Почему после 40-ка не поздно! И есть ли жизнь после монастыря?

Елена Данилова

Почему после 40-ка не поздно! И есть ли жизнь после монастыря?

Введение

Я собираюсь рассказать историю женщины, которая в 22 года откладывает красный диплом МГУ и выбирает жизнь в монастыре, проводит в стенах обители 16 лет, возвращается в «мир» накануне своего сорокалетия, выходит замуж, рожает своего первого ребенка почти в 41 год, и в течение 7 лет успевает родить еще троих детей, а будучи мамой четверых, находит себя в поддержке женщин как доула.

Мне самой не верится, но все написанное – обо мне. Начала писать и говорить о себе только сейчас, когда мне пятьдесят.

Монастырь был запрещенной темой для меня 10 лет точно после того, как я вернулась к прежней жизни. Я не могла говорить об этом даже с мужем. Очень злилась на него, когда он с гордостью говорил в компаниях, что его жена из монастыря. Наверное, мне казалось, что меня сочтут сумасшедшей или, как минимум, странной.

Безусловно, каждый человек уникален и любая жизнь полна событий и опасных поворотов. Но некоторые истории вызывают у нас особое удивление и захватывают необычными почти нереальными приключениями. Именно об одной такой жизненной истории и пойдет речь в этой небольшой книге.

Речь пойдет не о том, зачем уходят в монастырь и почему возвращаются из него, не только о женщине, неожиданно ставшей многодетной мамой после 40 лет, не только о поиске предназначения и своего места в жизни. Вы увидите на реальных событиях, как могут развернуться жизненные лабиринты, если слушать себя и доверять Богу. И, в конце концов, – это просто любопытная и весьма необычная история.

Итак, приглашаю вас, друзья, вместе со мной вспомнить и еще раз прожить.

Часть 1. Монастырь

Глава 1. А что там в детстве?

Первый вопрос, который мне задавали, узнав, что я прожила 16 лет в монастыре: «Ну и что у тебя случилось? Какая трагедия тебя туда занесла?»

А я попробую заглянуть чуть дальше, в детство и юность. Может, я была какая-то особенная, необычная? Может, семья была глубоко верующая, церковная? Может, бабушка тайком крестила и водила в Церковь?

Сразу скажу, семья у меня была совсем не церковная, даже крещен никто не был. А бабушка и вовсе была ярая коммунистка и фанатка Сталина. Жили же мы в действительно святом месте. Родители, ученые-физики, работали в закрытом городе Арзамас-16 (ныне Саров), который построен на месте древнего Саровского мужского монастыря. То есть древние монахи ходили именно там, где в моем детстве находилась музыкальная школа, театр, детская поликлиника и еще куча магазинов и административных зданий. О существовании монастыря, высоченных храмов на месте городского сквера и тем более о пещерах под территорией монастыря я в детстве и не подозревала. Видела только одиноких бабушек, которые частенько направлялись в лес за водой на загадочный «источник батюшки Серафима» в еще более загадочную «пустынку». Пустынка батюшки Серафима – это место, удаленное от самого монастыря, где в свое время уединенно жил прп. Серафим Саровский. Во времена его бытия там стоял небольшой домик, рядом с которым батюшка своими руками выкопал источник – он впоследствии и стал считаться чудотворным. Будучи школьницей, я об этой стороне жизни совсем не думала, потому что никто из моего окружения не был близок к Богу и батюшке Серафиму. А бабушки, шедшие молиться на святой источник, жили в какой-то параллельной реальности.

Какая я была?

Я плохо помню детство. Это может что-то значить, а может не значить ничего. Мама и папа были немногословные, в семье мы с сестрой никогда не слышали нравоучений, и я не помню, чтобы меня ругали или воспитывали со строгостью. К сожалению, родителей уже нет, и именно сейчас, когда мне так хочется расспросить о своем детстве, спросить не у кого.

С детских фотографий на меня чаще смотрит маленькая серьезная девочка со строгим и проницательным взглядом. Да, с ранней юности я помню себя с горизонтальными морщинами на лбу, как будто уже тогда была взрослой, старше своего возраста. Мы со старшей сестрой всегда были чересчур самостоятельными, не задавали вопросов и детские проблемы решали сами. Сейчас мне даже не верится, что бывают такие дети, которые не задают вопросов. Например, я помню, как в 6 лет одна ходила в балетную студию на другой конец города. И когда меня в студии отругали за пропуск по болезни, я просто перестала туда ходить. А мама об этом узнала намного позже…

Начиная с детства, я помню постоянно сопровождающее меня чувство одиночества. Подруги вроде бы были, но не было вот той самой близкой, с которой и в огонь, и в воду, и болтать на все подряд темы. Часто получалось так, что нас, подруг, трое, и двое из троих «дружат дружнее». И я была та самая третья. С одной стороны, хорошо, что мне в семье не навязывали мнение и не ограничивали моих решений и выборов, но очень не хватало эмоциональной теплой поддержки. Мама была молчаливая и ровная во всем. Она не спрашивала меня, как мои дела, а я не рассказывала ей о трудностях и все решала своими силами.

А в начальной школе, когда меня не приняли в октябрята за плохую успеваемость, я разработала целую систему перехода в отличники из троечника. Делюсь секретом:

Я выучивала урок и поднимала руку. Меня как троечника, конечно, тут же спрашивали, и я неожиданно для учителя отвечала на «пять». Дальше по этому предмету можно было расслабиться на пару уроков и то же самое проделать по следующему предмету. То есть готовилась я не каждый раз, а через один-два урока, но наизусть. И поднимала руку. Возможно, вы не поверите, но к концу года я стала отличницей. Не люблю рвать когти из-за первых позиций, поэтому спокойно до конца школы училась хорошо, без фанатизма и троек.

Вы уже поняли, что об этом случае родители тоже не узнали. Не помню, чтобы со мной хоть раз кто-то делал уроки или спрашивал, какую оценку я сегодня получила. Я всегда сама выбирала себе секции и увлечения.

За школьные годы успела позаниматься немного в музыкальной школе, повисеть там на доске почета и бросить после сломанной ноги. Прекрасно помню этот грустный взгляд преподавателя, когда я с ней прощалась. Много позже, уже будучи взрослой, я жалела, что так глупо поступила и не получила музыкальное образование. Мама пожалела меня и предоставила право решать: «Можешь не ходить, если не хочешь», – сказала она, когда пришло время возвращаться после болезни.

Каждые выходные мы или всей семьей ехали за город на пикник, или шли с папой на лыжах в лес, который начинался сразу за нашим домом. Папа соединял наши лыжные палки, и я прицепом катилась за ним по лыжне. В моем детстве было очень много папы. Благодаря папе я научилась кататься и на горных лыжах и водить машину. Занятия горными лыжами для меня пахнут чаем с лимоном из папиного термоса и бутербродами с копченой колбасой. Чай из термоса и бутеры мы жадно поглощали в вагончике на горнолыжном склоне, отогревая красные от мороза щеки.

Еще я успела позаниматься в театральной студии и танцевальном коллективе, попрыгать с парашютом и подружить аж с двумя мальчиками. После балетной студии в 6 лет и музыкалки, которую я бросила с разрешения мамы, первым моим сознательным увлечением были танцы. В студию танца я пошла за подругой. И хотя я не стала там солисткой и никогда не была на первых позициях, но именно танцы я в мечтах видела делом жизни. Мне очень нравилось ощущение во время выступления, когда ты полностью погружаешься в движения и уже ничего вокруг не видишь – ты и танец!

В студию же и пришел новый режиссер молодежного театра рассказать о себе и пригласить нас, молодых ребят, попробовать себя в качестве актеров.

Тогда в молодежный театр собралось множество подростков из всех кружков и студий ДК, где мы занимались. В одной компании оказались мы, классические танцоры, брейк-дансеры, опытные читатели и даже любители вышивать бисером. Если честно, актер я плохой и никогда мне не нравилось это направление, но собралась очень разношерстная компания девчонок и мальчишек самого разного возраста, и закрутилась бурная, весьма добрая и теплая жизнь. На репетициях мы учились передавать чужие чувства и замечать свои, разбирали и заучивали необычные басни, ставили спектакли, конечно. За пределами ДК наша компания тоже почти всегда была вместе: походы за город, летом отдых на озерах, вместе в кино и кататься на машинах. Даже на море один раз ездили под присмотром режиссера. И, что удивительно, мои родители очень спокойно относились к моим вечерним репетициям и ночным прогулкам. Наверное, потому что училась я хорошо и в подозрительных историях замечена не была никогда. Театр появился примерно в классе седьмом или восьмом, и с этого времени танцев стало меньше.

Ближе к концу школы я попала в парашютную секцию. К нам в школу пришел тренер по парашютному спорту и пригласил желающих попробовать. Помню, как прямо в спортивном зале Володя, так звали тренера, складывал парашют, а мы наблюдали, раскрыв рты от восхищения. Конечно, я захотела! В секции все сначала прыгают по три пробных прыжка с уже собранным парашютом и принудительным раскрытием. Принудительное – это когда к кольцу, которое раскрывает парашют в воздухе, прикрепляют стропу, и с ее помощью происходит раскрытие почти сразу после выхода из самолета. Самые смелые идут дальше в секцию, где их учат самостоятельно складывать парашют, прыгают они с большей высоты и сами дергают за кольцо. В секции меня называли бесстрашной, потому что давление у меня не скакало перед прыжком, как часто бывает от страха и волнения. Тем не менее, пропустив несколько недель прыжков, я тот самый страх уже не смогла преодолеть и бросила секцию на двадцать первом прыжке.

В шестом классе у меня случился первый и очень недолгий роман. Мне понравился мальчик из параллельного класса, и я, недолго думая, написала ему записку и предложила дружить, а он согласился. До сих пор стыдно, когда вспоминаю свою наглость и самоуверенность. Это был тонкий белокурый мальчик с зелеными глазами. Я влюбилась во внешность, характера не знала вовсе. Продлилась дружба недолго, и впоследствии я никогда о нем не вспоминала. Кстати, сейчас этот мальчик спился, ушел из семьи, оставил детей и пребывает в самом плачевном состоянии.

Второй роман настиг меня в девятом классе. Сашка был самым красивым брейк-дансером – спортивный, русый, высокий, очень добрый и спокойный. Мы познакомились в нашем театре. По Сашке сохли все девочки, а я просто смотрела со стороны. Вы будете смеяться, но через полгода театральных постановок мы уже дружили, только я совершенно не помню, как это произошло. Сашку я проводила в армию перед самым поступлением в университет и… не дождалась. Но это совсем другая история.

Сколько себя помню, мне всегда хотелось быть «не такой, как все». Когда мне было 15 лет (я почему-то запомнила этот момент), в обществе стали больше и свободнее говорить о Церкви, о Боге и Православии. Начали восстанавливаться храмы и монастыри, снова зазвучало церковное пение. Помню, в городе восстановили первый храм, закрыв хозяйственный магазин, долго занимавший это здание. Именно с него и началось очень медленное преображение административных помещений в монастырские корпуса и величественные храмы мужского монастыря. В то время многие начали принимать Крещение и свободно бывать на службах. У меня тоже появилось пока еще не отчетливое стремление двигаться в сторону Бога, но я остановила себя. Мне помешала моя привычка «быть не такой как все», «не следовать за толпой». Возможно, просто не пришло мое время.

Ранее за все детство и школьные годы не помню ни одного храма, в котором бы проходила служба. Мы с папой частенько по выходным заезжали в разрушенные храмы, печально стоящие в ближайших селах. Помню разрушенные стены пустых храмов женской обители, высокие стены с черными проемами окон. Темные и страшные подвалы, заваленные мусором и землей. Трудно было представить, что когда-то и здесь забурлит жизнь и зазвучит церковное пение. И монастырь станет чуть ли ни самым желанным местом для спасения верующих со всей России.

Как видите, в моем детстве нет предпосылок для монастырской жизни, кроме явно святого места жительства. Я вижу девочку, которая умеет жить свободно и любит жизнь со всеми ее возможностями и неожиданностями. В дальнейшем эта моя особенность никуда не исчезла.

Глава 2. МГУ

К концу школы я не знала, чего хочу от жизни и кем буду. Подумывала о МИФИ по стопам родителей (в Сарове есть отделение московского вуза), но что-то не сложилось. Принято было решение поступать туда, куда смогу поступить (у меня была не самая хорошая подготовка). Поэтому поступила я в МГУ на геологический факультет. До сих пор не понимаю, что меня дернуло именно туда.

Так началась взрослая жизнь. Учеба, картошка, практики, опять студии танцев, гимнастика вместо физкультуры – я даже успела каким-то чудом выступить от вуза на соревнованиях.

Я начала учиться на кафедре инженерной геологии – цель была получить специальность, которая пригодилась бы мне по возвращении в родной город. Нам с папой виделось, что инженер-геолог может работать, например, в строительстве. Еще со школы я была прилежной ученицей и до сих пор все мои сокурсники вспоминают меня как серьезную молчунью. Мне легко было учиться, здесь тоже были свои облегчающие схемы. Например, по многим предметам достаточно было посещать все занятия – и пятерку ставили автоматом. У меня получалось легко, несмотря на то что специальность изначально мне была не близка. Обучение в МГУ отличается от обучения в техническом вузе по той же специальности. Мы углублялись в историю Земли, рассматривали минералы и изучали их свойства, признаюсь, меня увлекла учеба. Формул и схем было немного, зато красоты предостаточно, начиная с самого места учебы.

На спортивную гимнастику я попала тоже с целью оптимизировать время и сдачу зачетов по физкультуре. Я не люблю беговые лыжи, бег и нормативы по этим дисциплинам, а все это нужно было делать. И я нашла замену. Вместо физкультуры можно было посещать любую секцию в стенах МГУ, и зачет ставили автоматом. Я выбрала гимнастику. На гимнастике собрались девочки разного возраста и подготовки, кто-то со спортивным разрядом, а кто-то и вовсе без опыта в этом виде спорта. Меня посмотрели, оценили мои данные и возможности и взяли в команду. Позже я выступала по 3 взрослому разряду. Именно в то время научилась делать разные прыжки на дорожке, много простейших элементов на брусьях и бревне. Мне было очень удобно, что, занимаясь интересным для меня видом спорта, я получаю и зачет по физкультуре. Как только этот предмет у нас закончился, гимнастику я покинула.

На первом курсе я попробовала несколько разных студий уличных танцев. В больших залах собиралось множество ребят, и все повторяли за тренером движения танца. Было здорово! Любовь к танцу никогда уже меня не покинет, и я надеюсь, что когда-то непременно вернусь к своему увлечению.

Перед первым курсом нас, новоиспеченных студентов, послали на картошку. Раньше это была обычная практика, но тот год был последний, когда студентов вовлекали в сбор урожая. Мы торжественно закрыли эту советскую традицию.

Нас вывезли в какие-то подмосковные поля и разместили в неотапливаемые бараки. Не помню, почему так вышло, – то ли это было нормально, то ли мы сами перемешались, но в комнате у нас были и мальчики, и девочки. Вот тут-то мы и познакомились с Вовкой. Молодой человек с длинной кудрявой шевелюрой и постоянной улыбкой до ушей, Вовка в любую погоду ходил в футболке и с рюкзаком за спиной. Спал Вовка только на полу, а после нашего знакомства переместился под мою кровать. Самым ярким воспоминанием о нашем общении с Вовкой остался один момент. Поле, дождь, грязные кучи земли и картошки, чумазые и уставшие, но почему-то счастливые мы. Вовка поднял меня на плечи, то есть я лежу горизонтально на его плечах, а он покачивает меня из стороны в сторону. Я отлично помню чувство абсолютного спокойствия и блаженства, как будто все вокруг замедлилось и остановилось. Только поле, дождь, и мы качаемся.

С Вовкой же на картошке я впервые села на лошадь. Ребята договорились с местными и нам дали покататься. Поздно вечером, тайком от старших, мы отправились на местную конюшню. Там нам выдали лошадей, на которых мы забрались прямо с кучи дров. Моя красавица была без седла и уздечки. Хозяин просто шлепнул ее по спине, и мы понеслись по полю… Не представляю, каким чудом я осталась «в седле» без седла, но это было незабываемо. Никогда после в моей жизни мне больше не удалось пролететь вот так свободно по полю на лошади.

Мы с Вовкой просто дружили. Курсе на третьем Вовка женился, и у него появился первый ребенок. Мы и сейчас дружим, а то, что он был влюблен в меня, я узнала много позже и случайно.

Общежитие в главном здании МГУ до сих пор вспоминаю с особым теплом. Можно было месяцами не выходить на улицу. В одном здании и учебные аудитории и общежитие, и библиотеки, и спортзалы, и бассейн, и кинотеатр, и магазины и столовые с ресторанами. Учебные аудитории в главном здании МГУ располагаются в центральной части высотного здания. А боковые ответвления с башнями занимают общежития. Двадцать два этажа жилых комнат с открытой крышей на двадцатом этаже. Гулять и загорать мы выходили на крышу чуть ли не прямо из окна комнаты. Что я имею в виду? – На крышу вела дверь, и любой желающий мог попасть на нее беспрепятственно.

Люблю это время в моей жизни. Иногда хочется вернуться туда, еще раз поучиться. Когда думаю о том времени, вспоминаются друзья, долгие прогулки по Москве, Дом художника, который мы почему-то очень любили. Вспоминаются аудитории с запахом дерева и сукна, навевающие ощущение монументальности, библиотеки со старинными светильниками, «профессорская столовая» с ароматными булочками и вкуснющим компотом. Еще крымские практики, горы и карьеры, купание голышом в море и первые серьезные отношения. Как много всего возникает в памяти! Самое начало взрослой жизни, которая так скоро кардинально изменится.

А еще я возвращаюсь туда мыслями, потому что остается чувство недопрожитости. Мне не хватило вот того времени беззаботности и свободы, когда можно все пробовать и не бояться ошибиться. Я не догуляла по красивым улицам, не дотанцевала, не довлюблялась, не доходила в кафешки и клубы, не допутешествовала. Не нажилась той жизнью, когда еще больше замечаешь хорошего и быстро забываешь грустное.

Храмы вокруг я начала замечать только на последнем курсе. Путь мой к Богу начался с секты. Одна моя сокурсница пару лет активно звала меня на собрания корейских христиан. Я сопротивлялась, но в какой-то момент, не помню почему, решила попробовать и пошла. Там оказались все такие добрые и гостеприимные, что я осталась. В тот же момент у меня появилось Евангелие. Не поверите, но на тот момент я не понимала, где продаются духовные книги, свечи и крестики. И мне пришлось изрядно поискать, где же в Москве находятся лавки с церковной утварью. Возможно, именно с посещением такой лавки у меня и поселились сомнения в корейских ребятах. В книжной церковной лавке очень чувствуется благодать, она витает в воздухе с запахом воска, ладана и свеженапечатанных книг, чего на собраниях корейских христиан я не видела и не ощущала.

Таким образом, продолжалось мое общение с корейской общиной недолго. Я никак не могла понять, где же эти собрания соединяются с храмами? Где совершают Крещение? А когда я увидела свадьбу в исполнении священника – парня в костюме с галстуком, то сомнения прочно поселились в моей голове.

Ответы на многие вопросы я получила после очередной поездки домой. Мы с ребятами из театральной студии были в гостях у нашего режиссера, и он с упоением делился с нами прочитанным в маленькой книжице. Я даже запомнила ее название: «Праведные и грешные. Непридуманные истории», Зоберн В.М. Книга состоит из рассказов, основанных на реальных историях. Истории эти довольно увлекательно повествуют о религиозной жизни дореволюционной России. Я слушала, и у меня живо складывалась картинка, мое внутреннее ощущение соединялось именно с этими образами праведников и «грешников» из книжки.

Дело в том, что в сознании была четкая связка, что Бог как-то связан с храмом, батюшками и службами. А в корейских собраниях всего этого не было, и меня не покидало чувство какой-то подделки. Да, после этой книжицы все встало на свои места.

По возвращении в Москву я пошла в ближайший храм и приняла Крещение. Случайным образом это случилось в Праздник Вознесения Господня, как я потом узнала. И, конечно, в корейской общине меня больше не видели.

Дальше я накупила кучу книг и начала читать. Вскоре узнала, что одна из девочек моего курса работает в детском приюте. Тут же я выяснила адрес и отправилась проситься помогать в приюте. Там мне объяснили, что работать в приюте можно только по благословению их духовника о. Аркадия, настоятеля храма при Первой Градской больнице и училище сестер милосердия. Что же? Отправляюсь туда и получаю это благословение. Вот сейчас задумалась, а почему я не пошла учиться в это училище сестер милосердия, например? Почему пошла именно в приют и потом в монастырь? Я сама для себя делаю вывод, что все-таки выбор мой был не спонтанным, не фанатично-эмоциональным, а продуманным. Я, вероятно, хорошо понимала, что хочу не просто благочестивой жизни в миру, а уединенной, за монастырской оградой.

Я никогда не была серой мышью. Да, серьезная и молчаливая, но не замкнутая и нелюдимая, какими представляют девушек, уходящих в монастырь. До монастыря я побывала уже в трех серьезных отношениях с мужчинами и не нашла «своего». Что так повлияло на мое решение вот так отважно и бесповоротно поменять свою жизнь? Многие девушки моего возраста в то время начинали бывать в храме и читать книги, у многих перед глазами были примеры благочестивых родственников и знакомых, но далеко не у всех возникало желание посвятить себя монашеской жизни. Говорю об этом, потому что существует очень стойкое убеждение, что в монастырь идут от несчастной любви или ее отсутствия. Так что мои отношения с мужским полом не повлияли на выбор пути.

Глава 3. Решающий год, благословение в монастырь

Проходит год, за который очень многое поменялось. 1995 год, Москва, закончена учеба на геофаке МГУ, красный диплом получен, документы в аспирантуру поданы – на всякий случай. При этом я живу в общежитии при храме, работаю воспитателем в детском православном приюте, подала документы на очное отделение в Свято-Тихоновский богословский институт. Сейчас он называется немного иначе и включает в себя отделение, где готовят священнослужителей и отделение с многочисленными факультетами духовной направленности: историко-филологический факультет, факультет церковных художеств, факультет церковного пения и другие. Я для себя выбрала историко-филологический. Помню, мне просто хотелось двигаться в сторону духовности и Церкви, но я пока не очень понимала как.

Я была одинока. Были подруги, но не много и не близкие. Мне проще было дружить с мужчинами любого возраста. Причем часто получалось так, что я искренне дружила, а много позже оказывалось, что молодой человек был в меня влюблен и даже считал, что мы встречаемся с серьезными намерениями. Но все же несколько таких отношений, которые и я сама считала серьезными, было. Да вот только ни с одним из этих мужчин у меня не щелкнуло, я не чувствовала «своего».

Работая над книгой, я попросила моих бывших сокурсников-друзей рассказать, какой я была в их глазах тогда. И вот что они написали:

Ленка выглядела строго, иногда даже сурово. А выражение лица от «весёлой подружки» до «серьезной студентки», менялось всегда неожиданно и быстро. И хотелось ее развеселить, уж очень ей шло улыбаться. Тогда мы как раз увлекались творчеством «Крематория», и почему-то казалось, что «маленькая девочка, со взглядом волчицы» – это про нее, хотя это больше касалось внешнего. Ну и красивая, конечно, маленькая и очень ладная. Вообще она как-то умудрялась выглядеть свежо даже в мокрой колее в поле при сборе гнилой картошки в совхозе или после ночевки в холодном корпусе пионерлагеря, куда на эту картошку заселили наш первый курс. Еще, наверное, бесшабашной можно назвать, пошла вместе с группой товарищей по предварительному сговору кататься на колхозных лошадях, без седла, без сбруи и без какого-либо опыта в обращении с копытными позвоночными. Не влюбиться в неё было невозможно, скажем прямо.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.