот в данный момент разрывалась между двумя желаниями. Это было заметно по ее виду. Начиная от выражения лица и заканчивая тем, как крепко она сжимала в руках палку. Я даже взглянул на воспитателя по-другому. Она с первого дня казалась какой-то мямлей. Аморфной мякиной. А тут, ты посмотри, просто валькирия.

Первое желание Бегемота – спровадить электрика как можно быстрее, пока дети ни черта не поняли. Есть ощущение, кроме меня и Ряскина мало кто сообразил, что это вовсе не часть игры. Мишин тоже мог бы понять, он стоял рядом. Аромат, источаемый дядей Родей, прекрасно чувствовал. Но, естественно, не понял.

Пионеры вообще были довольны до одури. Я даже слышал, некоторые шепотом обсуждали, мол, интересная в этот раз смена. Воспитатель с вожатыми удивили особенно. Вон какую классную игру придумали.

Подростки начали спускаться с крыльца. Они подтягивались к пеньку, на котором сидел Дед Мороз. Им казалось, все очень весело и здорово. Про украшенную бумажными снежинками комнату отдыха все благополучно забыли. Какая, к черту комната, когда тут так интересно.

Только Елена Сергеевна нервничала все сильнее. Она, в отличие от остальных, прекрасно понимала, на горизонте начала вырисовываться очередная задница.

Второе желание Нины Васильевны – чтоб прямо сейчас случился какой-нибудь глобальный природный катаклизм. Дождь, ураган, град, снег. Можно цунами или извержение вулкана, на худой случай. Что угодно.

Это тоже было заметно по тому, как она с надеждой поглядывала на небо. Но самое главное, Бегемот прекрасно понимала, в открытую ведь не скажешь, Родион Васильевич, иди проспись. Подростки тогда быстро все поймут.

В общем, казалось, мероприятие из педагогической игры превратилось в форменный бедлам. Ничто его уже не испортит бо́льше, чем явление Родиона Васильевича. А вот хрен там! Нет предела совершенству.

Богомол вышел вперед и торжественно начал читать стихотворение. Делал он это с усердием. Менял интонацию, расставлял акценты и даже пытался изображать действующие лица.

– Здравствуй, Дедушка Мороз, борода из ваты. Ты подарки нам принёс, старичок горбатый?

– Нет, детишки, не принёс, денег не хватило. Так зачем ты к нам пришел, ватное чудило?

Тут, скажем так, наступила всеобщая минута молчания. Она была гораздо мощнее, чем та, которая сопровождала выступление Родиона Васильевича. Даже я не ожидал такого от Богомола. Зато сам Богомол стоял счастливый и довольный. Он, видимо, ждал аплодисментов или подарка.

– Хех! – первым ожил «Дед Мороз». – Смешной стих. Я такого не слышал. Молодец! Сейчас я для тебя зажгу звезду.

Дядя Родя открыл мешок и принялся там ковыряться, выкидывая содержимое наружу. Сначала это был пук какой-то соломы. Потом еще солома. Потом снова солома. Затем – тряпка. Наконец, Родион Васильевич вытащил…свечку. Посмотрел на нее задумчиво. Вздохнул и сообщил Богомолу.

– Звезды нет. Но есть вот что. – Он поднял руку, демонстрируя свечу. – Вот ее сейчас и зажжём.

Не успели мы оглянуться, как дядя Родя уже достал спички, чиркнул ими и через мгновение в его руке уже горела свечка.

– Ну…все. Хватит! – Терпение Нины Васильевны закончилось.

Она резко подскочила к электрику, собираясь схватить его и, наверное, силком оттащить подальше от корпуса. А уже там, без детских глаз, навешать люлей Родиону Васильевичу по полной программе.

Родион Васильевич люлей не хотел. Ни со свидетелями, ни без. Однако вскочить и убежать не мог. Уморился. Но отбиться все же попытался.

Электрик махнул рукой и отклонился в сторону. К сожалению, в той же стороне оказалась его вторая рука, которая держала горящую свечку. И конечно же, кто бы сомневался, дядя Родя своей ватной бородой ткнулся прямо в огонь.

– Ух ты! – закричал кто-то из пионеров. – Вот это фокус! Дед Мороз горит!

– Пфу! Пфу! – дул «Дед Мороз» в бороду. – Мать вашу! Нина! Горю!

Электрик вскочил с пенька и принялся крутиться на месте. Не знаю, с какой целью. Это вряд ли могло помочь в данной ситуации. Но зато протрезвел он моментально.

– Чтоб ты в адском пламени всю свою загробную жизнь горел! – крикнула Нина Васильевна, наплевав на конспирацию, и побежала в корпус за водой.

Решение тоже не очень умное, потому как за то время, пока Бегемот домчит до раковины, пока неберет воды и вернётся, Дед Мороз имеет все шансы получить серьезные увечья.

– А, ну, разойдись! – Раздалось вдруг со стороны аллеи.

Пионеры одновременно повернули головы туда, откуда донесся крик. К нам бежал Прилизанный. Он успел снять футболку, накидать туда песка и теперь, прижимая ношу к себе, мчался спасать дядю Родю. Почему-то со зверским выражением лица. Мне кажется, в воображении Константина все выглядело сейчас, как сцена кино. В главной роли – Прилизанный.

Пробегая мимо Елены Сергеевны Костик даже успел тряхнуть головой, чтоб красиво разлетелись волосы.

Хотя, на самом деле, со стороны это смотрелось так, будто Константин внезапно стал обладателем огромного живота и бег даётся ему с трудом.

Но он очень торопился. Наверное, на подходе к корпусу увидел все происходящее и догадался сделать единственное, что мог, в этой ситуации.

Электрик даже пискнуть не успел, как вожатый оказался рядом и прямо с разбегу вытряхнул весь песок Деду Морозу в лицо. А было его, песка имею в виду, совсем не мало. Когда только успел нагрести такую кучу?

Но на этом спасатель горящих электриков и разбиватель дамских сердец не остановился. Он подпрыгнул и со всей дури рухнул сверху на дядю Родю. Естественно, они упали оба. Только Родион Васильевич очутился внизу, а Прилизанный уселся сверху, на спину электрику, прижав его лицом к земле.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.