Пионер в СССР

– Какой кот? – спросил я, потому что никак не мог толком разглядеть, кого там принесло, и слушал электрика в полуха.

Если реально кабан, то дело – труба. Но опять же, я не знаю, как выглядят местные кабаны. В моем времени это – здоровенные дикие свиньи, весом под четыреста килограмм, с четырьмя выступающими клыками. А еще у них полное неприятное людей и абсолютно бешеный, шизанутый характер.

– Поясницу прострелило…Согнуться-разогнуться не могу. – Простонал Родион Васильевич.

Причем, судя по всему, он не врал. Поза, в которой теперь стоял электрик, развлечения ради точно не получится. Дядя Родя согнулся, но при этом, ухитрился сделать это не только вперед, но и куда-то вбок.

– А кабан-то где? – повторил я вопрос.

Меня данный нюанс волновал достаточно сильно. В теле Ванечкина, который бегает с трудом, потому что у него трясётся рыхлый животик и появляется отдышка через минуту, шансы на счастливый итог встречи с этим животным очень малы. Есть, конечно, топор. Но даже в своем обычном виде я бы не рискнул идти на кабана вот так, лоб в лоб. Как минимум, сначала поджарил бы ему мозги, которых и без того не особо много. А потом долбанул бы сверху каким-нибудь деревом. Правда в данную секунду, сопящее существо стояло на месте, вперёд не двигалось. Но разглядеть его тоже не получалось. Слишком густо в том месте росли деревья.

– В Караганде! – ответил электрик. – У товарища твоего приступ воспалённой фантазии. Вот ему и померещилось. Нет тут кабанов. Это я так сказал, для красного словца. Зато меня по-настоящему скрутило, аж дыхнуть не могу спокойно. Все из-за вас. Пионеры… Тимуровцы… Чтоб вам пусто было с вашим Новым годом.

– Ничего не померещилось мне, – обиделся Ряскин. – Вон там стоит.

– Вон там стоит… – передразнил его дядя Родя. – Глаза на место поставь.

– Ребят… Ребята… – Послышалось вдруг из-за деревьев. Как раз с той стороны, где теоретически Антон увидел кабана.

– Мишин! – Рыжий нагнулся, поднял палку с земли, а потом швырнул ее туда, где находился Вася. – Придурок! Мы думали, кабан! Ты какого черта сюда пошёл? Тебе же велели ждать возле забора. А если бы застрял опять? Давно в дыре жопой не светил.

– Не мы! – Родион Васильевич погрозил пальцем куда-то вверх. – Попрошу меня к своим глупым домыслам не приписывать. Это вы думали. А я себе спину потянул. Из-за вас.

– Иди сюда! – Снова крикнул Толстяку Ряскин.

– Это вы идите сюда. Кое-что покажу. – Отозвался Мишин.

– Так…На! – Я решительно шагнул к Родиону Васильевичу, выхватил из его рук топор, а потом сунул его Рыжему. – Руби! Пора заканчивать очередной цирк с клоунами. К Васе сам схожу. Посмотрю, что там.

– Но… – Антон начал было отнекиваться. Зря. Я окончательно потерял терпение. Тем более, оно вообще никогда не было моей добродетелью. И так в новом теле слишком многое принимаю как данность.

– Ряскин… – Я схватил Рыжего за плечо, сжал его пальцами, а потом подтянул пацана к себе. Смотрел при этом ему в глаза, чтоб Антон точно видел мой настрой. – Если ты сейчас же не срубишь эту дебильную елку, я за себя не ручаюсь. Понял?

– Блин… – Ряскин осторожно высвободился, – Знаешь, что, Ванечкин? Ты меня иногда пугаешь. Мы, конечно, раньше знакомы не были и может, это – твое естественное состояние, но иногда у меня возникает ощущение, будто ты – вовсе не ты. А на самом деле в тебе сидит кто-то другой.

– Представляешь, как тяжело жить… – Ответил я Антону, а потом отправился к Мишину.

Васю нашёл за деревьями, которые росли чуть в стороне от секретного лаза электрика. Толстяк стоял, опираясь руками о колени, наклонившись очень низко, и внимательно рассматривал что-то на земле.

– Ну, и? – Подошёл к нему, встал рядом и тоже принялся разглядывать траву. Там реально что-то валялось. Яркое и красивое.

– Смотри… – Толстяк ткнул пальцем. – Это – лента. Та, которую девчонки заплетают в косу.

Я сел на корточки, потом взял предмет, о котором шла речь, в руку. Действительно, лента. Цвет интересный. Какой-то бирюзовый с отливом.

– И что? Лента. Кто-то из девчонок ее и потерял. Точно не пацан.

– Петя… – Толстяк тоже опустился рядом со мной, только сразу на колени. – Сам подумай, что могли тут делать девчонки? Мы вообще-то за пределами лагеря. Центральный вход даже не рядом. Нас пока никуда еще не водили. Ни на море, ни в поселок, ни на Зарницу. Все находятся в лагере. Ну… Кроме нас. Но девчонки точно не могли оказаться в этом месте. Лента – чистая. Ее потеряли не больше одного дня назад.

Мишину явно нравилось изображать из себя детектива. Этакий Шерлок Холмс, который случайным образом проглотил своего Доктора Ватсона. Просто внешне Вася был раза в три шире знаменитого книжного героя.

– Может, кто-то из местных? Слушай, да по фигу. Далась тебе эта лента. Сами же говорили, поселок рядом. Гулял кто-нибудь и обронил. – Я категорически отказывался видеть в находке Мишина странности. Мне пока хватает Фокиной с ее внезапно изменившимися глазами, чтоб еще подобной ерундой голову забивать.

– Я видел ее… Руку могу дать на отсечение. – Вася задумчиво пялился на ленту. – У кого-то из наших девчонок была заплетена в косу. Имею в виду, не отряд. Лагерь. В столовой, наверное, обратил внимание. Я еще подумал, какой интересный цвет. Похоже, будто из радуги кусок вырвали. Тот, который голубой. Только этот – ярче. Больше бирюзовый. И переливается… Точно видел. Правда, не соображу никак, у кого именно… Так что местные отпадают.

– Ладно… – Я скомкал ленту и сунул её в карман. – Если тебе это кажется подозрительным, сегодня же пробежимся по лагерю и проверим банты у девчонок.

– Да… Необходимо провести расследование. – С важным видом кивнул Мишин.

– Замечательно. Только позже. А сейчас нам нужно добить елку и вернуться обратно. Пока не хватились.

На самом деле, конечно, я переживал вовсе о не об этом. Меня волновало, что в случае, если нас начнут искать, могут обнаружить секретный лаз электрика. А это очень нежелательно.

Мы вместе с Мишиным вернулись к тому месту, где Ряскин усиленно рубил елку. Она уже не просто перестала быть красивой. Она выглядела так, будто ее вырвали с корнем, пережевали, а потом снова сунули в землю.

– Все… Чуть-чуть… – Прохрипел Ряскин. Пот с него тек в три ручья. Он явно задолбался махать топором.

Так как электрик реально оказался не помощником в данном вопросе, пришлось нам кое-как рубить ёлку самим. Ряскина сменил Мишин. Потом – я. За это время дядя Родя успел медленно выпрямится, размяться, потянутся и даже вроде немного поправить спину. Он заявил, что поставил себе на место позвонки. При чем тут позвонки, вообще не понял. Предыдущая версия звучала, будто у него растяжение. В итоге, когда, наконец, наш первый опыт лесорубства закончился успешно, Родион Васильевич торжественно покандылял вперёд. С таким видом, будто ёлку срубил лично он. Причем, не только срубил, но посадил и вырастил тоже. Мы вслед за ним молча тащили несчастное измочаленное дерево.

– Вспомнил! – Выкрикнул вдруг Мишин, замерев на месте. – В нашем отряде. У Фокиной были такие банты вчера. Гадом буду.

Глава 3

– Всё, шандец вместо Нового года наступил. Угробили человека, черти. Разогнуться не могу, – Причитал Родион Васильевич, пока мы двигались в сторону его каптерки.

При этом он постоянно оглядывался на меня. Будто лично я виноват в данном недоразумении. Ожидалось, наверное, максимум сочувствия с моей стороны. Даже представить не могу, на чем основывался выбор. Но я годился для такой задачи, как вол для кареты. То есть пытаться можно, но вряд ли получится что-то путное.

К тому же по мне, шагал Родион Васильевич очень даже бодро. Еле могли угнаться за ним втроем. Со стороны, конечно, было заметно, как его слегка косит в одну сторону, но мне кажется, это больше игра на публику. Чтоб мы точно поняли, как тяжело электрику дался поход за елкой.

– Нужны покой и сто грамм для обезболивания. – Сделал заключение электрик.

– Сто грамм? – Мишин с удивлением уставился в спину Родиона Васильевича, который двигался впереди нас. – Это что Вы за лекарство пьете?

Вася выглядел несчастным. Он взмок от физического труда, который давался ему тяжело. Мыслимое ли дело, тащить половину елки. Половину, не потому что мы ее разрубили надвое. Это было бы совсем странно. Хотя, уже мало удивительно. Просто вторая часть несчастного дерева находилась в руках Ряскина. Они несли елку вдвоем. Зато я топал следом налегке.

– Хорошее лекарство. Мигом на ноги ставит. – Хохотнул электрик.

– Во как…А название скажите? – Вася конкретно заинтересовался чудодейственным средством.

Тут даже Ряскин, который знает Толстяка не первый день, посмотрел на товарища с недоумением. Вполне же понятно, о чем идет речь. К сожалению, Мишин проворством мысли напоминал дождевого червяка и ему явно ни черта понятно не было. Он искренне верил, будто идет обсуждение какой-то микстуры.

– Зачем тебе название, тимуровец? – Дядя Родя ускорил шаг.

Видимо, сказывалась близость каптерки, в которой его ждало «лечение». Причем, ускорялся электрик как-то неравномерно. Верхняя часть его тела тянулась вперед сильнее, чем нижняя. Поэтому со стороны казалось, будто Родион Васильевич споткнулся и начал падение. Но оно почему-то не произошло. Семенил дядя Родя в итоге, под наклоном градусов в восемьдесят. Словно им руководила центробежная сила.

– Как зачем? Я вон осенью всегда болею. Мамка говорит, организм у меня ослабленный. – Подробно пояснил Толстяк свой интерес.

– У тебя?! – Дядя Родя с сомнением оглянулся на Мишина. Сомнение электрика я вполне разделял. По всем внешним признакам можно было сказать, что Васиного здоровья хватит еще на троих. – В каком месте, интересно… Да и поверь, мамка вряд ли обрадуется, если ты у нее этого лекарства попросишь. Оно для взрослых только. Вот подрастешь малясь, тогда сам узнаешь.

– Эх… Родион Васильевич, умный Вы все-таки человек. – Сделал совершенно неожиданный вывод Мишин.

Сложно понять, в чем была причина его лести. Потому как дядя Родя в самую последнюю очередь напоминал эрудита. Уж не знаю, где там Вася мог разглядеть интеллект.

– Это, да… – Дядя Родя довольно закивал в ответ. В общем-то, скромным его тоже не назовёшь. – Я, видишь ли, Василий, много повидал. Без всяких университетов ваших. А жизнь, она всяко крепче учит. Вот ты знал, я в «Артеке» одно время работал? М-да… В союзной здравнице.

– Ого! – Ряскин и Мишин одновременно восхищённо присвистнули.

– В том самом. Ничего себе… – Антон заметно оживился. Видимо, и правда какое-то серьезное место.

– Ага. – Дядя Родя даже приостановил свое ускорение и поравнялся с пацанами. – Вот там, конечно, много чего насмотрелся. Ох, а иностранцы эти… Всякие были. И белые, и чёрные, и жёлтые в крапинку. Однажды у нас приехала целая группа детишек из Камбоджи. Время они провели весело с нашими пионерами. В конце смены иностранных гостей обычно отвозили в Ялту. Они там в «Березке» могли потратить валюту, которую им дали родители с собой. Естественно, так же поступили и с юными кхмерами. Ну, и что? Съездили детишки за покупками. Вечером на дискотеку они вышли в обновках. Две с половиной минуты триста пятьдесят человек стояли в гробовой тишине. Даже радист выключил фонограмму, высунувшись из окна радиорубки. На костровую входили наши камбоджийские гости в теплых, с начесом и надетых ворсом вверх… кальсонах и «ночнушках». Это они в «Березке» купили. Подумали, модные вещи, раз их там много. Ну, и решили, соответствовать моде. А мы в себя не могли прийти. Просто представьте. Кальсоны ворсом вверх.

Родион Васильевич заржал. Громко от души. Потом демонстративно ухватился за поясницу и заохал.

– Нет, точно угробили… – Повторил он в очередной раз одну и ту же фразу.

– А как же Новый год? – спросил Ряскин.

Его по-прежнему интересовал предстоящий праздник. Очень уж хотелось Антону поразить весь отряд дедом Морозом и ёлкой. Он отказ Елены Сергеевны включить нас в подготовку торжественной части принял, как личную обиду. Елка теперь имелась, какая-никакая, а вот насчет деда Мороза пока было не понятно.

– Новый год откладывается на полчасика. Дед Мороз отписался, что не успевает ко времени. Штиблеты лаковые купит и сразу приедет. Голубиная почтой прислал письмо. Голубь прилетел из Ялты и письмо принёс. – Родион Васильевич уже не просто шел. Он почти бежал.

– Не понял… – Тихо спросил Толстяк у Рыжего. – Дед Мороз это же он сам и есть. Откуда второй взялся? Зачем нам два деда Мороза? Пусть лишний в Ялте этой сидит.

– Мишин…Неси елку. Молча. – Ряскин зыркнул на товарища недовольным взглядом. – А то я тащу, а ты филонишь.

– Ага. Ванечкин вон вообще, с пустыми руками топает. – Обиженно возразил Толстяк. – И Родион Васильевич тоже.

Вообще, я, Ряскин и Мишин двигались в направлении родного отряда. Просто дорога шла мимо жилища электрика и пока что нам было по пути.

Пацаны плелись следом за дядей Родей. Антон тащил елку за один конец, Вася – за другой. Ёлка честно говоря выглядела так, будто на ней посидел слон.

Я от них отстал. Задумался немного. Пытался сложить все факты, чтоб по итогу вышла хоть какая-то удобоваримая версия.

Маша Фокина…Красивая девочка, за которой ничего необычного раньше замечено на было. Внезапно, если верить словам Селедки, ночью она заговорила мужским басом. И кстати, теперь рассказ Тупикиной вовсе не выглядел бредом, как я изначально подумал. Попыткой развода тоже больше не выглядел. Слишком сложно это. А главное, слишком подозрительное совпадение. Может, Селедка очень даже права? По крайней мере, то, что она утром мне впаривала, обретает теперь вполне себе приличное объяснение.

Признаки, описанные Селедкой, я мог бы идентифицировать, как вторжение извне. Сильно похоже. А если говорить более конкретно, в Машино сознание кто-то всю ночь пытался пробиться. Либо не пытался. А очень даже успешно пробился. В любом случае сделать это мог бы только псионик.

Мы находимся в 1985 году. До Третьей мировой не дотянет ни один из ныне живущих. Соответственно, псиоников в этом времени нет. Нету их! Ни в каком виде. Человечество еще не обладает возможностью использовать подобные таланты, потому что талантов не существует. Так…с этим определились. Фокину просто использовали, как…как что? Как источник информации? Какой? Она не знает ни черта. Смысл лезть в голову четырнадцатилетней девчонке? Что она может полезного? Да и зачем? Только если цель – какой-то конкретный объект. Например, я…

И потом…чертовы пятна не дают покоя. Откуда они у Фокиной? Лента еще эта дебильная…

Короче, если допустить самый плохой вариант развития событий, Фокина сейчас не Фокина. Она – такой же сосуд, как и Ванечкин. Но! Сука, кто? Кто смог? Это однозначно гость из будущего. Я, конечно, считаю себя самым талантливым и одаренным…Считал самым талантливым и одарённым…Сейчас ни таланта, ни одаренности. Но нельзя однозначно отметать версию, будто кто-то повторил мой путь.

Я перед тем, как перенестись из будущего сюда, находился в своей камере. И книга, естественно, была со мной. В ней – подробное описание механизмов работы способностей людей, которые стали псиониками. Умник, являющийся автором сего опуса в мельчайших деталях разжевал каждый нюанс. В том числе, тот, о котором мало кому известно. Сознание псионика вполне самостоятельно. Оно не привязано к сосуду. Если знающий человек прочтет книжонку, он ровно точно так же повторит эксперимент. А что, если…

Я остановился, поражённый мыслью, которая внезапно возникла в моей голове. Что, если неизвестного псионика занесло в это дебильное время, как и меня. Случайно. Начальник тюрьмы, естественно, не оставил бы мой побег без какой-либо реакции. Для него это тоже – удар под дых. Ничего себе. Упустил столь важного заключенного.

Черт…мне нужна Фокина. Срочно. Одна, без свидетелей. Нам нужно поговорить с ней с глазу на глаз. И лучший способ – пригласит ее на свидание…Да! Точно! А поможет мне в этом Селедка. Которая, на секундочку, вроде моя должница.

– Петя, давай быстрее! – Пацаны остановились и теперь ждали меня.

Родион Васильевич испарился, пока я осмыслял свои догадки. Пошел, видимо, лечиться и готовиться к своей роли деда Мороза. Хотя, я с трудом представлял, как это будет выглядеть. В детской книжке с картинками видел данного персонажа. Крепкого вида старик с румяными щеками, красным носом и длинной белой бородой. От него у Родиона Васильевича если что и было, то только красный нос. И то, совсем по другой причине.

Мы подошли к корпусу. На улице было пусто и тихо.

– Успели. – Мишин бросил макушку елки на землю. Ряскин тут же отпустил свою половину. – Они ещё в корпусе комнату украшают. Так…Петя, нужно ведро.

Толстяк оглянулся по сторонам. Я тоже оглянулся.

– Вася, зачем нам ведро?

– Ну, ты чего? А елку мы куда поставим? Это же не веточка, ее просто так в землю не воткнешь. Дома всегда делаем по определенной схеме. Берем ведро, в него насыпаем песок. Туда – елку. Получается, она тогда устойчивая. – Толстяк с деловым видом посмотрел на Ряскина. – Скажи, Антон?

– Ага. Ведро нужно, это факт. – Согласился Ряскин.

– Эх… Проголодался я. Жрать охота. – Вася снова загрустил. – Помнишь, Тоха, как нам в прошлом году целый самосвал слив привезли, и вывалили все одной большой кучей. А нас отправили перебирать. Мы пока перебрали, наелись до отвала.

– Помню. – Ряскин нахмурился. – А еще помню, что после этой сливы в медсанчасть попали накануне родительского дня. Самое обидное, когда мама привезла… сливы! А остаток смены нас кормили и поили сливами. Нет, не надо больше. Обойдусь без слив. Так…ладно. Вы пока подбирайте место. Я сбегаю в сушилку. Там вроде стояло какое-то ведро.

Ряскин направился ко входу в корпус. Он с разбегу перескочил порожки и чуть не врезался в Селедку, которая наоборот выходила на улицу.

– Аккуратнее! – Девчонка успела вовремя отклониться.

А то бы они неминуемо столкнулись лбами. Антон фыркнул, посоветовал кое-кому смотреть глазами, а не другими частями тела, и скрылся за дверью.

Тупикина сделала два шага. Подняла взгляд. Увидела меня, Мишина и елку. Выражение лица у нее стало немного оторопевшее.

– Это, что? – Селедка мизинчиком указала на нас троих. Было не совсем понятно, о чем конкретно идёт речь. Обо мне, Васе или дереве, лежащем на земле.

– Где именно? – Закономерно поинтересовался Толстяк. И даже оглянулся назад.

– Вот это что, придурок? – Селедка быстрым шагом приблизилась к нам, а потом пнула елку ногой.

– Есть какие-то варианты? – Я решил вмешаться. Учитывая сильную нелюбовь Мишина к Селедке, а Селёдки к Мишину, разговор может закончится нехорошо. Они оба даже не скрывают своей неприязни.

– Слушай, я же не слепая. Прекрасно вижу, что вы притащили елку. Зачем?! И где вообще ее взяли?

– Не твое дело. Иди вон, украшения делай с остальными девчонками. Тебя никто сюда не звал. – Вася упорно нарывался на скандал и разойтись миром точно не хотел.

– Пффф… – Селедка издала смешной звук, дунув при этом себе на волосы с такой силой, что у нее челка сначала поднялась вверх, а потом опустилась обратно.

Не знаю, что именно этот звук означал. Но судя по тому посылу, который Тупикина в него вложила, нас только что без слов обозвали матом.

Девчонка развернулась, планируя опять вернуться в корпус. Наверное, сочла ниже своего достоинства вести переговоры с такими придурками, как мы. Естественно, лично я ничего подобного не думаю, но Тупикина в данном факте точно уверена. Что мы – придурки.

– Эй, Селёдка… Блин. – Я дернулся за Тупикиной, собираясь ее притормозить. – Как зовут?

Мишин, которому я задал последний вопрос, уставился на меня, совершенно не понимая, что от него хотят.

– Вася меня зовут. Ты чего, Ванечкин? Перетрудился?

– Селедку как зовут? – Пришлось спросить более доступно для умственных способностей Толстяка.

– Да Лена, вроде…

– Лена! Погоди! – Я рванул следом за Тупикиной. Она была сейчас мне очень сильно нужна.

Глава 4

– Чего тебе, Ванечкин? – Селедка смотрела на меня с вызовом и явно была не настроена на конструктивный диалог.

Как же настрогребенили эти детишки с их категорическими взглядами на окружающую реальность. Делят все на черное и белое. Шахматисты хреновы.

Я успел перехватить Тупикину прежде, чем она смылась обратно в корпус. Схватил за руку ровно в тот момент, когда девчонка уже открыла дверь. Правда, тут же получил гневный взгляд. Пришлось выпустить ее запястье. Потому как Селедка очевидно была на меня зла. Только что не шипела. Девка тоже с великим гонором. И ведь не подумаешь. Страшненькая, серенькая. Откуда столько амбиций, вообще хрен пойму. А в последнее время еще и слишком нервная. Так смотрит, будто хочет кинуться в драку. И между прочим, есть подозрение, что она вполне на это способна.

Хотя, кто не разнервничаться на ее месте? Особенно, если мои догадки про Фокину верны. Так-то заговори в ночи четырнадцатилетняя девочка мужским басом, любой станет невростеником. Наверное. Это Селедка еще молодцом держится. Не побежала сразу с криками по корпусу. А ведь могла. Кинуться, например, к Бегемоту или Константину. Решила сначала сама разобраться. Вообще, конечно, за недолгое время нахождение среди пионеров я вывел одну черту, которая их всех объединяет. Довольно странное отношение к дружбе. Они прям в нее верят. Наивные, бедные дети.

– Лена… – Начал я и тут же получил еще один взгляд. Удивлённый. Видимо, Селедку мое «Лена» напрягло так же, как меня ее «Петя». Но не называть же по фамилии девчонку, которая сейчас будет очень полезна.

– Я подумал о том, что ты рассказала. Хочу извиниться. Прости, сразу не поверил. Счел твои слова шуткой. Думал, издеваешься Сама пойми, сложно такое воспринимать адекватно. Тем более Маша Фокина мне очень нравится.

– Неужели? – Селедка ехидно прищурилась. – Помнится совсем недавно ты уверял, будто тебе и дела нет до Маши.

– Был неправ. Прости. Так вот…к чему я все это. Думаю, надо разобраться, что произошло этой ночью. Может, есть причина такого поведения твоей подруги? Может, у нее стресс там…не знаю.

– Нет у нее никакого стресса. – Селедка отвела взгляд в сторону. Видимо, всё-таки не зря они перед тем, как начали готовиться к Новому году, сидели порознь. – Совсем зазналась Машка. Я пыталась с ней поговорить. И она меня попросила не вмешиваться. Попросила оставить ее в покое.

– Вот крыса-а-а… – Начал было я процесс моральной поддержки Тупикиной. Но она так зыркнула, что пришлось изменить немного определение, которое дал Фокиной. – Кры-а-асавица, говорю, наша Маша.

Похоже, несмотря на разногласия, слышать нелицеприятные высказывания о подруге Селедка не готова. Ох, уж эта их душевная простота.

– Но нельзя все равно это оставлять просто так. У меня предложение. Давай я сегодня устрою Фокиной романтический вечер. Погуляем с ней, поболтаем.

– Где?

Девчонка обернулась сначала в одну сторону, потом в другую. Затем посмотрела на меня. Мол, ты пацан совсем с башкой не дружишь? Где гулять-то? Вокруг корпуса? По дорожке туда-сюда? Откуда здесь взяться романтике, если за каждым кустом или пионер, или вожатый, или баба Маша с метлой. Сидит в засаде, караулит нарушителей чистоты и порядка.

А потом до Тупикиной дошел смысл того, что я сказал. Она открыла рот, округлив его буквой «о». Видимо, степень ее изумления была слишком велика.

– Ванечкин…ты говоришь о свидании с Фокиной? Сам? То есть, у тебя нет от этой мысли столбняка. Голова нормально работает. Не кружится. Ты же, когда она рядом, два слова связать не способен. Стоишь обычно, даже не мычишь. Что там не мычишь. Не дышишь. А сейчас мы совершенно серьезно обсуждаем свидание?

– Да. Я ведь волнусь за Машу. Исключительно ради нее, можно сказать, готов собрать всю волю в кулак.

– А-а-а-а-а…Вот оно как…Ну, хорошо. И куда ты с ней отправишься?

– Ну, есть кое-какие интересные места. – Ответил я многозначительно и туманно. – Только мне нужна твоя помощь. Если напрямую подойду к Фокиной, есть опасение, она меня пошлет. Сама знаешь, я далеко не принц в ее глазах. Она со мной заговорила впервые в столовой, когда ты ее науськала.

– То, что не принц, это точно. – Селедка окинула меня насмешливым взглядом. Хотя бы не бесится, уж плюс.

– Ну, вот. Давай ты позовёшь Машу после отбоя сходить на море.

– Куда?!

Мне явно удалось Тупикину добить окончательно.

– На море. Оно же тут не сильно далеко, насколько я понял.

– Да и не близко, вообще-то. Минут тридцать топать. Это если очень быстрым шагом. Но, согласись, мало романтичного в беге по пересеченной местности, да еще и ночью.

– Не бойся, до моря вы не дойдёте. Я встречу вас по дороге. Ты изобразишь, будто споткнулась, вывернула ногу и как настоящий друг оставишь нас вдвоём. А сама, превозмогая боль, отправишься обратно в отряд. Ну, или подождёшь в беседке.