Брокингемская история. Том 9

– По-моему, вполне успешно, – осторожно высказался зам.

– Попробуем ещё! – предложил Директор с некоторой долей скептицизма в голосе и решительно рванул ручку пульта в обратном направлении, по часовой стрелке, сразу на сто восемьдесят градусов.

Все присутствующие, затаив дыхание, с волнением наблюдали за дальнейшими манёврами Большой Установки. А та, слегка поразмыслив, с уже знакомым рычанием загромыхала по рельсам в обратную сторону и остановилась точно там, где от неё и требовалось…

– Вполне приемлемо, – кивнул головой Директор. (Впрочем, на его лице были заметны признаки глубокого удовлетворения и даже гордости от успехов подшефной техники.)

– Высший класс! – не поскупился на громкие слова зам.

– Фантастика! – поддержал его Маклуски.

– У меня просто нет слов! – присоединился к общему хору славословий Доддс.

– Судя по всему, установка полностью готова к завтрашней проверке, – выразил надежду Уолсингем.

– Кстати, – обернулся к нему Директор, – Как специалист по анализу, можете ли вы мне объяснить, какие процессы происходят в нашей установке при повороте ручки вашего пульта?

– Нет ничего проще! – заверил Уолсингем, – Когда вы, господин Директор, поворачиваете ручку, внутри пульта образуются особые электрические сигналы. Они выходят из антенного корпуса по специальному кабелю и затем поступают в обычную городскую телефонную сеть. Коммутатор на городской АТС распознаёт наши сигналы и отсылает их на спутниковый ретранслятор, а тот преобразует их в особые импульсы и излучает в космическое пространство, где их принимает наш спутник связи. Спутниковый компьютер обрабатывает полученные сигналы, расшифровывает закодированные в них команды и посылает их обратно на Землю – а здесь их ловит наша спутниковая приёмная антенна, которую мы сегодня установили на крыше главного корпуса. От неё сигналы передаются к нам в антенный зал по тому самому кабелю, который только что протянул с крыши Тафт. Пульт Трейси принимает эти сигналы и преобразует их в конкретные команды, которые и выполняет наша установка… Как видите, всё и в самом деле очень просто!

Собравшиеся в пультовой ненадолго призадумались, пытаясь постичь смысл всех тех замысловатых процессов, о которых поведал им Уолсингем… Воспользовавшись наступившей паузой, Доддс еле слышно прошептал в ухо Маклуски:

– А знаете, что мне это напоминает? Путешествие из Ливерпуля в Манчестер через Южный полюс! Ну для чего, скажите пожалуйста, нам понадобилось посылать сигналы в космос, а затем вылавливать их из космоса обратно? Не проще ли было высунуться из окошка и крикнуть в большой зал: «Эй, Трейси, разверните-ка установку на девяносто градусов вправо!»?

– Сдаётся мне, примерно так всё на самом деле и происходит, – высказал подозрение Маклуски, – Как-то раз Трейси проговорился, что его пульт соединён прямым проводом с пультом Уолсингема и способен принимать команды непосредственно от него. А протянутый Тафтом кабель от космической тарелки, похоже, играет в этом процессе лишь камуфлирующую роль…

– Да-да, очень хорошо! – очнулся наконец от раздумий Директор, – Надеюсь, завтра мы не ударим в грязь лицом перед Министерскими проверяющими! – он окинул своим проницательным взглядом пенопластовые стены пультовой; прочие присутствующие последовали его примеру, – Но здешние пустые унылые стены им вряд ли понравятся. Было бы неплохо их чем-нибудь украсить…

– Например, повесить сюда какие-нибудь авангардические репродукции? – схватил намёк на лету Уолсингем, – Пожалуй, неплохая мысль!

– Репродукции не пойдут! – покачал головой Директор, – Пультовая комната – это вам не выставочный зал музея современного искусства… Я имел в виду другое: Возьмите лист ватмана и изобразите на нём весь путь сигнала от вашего пульта до Большой Установки! Сделайте это предельно доходчиво – так, чтобы вас понял самый твердолобый проверяющий с двумя классами образования… Уолсингем, вы уяснили задачу?

– Конечно, господин Директор! – заверил хозяин пульта, – Но в какой форме это будет лучше изобразить: наглядно (картинками) или схематично (квадратиками и стрелочками)?

– Изобразите сразу в обоих видах, – не стал ломать голову Директор, – (Возьмите тогда не один, а два листа ватмана!) Вам всё понятно? Если так, то скорей за работу! Рисуйте ваши картинки, вешайте на стену, запирайте антенный корпус и приходите ко мне в кабинет на подведение итогов… Там мы с вами и встретимся! – он решительно поднялся из-за пульта, – Ну, желаю удачно потрудиться!

Некоторое время спустя большинство участников контрольных испытаний снова сидели в Директорском кабинете почти на тех же местах, что и на предварительном инструктаже. (Изменение было лишь одно – теперь по правую руку от Директора, рядом с Тафтом и Хакстоллом, пристроился ещё и Трейси.) На усталых лицах собравшихся явственно читалось удовлетворение от честно исполненного служебного долга и предвкушение скорых благодарностей от высокого начальства.

– Ну что ж, потрудились мы сегодня неплохо, – подвёл оптимистический итог Директор, – Не считая, конечно, некоторых негативных дисциплинарных моментов, – он бросил лёгкий укоризненный взгляд на Хакстолла; тот сделал вид, будто не понял намёка, – Должен признать, что тем не менее работа отдела Хакстолла заслуживает самой высокой оценки, – (глава ОКС горделиво выпятил грудь), – Приёмная космическая антенна была установлена им в кратчайшие сроки и в надлежащем виде – в чём я имел возможность лично убедиться. Надеюсь, в ближайшем будущем ему удастся подтянуть трудовую дисциплину среди своих сотрудников…

– Будет подтянуто! – заверил Хакстолл.

– Также следует отметить работу тех, кто протягивал кабель к антенному корпусу, – продолжал Директор; Доддс и Маклуски при этих словах приняли нарочито скромный вид, – Кабель был проложен оперативно и качественно. Это тем более удивительно, что Тафт работал сегодня практически без помощников…

– Как без помощников? – произнёс себе под нос Доддс, – А кто же тогда отпирал ему двери и поддерживал кабель?

– Вот так всегда и бывает! – печально вздохнул Маклуски, – Мы тут выбиваемся из сил и выпрыгиваем из штанов от усердия – а начальство нас в упор не замечает!

– Я полагаю, наиболее отличившиеся сегодня сотрудники непременно получат по заслугам за свои труды, – пообещал Директор, – Я имею в виду: по заслугам в хорошем смысле этого слова, – уточнил он для пущей ясности, опасаясь быть неверно понятым.

– Но на какие конкретно поощрения мы можем рассчитывать? – полюбопытствовал нетерпеливый Хакстолл.

– Наша администрация на поощрения не поскупится, – обнадёжил его Директор, – Я думаю, речь может идти о…

Но закончить свою мысль он не успел: На фоне тёмного неба опять промелькнуло что-то массивное и с ужасающим дребезгом обрушилось на землю прямо под окном Директорского кабинета.

– Штук пять ящиков и не менее тридцати пустых бутылок, – определил на слух Тафт, даже не обернувшись к окну.

– Хакстолл, как это понимать? – Директор смерил начальника ОКС суровым нелицеприятным взглядом, – Ваши разгильдяи опять взялись за старое? Так вот, значит, как вы подтягиваете служебную дисциплину…!

– Я и сам удивлён, – признал озадаченный Хакстолл, – Полчаса назад я прогнал с крыши всех наших монтажников… Неужели они снова туда забрались и опять принялись за выпивку? Им было лень дождаться, пока начальство разойдётся по домам? Вот ведь непонятливые рожи!

– Моё терпение лопнуло! – Директор с воинственным видом поднялся из-за стола; все присутствующие последовали его примеру, – Сейчас я лично поднимусь на крышу и всыплю этим обормотам по первое число! Я попрошу вас составить мне компанию, – обратился он к заму, – Хакстолл, и вы тоже пойдёте с нами! (Если ваши подчинённые опять не поймут, кто мы такие, вы им ещё раз доходчиво это объясните.) А прочим нашим коллегам я предлагаю остаться здесь и дождаться нашего возвращения…

Все присутствующие послушно потянулись на выход в соседний секретариат… (Конечно, Директорский наказ «остаться здесь» следовало понимать в широком смысле, поскольку находиться в отсутствие Директора в его кабинете было недопустимо для любых посторонних лиц.) Заперев свой кабинет, Директор вместе с замом по кадрам и Хакстоллом отправился на крышу. Все прочие участники сверхурочных работ временно разместились в секретариате в ожидании их возвращения… Тафт недолго думая уселся на подоконник; Трейси занял единственный на весь секретариат стул за столом отсутствующей мисс Снукки, а два прославленных детектива скромно присели на этот же стол с двух разных сторон.

– Ну что за бестолочей нанял этот Хакстолл монтировать свою дурацкую тарелку! – дал волю поднакопившемуся раздражению Тафт, – Они почему-то упорно швыряют свой мусор прямо под окно Директора… Но ведь крыша у главного корпуса большая, и места на ней много! Ничто не мешает им скидывать бутылки в какую-нибудь другую сторону… Ну что за раздолбаи, честное слово!

– Не будем к ним слишком строги! Эти ребята впервые попали в нашу контору. Они ещё не успели изучить нашу топографию и привыкнуть к нашим порядкам, – взял монтажников под защиту Доддс.

– Вот что получается, когда в спешке нанимаешь на улице кого ни попадя! – продолжал сокрушаться Тафт, – Да, аврал никогда до добра не доведёт… Помнится, в своё время работал я связистом на телебашне. И дала нам высшая администрация задание протянуть к такому-то сроку какой-то кабель… Мы трудились в поте лица и не покладая рук. За неделю до срока мы доложили начальству, что прокладка идёт с перевыполнением графика. Нам выдали повышенную премию и наказали не снижать темпов… Но ещё через пару дней мы были вынуждены доложить, что не укладываемся в сроки. (Работы оставалось ещё на целый месяц, если не на два.) Начальство в сердцах объявило нам отбой… Ещё несколько дней прошли в бесконечных собраниях и совещаниях. Наши начальники никак не могли выяснить, кто же из них виноват в срыве работ… Развязка наступила накануне назначенного срока. За полчаса до конца рабочего дня нас вдруг вызвали к высшей администрации и поставили перед фактом: К завтрашнему утру мы должны любой ценой проложить этот идиотский кабель. И пришлось нам снова браться за работу… Кабель мы, конечно, проложили, – устало вздохнул он, – Но с тех пор я уже нисколько не удивляюсь, когда слышу о срыве каких-то телетрансляций по техническим причинам. Ведь один чёрт знает, какой огород мы нагородили тогда с этим кабелем… Нет, аврал никогда до добра не доведёт! – повторил он свою прежнюю мысль.

– Судя по всему, на вашей телебашне работают примерно такие же раздолбаи, как и у нас в Центральной полиции, – нашёл повод порадоваться Трейси.

– Я бы сказал, что раздолбаев там было поменьше, – возразил Тафт, – По крайней мере, никто из них не скидывал с крыши ящики и бутылки…

– Возможно, это связано с тем, что на телебашне вообще отсутствует крыша как таковая, – встал на защиту родной конторы Доддс.

– Даже не это главное, – не позволил переубедить себя Тафт, – Просто там было куда больше порядка и трудовой дисциплины…

– Но тогда почему вы оттуда уволились и перебрались к нам в Центральную полицию? – не без язвительности осведомился Маклуски.

– Это – долгая история, – углубился в подробности Тафт, – Так уж вышло, что я был назначен ответственным за техническое обслуживание автомобильных радиостанций, которыми пользовались водители некоторых машин нашей телебашни. Надо сказать, что эти радиостанции всегда вызывали раздор и раздрай в наших технических службах – те никак не могли прийти к согласию, кто же из них должен за эти радиостанции отвечать… С одной стороны, радиостанции являются средствами связи. (С этой точки зрения ими должны заниматься связисты.) Но с другой стороны, сигналы им передают радиопередатчики, которые стоят на телебашне на высоте пятисот метров и находятся в ведении радистов. (С этой точки зрения было бы логично спихнуть на радистов и сами радиостанции.) Но с третьей стороны, радиостанции были установлены на автомобилях, принадлежащих автоцеху нашей телебашни. Так почему бы тогда не спихнуть их на автоцех? Как водится, эти три отдела поочереди отбрыкивались от чести отвечать за автомобильные радиостанции. В тот период, когда на башне работал я, ставка инженера по радиостанциям находилась у связистов, и мне как раз выпало несчастье её занять. Можно сказать, что я сидел на этой ставке, как на жерле вулкана, и сам не знал, что и когда подо мной рванёт, и куда я сам от этого взрыва полечу… А вулкан этот оказался не просто действующим. Его активность нарастала буквально с каждой неделей… Например, у нашей телебашни неуклонно ухудшались отношения с фирмой, которая поставляла нам эти несчастные автомобильные радиостанции. Первоначально эта фирма принадлежала Министерству Связи, и мы оказывали друг другу все услуги бесплатно. Но затем эта лавочка акционировалась и перешла с нами на коммерческие взаимоотношения. Начальница фирмы, миссис Уэйнсток, подписала с телебашней договор. Согласно нему, мы обязались платить этой шаражке определённый тариф за установку каждой радиостанции на наши автомобили и за снятие их оттуда, а также уплачивать по стольку-то фунтов в месяц арендной платы за каждую установленную радиостанцию. В свою очередь миссис Уэйнсток должна была отчислять нам каждый месяц по пятнадцать процентов от доходов своей фирмы за использование наших радиопередатчиков – тех самых, что стояли на нашей башне на высоте пятисот метров… Как водится, сразу по заключении договора между нами начались нескончаемые дрязги. Миссис Уэйнсток обвинила нас в том, что мы якобы платим ей слишком маленькую арендную плату. По её данным, на наших автомобилях якобы должно было стоять гораздо больше радиостанций, чем было указано в наших отчётах… Мы ответили, что её данные устарели. Мы уже давно демонтировали многие из ранее установленных радиостанций и вообще перестали ими пользоваться… Тогда миссис Уэйнсток потребовала, чтобы мы заплатили ей за демонтаж этих радиостанций. (Согласно договору, демонтаж с наших автомобилей могла производить только её фирма.) Следует признать, что её требования были вполне обоснованы… В ответ телебашня перешла в контрнаступление и обвинила миссис Уэйнсток в том, что её шаражкина контора утаивает от нас точный размер своих доходов и, следовательно, уплачивает нам пятнадцать процентов с меньшей суммы, чем должна была в действительности. Вскоре этот небольшой хозяйственный спор разросся в полномасштабную войну. Мы уже не рисковали приезжать на дальнейшие переговоры без вооружённой охраны… В самый разгар этой войны одна небольшая коммерческая фирмочка арендовала у нашей башни парочку автомобилей и изъявила желание установить на них мобильные радиостанции – из числа тех, которые имелись у нас в загашнике. И пришлось нам снова обращаться к миссис Уэйнсток… (Только её фирма имела право на установку радиостанций.) Эта ведьма выставила нам бешеный счёт за свои услуги, да ещё настояла на стопроцентной предоплате. Мы были вынуждены исполнить все её требования… Итак, мы перечислили миссис Уэйнсток всё, что она с нас запросила – а потом я повёз обе машины и обе радиостанции к ней на фирму, чтобы она наконец выполнила ту работу, за которую уже получила стопроцентную оплату. Не стану скрывать: Когда я заходил в кабинет к этой мегере, я ощущал себя барашком, отданном на съедение волку… Увидев меня, миссис Уэйнсток радостно потёрла руки и сказала: «Ага, вы привезли нам две радиостанции? Вот и славно! Сейчас мы их арестуем и будем держать как бы в залоге, пока вы не расплатитесь с нами по долгам за арендную плату!» «Вы не имеете права арестовывать наши радиостанции!» – ответил я, – «Ведь вы обязались установить их на наши машины и уже получили за это стопроцентную оплату… Но если вы отказываетесь выполнять эту работу, то тогда верните ранее уплаченные нами деньги и будьте готовы к нашему судебному иску за невыполнение вами взятых на себя обязательств!» «А мы не собираемся отказываться от обязательств!» – ответила она, – «Так и быть: Сейчас мы установим радиостанции на ваши две машины но после этого тут же их демонтируем и арестуем!» Я с трудом сумел вырваться от этой ведьмы целым, невредимым и в здравом рассудке. Отъехав в соседний двор, мы с водилами за четверть часа самостоятельно установили обе радиостанции на наши машины и поехали обратно на башню. С тех пор мы вообще перестали общаться с миссис Уэйнсток. Но начальник всех наших связистов, Пламмер, почему-то упорно обвинял в этом меня дескать, отношения башни с миссис Уэйнсток были якобы испорчены по моей вине… История эта закончилась внезапно и неожиданно: Начальник автоцеха Коммонс вдруг подал заявление об уходе. Воспользовавшись этим, Пламмер подсунул ему ставку инженера по радиостанциям, которую занимал я. И Коммонс, за день до увольнения с башни, принял эту ставку в свой автоцех – разумеется, вместе со мной. (Поскольку он всё равно собрался уходить, ему уже всё было до лампочки. Он бы принял в свой автоцех хоть целый зоопарк, если бы его кто-то об этом попросил.) Таким образом, Пламмер спихнул со своей шеи эту взрывоопасную ставку и смог вздохнуть с облегчением… Но тогда и я подал заявление об уходе – ведь работать в автоцехе я не собирался. (Всё-таки я – связист с высшим образованием, а не какой-то там шофёр или автослесарь.) После этого я и устроился на работу в Центральную полицию…

– Весьма поучительная история, – согласился Доддс, – Бизнес – настолько тонкая и запутанная материя, что попытки в нём разобраться иногда напоминают прогулки по тёмному лесу. Вы верно подметили: Порой трудно бывает понять, кто из бизнес-партнёров что кому должен заплатить… Возьмём, к примеру, наши доблестные футбольные стадионы! Помнится, не так давно посетителям футбольных матчей стали продавать билеты какой-то вещевой лотереи… Следует признать, что новинка пришлась зрителям по душе. Посещаемость футбольных стадионов резко возросла. Теперь с началом матчей они заполнялись публикой едва ли не под завязку – и так же резко пустели с началом второго тайма, когда заканчивался розыгрыш призов. Устроители лотереи радостно потирали руки и ноги, подсчитывая свои барыши… В конце концов они обнаглели настолько, что предъявили требование к администрации стадионов: Дескать, мы повысили вам посещаемость – так что, будьте добры, отстегните нам пятнадцать процентов от своей прибыли! Стадионы выставили им встречное требование: «Но ведь если бы народ не пришёл смотреть футбольный матч, у вас бы вообще никто не купил ни одного лотерейного билета! Так что это вы должны поделиться с нами пятнадцатью процентами выручки!» Этот непростой коммерческий спор долго разбирался в арбитражном суде. Судьи никак не могли прийти к однозначному мнению, кто же из спорщиков что кому должен заплатить. В конце концов было вынесено компромиссное решение: Проведение вещевых лотерей во время футбольных матчей было вообще запрещено…

В этот момент из коридора второго этажа донеслись чьи-то торопливые приближающиеся шаги. Пару секунд спустя дверь секретариата приоткрылась, и в неё просунулась голова Уэлча – самого информированного и вездесущего работника службы ВОХР. (Его рабочий день обычно заканчивался немного позже, чем у прочих сотрудников Центральной полиции.)

– Ага, вся компания – уже в сборе? – поприветствовал он собравшихся, – Вы хоть знаете, что произошло сегодня на крыше нашего корпуса?

– Это вы о чём? – не понял Трейси, – О монтаже космической тарелки?

– Да вы совсем отстали от жизни, как я погляжу! – обрадовался Уэлч, – Тогда я вас просвещу: Монтажники Хакстолла халтурно приварили свою тарелку к стене – и её сдуло оттуда вниз первым же порывом ветра, – (присутствующие в секретариате не смогли удержаться от кое-каких не вполне дипломатических междометий), – Похоже, Хакстолл прогнал своих ребят с крыши раньше, чем они успели закончить свои монтажные работы – вот тарелка и грохнулась… Когда Директор и зам по кадрам обнаружили неладное, они под горячую руку едва не скинули с крыши и самого Хакстолла. Судя по всему, тарелка приказала долго жить – а вместе с ней разбилась и вся подсоединённая к ней электроника… Ладно, побегу-ка я дальше! – голова Уэлча снова исчезла за дверью, а из коридора опять послышался торопливый звук его шагов – теперь уже удаляющихся.

– Да чёрт бы побрал этого Хакстолла и всех его разгильдяев! – сказал в сердцах Трейси.

Покинув свои насиженные места, все четверо трудовых энтузиастов сгрудились возле окна в попытках разглядеть объект, лежащий на земле у подножия здания. Впрочем, по причине царящей на улице темноты эти попытки не увенчались ничем вразумительным…

– Боюсь, при падении с такой высоты от электроники и впрямь осталось одно мокрое место, – в задумчивости высказался Тафт, глядя в заоконную темень, – Радует только одно: Мы с вами в этой неприятности уж точно не виноваты! – отыскал ложку мёда в большой бочке дёгтя он, – Хакстолл сам напортачил с этой тарелкой – вот пускай сам и получает шишки от начальства!

– А что получим завтра мы от проверяющих из Министерства? – задумался Трейси, – Если тарелка действительно разбилась вдребезги, эти ушлые хмыри мигом сообразят, что никаких сигналов из космоса наша установка не принимает – пусть даже мы и протянули к ней кабель с крыши…

– Но тогда для чего мы с вами надрывались сегодня на этих сверхурочных работах? – поставил вопрос ребром Маклуски.

– Вот именно: Для чего? – поддержал его Доддс.

Ответить на этот вопрос никто не успел. Дверь секретариата в очередной раз отворилась, и в неё зашёл радостный, ещё ни о чём не подозревающий Уолсингем.

– Вот и все дела! – сообщил он, устало опускаясь на единственный во всём помещении стул, – Два рисунка на ватмане начерчены и уже висят в нашей пультовой… На мой взгляд, получилось очень даже симпатично, – скромно оценил свои заслуги он, – Космическая тарелка вышла прямо как настоящая – хоть посылай на выставку современной живописи!

– Мы вам охотно верим, – вздохнул Доддс, – Да, красивая была штука…!

LXXXIII. Монолитная консолидация

– Надеюсь, все вы уже догадались, для чего я вас сюда вызвал, – произнёс зам по кадрам.

Присутствующие согласно кивнули головами в ответ… Разговор происходил в служебном кабинете зама по кадрам. Помимо него самого здесь находились также Уолсингем из Отдела Анализа, Трейси из Отдела Разработок и шеф Отдела Расследований со своими подчинёнными Доддсом и Маклуски. За окном кабинета уныло занималось тусклое ноябрьское утро.

– Итак, – мрачно продолжал зам, – несколько минут назад нам позвонили из Министерства, – (присутствующие настороженно притихли), – Они сообщили, что направили к нам двоих проверяющих. Примерно через час эти двое прибудут в Центральную полицию и приступят к проверке работоспособности Большой Установки… Министерство дало нам указание обеспечить надлежащие условия проведения проверки. Оба проверяющих, по словам Министерства, являются большими специалистами по установкам определённого типа. Их фамилии – Ньюкомб и Хобсбом…

В кабинете на какой-то миг повисла гнетущая тишина. Потрясённые присутствующие попытались молча собраться с мыслями и осознать весь ужас создавшегося положения… Неожиданно молчание прервал чей-то глубокомысленный голос с задних рядов:

– Надо же, какие зловещие фамилии у этих проверяющих…!

– Доддс, прекратите сеять панику! – нервно вскричал шеф.

– Увы, – продолжал зам, – наши самые мрачные предчувствия оправдались, и от проверки нам уже никак не отвертеться… Каковы могут быть её результаты? Боюсь, ничем хорошим она для нас не завершится… После вчерашнего падения с крыши космическая тарелка пришла в негодность, а её ремонт займёт неопределённое время. Раз эти Ньюкомб и Хобсбом – такие большие специалисты, они наверняка заметят отсутствие тарелки и сообразят, что без неё установка работать не сможет. Они доложат об этом в Министерство и умоют себе руки – а нас ожидает разнос по полной программе… Разумеется, мы не должны этого допустить! – в голосе зама промелькнул сдержанный оптимизм, – Вчера мы до поздней ночи сидели вдвоём в кабинете Директора и пытались найти выход из ситуации. (Сперва мы хотели вызвать из дома ещё и Главного инженера, пребывающего на больничном – но потом узнали, что у него грипп, и поостереглись.) Когда я далеко за полночь вернулся домой, у меня вся голова раскалывалась от мыслей… Похоже, с этой проверкой мои мозги начали понемногу съезжать набекрень, – он осторожно потрогал свой затылок и слегка покачал головой, как бы желая вернуть мозги на место, – Остаток ночи я спал очень беспокойно и постоянно просыпался. Мне всё снилось, что проверяющие будто бы уже приехали к нам…

– А мне ночью снилось, что я будто бы вставляю ключи в какие-то замки, – подхватил интересную тему Маклуски, – Прямо кошмар какой-то! Вчера полдня на это потратил – да ещё и во сне всю ночь пришлось этим заниматься…

– Но более всего нас с Директором задело вот что, – с обидой в голосе заметил зам, – Министерство как будто специально выбрало в качестве проверяющих совсем молодых ребят… Этим Ньюкомбу и Хобсбому – от силы лет по пятьдесят каждому. Как мы должны это понимать? – его голос задрожал от возмущения, – Министерство совсем перестало нас уважать! Раньше к нам всегда приезжали всякие солидные стариканы – а теперь вот пожалуют какие-то желторотые мальчики из детского сада? У меня просто нет слов… Всем известно, что опыт приходит к проверяющим с годами. Только после шестидесяти лет у них пропадает охота карабкаться вверх-вниз по шахтам и заглядывать во все дырки подряд… Но сегодня Министерство направляет к нам двух здоровых энергичных жлобов – зорких, как соколы, и проворных, как молодые обезьяны! (Как мы поняли, их специально вызвали для этой цели с какого-то секретного завода.) Выходит, Министерство нам не доверяет? Оно думает, что мы что-то от него скрываем? Конечно, это возмутило нас с Директором до глубины души… Впрочем, оставим эмоции! – спохватился он, поглядев на свои наручные часы, – У нас сейчас каждая минута – на вес золота! Пока эти гаврики до нас добираются, мы должны успеть подготовиться к их приезду… Учитывая сложившуюся ситуацию, мы не можем допустить, чтобы эти ребята обнаружили поломку космической тарелки. (К такой мысли пришли вчера мы с Директором.) Иными словами, сегодняшняя проверка Ньюкомба и Хобсбома должна быть сорвана любой ценой… Вы меня понимаете? – он вопросительно посмотрел на слушательскую аудиторию.