Возвращение императора. Невероятные приключения в XXI веке. Петр I и президент

Она и не думала возражать, что Толик перебрался по службе в Москву, и, по привычке вместо банка складывая деньги в банку, говорила знакомым:

– Муж сейчас на важной государственной должности. Без него ни одно заседание не начинают, а Петр Алексеевич вообще без Анатолия как без рук! – И показывала на экране мобильника Толика, окруженного кремлевскими стенами и портретами Президента и Петра.

Вот такими они были – приближенные ожившего царя. Их бескорыстие его вначале удивляло, и он даже подозревал их в недалекости. Но потом понял: они были чисты душой. Это после своего потустороннего опыта Петр научился видеть. Их непрактичность он объяснял отсутствием рвачества и привычки грести под себя. За это он готов был прощать им многое: и надоедливость Ивана Даниловича, и толстокожесть Толика, и задумчивость Егора. Ему нужна была их преданность!

Глава 8. Знакомство с новыми русскими

Широко развернулось русское предпринимательство. Распахнуло связанные за годы советской власти руки, разминая затекшие места, куда не поступал живительный денежный запас, пораскинуло мозгами, оставляя позади период уравниловки, и зажило…

Ох и быстро же схватывает русский народ! Присматривается, прилаживается, приценивается, находит ходы и выходы, и глядишь – потекли драгоценные купюры, сначала на покрытие затрат да на смазку нужных лиц, а уж потом туда, куда господин предприниматель пожелает. Главное – вовремя схватить! И конечно же, бедовая голова должна быть, рисковая натурА! Характер нужен! А уж если в придачу и цепкий взгляд, что ловит все, что плохо лежит, или зачем не шибко смотрят, то, считай, дело в шляпе!

Русские бизнесмены и заграничные – это две большие разницы.

У тех лоска побольше, в основном к простоте стремятся. Их скромные виллы аж на несколько километров уже не привлекают особого интереса. Все привыкли, что они богаты. То ли дело наше предпринимательство. Почти девственное по своему желанию утвердиться. Красоваться дорогими машинами, швырять сумасшедшие чаевые, строить выше, шире, глубже, ярче, замысловатее и, главное, дороже. Они еще не наигрались, не насладились блеском и следующими за деньгам славой и властью.

А главное – острота от того, что все нажитое может исчезнуть (ведь в нашем государстве все возможно). Или найдется тот, кто им самим любезно поможет перекочевать из одного мира в другой так же легко, как переложит деньги из широкого кармана в глубокий.

На чем сейчас сосредоточен русский бизнесмен? На том, чтобы успеть выгодно продать: землю, оборудование, материалы, а главное – природные ресурсы. Дело это при хорошей постановке, что уж говорить, прибыльное. Но сколько тех ресурсов? На их век хватит? Возможно. Долго-то не живут. Выходит, на детей, внуков?

Вот таким бизнесменом был муж Натика Сергей, а по – солидному – Сергей Романович Уперкорыто. Он обладал феноменальной способностью – убеждать. Кого угодно, в чем угодно, даже не прибегая к даче взятки.

Каково? А? Талант необыкновенный! Говорил он так, что сороки со стыда падали с веток, а брехучие собаки поджимали хвосты и ныряли в подворотни. Он начинал говорить тише и вкрадчивей, голос его вибрировал, он повышал тон, акцентируя на чем-то, подчеркивал, вводил фигурные фразы, украшал литературными оборотами, следовал всем знакам препинания, но о чем шла речь, слушатель терялся в догадках уже после пары минут.

Несчастный оппонент, не находя нить разговора, сосредотачивался изо всех сил, морщил брови, шевелил извилинами, некоторые даже от натуги двигали ушами, но ничего не помогало! Суть была утеряна навсегда!

Что же делать, не попросишь не замолкающего собеседника повторить всю эту тираду сначала?..

Приходилось притворяться понимающим. Кивать, соглашаться, убеждаться, подписывать и давать разрешения и вообще не препятствовать деятельности. Такому пониманию вопроса здорово помогала взятка.

Нет, простите, сейчас в открытую не принято говорить об этом. Принято обмениваться услугами. Я вам подпись, а вы мне новую машину к подъезду, или сервисный пакет для зарубежного путешествия, или тоже что-нибудь нужному лицу разрешить, или запретить ненужному.

Больше всего доставалось переводчикам на частных международных встречах, особенно когда переговоры шли на нескольких языках. Тут требовалось донести суть, и бедные толмачи безуспешно пытались собрать в кучу разбежавшиеся, как стадо баранов, путающиеся мысли оратора. Каждый из них тогда придумывал речь вместо произносимой, и от этого получалось несколько разных предложений, якобы исходящих от Сергея Романовича. Кстати, именно так родилось у него несколько планов, идеи которых ему не принадлежали.

К примеру, мысль о товариществах собственников жилья. При переливе из пустого в порожнее вытекла стоящая идея. И вот он – Сергей, кругленький и важный, одетый в безупречный костюм, катит на встречу с муниципалитетом, чтобы убедить серьезных чиновников предоставить его ТСЖ в аренду, владение (как повезет), дом на Ульяновской улице (ныне 5-я Ямская), что рядом с метро «Таганская».

– Вы поймите, какая выгода всем от моего проекта, – начинал он свою речь. Это было последнее, что чиновники помнили, когда он на всю мощь включал механизм убеждения. Они моргали, вытирали вспотевшие лица, поправляли очки, поворачивались к оратору то одним, то другим ухом, а результат был тот же. Они ничего не понимали, но главное улавливали – личную выгоду.

«Ладно, спрошу у Георгия Михайловича, о чем это он», – думал один, и в дальнейшем ориентировался только на реакцию главы муниципалитета. Если Георгий Михайлович кивал, то кивал и он. Если Георгий Михайлович смеялся, то и он выдавал улыбку, а уж если руководитель соглашался подписывать, то он первым лез к бумаге, как будто это было его решение.

Георгий же Михайлович при этом прикидывал, куда употребит обещанную взятку, и дело было в шляпе.

Не все ли равно, в чем была суть – главное, что чиновники довольны размером благодарности.

А вопрос-то был в чем? Слегка отремонтировав предоставленное помещение, Сергей Романович намеревался сдавать его разным организациям и снимать сливки. И убедил же муниципалитет! Предоставили ему дом на улице Ульяновской.

Не случайно на этой улице он дом искал. Вожди мировой революции были в заслуженной опале, о них не вспоминали, и налоговая на эту улицу не бросала настороженного взгляда.

Товарищество Сергея Романовича благополучно просуществовало несколько лет, сорвав (простите!) собрав, неплохой урожай, которым владелец время от времени делился с Георгиями Михайловичами и бросал кость государству. Затем улицу переименовали, и стали появляться первые трудности.

Однако товарищество было не единственным его детищем. Его деятельный ум не мог ограничиться одним прожектом. Он был в постоянном движении, обдумывая, какую бы еще организацию создать, под какие фонды заручиться, какой ширмой завеситься, под какую крышу встать, чтоб потек нескончаемый поток на счет в швейцарском банке.

Сергей Романович был президентом во многих им образованных фирмах, занимающихся чем угодно – от поставки леса, организации выставок до продажи нефти. У него имелись хорошие контакты на самом высоком уровне, и сам он недавно стал депутатом Городской думы.

Для него очень важен был имидж русского бизнесмена, или нового русского. Во многом он следовал стереотипу, который уже прочно укрепился к тому времени.

Он ходил, окруженный телохранителями и заглядывающими ему в рот младшими партнерами по бизнесу. Приятно идти в центре и чувствовать себя мозгом группы, от которого зависит, за какие веревочки потянуть, чтобы тот или иной объект начал дергаться.

В общем-то любивший жену Наташу, Натика, как он называл ее, поддался необратимым влияниям среды и завел любовницу-модельку для показа в банях по четвергам и в гольф-клубе по субботам. Тощевата она была, на его вкус, но остальным парящимся и размахивающим клюшками нравилась. Вскоре, правда, на выпирающие косточки модельки возлег его партнер по бизнесу, которому принадлежало семьдесят процентов акций. Сергей Романович стал смотреть в другую сторону и быстро сменил модельку на другую, которая тоже нравилась остальным.

Через некоторое время по непонятным причинам его партнер неудачно поскользнулся на лестнице, но это случилось не в бане, а в неведомом для Сергея Романовича месте. И ему пришлось взять на себя бремя полного управления бизнесом.

С Натиком у них были высокие отношения, когда каждый живет своей жизнью.

– Цыпа, ты дома? – ворковал в трубку Сергей Романович.

– Дома, дома, – щебетала Натик.

– Шалишь, – замечал муж, глядя в экран мобильника. – У нас дома потолок другой.

– Ромашка (так его любовно звала Натик), перестань. Я на потолок смотрю только по ночам, три раза в неделю.

– Я серьезно, – хохотнул довольный интимным напоминанием муж. – Ты где?

– В тренажерном зале, поддерживаю форму, чтоб мой муж на других не смотрел.

Натик повернула телефон так, чтобы муж мог видеть окружение.

– А что там за дебил педали накручивает? – подозрительно спросил Сергей.

– А я знаю? – начала раздражаться Натик. – Ты что, забыл?! Я домашняя хозяйка, а не птица-секретарь.

– Вот-вот, долго не задерживайся. Домой иди, мужа ждать.

– Сегодня же четверг, ты что, не пойдешь в баню? – удивилась Натик.

– А ну их! Надоели. Домой рано приду. Жди. Да, скажи Саре, чтоб эскалоп пожарила. Мяса хочется.

– У-у-у, ты мой пузанчик, будет тебе эскалопчик.

Понимание между мужем и женой состояло в том, что Натик догадывалась о том, что происходит в банях, но тактично молчала, а Сергей даже мысли не мог допустить, что его дорогостоящая собственность принадлежит кому-то еще. Он одел ее с головы до ног. Он оплачивает ее массажи, педикюры, дорогие салоны и всевозможные косметические прихоти. Она одевается у Ивашкина, а он, как известно, только на примадонн шьет! Что Ивашкин – «Гальяно», «Версаче» заполонили все вешалки в их доме.

Чтоб Сергей костюмы так часто менял или на стрижку такие деньжищи тратил! Ему удавиться легче! А для Натика – не жалко. И в том, что это шелковое тело, дорогими кремами, им оплаченными, обласканное, должно принадлежать только ему, – было его понимание супружеских отношений.

Натик это знала и часто давала советы подружкам:

– Пусть платит! Не жалко! Чем дороже ты ему обойдешься, тем тяжелее ему будет с тобой расстаться! Вон Ромашка, чем больше на меня тратит, тем сильнее привязывается. Пусть в нас инвестируют.

– Ой, ой, у тебя складочка между бровями появилась. Срочно иди к косметологу гелик подкалывать.

– А что я мужу скажу? – спрашивала наивная подруга.

– Как что, на массаж идешь! Разве им нужно знать? Ты думаешь, мой знает, что я себе губы подкачала или что я грыжки под глазами убирала? Ты что?! Он у меня натуральность любит. Он до сих пор думает, что это мой цвет волос. Забыл уже, что когда мы встретились, я брюнеткой была, и что грудь у меня была не третьего, а первого размера. Он считает, что она у меня от икры выросла.

Сотрудники офиса Сергея Романовича давно привыкли к его бурным мозговым штурмам. Прожекты распирали его – один заманчивее другого. Ему, человеку, не обремененному совестью, все казалось возможным, все было по плечу! К тому же он обладал прекрасной способностью не приходить туда, где его ждали, и появляться неожиданно там, где не ждали вовсе. С обывательской точки зрения, это характеризовало его ужасно. К примеру, на семейных праздниках, где родственники постепенно наполнялись ядом, запивая его алкоголем, и куда он в конце концов не являлся. Или на интимных встречах друзей с юными прелестницами, где он портил всю малину. Однако при других обстоятельствах это было замечательное качество по нынешним временам.

К примеру, завладев – теоретически – помещением на Николо-Ямской, он, не имея на это прав, продал квартиры неизвестным, но обеспеченным лицам. Затем эти же квартиры, продал по второму кругу, а потом по третьему. Место было доходное. Недалеко от центра, во дворе, можно сказать, тихое. Только страсти из-за него разгорелись нешуточные.

– Я не могу там работать! – признавалась дома Нина Антоновна, женщина средних лет. – Он опять нас продал! В который раз!

– Как продал? – встрепенулся муж.

– А так! Сегодня азербайджанец приходил, документы на квартиру показывал. Заросший весь. Волосы аж из-под воротника торчат, я даже испугалась сначала. – «Жэнщина, – говорит, – ти что, тоже здэсь живешь? Мине что, квартиру вмэсте с тобой продали?» – Я пытаюсь слово вставить, а он не слушает. – «У мэня, извини, мама ест уже, и у жены мама ест. Я тибя очень уважай, но уходи, пожалуйста, своя квартира». – И тут Алексей Иванович, наш главный бухгалтер, выходит. Азербайджанец удивился и спрашивает: «И он тоже здэсь живет?» – Я говорю: «Он бухгалтер». – «Бухгалтера тоже к квартире давал? Вай! Вай!» – Я хотела ему сказать: «Милый, да тут таких владельцев, что у тебя волос на груди!» – Да подумала, чего я лезу? Это что, мое дело? Мне зарплату платят, и ладно!».

– Вот оттого-то и такой бардак, что никому ничего не надо! – уже заводился муж.

– Володя, ну что я могу сделать? Мне жалко от души этих людей! Ладно, если деньги лишние, а ведь многие последние отдавали, потому что жить негде!

– Ну, тот кто последние отдает, тот все проверит, прежде чем купить! – качал головой муж. – Пустышку не хапнет!

– Ну, не скажи! Не пойму я Сергей Романовича! Как он не боится? И как ему все с рук сходит! К примеру, мы занимаем помещение и ничего за него не платим. И это продолжается несколько лет. Недавно он решил, что нам надо начать платить. Послал меня по инстанциям. И что? Разрешения на аренду помещения не дают, мы там находимся незаконно, и у них нет оснований, чтобы брать с нас оплату! Согласись, что это глупо? Раз не выгоняете, хоть деньги возьмите? И мы сидим, и сдаем не принадлежащие нам помещения.

– А он их еще и продает.

– Ну да.

Опасения Нины Антоновны были не напрасны. Азербайджанец оказался кипучим. Собрал всех обманутых владельцев в офисе Сергея Романовича и сел вместе с ними, как в западне.

– Граждане, он ведь может сегодня и не появиться, – предупредила Нина Антоновна.

– Нычего, мы подождем! Каждый баран приходыт в свой загон!

– Он не баран! – возражала Нина Антоновна.

– Ты права, женщин! Козел он! Вонючий. Паршивий козел! Не своя шкура продал!

– Пусть он только заявится сюда! – горячились остальные обманутые.

– Да, пусть придет! – громче всех кричал азербайджанец Анвер. – Мы его, как баран, зажарим! Устроил коммунальный квартир! Тибе говорит, оттуда до Кремля пишком! Комнат большой, свэтлый, пол паркет, лучший дерево, окна – стеклопакет! Тибе, говорит, всэ завидовать будут! А этих, – он показал на собравшихся, – в нагрузка дал! Как раньше: колбас хочешь – получай ночной горшок!

– Сам ты ночной горшок! – закричали остальные обманутые.

– Нам тебя тоже в нагрузку дали!

– Я сколько лет с семьей копил! – делился Алексей, высокий симпатичный мужчина. – Из коммуналки вылезти хотел. Ну, – думаю, – живу в Клину, надоело в Москву на работу мотаться. Сыну до института будет два шага, жене до работы! Она у меня в театре работает!

– Вот и вылез! – махнул рукой азербайджанец. – А со мной поживешь, тибе и до больницы будет рукой подать! Я последний эта квартира купил, у миня больше права!

– А я первый! – не соглашался с ним Алексей. – Я главный собственник!

– Понаехали тут! – закрутил руками у виска азербайджанец. – Каждый Москва лезет! Она что, резиновый! Клин. Блин!

Что тут началось!

– Это мы понаехали? – ринулись на него обманутые собственники. – От вас не продохнуть! Заполонили столицу! Все сюда едут!

Досталось и бывшим республикам, и приезжим из других городов.

– Москвичей совсем не осталось! Нормальной русской речи не услышишь! Там гыкают, тут мыкают, а эти вообще пять слов по-русски знают! – кричали возмущенные, вымещая на соперниках по квартире свои обиды.

– Я пят слов знаю? – возмущался Анвер. – Я больша тибе знаю! Двести слов знаю, или тысяча! Я все понимал. Меня каждый понимал! Пять слов!

Ему на подмогу встал узбек, тоже проколовшийся с покупкой той же квартиры.

– Ты им эта верна сказал! Мне тоже вес город понимай! Мы много слов знай! Я даже ругаться знай! На стройке учил. Много знай. Не шуми вы! – обратился он к кричавшим. – А то я сказай!

Мужчина из Казахстана тоже подумывал ввязаться в общую свару.

– Граждане, не ссорьтесь! – забеспокоилась Нина Антоновна. – Что вы друг на друга нападаете? Вам вместе держаться надо! Вы же все пострадавшие! Лучше подумайте, что делать будете!

– Она права! – повернулся ко всем азербайджанец. – Прости, дорогой! – обратился он к Алексею. – Твой Клин Блин – лучший город, после Баку! Не знаю гдэ он, но все равно! Давай не ссориться!

– А действительно! – поддержала его крутая бизнесменша Галина. – Надо нам для другой драки силы поберечь!

– Вот и расходитесь! – предложила всем Нина Антоновна. – Или, знаете что, подождите Сергея Романовича в другом месте? Например, на строительстве жилого дома? Он там часто бывает.

– Где это? – достала айпад Галина.

– В Ново-Косино.

– Далековато! – обманутые жильцы стали поглядывать на часы.

– Диктуйте адрес, – начала тыкать металлической указкой в экран телефона бизнесменша. – Ничего! Мы доедем! – угрожающе произнесла она.

Ее поддержал Анвер.

– Спасибо тибе, мать! – он поцеловал Нине Антоновне руку. – Вот где мы найдем наши деньги! Ви только подумай, здэсь одна квартир много раз продал, там целый дом, тысяч квартир – много раз продал!

– У меня все деньги на эту квартиру ушли! – сказала стоявшая в стороне женщина с печальными глазами. – Я свою двушку продала, чтобы в центре купить! Век же друзей не будешь стеснять! – у нее навернулись слезы на глаза. – Как мы теперь их вернем назад!

– Слушай, женщина, – обратился к ней Анвер, – кончай овцой быть! Мы больше нэ стадо баран! Мы теперь стадо волков! Кто пешком, у меня в машина ест мест. Разбирай пассажир, чтоб нэ один нэ терял.

– Трое могут сесть ко мне! – предложил Алексей. – И звоните близким, пусть выезжают прямо к объекту. Чем больше нас будет, тем лучше! А вы… простите, как вас зовут? – спросил он бизнесменшу.

– Галина.

– Алексей, – кивнул он в ответ. – Позвоните, пожалуйста, в мэрию или в Городскую думу, и обрисуйте картину. Мне кажется, что у вас это лучше всех получится!

Из газет с места события:

«В четверг 12 августа обманутые дольщики 12 стройплощадок около полудня собрались в Ново-Косино. Здесь и была организована онлайн-трансляция.

Представители каждой инициативной группы рассказали о личных проблемах. “Все зачитывали тексты по бумажке, потому что сильно волновались”, – рассказала Галина Лосева, руководитель инициативной группы.

– Прэзиденту говорят, что проблемы обманутых дольщиков нэт. А мы ест! – продолжил Анвер Абдурахманов, еще один обманутый вкладчик. – Пусть Прэзидент знает, что за бизнесмэн такой Сергей Романыч, как там?

– Уперкорыто! – подсказала Галина Лосева.

– Вай! Вай! Знал бы, что такой имя носит, никогда бы квартир не купил! – заметил Анвер Абдурахманов.

Он пояснил, что купленная им у данного бизнесмена квартира в центре Москвы была ранее продана еще нескольким людям. Все они находились здесь же и подтверждали этот факт. Сергею Романовичу Уперкорыто принадлежит также и фирма, которая продала квартиры в недостроенном доме, и тоже, как оказалось, по нескольку раз.

В общем заявлении дольщики пояснили, что не стали ждать от государства улучшения жилищных условий, а вложили свои деньги в строительство жилья. “Тем самым участвуя в реализации национального проекта по жилищному строительству“, – употребили одну из любимых формулировок Президента в своем тексте дольщики. Они просили правительство разобраться с этим вопиющим фактом и помочь людям вернуть деньги или квартиры».

Глава 9. Не в своей шкуре

В вестибюле «Метрополя» все время дежурили навязчивые журналисты. Они, ожидая появление царя, завидев его массивную фигуру, как мухи облепляли лестницу, выкрикивая:

– Петр Алексеевич, что вы думаете о современной России?

– Как вам все, кто сейчас у власти?

– Что вы намереваетесь делать?

Толик и Егор оттесняли всех в сторону, но пресса не сдавалась. Корреспонденты без конца фотографировали Петра, и это его раздражало еще больше, чем вопросы.

Президент приказал усилить охрану гостиницы, но журналисты умудрялись просочиться внутрь. Каждый раз, когда Петру и его команде удавалось проскочить незаметно, он радовался как ребенок. И никак не мог привыкнуть, что кто-то просто с улицы имеет дерзость кричать ему, называя только по имени и отчеству, да и еще и требовать ответа! Обращение к нему, к НЕМУ, запросто, злило безмерно! Подданные должны были заслужить его расположения, чтобы иметь на это право. От всех остальных он считал это дерзостью великой и газетчиков терпеть не мог! Один такой прыткий догадался обратиться иначе:

– Ваше Величество, Петр Алексеевич, восхищен вашей волей, преклоняюсь перед вашей прозорливостью!

Услышав это, оживший царь остановился на мгновение и взглянул на высокого юношу из толпы. Тот продолжал:

– Я изучаю ваши реформы и понимаю, что вы сделали то, что никто не мог сделать ни до, ни после вас! Как вы себя чувствуете в XXI веке?

«Будто мою голову отрезали, а затем к телу опять приставили», – ответил бы Петр, если бы посчитал нужным.

Но то, что он остановился и кого-то выслушал, вдохновило журналистскую братию, царя продолжали засыпать вопросами, но уже с обращением:

– Ваше Величество, скажите…

– Ваше Величество, всего пару слов…

– Наглый ныне народ, ничего не боится! – ворчал Петр в лифте. – Головы бы лишились в мое время!

Однако голоса репортеров продолжали донимать его и в номере – забыли выключить телевизор, на экране шла трансляция прямого эфира с места событий: «Петр Алексеевич, Петр Алексеевич, – кричали журналисты. – Что вы думаете о современной России? Как вам все, кто сейчас у власти? Что вы намереваетесь делать?».

Петр досадливо крякнул:

– И здесь от вас покоя нет!

И тут во весь экран увидел он лицо крупным планом, сдвинутые брови.

Петр подошел к зеркалу, взглянул на себя, сравнил с изображением в телевизоре и побагровел от ярости.

– Ваше Величество, Петр Алексеевич, восхищен вашей волей, преклоняюсь перед вашей прозорливостью, – послышался голос парня из толпы. Он обращался к тому Петру, на экране.

– Я изучаю ваши реформы и понимаю, что вы сделали то, что никто не мог сделать ни до, ни после вас!

Камера переместилась, и Петр увидел, как похожий на него человек остановился на мгновение и пошел дальше, за ним его спутники, а журналисты по пятам.

– Самозванец! – закричал Петр громовым голосом и запустил стулом в экран.

На шум вбежали Иван Данилович и Егор.

– Меня караулите и ему те же песни поете!

– Что случилось?! Кому?

Иван Данилович с Егором непонимающе переглядывались.

– Иуда! – схватил Петр ученого за ворот. – Двум господам слуга! И не запыхались! Быстро бегаете!

С перекошенным от гнева лицом Петр тряс побелевшего от страха Ивана Даниловича.

– За кем? Петр Алексеевич? – осмелился спросить Егор.

– За самозванцем сим! Видал я, как вы за ним шли!

– За каким самозванцем?

– Будто не знаешь!

В это время из другой комнаты донеслось:

– Вы ожидали, что получите ответ? Ведь вы первым догадались обратиться не только по имени-отчеству, а сказали «Ваше Величество».

Петр ринулся на звук.

На экране показывали случившееся в вестибюле несколько минут назад.

– Петр Алексеевич Романов – уникальный правитель, – говорил высокий парень, задавший вопрос Петру.

– Мерзавец! И мне служить хотел, и самозванцу песни поет! – негодовал Петр.

– Какому самозванцу? – Иван Данилович и Егор непонимающе смотрели на экран.

– А вы не знаете?! Не отпирайтесь! – гремел царь. – Я выведу вас на чистую воду! Когда успели! Меня проводили и его встречать кинулись!

– Кого? – переглядывались Иван Данилович с Егором.

– Дурить меня вздумали! Похож! И одели, как меня!

– Петр Алексеевич мы с вами, там… это вы и есть! – догадался наконец Егор.

– Я вот он – тут, перед вами, а он – вон, в лифт собирается садится. В лифт! Ну я ему устрою! Я захлопну сию мышеловку!

Петр ринулся из номера, все бросились за ним. Через несколько секунд разгневанный царь стучал по двери лифта. Увидев через сетку, на каком этаже лифт остановился, он рванулся туда.

Вышедшие оттуда иностранцы увидели высоченного человека с дергающимся лицом и бешеными глазами. Покосившись на него, они бочком-бочком ретировались в свой номер и заперли дверь.

Петр, не найдя соперника в лифте, не поверил и зашел внутрь.