1+4. Одна правдивая история и четыре байки

А если все и правда получится, тогда, конечно, майор и подполковник будут орать на каждом углу, что это они все сделали, их заслуга. Тем не менее во всех сводках по строительству будет проходить отдельная рота капитана Кольцова, да и повышенные обязательства формально на себя взял он, а не подполковник с майором. Эти начальники обязательно свое получат в большей степени, чем он, но его тоже никто забыть не должен. А ему пока много и не надо, нужно лишь следующее звание и академия, потом он уж постарается не опустить лицо в грязь. Главное – получить шанс, и эта авантюра была очень неплохим шансом для него. С этой позитивной мыслью капитан отошел ко сну. Ильяс, найдя своего командира спящим в одежде, раздел его осторожно, постелил постель, а сам, тихо замурлыкав какую-то национальную мелодию, улегся на матрасе в прихожей.

Осеннее утро в этом забытом всеми уголке нашей необъятной Родины было слегка морозным. В утреннем воздухе перемешивались ароматы хвои, прелых листьев, костра и той незабываемой таежной свежести, которую можно почувствовать только на Дальнем Востоке России. На разводе всему личному составу было объявлено, что, выполняя постановления партии и правительства, а также следуя решениям, принятым на последнем пленуме ЦК КПСС, подразделение решило принять на себя повышенные обязательства и закончить участок стальной магистрали до наступления нового года. Личный состав, состоявший на девяносто процентов из граждан союзных республик, дружно, по-уставному выдал троекратное ура. Но уверенности по поводу того, из-за чего произошел этот дозволенный уставом всплеск армейских эмоций, не было у большинства личного состава, стоявшего в строю. Все-таки русский язык для многих из них был великим, но не родным наречием.

А дальше начались трудовые будни воинов-железнодорожников. Уже на следующий день на их участок стала поступать новая японская техника со всевозможными ЗИП-комплектами2, наборами инструментов и даже спецодеждой для водителей. Как ни странно, но спецодежда в некоторых японских машинах была сделана из добротной джинсовой ткани. Она по понятным причинам сразу перекочевала в закрома к офицерам и прапорщикам. Как позже стало известно, один прапорщик из приданного взвода сумел продать доставшийся ему джинсовый комбинезон водителя грейдера во время отпуска у себя на родине аж за триста рублей (баснословные деньги по тем временам). На самом деле заморская спецодежда подлежала конфискации бдительными таможенниками еще в порту при пересечении границы, но, судя по всему, спешка с грузами для БАМа была такой, что не позволяла верным стражам советских границ проявить бдительность в полной ее мере.

На прибывшую технику немедленно сажали бойца. За половину рабочего дня офицер или прапорщик, которые сами до конца не понимали систему управления японским грейдером, экскаватором или краном, запросто обучали новоиспеченного оператора дорожно-строительной машины всем премудростям. Основной мотивационный лозунг во время тренинга звучал примерно так: «Тебе что, лопату дать и на мороз отправить, или в теплой кабине рычаги нажимать научишься?» Ну а к концу недели прибыл путеукладчик, и работа закипела в полном смысле этого слова.

Теплушку командира перевозили на новое место почти каждую неделю. Процесс набирал обороты. Кольцов грамотно руководил людьми, лейтенант-взводный решал строительные и инженерные проблемы. Прапорщики занимались техническим обслуживанием и снабжением подразделения всем необходимым. Сержанты контролировали ход работ на местах. Ну а подполковник и майор, как и следует начальству в таких случаях, всем мешали, задавая глупые вопросы и пытаясь давать квалифицированные советы, как надо правильно железную дорогу строить и Родину любить. В принципе, подполковник мешал не очень, он больше работал с лейтенантом по инженерным вопросам и, надо отдать ему должное, работал очень достойно. Ну а Ситко, как истинный замполит, отравлял жизнь своими политинформациями, придирками к боевым листкам и наглядной агитацией. Сам майор сделать и выпустить ничего из упомянутого не мог и потому снимал с работ всех мало-мальски грамотных бойцов, привлекая их к пропагандистской работе. Ну и с этой проблемой Кольцов в сговоре с подполковником вскоре справился, предложив майору привлечь гарнизонную и окружную прессу к освещению ударного труда его подразделения. Ситко идея, навязанная целым командиром батальона, понравилась, и он, окрыленный новым проектом, уехал в штаб округа за корреспондентом.

После месяца ударного труда личный состав отдельной роты стал уставать и буквально валиться с ног. Работали практически двадцать четыре часа в сутки, сменяя друг друга за баранками машин и передавая друг другу носилки и лопаты. За исключением сна и приема пищи все время было посвящено работе. Как известно, от работы и лошади дохнут, а чего уж говорить про трудяг из Средней Азии. Заметив изрядное падение трудового энтузиазма у личного состава и, соответственно, значительную потерю в производительности, подполковник с майором решили сделать финт ушами. Они, заручившись поддержкой начальника управления железнодорожными войсками округа, отправились в другие подразделения с целью осуществить ротацию персонала на участке прорыва. Командиры других участков идею приняли без должного воодушевления, но спорить с начальником управления было глупо. Таким образом, особо убитых непосильным трудом представителей великих азиатских народов стали откомандировывать на откорм в другие подразделения, получая взамен представителей все тех же великих народов.

По поводу техники была отдельная история. Несмотря на выносливость и неприхотливость японских машин, даже они стали выходить из строя в условиях Дальнего Востока. И дело было даже не в самих условиях этого края, мало какая техника вообще рассчитана на 24-часовую эксплуатацию в течение нескольких месяцев. Японцы, продав технику для строительства БАМа, в лучших традициях Страны восходящего солнца предложили бесплатно свои услуги по ее гарантийному и сервисному обслуживанию на местах. Единственным и правомерным условием для осуществления указанного сервиса являлся беспрепятственный доступ японских специалистов к месту эксплуатации техники и оборудования. Нет смысла вдаваться в подробности особенностей контроля всевозможными органами над строительством стратегической магистрали. Предложение самураев о бесплатном обслуживании и сервисе машин было воспринято как попытка внедрить своих агентов для диверсий и провокаций на территории страны-победителя японских империалистов в годы Великой Отечественной войны. «Бесплатный сыр только в мышеловке», – дал свое заключение на предложение японских компаний один из высокопоставленных партийных лидеров. Вот так и вышло, что по политическим мотивам техника осталась без технического присмотра, а японцы не смогли проанализировать и учесть особенности эксплуатации своих машин в наших погодных и климатических условиях.

Наши специалисты японскую технику хоть и любили, но жалели не больше, чем наш КАМАЗ или УРАЛ, несмотря на то что приобретена она была за твердый американский доллар, а не за советские рубли. Японские грейдеры, самосвалы, тракторы и краны начали ломаться. Сначала Кольцов попытался «застроить» прапорщиков-механиков. Те валили все на солдат-водителей. Ну а водители стали жаловаться на отсутствие опыта, запчастей и баз обслуживания. Цепочка замкнулась. От безысходности Кольцов написал рапорт подполковнику. Подполковник, руководствуясь требованиями устава, провел свое расследование, пройдя всю цепочку еще раз. Сам «застроил» прапорщиков, водителей и операторов и, поняв, что в подразделении действительно существует проблема ремонта и обслуживания техники, отправился в штаб округа за решением проблемы. В штабе его выслушали и проявили достаточно понимания, пообещав подбросить еще техники. На нерешительный вопрос подполковника:

– А что же делать со сломанной, ведь поломки незначительны и она еще сможет послужить на строительстве во благо общего дела?

Подполковник получил ответ, достойный своей эпохи:

– Вам командование предложило решение и готово всячески содействовать в его осуществлении. Если это решение вам не по душе, пишите рапорт и идите трудиться в народное хозяйство. Там свою демагогию про поломки и про общее дело разводите сколько угодно. А здесь вот вам задача, вот средства для ее выполнения, так что выполните и доложите.

Вернувшись на строительство, подполковник вызвал к себе капитана и официально ему заявил:

– Технику вы, товарищ капитан, получите для выполнения взятых обязательств.

– А со сломанной что делать? Она же совсем новая. Там только кое-что поменять надо или просто на ремонт поставить на пару дней.

– А со сломанной поступайте в соответствии с инструкциями и правилами, утвержденными командованием.

– Списывать, что ли??? Так она ж почти нулевая, – Кольцов и правда удивился такому заявлению. Он все еще полагал, что подполковник шутит.

– Ну, если нам это диктуют правила и нормы, то нам придется соответствовать, – без всяких эмоций ответил начальник.

Подполковник решил не поднимать нервы Кольцову, как это сделали с ним в штабе. У капитана и так забот невпроворот было на тот момент.

И действительно, на строительство через несколько дней стали приходить новые машины. И пошло-поехало. Сломался гидравлический насос на японском грейдере – на тебе новый грейдер. Полетела карданная крестовина на самосвале – на тебе новый самосвал. Полетел стартовый двигатель на бульдозере – на тебе новый бульдозер. А что делать? Японских запчастей, а уж тем более японских механиков – нет. Вот такова экономика страны развитого социализма в действии. Зато никакие нормы, инструкции и правила, утвержденные командованием, нарушены не были.

Глава 5

Время близилось к новому году, темпы и показатели на строительстве в целом соответствовали взятым обязательствам. Кольцов выжимал последние соки из личного состава, подполковник выжимал соки из Кольцова и Ситко, ну а командование выжимало соки из всех. Все это, как ни странно, дало свои положительные результаты: участок был закончен почти на десять дней раньше заявленного срока. После чего началось самое интересное, называемое госприемкой.

Сначала приехали представители БАМовской службы эксплуатации. Потом представители Министерства путей сообщений и уж в конце представители комиссии Совета Министров СССР по строительству и освоению БАМа. Все делали замечания по недочетам, которые незамедлительно устранялись, но в целом все оставались довольны работой военных железнодорожников. Случилось так, что за ударный труд подполковника, который представлял объект всем комиссиям, представили к званию Героя Социалистического Труда. Раздосадованные военная номенклатура из окружного управления железнодорожных войск и придворные офицеры из штаба округа в один голос завопили: «Как это так, без их ведома их подчиненному звание Героя присваивают? Надо срочно проверить, что это за батальон такой и что это за рота такая, которая так ударно трудилась на благо процветания социалистической Родины, что за командир такой, который в мирное время целым Героем стал». И закрутилась военно-проверочная карусель. Подполковник заметался, ведь кольцовская рота по численности приданного личного состава и техники превосходила пару строительных батальонов. Так что на самом деле хоть ударным трудом формально руководил всего-навсего ротный капитан, но работа была выполнена почти полком. Надо было немедленно скрыть улики аферы. С документами все было просто: их переписала за одну ночь команда писарей, собранных со всего батальона. Этих писарей по окончании работ срочно поощрили внеочередным отпуском и отправили на родину, дабы они случайно не попались на глаза проверяющим. Приданный личный состав в экстренном порядке вернули в свои подразделения. Технику формально убрали из всех ведомостей и инвентаризационных реестров, но что было делать с реальными самосвалами, тракторами и экскаваторами, куда их спрятать или отдать, не знал никто. Подполковник, майор и капитан совместно ломали головы по поводу этой проблемы.

– А как мы все красиво устроили, и ведь все, в принципе, может пройти на ура, – не скрывал своей радости и одновременно разочарования Ситко.

– Ага, как же, пройдет оно «на ура», когда генерал спросит, откуда у вас, товарищи офицеры, столько японцев на площадке. Тут у вас, судя по всему, не рота и даже не героический железнодорожный батальон, а целая строительная армия прорыв устроила? – Кольцов был полон сарказма.

– Ладно, а вдруг не спросит, может, не пойдет он на площадку с техникой; посмотрит полотно, насыпь… ну а потом мы его сразу на походный обед с последствиями – и все, проехали.

Ситко придерживался традиционной тактики организации проверок в армии. На самом деле эта тактика была успешной на 70—80%, что, в принципе, было уже не плохо, но оставались те самые 20—30% проверяющих, которые не вписывались в данную схему.

– Вот что я вам скажу, молодежь, – оторвавшись от хайбендиновского знаменитого чая и находясь все еще в раздумьях, пробормотал подполковник, – по всем бумагам на сегодняшний день выходит, что лишней техники у нас нет. В штабе я тоже договорился. Там всю нашу технику из ведомостей убрали. Оно и понятно. Ведь тем, кто нам поставлял строительное оборудование, не выгодно афишировать, что они на самом деле покрывали большую аферу на строительстве.

– Какую такую аферу, товарищ подполковник? Мы ночами не спали, из сил выбились, все сделали на благо Родины, и наши трудовые достижения являются явным тому доказательством, – Ситко был недоволен, что его начальник назвал вещи своими именами.

– Ситко, заткнись, не забывай, что тебе тоже премия Ленинского комсомола корячится. Так что если пролетим с нашими наградами, то уж точно намного эффектнее, чем фанера над Парижем.

Никто и никогда не видел, как на самом деле летает фанера над Парижем, эффектно это или нет. И вообще, скорее всего, таких полетов, даже экспериментальных, никогда не проводилось. Это выражение хоть и относится некоторым боком к столице Франции, тем не менее имеет истинно русское происхождение. Ну какой еще народ в этом мире сможет совместить несовместимое: фанеру и Париж. А мы можем не только их совместить, но и создать в нашем воображении образ квадратного куска многослойного клееного деревянного шпона, летящего и вращающегося в воздухе по заданной траектории, огибая Эйфелеву башню. Наверняка многим хотелось бы все-таки увидеть, как летает квадратный кусок фанеры над столицей Франции, но никому и никогда не хочется быть на месте этого самого куска отделочного материала.

Подполковник был груб с замполитом, но грубость эта была оправданной. Надо было принимать решение, что делать с техникой, а не мечтать и не прикрываться агитационными лозунгами.

– Я так полагаю: если техники по всем документам нет, то ее не должно быть и в действительности, – сделал свое заключение подполковник.

– Ну и куда мы ее денем? Это не бойцы, которых погрузил в машину с палатками и отправил в места постоянной дислокации их подразделений. И это не ведомости, которые, если не нужны, то просто взял и сжег. Это железо, хрен знает, сколько тонн, от него так просто не избавиться, – обиженный Ситко вступил в перепалку с подполковником.

– Саш, а ты чего молчишь? Техника-то на площадке твоей роты стоит. Как проблему решать думаешь, капитан? – задал резонный вопрос подполковник.

– Не понял я вас, товарищ подполковник, технику вроде как вы у командования выпрашивали, а вопрос по поводу нее на меня, получается, повесили?

– А ты как думал? Генерал твой участок, твою роту и твою площадку с техникой смотреть приедет, так что в конечном счете ты за все отвечаешь. Я лишь представлю подразделение, как старший по званию, находящийся на объекте.

Кольцов на самом деле морально давно был готов к такому повороту событий. И ответил, как полагается офицеру и мужику:

– Так точно, товарищ подполковник, техника, рота и площадка – мои. Разрешите приступить к решению моей проблемы?

Не дождавшись ответа на заданный в соответствии с требованиями устава вопрос, Кольцов накинул шинель и вышел из теплушки. Подполковник попытался остановить его, а Ситко даже выбежал за капитаном на улицу, но Кольцов уже ни на что не обращал внимания. Он был готов ко всему. Ему вдруг стало очень обидно за свое бессилие в данной ситуации. Очень хотелось подставить подполковника и этого однокашника майора. Да пусть ему, капитану Кольцову, который вкалывал как проклятый на этом участке БАМа, будет хреново, но пусть уж и этим начальникам, желающим его подставить, тоже небо с овчинку покажется. Не будет он ничего делать с техникой, пусть стоит себе и дожидается приезда генерала, а потом будь что будет.

«Нет, это, конечно, хорошо – сделать всем назло, – говорил его внутренний голос, – но тебе-то какая от этого выгода?» Рассудок, полностью затуманенный злостью на начальников, начинал просыпаться, включалась военная смекалка. Александр Александрович и сам не заметил, как ноги привели его на площадку с техникой. Да, здесь действительно находилось более ста единиц различных машин, больших и малых.

– Лейтенант! – сам не зная зачем, крикнул капитан. Из ближайшего домика на колесах показался тот самый взводный, которому Кольцов когда-то объяснял, сколько солдат стройбата соотносимо по производительности с одним экскаватором.

– Сколько у нас в роте по штату техники положено?

– Двенадцать единиц.

– Бульдозер и экскаватор нам положены?

– Бульдозер – так точно, а на экскаватор надо штатное расписание менять.

– Меняй штатное расписание, твой друг подполковник утвердит.

– Есть менять штатное расписание, – глаза лейтенанта светились детской радостью. Казалось, что этот военный строитель, как ребенок, был рад получить давно обещанную игрушку. – Теперь мы точно любой объект сможем быстрее всех вводить в эксплуатацию, товарищ капитан. А можно еще платформу и тягач для экскаватора?

– Ну, тебе прям дай говна, дай и ложку, – капитан тоже перешел на шутливый тон. – Ладно, делай документы как положено, согласовывай с подполковником и давай мне на подпись, но все это ты сделаешь завтра.

– Так я сейчас, сегодня все сделаю, а то товарищ подполковник, наверно, завтра уедет.

– Нет, сейчас не надо, подполковник здесь долго еще будет. Сейчас ты вот что сделаешь: бери всех, кого нужно, убирай технику с площадки и копай котлован на этом месте.

– Размеры котлована дадите, товарищ капитан?

Капитан серьезно посмотрел на вчерашнего курсанта и понял, что перед ним стоит не ребенок, а полноценный офицер. Еще несколько месяцев назад Кольцову пришлось бы долго выслушивать вопросы лейтенанта типа зачем, почему, с кем согласовано и так далее. Сегодня же он хоть и услышал вопрос, но это был уже вопрос не мальчика, но полноценного лейтенанта.

– Отступи вовнутрь площадки на два метра и копай по периметру. В глубину попробуй сделать метров пять или даже все шесть, если плиты3 не будет. Если плита – найди другое место для котлована, но недалеко от площадки. Не забудь сделать нормальный заезд в котлован. Сколько тебе времени нужно?

– Если в технике и личном составе ограничений не будет, то быстро управимся. Куда грунт вывозить?

– Грунт складывать бруствером вокруг котлована. Технику и бойцов бери сколько нужно, только наряд не привлекай по возможности. Задача ясна?

– Так точно, товарищ капитан. Разрешите привлечь саперов, с динамитом оно быстрее будет? – лейтенант приложил руку к головному убору, в глазах его читалась радость от того, что ему наконец-то удалось найти понимание со своим непосредственным начальником.

– Разрешаю, – Кольцов тоже козырнул и пошел к себе в теплушку.

«Надо будет не забыть сделать предписание на лейтенанта, пора ему очередное звание получать, подрос уже мальчишка», – думал Кольцов.

Следующем морозным утром будильником для капитана, как, впрочем, и для всех остальных военнослужащих, послужили взрывы. Кольцов открыл форточку и с удовольствием вдохнул чистого морозного воздуха. Ничто в этом мире не может сравниться по запаху и свежести с морозным воздухом дальневосточной тайги. В этом суровом крае, наверное, как нигде в мире, еще сохранился вкус хвойного леса, настоянный на холоде природы, на вечной мерзлоте, на запахе быстрых речек и каменных скал-великанов, охраняющих свои неприступные рубежи от людей и цивилизации. Капитан на секунду зажмурился от удовольствия, переваривая и пропуская через каждую клетку своего тела этот замечательный глоток свежести. На столе его дожидался знаменитый хайбендиновский чай в пиале. После утреннего туалета и чая командир решил приступить к своим прямым обязанностям. Из теплушки Кольцов направился прямо к котловану и был приятно удивлен, увидев, что работы практически подходили к концу.

– Построить подразделение для развода? – задал вопрос лейтенант, возникший непонятно откуда.

– Бойцы у тебя всю ночь работали?

– Так точно, товарищ капитан.

– Самому-то хоть удалось поспать?

– Да я так, все в порядке, товарищ капитан.

– Слушай, хватит тебе с прапорами ютиться. Скажи Хайбендинову, чтобы приготовил тебе отдельную теплушку. Иди займись этим прямо сейчас. После того как обустроишься, давай в баню, а потом спать как минимум сутки. Все, война закончилась, я тут сам пока порулю, отдыхай.

– Да я ничего, я сам все сделаю, – лопотал подчиненный.

Кольцов хотел сначала прикрикнуть на подчиненного, но заметив, что лейтенант от усталости и хронического недосыпания уже с трудом осознает, что происходит вокруг, просто попросил его:

– Кость, давай без фанатизма, на дворе не Великая Отечественная и не семнадцатый год, от работы и лошади дохнут, а мы с тобой совсем не парнокопытные.

Лейтенант искренне поблагодарил непосредственного начальника и качающейся походкой направился к Хайбендинову.

Капитану предстояло самому довести до конца задуманное. После того как котлован был полностью готов, грунт выложен бруствером по периметру котлована, капитан оставил четырех солдат-дедов, самых злостных залетчиков и нарушителей воинской дисциплины, а остальных отпустил в расположение и приказал хорошенько отдохнуть и выспаться.

– Ну что, бойцы, хотите в отпуск на Новый год, а по весне на дембель с первой партией? – задал вопрос перед строем старослужащих капитан.

– Я пльохо понимать по русский, товарища капитана, шютьть или пльхоспаль, однако?

– Я тебе щас дам, плохо спал. Не забывайся, боец, – резко осадил зарвавшегося бойца капитан, – все ты понял, Газаев, нечего тут чуркой прикидываться. Вы готовы выполнить задачу, а потом забыть про то, что выполнили?

– Если товарища капитана правда говорить про отпуск и дембель, то мы даже русский язык забыть готовы, мамой клянусь, правда, да! – промолвил все тот же Газаев, который лучше всех из группы объяснялся на русском языке. Остальные члены азиатской гоп-команды за полтора года службы хоть и научились понимать команды начальников, но отвечать на вопросы, а уж тем более поддерживать разговор было для них невозможно. Кольцову, как ни странно, для выполнения задуманного нужны были именно бойцы с никудышным знанием Великого и Могучего.

– Ну, смотрите мне, если обманете, разом все грехи вспомню, тогда вы мне не то что на дембель не уйдете, вы у меня в три секунды на дизеле4 окажетесь, мамой клянусь, правда, да!? – Кольцов с удовольствием передразнил Газаева, скопировав его акцент, тем самым добавив серьезности своим намерениям.

– Ми согласны, товарища капитана, что делать надо?

– Задача номер раз – загнать быстро всю технику в котлован, кроме нашей штатной и вон того экскаватора, бульдозера, платформы и тягача. Выполнить и доложить. Время пошло.

Зондеркоманда советских азиатов, проигнорировав требования воинского этикета, почти вприпрыжку разбежалась по машинам, стоявшим неподалеку. Работа закипела. Капитан и сам загнал порядка десяти единиц различной техники в котлован, насладившись прекрасными ходовыми качествами японцев. Когда возле котлована осталась лишь указанная и штатная техника, капитан поставил задачу номер два. Бойцы должны были срыть бруствер внутрь котлована, используя только штатную технику. Фактически приказ означал захоронение техники. Получив такую команду, никто из потомков Чингисхана не задал лишних вопросов и даже не задумался, зачем это нужно. Начальник приказал – этого объяснения было вполне достаточно для оправдания любых действий воинов-железнодорожников. Считается, что стройбат является самым безбашенным родом войск нашей армии. Наверное, это действительно так, ведь у бойцов этого рода войск нет даже штатного оружия. Ни один командир не рискнет дать солдату без головы автомат или даже штык-нож; кто знает, как он этот смертельный металл употребит. К концу дня работы были закончены. Бульдозером, катком и экскаватором земля была утрамбована и выровнена. Потом Кольцов заставил солдат присыпать все снегом и поставить штатную технику на место котлована. Капитан решил свою проблему, как настоящий мужик и как офицер, хоть и в нарушение некоторых инструкций и в полном противоречии со здравым смыслом.