Стать Ведьмой. Школа. Героическое фэнтези

Но – профессор же сказал, что в случае чего она сможет его и оживить!

Хотя не хотелось бы до этого доводить.

Профессор меж тем чуть отодвинулся от стола,      только-только успев придержать вдруг кинувшуюся в бой прямо с его шеи «горжетку»:

– Ну-ну-ну! Спокойней! Это – друг! Просто он тоже защищает хозяйку!

Хозяйка между тем старалась удержать на столе летучего бобра сразу двумя руками. Однако шипеть в унисон крысозмее, сердито рычать, и делать угрожающие щелчки пастью и размахивать передними лапками с выпущенными коготочками это ему не мешало!

– Нет, так не пойдёт. Мы же – не воюем. И детки наши тоже не должны. – профессор взял маленькое создание в обе руки, и развернул лицом, если можно так сказать про пасть на конце туловища, к себе. Взгляд в глаза, – Пожалуйста, перестань. Это – наши друзья!

Тварь сразу успокоилась, и даже завиляла нижним концом туловища – ну словно собака! Сэра поторопилась поступить так же со своим питомцем:

– Малыш! Спасибо за храбрость. Но – перестань, пожалуйста… Это – друзья!

Он понял. Боже, какой у её летучего бобра может быть умный взгляд!.. Ей словно опять резануло по сердцу: какой же он свой, родной и дорогой ей!.. Своя… Кровь!

Она опустила его из рук на крышку стола, и теперь они с профессором не без удовольствия наблюдали, как происходит процесс знакомства: вначале осторожно, обходя друг друга по кругу, с недоверчиво-опасливым взглядом, а затем – и с вилянием хвостов, и взаимным обнюхиванием-облизыванием.

– Ф-фу… Извини, Сэра – забыл тебе сказать. Жить эта зверушка может только не слишком далеко от тебя. Ну, или, когда ты вынуждена будешь куда-то уезжать – старайся делать это не слишком надолго!

Ты – её мама. (Правильней, конечно, термин «творец», но так понятней суть!) Поэтому, несмотря на то, что она сделана по всем правилам, и почти самодостаточна, жизнь её всё же потребует от тебя крошки твоих сил. И жизненной энергии. Ты готова дать их ему? Потому что иначе… – профессор опустил книзу большой палец. Сэра снова ощутила укол в сердце.

Вот теперь она полностью понимала слова лиса из «Маленького принца»:

«Мы в ответе за тех, кого приручили…» Или, как в её случае – создали!

– Я поняла, профессор. А ещё я поняла – это был не урок создания живого… – профессор недоумённо вскинул кустистые брови. – Это – урок Любви! Ко всему живому!

Плечи Андервуда опустились, и взор почему-то погас:

– Быстро же ты это поняла…

Хотелось бы ей знать, кого он потерял. И как…

Словно почуяв изменившееся настроение хозяина, малышка, вернувшаяся к нему на шею встрепенулась, и залезла розовым раздвоенным язычком прямо в профессорское ухо, чуть поскуливая – ну точно – собачка!

– Ах ты маленькая!.. М-муа! – профессор чмокнул резво виляющую задницей «горжетку» в верхнюю часть челюсти – та буквально заизвивалась! – Ну хорошо-хорошо, не буду! Ну-ка, кто тут у нас любит сахарок?..

Когда профессор ушёл, всё ещё воркуя со своей «горжетко-змеёй», она вздохнула посвободней – хорошо, что занятия проходят «дома»!

Летучий бобёр так и стоял на столе, высунув язык, часто дыша и преданно глядя ей в глаза. Боже, какой кроха – а уже соображает! Ну-ка…

Она взяла его в ладонь, подведя её снизу под пушистое тёмно-коричневое брюшко.

Он сразу расслабился, свесив лапы, и довольно сощурившись – только что не мурлыкал. Смотри-ка, а он – очень даже ничего получился. Симпатичный.

Она покрутила ладонь с доверчиво развалившимся зверьком:

– Как же мне назвать тебя? Ты же, вроде, боевой злобный монстр. «Ужас, летящий на крыльях ночи, пучок волос, забивший ваш унитаз…» И всё такое. Значит, и имя должно быть грозным и… Военным.

О! Будешь Хамви! Это, вроде, армейский американский… типа… Джип. Не слишком красивый, но опасный! Ты у меня опасный? – существо на ладони повернулось боком, чуть приподняв кожистое крыло и подставив под её пальцы брюшко – для почёсывания, и после того, как она пошкребла под этим крылышком, довольно заурчало, растянув пасть в блаженной улыбке: ну не дать ни взять – «котик-мягонький животик»! Хотя она делала, вроде, серьёзного самца… Н-да.

Ну очень опасный и грозный! А уж смертоносный – и не говорите!..

Хм. Вытянутая рука начала уставать. А весит-то он – действительно как кошка. Килограмма два. Как же он сможет летать? Да и сможет ли? Можно, конечно, выйти наружу да проверить… Но вначале нужно питомца покормить!

Она подошла к холодильнику, и поставила Хамви чуть сбоку.

– Постой здесь. Что же тебе… Наверное, лучше – мясо. Мэтр Администратор что-то там говорил о том, что оно попитательней любой травы и плодов. – она сосредоточилась.

Огромный (Перестаралась!) кусок копчённого окорока еле помещался на средней полке. Вытащила с трудом – ну словно полбарана! Надо же – ещё тёплый!

Отрезав тоненький для начала ломоть, она положила перед питомцем:

– Хамви. Ешь!

Он не заставил себя долго упрашивать. Взглянул на хозяйку, нюхнул, подошёл вперевалочку к мясу на блюдце, и аккуратно, придерживая мясо коготками «локтей» передних лапок-крылышек, стал отрывать и откусывать небольшие куски, и очень аппетитно чавкать – у неё и у самой потекла слюна.

Ну и чего нам стесняться?

Она отрезала приличный шмат, положила на сковородку, и чуть поджарила на двухкомфорочной газовой плите, газопровод к которой вообразила аж от Здания Храма.

Теперь они наслаждались на пару – правда, она старалась не чавкать, и спустя какое-то время Хамви тоже перестал – воспринял её укоризненное мысленное замечание. Ну – правильно: вдруг кто придёт в гости! Неудобно.

Хотя кто к ней придёт в гости… Только учителя!

Хамви от добавки отказался. Странно. По-идее, он бы должен есть больше…

После обеда у неё была «история оружия, военных технологий и тактика», и слушая и глядя на пушки, гранаты, огнемёты и мины, щедро вываливаемые мэтром Гауссом на стол, или их изображения (вроде танков или систем залпового огня), возникавшие над этим самым столом, она иногда поглядывала на печку: Хамви лежал там, прищуря хитрущие глазки, и подёргивая носиком с двумя отверстиями ноздрей. Но поскольку она запретила категорически, крыльями не хлопал, и на учителя не шипел, даже когда тот сердился, что она не может повторить, кто придумал гаубицу, а кто – создал динамит…

После того, как урок закончился, и благочинный мэтр отбыл, упаковав всё вновь уменьшенное смертоносное добро в суму, она взяла Хамви снова в руку:

– Молодец! Не мешал. Ладно: попробуем пойти погулять…

А неплохо он летает для такого тяжёленького… И по деревьям легко ползает, цепляясь когтями. Более того – он, как кошка, даже закопал за собой то, что наделал в ямке, в песочке на берегу их реки. Умный.

После ужина она села за стол и принялась штудировать учебники, которых у неё накопилась целая нерассортированная груда в углу, на этажерке. Хамви же, уже не смущаясь, развалился на спине на печке, и задал храпака. Причём в буквальном смысле. Но поскольку он храпел негромко, и было в этом тоненьком звуке что-то успокаивающее и домашнее, она только усмехнулась (Про себя!), и вскоре тоже легла.

Заснула почти мгновенно.

Мэтр Гриф явился в белой накрахмаленной сорочке и удобных кожаных сапогах, в которые были заправлены кружевные панталоны. То, что это именно он, она догадалась ещё до того, как он раскрыл рот. Коренастый плотно сбитый крепыш. На смуглом лице – горящие умные глаза и нависающий над верхней губой заострённый хищно изогнутый нос…

– Доброе утро, леди Сэра! Мэтр Дониёр просил меня… э-э… улучшить ваши навыки владения любым оружием. Да, любым. Вот этим, с вашего позволения… И займёмся.

Надеюсь, вы не против пары часов занятий на воздухе?

Ещё бы ей быть против: она знала – что нужно!

Однако к концу этих занятий (И не пары – а трёх с лишним!) была уже сильно против.

Потому что «для начала» мэтр Гриф заставил её обучаться всем трюкам и приёмам фехтования! Причём – на всех, как ей казалось, «холодных» орудиях мира! Шпаги, эспадроны, палаши, мечи: самурайские и простые – чего только он не доставал попарно из воздуха! А в конце ещё и «обрадовал»:

– Ну, для вводно-ознакомительного занятия … э-э… Скажем так: неплохо, неплохо… Однако выносливость ваша, уважаемая Сэра… – он чуть скривил рот, явно давая понять, что на самом деле думает о её неплохой, как она было, наивно считала, выносливости, – оставляет желать… Хм. Завтра перейдём к подробному разбору техники боя каждым оружием! И, конечно, стрельбе из лука, арбалета, и метанию кинжалов! Так… – он что-то сделал руками, – вот и мишень!

Мишень оказалась огромной дубовой столешницей, размещённой на треноге. Мэтр сотворил её уже прислонённой к сараю – видать, чтобы то, что не попадёт в цель, не улетало куда не надо, и никого не поранило! (Хотя – кого тут можно поранить?!) В центре красовался разноцветный круг – именно такие она видала на соревнованиях лучников.

Когда она воздела очи горе, мэтр Гриф пояснил:

– Огнестрельным займёмся в следующем семестре, потому что оно… Посложней и потяжелей! Ну а на сегодня, так уж и быть, достаточно. До завтра!

Он пружинистой походкой удалился к храму. На нём почти четыре часа скакания и размахивания тяжёлыми предметами, похоже, никак не сказались. Он, мать его…, даже не вспотел!

Выносливость! Вот что ей надо.

Придётся начать бегать по утрам, и подтягиваться…

Турник она, кидая взоры на столешницу мишени, создала за сараем, под навесом. В месте, где там, дома, хранились дрова. А вот заросли крапивы вокруг спортивного «снаряда» пришлось покосить – благо, вообразить себе острую как бритва помощницу теперь-то нетрудно…

Хамви, всё это время тоскливо наблюдавший за её «экзекуцией» и сельхозработами через двойное стекло окна, наконец, лёг, и перестал царапаться в стекло. Она обречённо вздохнула: ну, во втором – так во втором… Может, к этому времени руки, плечи и все остальные мышцы станут как у мэтра Грифа – словно стальные пружины.

Леди Барбро, впервые представ пред очи Сэры, томно проворковала:

– Приветствую, леди Сэра. Я – леди Барбро. Постараюсь научить тебя приготовлению ядов и плетению интриг. – А когда челюсть у Сэры отпала, добила, – если читала Мориса Дрюона, и Александра Дюма, то эпоху средневековой Франции, освоишь легко!

И заметив чуть обозначенное качание головой и нахмуренные брови, уточнила:

– А если не читала – самое время – почитать! – под мановением точёной ручки с атласной холёной кожей в углу возникла немаленькая стопка аккуратно связанных шёлковой ленточкой книг! Ого! А средние-то века… Пользовались популярностью у писателей!

– Ну, садись – леди царственным жестом придержала подол роскошного платья, одетого словно для выхода в «Марлезонском балете» из «Трех мушкетеров», и плавно опустилась на жёсткий табурет, так, словно это был по меньшей мере фамильный наследный Трон, жестом пригласив Сэру устраиваться напротив. Сэра села. Разумеется, отнюдь не столь грациозно. Что вызвало немедленную реакцию:

– Плохо. Милая моя, кто же так садится! Ну-ка, будь любезна, давай попробуем ещё раз. А для облегчения задачи – вот! – на Сэре тут же возникло обалденное – почти такое же, как на леди Барбро! – длинное платье-кринолин до самого пола, и с шнурованным корсетом, в верхнем срезе которого очень даже пикантно обозначилась выглядывавшая наружу ложбинка между её грудей!

Ух ты! Да, в таком Туалете с большой буквы, стыдно плюхаться на табурет так, словно она – обычная студентка!

Сделав томно-задумчивое лицо, Сэра оттопырила мизинчик, и двумя пальчиками чуть приподняла край складчатой юбки. И неторопливо, боком, опустилась на табурет.

Вернее, опустилась бы, если бы он остался стоять, а не завалился на бок, опрокинутый неприподнятой частью тяжёлой юбки, каркас которой ещё и усиливали обручи китового уса!..

Перелетев через непослушное приспособление для сидения, Сэра почувствовала себя глупо. Она не ударилась, но ей стало обидно: сваляла дуру перед почти незнакомой женщиной!

Но та не дала ей заняться «второй частью ударения в грязь лицом» – то бишь, кряхтением, и попытками встать самостоятельно!

Сэра даже не углядела, как леди Барбро оказалась возле неё (Перетекла, что ли?!), подав Сэре холёную ручку:

– Миледи! Прошу вас!

Сэра поспешила воспользоваться: ноги запутались в длинных нижних юбках, а тяжёлая материя платья мешала даже встать самой! Леди Барбро сказала:

– Мы, истинные леди, если уж падаем – то – только тогда, когда нам это надо!

Например – чтобы изобразить обморок… В критической ситуации для женщины нет ничего лучше, чем продемонстрировать свою якобы слабость! А самой в это время срочно продумать, что делать дальше…

А ещё упасть можно, чтобы простимулировать понравившегося мужчину оказать даме услугу – помочь ей встать! При этом, само-собой, почувствовав её точёную гибкую талию, хрупкую изнеженную руку совершенной формы… (Мужчины, они же так устроены – им нужно объекта воздыханий вот именно – касаться, и тогда можешь быть уверена: такой «коснувшийся» – точно: твой! Поскольку искра от твоего тела ему в руку уж!..) И, разумеется, завершающий штрих такого способа соблазнения – нежно-благодарный взор, прожигающий якобы твёрдое, словно скала, но – на деле ужасно ранимое и предсказуемое мужское сердце. До самой печени!..

Сэра, слегка обалдевшая, и самым банальным образом поставленная на ноги столь хрупкими на вид, но оказавшимися прочными, как стальные захваты, руками, покраснела.

– Леди Сэра! – в реплике не было упрёка, скорее – сочувствие и понимание, – Запомните на всю оставшуюся жизнь: этого (Ну, того, что руки у нас окажут честь любому фехтовальщику!) ни одна придворная, или дама благородных кровей выказывать, то есть – демонстрировать публично, никогда не должна! Помни: для джентльменов средневековья – Леди – всегда объект почти мистического поклонения!

Слабость, так сказать – наша главная сила!

И даже если Леди сама может встать, и при случае уделать двоих-троих бандитов или солдат, показывать этого нельзя ни в коем случае! Ну, давай попробуем ещё раз!

Этот раз прошёл куда удачней: потому что сбоку от табурета теперь стоял, хоть и полупрозрачный, но чертовски расфуфыренный усатый мушкетёр в ботфортах и плаще, склонившийся почти до пояса, подав ей руку. Усевшись, она невольно приняла осанку леди Барбро – словно у царицы!

«Кавалера» она поблагодарила чуть заметным кивком головы, не улыбаясь, не глядя ему в глаза, и даже не разлепив сжатых губ. Когда тот растаял в воздухе столь же медленно, и словно бы торжественно, как и возник,      леди Барбро прокомментировала:

– Молодец. Уже гораздо лучше! Я вижу: ты почувствовала!

Всё верно – это есть у каждой женщины! Но только присутствие истинного кавалера помогает проявиться ему в полной мере!

Как говорится, «в присутствии истинного рыцаря любая шлюха чувствует себя Леди!» Ну а теперь займёмся-ка для полноты картины ядами! Потому что в арсенале дворянки должна иметься не только обворожительная улыбка, и склонность к падению в обмороки, но и оружие посильней!

Над столом снова возникло, как ни странно, растение!

– Запоминай! Это – так называемая белладонна. Или – красавка. Она же – «сонная одурь». Вытяжка из неё составляет основу почти трети всех известных средневековых растительных ядов. (Минеральными, типа того же мышьяка, или таллия, мы займёмся позже!) Наиболее известный алкалоид, получаемый из красавки – атропин. Сейчас мы посмотрим, как получают вытяжку, употребление которой в нужных сочетаниях и концентрациях… – на столе вновь возникла горелка Бунзена, колбы, реторты, змеевик и прочие атрибуты любой химической лаборатории.

Сэра из последних сил сдержала челюсти от рефлекторного зевка, и придвинулась поближе, поморгав – она уже поняла: на занятиях здесь лучше не отвлекаться!..

– Сегодня поедем в Атлантиду. Нет, не в ту, какая она сейчас, (У нас нет сверхглубоководного батискафа!) а в ту, какой она была каких-то восемь тысячелетий назад. Когда там ещё жили атланты. И находится она, кстати, там, где сейчас Южный полюс.

Сэра закрыла рот, и убрала руку от затылка. Раз мэтр Дониёр говорит, что жили – значит – жили! Боевую одежду «одела» без напоминаний. Однако мэтр, пройдясь вокруг, кое-что посоветовал подкорректировать:

– Сапоги замени на сандалии… Ну, ладно, такие тоже сгодятся. Вместо кожаных штанов – шерстяные… (Кожанные носили варвары. А мы для атлантов – как раз варвары.) А мы хотим, чтоб нас приняли за «своих»… Ага. Ещё – под плащ – хитон. Вот смотри: это – хитон! – перед ней возник и повернулся в воздухе странный балахон без рукавов и штанин… Хм. А ведь в таком без штанов должно быть холодно! Ну и балбесы, получается, все эти атланты! Небось, у каждого второго – цистит или простатит!

Ладно, это – не её проблема.

– Я – здесь, и не здесь! Я – везде и нигде! Я – в Атлантиде!

И правда – никакого ледяного панциря двухкилометровой толщины! Деревья, трава, цветочки луговые… А вон – и птички летают над головой! С неба приветливо льются лучи яркого солнца – вокруг тепло! Антарктида?!.. Правда – восемь тысяч лет назад…

Пустынная дорога, на которой они вновь оказались, сказала ей о том, что такой метод «вживления» в чужой Мир – без свидетелей! – явно предпочтительней!

Мэтр Дониёр кивнул на её мысленный вопрос:

– Пока не можешь точно себе представить, или вспомнить место, куда переносишься (ну, такое даже у магов случается, если посещали давно) – лучше так и делать. От свидетелей подальше! А вот когда ознакомилась достаточно хорошо, и навещаешь часто – лучше «возникать» там, где много народу: на базарах, площадях, в цирках и на ипподромах… И даже – в церквях и мечетях. А сейчас – идём. До города побольше часа хода.

Здесь дорогу окружали сады с ухоженными деревьями, буквально увешанными плодами! Чего только на ветвях не висело: инжир и абрикосы, вишни, сливы, яблоки и апельсины, миндаль, бананы, груши… Единственное, что смущало – невысокие изгороди с колючей проволокой, отгораживающие всё это витаминное богатство от дороги.

Сама дорога, кстати, оказалась весьма удобна, поскольку камни, которыми её замостили, почти не повыкрошились ни от времени, ни от колёс повозок – две чуть приметные, в пару пальцев глубиной, выемки в центре десятишагового полотна всё же имелись.

– Мэтр Дониёр… А можно чего-нибудь сорвать и съесть? – после утренней пробежки и сеанса подтягиваний-отжиманий ей уже вновь захотелось чем-нибудь перекусить. Так что взгляд на нежно-золотистые груши, мимо которых они сейчас проходили, заставлял шевелиться ноздри (Пахли, заразы!), и наполняться пенистой слюной рот.

– Конечно. Нам – можно. Держи. – две самые сочные и спелые груш сами оторвалась от ветви. И проплыли к ним. Сэра честно выделила добытчику ту, что побольше:

– С-спасибо… А если просто – перелезть и сорвать?

– Не получится. Проволока под током. Ну – здесь же знают электричество, так что можешь представить! Моторы, электростанции, холодильники и кондиционеры… И, разумеется, электропушки и электроизгороди. Приглядись: вот же изоляторы!

Чёрт, точно! И как она сразу… Ну, разве что потому, что они сделаны словно из дерева… Или это такая пластмасса?

Однако когда она подошла, чтобы получше рассмотреть, оказалось, что изоляторы из цветного – под дерево! – стекла! Вот хитрые гады! Небось и напряжение…

– Да. Как раз такое, чтобы оглушить непрошенного гостя, и чтобы он не смог убежать, пока за ним не придут рабы-охранники, сидящие в караульном бараке за пультами – вон, видишь? Камеры наблюдения!

Ого! А камеры-то… Крохотные! И замаскированы тоже отлично. И как это она их… Позорище. Внимательней надо приглядываться! И – ко всему! А то она словно слепая наивная туристка: смотрит, и – не видит!..

– Так здесь есть и телевидение?

– Да. Однако у Государства монополия на него. Частных каналов нет. Разве что только – для охранных систем. – он небрежно махнул рукой на поля с клубникой, мимо которых они сейчас проходили. А клубника-то… С доброе яблоко! Она прищурилась. Нет – точно клубника!

Здесь им попались и сборщицы: несколько десятков женщин небольшого роста, в чём-то вроде сари, на коленях ползли вдоль грядок, закидывая собранные ягоды в корзины, а трое огромного роста негров с бичами в мускулистых руках, обнажённые по пояс, подбоченясь и весело переругиваясь, продвигались по полю за спинами сборщиц.

– Это – рабыни? – она вылупилась так, словно в Шадиззаре не видела рабынь.

– Да. Но этим ещё повезло. Самая ужасная работа – у тех, кто выполняет работу по дому на виллах знати. Там они постоянно под рукой: чуть что не так, или просто – не понравилось хозяину – могут и до смерти запороть. Уж чего-чего, а рабов здесь хватает!

– Хватает? Но… Откуда же они их берут?!

– Ну а откуда древние римляне брали? Из завоёванных земель. Все южные побережья южной Америки и Африки – завоёваны. И превращены в базу для набегов на туземное население. Там стоят города-крепости… В-принципе, именно с них и взят образец древними римлянами для своих военных лагерей легионеров. Правда, они этого не знают. Римляне, в-смысле. А африканцы и индейцы тут разные. Посмотри: вон те, что убирают маис – явно из племён инков, а те, что над ними с бичами – из племён зулу…

Характерные черты лиц и смуглых тел индейцев и негров, конечно, не удивили её теперь. Удивил тот факт, что гордые и чванливые завоеватели, которыми она считала инков, приносившие своим злобным богам в жертву сотни тысяч пленников, предстали теперь в столь неприглядном виде! Но как же…

– Э-э, не бери в голову. Мы сейчас не социологическими исследованиями и историко-антропологическими экскурсами собираемся заниматься. Если заинтересовалась – спросишь мэтра Администратора. Он тебе и литературы соответствующей подберет… А нам нужно забрать отсюда мэтра Монтгомери.

– А этот… мэтр Монтгомери – он из наших? В-смысле – маг?

– Да, маг. Предвосхищая твой вопрос: не полевик. А наивно-восторженный учёный. Маг-историк, вроде мэтра-Администратора… Теоретик, который, собирая материал для очередной своей жутко-важной-и-интересной-диссертации, имел глупость засветиться, и попасть в плен к местным жрецам… Неглупым ребятам, надо признать.

Им серьёзно занимались. А теперь мэтр пребывает под воздействием нарколеп-тиков-галюциногенов. Уже второй день.

– А что… э-э… А мы собираемся его освободить, да?

– Да. Именно поэтому мы «храбро» идём по самой обычной сельской дороге. Потому что по-другому подобраться к Храму, не вызвав подозрений, невозможно. У местного Жречества настоящая паранойя – видеокамер вокруг храмовой площади понатыкано сотнями! Да оно и правильно: если обдираешь народ, нужно следить. За этим самым народом – мало ли…

А теперь смотри: вот. То, что нам нужно. Повозка с маисом для продажи на рынке.

Действительно, когда они вышли из-за поворота, стала видна стучащая по камням дороги медными ободьями колёс крытая телега-фургон, запряжённая двумя быками с огромными чёрными тушами, и торчащими далеко в стороны рогами. Сэра с мэтром Дониёром прибавили шагу, и нагнали её. После чего мэтр приветливо заговорил с возницей:

– Отличный день, почтенный! – незаметный толчок в бок заставил Сэру тоже разлепить рот:

– Отличный день, почтенный!

– Спасибо, почтенные. Отличный день. – возница, морщинистый, хмурый, и тёмно-коричневый от загара старик явно европейской внешности, но одетый несколько беднее них, смотрел не без подозрений.

– Маис везёте на базар в Сараспис?

– Да. Старался вот успеть к ярмарке… Да подзадержало колесо, будь оно неладно.

Мэтр Дониёр покивал с умным видом. После чего вдруг спросил:

– А скажите, почтенный, Кранах, сержант наряда у северных Ворот, знаком вам?

– Нет, почтенный. Я в городе знаю только торговцев и хозяина постоялого двора.

– Может быть, тогда мы поможем друг другу?

– С удовольствием. Но – как?

– Очень просто. Я поговорю с нарядом, собирающим пошлину, и заплачу за вас и ваш товар… А вы разрешите мне и моему спутнику доехать до рынка в вашей телеге. А то Пэрт натёр ногу. – Сэра торопливо покивала с самым сокрушённым видом, и поспешила потереть бедро – впрочем, особого внимание на эту ошибку «почтенный» не обратил…

– Н-ну… – невооружённым глазом было видно, что предложение очень заинтересовало «почтенного», и колебался он недолго, – Хорошо, всегда рад помочь. Садитесь.

Сэра сделав вид, что ужасно счастлива, и испытывает колоссальное облегчение, забралась в телегу сзади, с деланным стоном поспешив снять один из сапог-сандалий, и занялась якобы натёртым пальцем. Мэтр Дониёр присел рядом с возницей, сказав:

– Отличная сухая погода, почтенный. Хорошо, что успели убрать всё это добро, – он кивнул головой назад, – до дождей. А скажите, вы случаем, не родственник почтенному Урсусу из Домстеда?