Полная версия
Из дома вышел человек…
Голос Матильды. О, Пиньхен. Мой Пиньхен.
Сцена «Спуск воды». Словесная партитура. Шум воды. Играет музыка.
Яркий свет. Цирк освобожден от воды. На сцене лежит дохлая акула. Играет музыка. Выходит директор. Раскланивается. Музыка смолкает.
Директор. Обещанная мною подводная пантомима отменяется. Аквариум разбился. Театр залило водой, из клетки вырвалась акула, и мы все чуть не погибли. Виной всему гражданин Вертунов, но его проглотила акула, и теперь мы окончательно от него избавились. А затем морское чудовище подохло без воды. Теперь его нечего бояться. Смотрите. (Директор ударяет акулу ногой).
Акула. Ой, больно!
Директор (отскакивая). Что такое? Кто сказал «больно»? Никто не сказал… Так вот видите, я ударяю акулу ногой.
Акула. Ай-ай-ай. Не лягайте меня.
Директор. Что такое? Это акула говорит. Как же так?
Акула. Это я говорю.
Директор. Что ва-ва-ва-ва-вам ну-ну-ну-ну-ну-жно?
Акула. Дозвольте выступить.
Директор. Да что-о-оо же э-э-э-это та-а-а-а-акое.
Акула. Сейчас я живот распорю.
Директор. Ой-ой-ой! Нет, не надо. Выступайте.
Акула. Сейчас. (Из акулы вылезает Вертунов).
Вертунов. Ну вот, я распорол ей живот, и теперь я опять на свободе. Значит, можно выступать? Я умею стоять на голове.
Директор. О-ох! (Садится на пол). Я же знаю, что вы ничего не умеете. Вам сейчас покажут, как надо стоять на голове. Эй, Ваня Клюкшин!
Выходит Ваня Клюкшин.
Покажите ему, как нужно стоять на голове.
Ваня. Это очень просто. Смотрите! Оп! (Ваня становится на голову. В это время вбегает Матильда).
Матильда. Где мой Пиньхен? Что стало с мой Пиньхен?
Ваня падает.
Ваня (лежа на полу). Ой, пощадите. А-а-а-а-а. Не губите!
Директор. Ну что вы, что вы. Это не так страшно. Это с каждым может случиться.
Ваня. Ой, страшно!
Директор. Это же пустяки.
Ваня. Хороши пустяки. Ой-ой-ой-ой.
Директор. Ему, кажется, дурно.
Матильда. Сейчас я принесу немного воды. С вода будет легко. (Уходит).
Ваня. Ой-ой-ой-ой. Уж лучше без воды. Ой-ой-ой. (Стонет).
Вбегает клоун.
Клоун. Ыыыыыыы. Браво, браво. Очень хорошо. Ыыыы. (Увидя Ваню). Что с ним?
Директор. Он хотел встать на голову, да не вышло, и он очень расстроился.
Клоун (к Ване). Слушай. Ну чего ты плачешь? Ну хочешь, я встану на голову. Ну, смотри. (Клоун становится на голову. В это время входит Матильда со стаканом воды. Клоун падает).
Матильда. Ну вот, я принесла вода.
Клоун. Ой-ой-ой-ой! Бе-бе-бе-бе-бе! Не погубите, ой, не погубите.
Директор. Что же это такое?
Матильда. А, еще один. Сейчас я обоих вот с этот вода.
Клоун и Ваня (на коленях). Ой-ой-ой! А-а-а-а-а-а. Бе-бе-бе-бе. Не надо воды. Пощадите нас. Ой, не погубите!
Директор. Да перестаньте же, в самом деле.
Клоун и Ваня. Ой, нет, не перестанем. Зачем мы? Лучше возьмите его. (Указывая на Вертунова).
Директор. Да зачем же его, вы лучше.
Клоун и Ваня. Нет, мы хуже, он лучше.
Директор. Ну, хорошо, хорошо! Успокойтесь только. Вертунов! Хочешь быть вместо клоуна и акробата?
Вертунов. Конечно, хочу.
Директор. Ну, слышите. Он согласен.
Клоун и Ваня. Ай-ай-ай-ай-ай. Не верим.
Директор. Да успокойтесь. Сейчас он вам покажет.
Матильда. Абсолют ничего не понимаю. Пойду искать мой Пиньхен. (Уходит).
Директор. Вертунов! Вы будете у ковра.
Вертунов. А где этот ковер?
Директор. Какой ковер?
Вертунов. Да вы сказали, что я буду у ковра.
Директор. Это значит, что вы будете клоуном.
Клоун. Позвольте я.
Директор. Вы же сами отказались и просили, чтобы вместо вас был Вертунов.
Ваня и Клоун. Нет, нет. Совсем не то. Мы хотели, чтобы его съели.
Директор. Съели?
Ваня и Клоун. Ну да. Чтобы она его съела.
Директор. Кто – она?
Клоун. Ну она… дрессировщица.
Директор. Ничего не понимаю.
Ваня. Ну, она хотела съесть нас.
Клоун. Но мы невкусные.
Ваня (указывая на Вертунова). Он вкуснее.
Директор. Что такое?
Клоун. Она съела рояль.
Ваня. И велосипед.
Клоун. И верблюда, и швейную машинку, и четыре кофейных мельницы.
Директор. Кто? Матильда?
Клоун и Ваня. Ну да – Матильда.
Директор. Ха-ха-ха!
Клоун и Ваня. Почему вы смеетесь?
Директор. Ха-ха-ха! Вы все перепутали. Не Матильда Дердидас съела рояль, велосипед и верблюда, а акула Пиньхен.
Входит Матильда.
Матильда. О, где мой Пиньхен? Кто видел мой Пиньхен?
Клоун и Ваня на всякий случай отходят в сторону.
Директор. Вашего Пиньхена уже нет.
Матильда. А где он?
Директор. Ваша акула без воды подохла.
Матильда. О? она биль такой ласковый. Верните обратно мой акуль. Мой добрый Пиньхен.
Директор. Ваш добрый ласковый Пиньхен проглотил вот этого гражданина.
Матильда. О, он любиль кушать живой человек.
Вертунов. Да, я нашел дырку в полу. И пока я ее прочищал, чтобы вода могла уйти в эту дырку, на меня что-то наскочило и проглотило.
Директор. Так это вы избавили нас от воды?
Вертунов. Да, я.
Директор. Так, выходит, что вы наш спаситель.
Вертунов. Дозвольте выступить.
Директор. Я вас беру в свою труппу. Мы вас научим. Вы будете клоуном, акробатом, певцом и танцором.
Матильда. О, мой Пиньхен кушаль вас. Он любиль вас. И я тоже буду любиль вас.
Директор. Итак, гражданин Вертунов поступает к нам в цирк на обучение. Надо много учиться, чтобы стать хорошим циркачом.
Вертунов. Ура! Я буду учиться у вас. Я буду учиться у вас.
Клоун и Ваня. Ты будешь учиться у нас.
Вертунов. Я клоуном буду, борцом, акробатом, певцом и танцором зараз.
Все. Ты клоуном будешь, борцом, акробатом, певцом и танцором зараз.
Директор. А сейчас мы вам покажем, как нужно работать. Сейчас выступит воздушный акробат Володя Каблуков.
Музыка. Номер Каблукова.
Вертунов. А теперь можно мне выступить?
Директор. Выступайте. (В публику). Сейчас вы увидите номер с участием гражданина Вертунова – Ваня Клюкшин и Джонни Крюкшин. Эй, музыка!
Играет музыка. Номер.
Занавес.
〈1935〉V
Я гений пламенных речей
47
О том как иван иванович попросил и что из этого вышло
Посвящается Тылли и восклицательному знаку
иван иваныч расскажики́ку с ко́кой расскажина заборе расскажиты расскажешь паровозпочему же паровоз?мы не хочим паровоз.лучше шпилька, беренда́с хи ка ку гой берендазаверте́ла берендакак то жил один столяртолько жилистый столярмазал клейстером столярделал стулья и столыделал молотом столыиз оре́шника столыбыло звать его ивани отца его ивантак и звать его ивану него была женане мамаша, а женаНЕ МАМАША А ЖЕНАкак её зовут теперья не помню теперьпозабыл те́ – пе́рьиван иваныч говориточень у́мно говоритпоцелуй[1] говорит.а жена ему: нахал!ты муж и нахал!убирайся нахал!я с тобою не хочуделать это не хочупотому что не хочу.иван иваныч взял платокразвернул себе платоки опять сложил платокты не хочешь, говоритну так что же, говоритя уеду, говорита жена ему: нахал!ты муж и нахал!убирайся нахал!я совсем не для тебяне желаю знать тебяи плевать хочу в тебя.иван иваныч поглупелмежду протчим поглупелу усики́рку поглупела жена ему сюдаразвернулась да сюдада потом ещё сюдав ухо двинула потомзубы выбила потоми ударила потом!иван ива́нович запнулсятак немножечко запнулсяза п… п… п… п… п… пнулсяты не хочешь, говоритну так чтоже, говоритя уеду, говорита жена ему: нахал!ты муж и нахал!убирайся нахал!и уехал он уехална извощике уехали на поезде уехала жена осталась тути я тоже был тутоба были мы тут.ДаниилЗаточник (Хармс)1925 ноябрь.48
От бабушки до Esther
баба́ля мальчиктре́стень гу́бкарукой саратовской в мыло уйдусыры́м седе́ньемще́ниша ва́льгикудрявый носикплатком обут —капот в балахскольжу трамваемВладимирскую поперёкпосельницамсыру́нду сваигрубить татаринув окно.мы улицувалу́нно ла́чими валенками набекреньи жёлтая рука иначекупается меж деревень.шлён и студеньфарсится шляпойлишь горсточкалишь только трилишь настеж балериной снятаи ту́кается у ветрин.холодное бродяга брюховздымается на костылирезиновая старухаа может быть павлина может бытьвот в этом домеба́баля очередо́мканды́жится семью попамисоломенное ведро.купальницапоёт карманыиз улицыв прыщи дворовнадушеннаясе́лью рябчикараспахиваетсяпод перо —и кажетсяона Владимирскаясадится у печеря́серёжками —– как будто за́ города сумочкою —– на меняшуро́ваннаятак и катитсяза ба́баля калеты́репейникомпростое платьецеи ленточкою головы —ПУСТЬ– балабошит ба́бушкаБЕЛьгию и бленыпусть озирает до́хлаяро́станную полыньсердится кошечкойоколо котавырвится вырвитсявырвится в ладшубкою о́коньюля́женьем в буньма́ханьким пе́рсикомвихрь таба́ньа́льдера шишечками́ндера бульу́лька и фа́нькаи ситец и я. ВСЁ〈1925〉49
Вью́шка смерть
Сергею Есенину
ах вы се́ни мои се́ния ли гу́сями вяжу́при́ходил ко мне Есе́нини четы́ре мужика́и с чего́-бы это ра́доватьсяло́жкой стуча́тьпошиве́ливая па́льцамигру́сть да печа́лькак ходи́ли мы ходи́лиот поро́га в Кишинёвпроплева́ли три неде́липотеря́ли кошелёкты Серё́жа рукомо́йниксары́нь и дуда́разохо́тился по мо́ймусовсе́м не туда́для тебя́ ли из корежё́ныору́жье шты́кне тако́й ты Серё́жане тако́й уж ты́по́й – ма́йщё́ки ду́лискарлоти́ну перламу́триз за во́рота поду́лиVáter Únser – Líeber Góttя пляса́ла сокола́мивозле де́рева круго́многи то́пали пляса́ливозле де́рева круго́мразмога́й меня заты́кана кало́ше и ведре́походи́-ка на заты́лкемимо за́пертых двере́йгу́ли пе́ли ха́лваду́чири́кали до́ ночи́на́ засеке до́лго ду́малкто́ поёт и бро́ви чи́нитне по́ полу пе́рваязалуди́ла пе́рьямисперва́ чем то ду́дочны́мвро́де как уха́бица́полива́ла сы́палане ве́рила ле́бе́дя́ми́зашу́хала кры́льямизуба́ми зато́палас э́тако́го по ма́терис э́такого ку́баремв обни́мку целу́ется́в о́чи ва́лит бли́ньямиа лета́ми плю́й его́до бе́лой доски́ и ся́дьдобреду́ до Клю́ева́обра́тно заки́нуся́просты́нкой за ро́динуза ма́тушку ле́вуюу де́рева то́ненька́за Ду́нькину пу́говку́пожури́ла де́вица́неве́ста сику́рая́а Серё́жа де́ревце́мна груди́ не кла́няетсяна груди́ не кла́няетсяне бу́кой не вечеро́мпосыпа́ет о́коло́сперва́ чем то ду́дочны́м14 января 1926Даниил ХармсШкола чинар е́й Взирь за́уми50
Ваньки встаньки 〈I〉
волчица шла дорогаюдорогаю манашенькойи камушек не трогаласеребрянной косойна шею деревяннуюсадились человечикиманистами накрашеннамигде-то высоко́. никто бы и не кланялся продуманно и холодно никто бы не закидывал на речку поплавок я первый у коло́дица нашёл её подохлую и вечером до ку́зова её не повалокстонала только бабушкада грядка пересто́нывалазаново еро́шилакапустных легушатотцы мои запенелисьи дети непристойныепускали на широкуюдорогу камыши засни засни калачиком за синей гололедицей пруда хороший перепел чугунный домовой щека твоя плакучая румянится цыганами раскидывает порохом (ленивую) войнуидут рубахи ры́жикипокрикивают улицуверевку колокольнуюладошки синякиа кукла перед ужиномсырому тесту молитсяи долго перекалываетзубы на косяк я жду тебя не падаю смотрю – не высыпаюся из маминой коробочки на ломаный сарай обреж меня тапориком клади меня в посудину но больше не получится дырявая роса — ВСЁДаниил Хармс4 февр. 1926 г.51
Ваньки встаньки 〈II〉
ты послушай ка карасьимя палкой перебросьа потом руби направои не спрашивай заразто Володю то Серёжуто верёвку паварто ли куру молодуюто ли повора вораРазбери который лучшеможет цапаться за тучиперемыгой серебромдевятнадцатым ребромразворачивать корытоу собачий конурыгде пупырыши нерытыи колеблется НарымТам лежали Михаилывонючими шкурамидо полуночи хилыеа под утро Шурамии в прошлую середуоткидывая зановесипрохожему серомуедва показалисясначало до плечикарумяного шарикаа после до клетчатыхштанишек ошпаривалимне сказали на́ ушкочто чудо явилосяи царица Матушкасама удивилася: ах как же это милые? как же это можно? я шла себе мимо носила дрожживошёл барабанщикаршином в ростего раненная щекаотвисала простоон не слышет музыкии нянин плачна нём штаны узкиеи каленкоровый плащпростите пожалуйстоя покривил душойсердце сжалосяя чужой– входит барабанщик небольшого роста —
ах как же это можно?я знал заранее– взял две ложи — – ВЫ ИЗРАНЕНЫ. — – ЗАНОВЕСЬсобака ногу поднимаетради си ради сисолдат Евангелие понимаеттолько в Сирии только в Сириино даже в Сирию солдат не хочетплюет пропоица куда тои в Сирию бросает коченьгде так умны Солдатыему бы пеночки не слизыватьему бы всё: «руби да бей»да чтобы сёстры ходили с клизмамида чтобы было сто рублей солдат а солдат сколько тебе лет? где твоя полатка? и твой пистолет. —кну́чу в при́хвостень кобылехоть бы кучахоть бы мохрасполуженной посудыне полю не лужуи в приподнятом бокалепокажу тебе ужо́!Едет мама серафи́момна ослице прямо в тылпокупает сарафаныи персидскую тафту– солдат отворачивается и больше не хочет разговаривать —
открылось дверце подкидноезапрятало пятнашкусказало протопопу Ною:– позвольте пятку вашу —я не дам пяткушнельклопсдуй в ягодушнельклопсразрешите вам не поверитья архимандрита вы протопопа то рассержусьи от самой Тверивозьму да и проедусь по́ полуон рас-стегивает мундирзабикренивает папахуи садится на ковёри свистит в четыре пальца: пью фюфю́лы на фуфу́ еду мальчиком а Уфу́ щекати меня судак и под мы́шку и сюда и́хи блохи не хоши́ пу́фы бо́же на матра́сс.за бородатым бегут сутуленькиев клети пугается козаа с неба разные свистулькикартошкой сыпятся в глаза туды сюды да плеть хвоста да ты да я да пой нога считает пальцами до ста и слышет голос: «помогай» обернулся парусом лезет выше клироса до месяца не долез до города не дошёлобнимались старушки плакализамочили туфли лаковыесо свечой читали Лермонтовавлюбились в кого го то кавалера там на груди у него солнышко а сестра его совушка волоса его рыжие королеву прижили может кушать рябчика да и то только в тряпочке у него две шашки длинные на стене висят… Господи Помилуй свят свят свят– черти испугались молитвы и ушли из Гефсиманского сада, тогда самый святой человек сказал: —
здорово пить утрами молокои выходить гулять часа так на четыреО человек! исполни сей закони на тебя не вскочит чирий.ПОСЛУШАЙТЕсегодня напримеркакой то князь сказал своей любовнице:– иди и вырый мне могилу на Днепреи принеси листок смаковницы —Она пошла уже козалось в камышиНо видет (!) князь (!) за ней (!) бежит (!)кида́ет сумрачный ноганк её растерзанным ногампрости-прости я нехорошийраз 2 3 4 5 6 7ю…………………….. (быстро)а сам тихонько зубы крошиткак будто праведный совсемО человек! исполни сей закони на тебя не вскочит чирийметай рубашками в загон —как говориться в притче: – плен духу твоему язычник и разуму закованная цепь —– за кулисами говорят шёпотом, и публика с трепетом ловит бабочку. Несут изображение царя. Кто то фыркает в ладонь и говорит: блинчики. Его выводят —
Выйди глупый человек и глупая лошадь на Серёже полаче и на Володе тожестыдно совестно и неприличноговорить блинчикиа если комната вдобавок девичаято нужно говорить как-то иначе– Все удовлетворены и идут к выходу — ВСЁДаНиил Хармс1926 г. 11 февр.52
Конец героя
Живи хвостом сухих коренийза миром брошенных творенийбросая камни в небо в воду-льдержась пустынником поотдальв красе бушующих румянхлещи отравленным урапризыва нежный алатырьи Бога чёрный монастырьШумит ребячая проказадо девки 107-го разаи латы воина шумятпри пухлом шопоте шулятСады плодов и виноградавокруг широкая оградамелькает девушка в окне.Софокл вдруг подходит к нейНе мучь передника рукоюи цвет волос своих не мучьтвоя рука жару прогонити дядька вынорнит из тучи вмиг разбившись на матрасевосстанет молод и прекрасени стоком бережных имянкак водолей пронзит меняСухое дерево ломалосьона в окне своём пугаласьбросала стражу и дозори щёки красила в позоруж день вертелся в двери этишуты плясали в оперетеи ловкий крик блестящих дамкричал: я честь свою отдам!Под стук и лепет колотушекДитя свечу свою потушитПотом идёт в леса укропаВ куриный дом и бабий ропоткрутя усы бежит полковникминутной храбростью кичасьСударыня я ваш поклонникСкажите мне который час?Она же взяв часы тугиеи не взирая на негоне слышет жалобы другиеповелевает выйти вон.А я под знаменем в боюплюю в колодец и пою:Пусть ветер палубу колышетно ветра стык моряк не слышетПусть дева плачет о зимеи молоко даёт змееЯ окрестясь сухим приветомстелю кровать себе при этомбросая в небо дерзкий гласи проходя четвёртый класс.из леса выпрогнит метёлкаУмрёт в углу моя светёлкаВосстанет мёртвый на помостс блином во рту промчится постКак жнец над пряхою не дышетКак пряха нож вздымает вышеНе слышу я и не гляжукак пёс под знаменем лежуНо виден мне конец герояглаза распухшие от кровимогилу с имянем попаи звон копающих лопат.и виден мне келейник ровныйупряжка скучная и дровниКовёр раскинутых санейлихая кичка: поскорей!конец не так моя Розальяпройдя всего лишь жизни третьего схватили и связалиа дальше я не стал смотретьи з〈а〉потев в могучем ростевсегда ликующий такойникто не скажет и не спросити не помянет за упокой.2 мая 192653
Казачья смерть
Бежала лошадь очень быстроее хозяин турондулНо вот уже Елагин островим путь собой перегородил.Возница тут же запыхавшисьснял тулуп и лег в кровать,четыре ночи спал обнявшисьЕго хотели покарать.Но он вскочил недавно спящийнаскоро запер письменный ящики не терпя позора фальшичерез минуту ехал дальшеБежала лошадь очень быстроКазалось нет ее концаВдруг прозвучал пустынный выстрелпоймав телегу и бойца.Кто стреляет в эту пору?Спросил потусторонний стражседок и лошадь мчатся в прорубьих головы объяла дрожь,их туловища были с дыркой.Мечтал скакун. Хозяин фыркал,внемля блеянью овцыдержа телегу под уздцы.Он был уже немного скучный,так не ожидано умеревПред ним кафтан благополучныйлежал местами прогорев.Скакали день и ночь гусарыперекликались от тоски.Карета плавала. Рессорыломались поперек доски.Но вот седок ее убогийожил быстро как оленьперескочил на брег пологийА дальше прыгнуть было лень.О как 〈 〉[2] эта местностьподумал он смолчавК нему уже со всей окрестностинесли седеющих волчатПетроний встал под эти сосныЯ лих и нет пощады вам —звучал его привет не сносныйтелега ехала к дровам.В ту пору выстрелом не тронутвозница голову склонилПусть живут себе тритоныон небеса о том молил.Его лошадка и тележкаСтучала мимо дачных местА легкоперое колешковысказывало свой протест.Не езжал бы ты мужикв этот сумрачный огородвон колено твое дрожитТы сам дрожишь на оборот Ты убит в четыре места Под угрозой топора Кличет на ветру невеста Ей тоже умерать пора. Она завертывается в полотна и раз два три молчит как пень.Но тут вошел гусар болотныйи промолчал он был слепеньПотом вскочил на эту лошадьи уехал на бекрень.Ему вдогонку пуля вылаон скакал закрыв глазавсе завертелось и уплылокак муравей и стрекоза.Бежала лошадь очень быстрогусар качался на седле.Там в перемешку дождик прыскализбушка тухнула в селеих путь лежал немного кривоуж понедельник не ступил– мне мешает эта гриваказак нечайно говорил. Он был убит и уничтожен Потом в железный ящик вложен и как-то утричком весной был похоронен под сосной Прощай казак турецкий воин мы печалимся и воем нам эту смерть не пережить Тут под сосной казак лежит. ВСЁ19–20 октября 192654
Ответ Н. З. и Е. В
мы спешим на этот зовэти стоны этих совэ〈т〉их отроков послушныхв шлемах памятных и душныхне сменяем колпакаэтой осенью покана колпак остроконечныйсо звездою поперечнойс пятилучною звездойс верхоконною ездой.и два воина гляделиждите нас в конце неделичай лишь утренний сольютмы приедем под салют.Д. Х.15 ноября 〈1926〉55
Случай на железной дороге
как-то бабушка махнулаи сейчас же паровоздетям подал и сказалпейте кашу и сундук.утром дети шли назад.сели дети на забори сказали: воронойпоработый я не будумаша тоже не такаякак хотите может бытьмы залижем и писочекто что небо выразило.вылезайте на вогзалздраствуй здраствуй Грузиякак нам выйти из неёмимо этого большогоне забора. ах вы детивыростала палеандраи влетая на вагоныперемыла не тогочто налима с перепугуоградил семью воламивынул деньги из карманаденьги серые в лицеНу так вот. а дальше преливсё супа – сказала тетявсё чижи – ск〈а〉зал покойникдаже тело опустилосьи чирикало любезноно зато немного скучнои как будто бы назаддети слушали обеднюнадевая на плечо —мышка бегала в передникраздирая два́ плечаа грузинка на порогевсе твертила. – а грузинперегнувшись под гороюшарил пальцами в грязи.〈1926〉56
Пророк с Аничкиного моста
Где скакуны поводья рвутсогнув хребты мостамипророк дерзает вниз ко рвусойти прохладными устами.О непокорный! что же тыглядишь на взмыленную воду?Теребит буря твой хохолпотом щеку облобызает.Тебя девический обманне веселит. Мечты бесскладнопридут порой. Веслом о берегстукнет всадник.Уж пуст – челнок.Уж тучен – гребень.И, тщетно требуя пойматьв реке сапог, рыдает мать.Ей девочка приносит завтракбутылку молока и сыр.А в сумке прятает на завтраего красивые усы.В трактире кончилась попойкаЗаря повисла над мостом.Фома ненужную копейкубросает в воду. Ночь прошла.И девочка снимает платье,кольцо и головной убор,свистит как я в четыре пальцаи прыгает через забор.Ищи! Никто тебе помехойне встанет на пути своем.Она ушла, а он уехали вновь вернулися вдвоем.Как загорели щеки их!Как взгляд послушный вдруг притих!За ними горница пуста.И растворились их уста:– Мы плыли ночью. Было тихо.Я пела песню, Милый греб.Но вдруг ныряет тигр плавучийпред нашей лодкой поперек.Я огляделась вкруг. Фонтанкапроснувшись знаменье творит.За полночь звякают стаканы.Мой брат стучится: отвори!Всю ночь катались волны мимо.Купался зверь. Пустела даль.бежали дети. А за наминесли корону и медаль.И вот, где кони рвут поводья,согнув хребты сбегают вниз,ноздрями красными поводяти бьют копытом седока, —мы голос ласковый слыхали.Земля вертелась в голос тот.И гром и буря утихалии платье сохло на ветруИ волчьим шагом оступаясьна мост восходит горд и лихпророк. А мы не плыли дальшена брег скакая женихом. ВСЁ1926 года57
Виктору Владимировичу Хлебникову
Ногу на ногу заложивВелимир сидит. Он жив.192658
стих Петра-
Яшкина-
КОММУНИСТА
Мы бежали как сажени на последнее сраженье наши пики притупились мы сидели у костра реки сохли под ногою мы кричали: мы нагоним! плечи дурые высоки морда белая вострано дорога не платочеки винтовку не наточишьмы пускали наши взорывёрсты скорые считатьнебо падало завесойопускалося за лесомкамни прыгали в лопатумесяц солнцу не чета́ сколько времяни не знаю мы гналися за возами только ноги подкосились вышла пена из уста наши очи опустели мох казался нам постелью но сказали мы нарочно чтоб никто не отставална последнее сраженьемы бежали как саженикак сажени мы бежали!пропадай кому не жаль! ВСЁ〈1926 – нач. 1927〉ЧинарьДаниил Иванович Хармс
