Двойник поневоле

– Это слишком хорошо, чтобы быть правдой, – призналась она любовнику, когда они ночью лежали в кровати.

– Бери от жизни кайф!

Альберт был худым и нервным. То, что творил с ним Серый, не поддается описанию. Черный назвал это искуплением.

Она протянула купюру в окошко.

– Сколько жетонов? – Искаженный динамиком женский голос напоминал звук чревовещателя.

– Один…

– Мельче денег нету?

– Нет…

– Карта?!

– Нет!!!

В окошко вылетел металлический кругляк жетона и сдача. Лера смела в ладонь, сунула в карман. Повернулась в сторону турникета. Спазм сжал кишечник, когти страха впились в грудь. Серый стоял молча и неподвижно, спешащие пассажиры обтекали его фигуру, как вода камень. Не касаясь, словно подсознательно боясь заразиться неизлечимой болезнью. Обыкновенный человек, среднего телосложения, с узким лицом и темными, как револьверные дула, глазами. Страх парализовал ее на месте, не было сил бежать или звать на помощь. Серый протянул руку к ее животу, что-то кольнуло. Словно комар укусил. Адреналин хлынул в кровяное русло, способ реагирования «бей и беги» взял на себя руководящую роль. Она метнулась к турникету, швырнула в прорезь жетон, загорелся зеленый индикатор. Девушка толкнула плечом кого-то, услышала поток ругани, несущейся вслед. Она бежала по эскалатору; инстинкт самосохранения гнал ее вперед, как зайца, пытающегося спастись бегством от настигающего хищника. Уже внизу споткнулась о ступень, чуть не упала, что-то теплое и липкое стекало по внутренней поверхности бедра. Мысль о том, что она обмочилась от страха, столкнувшись лицом к лицу с Серым, не удивила ее.

Альберт кричал громко и пронзительно, не верилось, что человеческая глотка способна издавать подобные звуки. Ближе к утру крики перешли в сдавленное хрипение, внутри у него что-то булькало, звук был похож на тот, что издает кипящий на медленном огне суп.

Электронные часы отсчитывали время, прошедшее с момента ухода поезда. Две минуты десять секунд. Средний интервал между поездами. Волна горячего воздуха давила из черной темноты тоннеля, как поршень. Лера опустилась на скамью, в голове стоял непрерывный звон. Она устала. Ей страшно. Серый отстал. Или прячется среди людской толпы, скопившейся при входе на эскалатор. Заиграла музыка. Торжественная мелодия в минорной тональности. Альберт учился в музыкальной школе, он со знанием дела сообщил, что автором композиции является Рихард Вагнер, немецкий композитор. Почему музыка играет в холле метрополитена? Или ей это грезится? Из вязкой пелены накатывающего обморока выплыло хмурое лицо матери. Ее голубые глаза смотрели холодно и осуждающе.

– Я всегда знала, чем это закончится, Валерия! – В голосе звенело мрачное торжество, как в музыкальных аккордах музыки Вагнера. – С той поры, когда ты стала походить на этого кобеля, своего папашу!

Лера растерянно улыбнулась. Она ненавидела себя за страх и раздражающую слабость, появляющуюся всякий раз, когда материнские кулаки взметались, словно разъяренная женщина, как древняя фурия, призывала небеса покарать непокорное дитя.

– Девушка! – окликнул ее чей-то голос.

К ней склонялась незнакомая женщина, высокая и худая. Глупо. Все глупо. Чем может помочь полиция? Мелодия вошла в стадию кульминации. Альберт сообщил название композиции, но она тотчас его забыла.

– Вам плохо? Ей показалось, что голос прилетел издалека.

Гул поезда нарастал, давление волны теплого воздуха усилилось.

– Вы поранились?

Почему поранилась? Ей стало смешно, она улыбнулась. Провела слабеющей рукой по животу.

– Вызовите врача! – кричала женщина.

Поезд замедлял ход. Голова закружилась, темнота накатила вместе с приступом мучительной тошноты, и в тот же миг резкая боль пронизала низ живота, пальцы пропитались горячей кровью.

– Я ранена… – сказала она удивленно, подняла глаза, встретившись взглядом с симпатичной черноволосой женщиной.

– Позовите врача! – громко крикнула женщина.

Музыка оборвалась.

2

Оформить заявку на проведение расширенной экспертизы не заняло много времени. Бодров позвонил жене, надеясь обрадовать ее известием о предстоящем визите к теще. Пока в динамике смартфона шли гудки, он пытался изгнать мерзкие мысли, копошащиеся в голове, словно черви в гниющих отбросах. Лена ответила на исходе минуты ожидания.

– Алло! – Ее голос был возбужденным и задыхающимся, словно женщина занималась на беговой дорожке в спортзале.

– Привет! – Николай включил стоящий на столе ноутбук, на мониторе загружались программы. – Я освободился.

– Здорово… – ответила жена, – и что будешь делать?

– Ты хотела поехать в гости к Анне Петровне!

– А-а-а… – протянула Лена, словно вспоминая что-то несущественное. – Забыла утром сказать. Мама заболела.

Красные прожилки над левой частью черепа супруги напоминали кипящую магму в разломе горной породы.

– Ладно, – сказал Николай, машинально водя «мышкой», – я тогда с Базиным пиво попью.

– Пока…

Связь оборвалась. Бодров редко врал. Даже допрашивая подозреваемых, старался не внушать людям призрачных надежд. Сослуживцы не знали о его способностях. Редко кому удавалось сохранять хладнокровие в разговоре с представителем власти, к тому же Николай считал, что, вторгаясь в астральное поле человека, он совершает акт насилия, превосходящий по уровню физическое воздействие. Сформулировать мысль, что Лена изменяет ему, оказалось совсем не просто. Тема, подходящая для сальных анекдотов, рассказанных в компании под пивко, сопровождаемая хохотом, под бравадой которого угадывается потаенный мужской страх – быть отвергнутым и униженным. Вечный мужской ад: у тебя не встал, и ты сдачи не дал!

Он набрал номер Базина, эксперт ответил немедленно:

– Да!

– Не отвлекаю? – Бодров достал из кармана пачку сигарет, положил перед собой на стол. На прошлой неделе он принял решение бросить курить и теперь безуспешно боролся с желанием послать все к черту.

– Нормально.

– Заявку оформил, подписал. Можешь приступать.

– Супер. Как тебе Ксюша?

– Какая Ксюша? – Бодров достал из пачки сигарету, помял пальцами тонкую папиросную бумагу. На стол просыпались коричневые крошки, он смел их ладонью.

– Девица в морге! – рассмеялся Базин. – Ничего блондиночка?

– Надеюсь, ты сейчас не о трупе говорил… – мрачно пошутил Николай.

– Н-е-е! Та рыженькая! – поддержал шутку эксперт. Специфичный юмор врачей, экспертов и сотрудников убойного отдела был бы не понятен остальным людям, – близость смерти побуждает говорить о ней цинично. – Кстати, она была беременна.

– Так вроде незаметно…

– Шесть недель. Сразу видно бездетного парня! – ухмыльнулся Базин. – Живот начинает расти после четырех месяцев.

– Как насчет пивка?

– Годится! Супер! – это было любимое словечко эксперта. – Зайду за тобой через полчасика.

– Договорились!

Мужчин связывали приятельские отношения, несколько раз пили пиво после работы. Однажды, поддавшись на уговоры, Николай отправился вместе с Базиным в сауну. В тот вечер на смену пиву пришла водка, Бодров изрядно захмелел. Возле бассейна он столкнулся со стоящим у бортика коллегой. Базин пьяно улыбался, обнимая за талию худощавую блондинку, с белыми полосками загара на маленькой груди и бедрах, а судя по его мужским причиндалам, находящимся в боевой готовности, эксперт рос рядом со свалкой радиоактивных отходов. Бодров уединился в комнате отдыха с миловидной скуластой девушкой, где, честно признаться, у него ничего не получилось. Он посмотрел на смартфон. С экрана фальшиво улыбалась Лена. Голубые глаза на фоне загорелой кожи и искрящегося бирюзового неба за ее спиной казались огромными. Фото было сделано пять лет назад, на отдыхе в Испании. Они много пили, много смеялись и много занимались сексом. И постоянно ссорились. Как-то раз, лежа в кровати на скомканных и влажных от пота простынях, Лена сказала:

– Лучше жить со страстной женщиной, чем со скучной! Таких редко бросают!

Он поцеловал ее в шею, соленую и горячую.

– Только иногда убивают… – сказал он, чувствуя набухающую плоть внизу живота.

Повинуясь нахлынувшему желанию, он набрал номер жены и в течение минуты слушал гудки. Достал зажигалку; в пляшущем огоньке мерцали алые зарницы. Он глубоко затянулся, привычно закружилась голова.

– Пошла ты! – вслух сказал Бодров.

3

– Я вам русским языком объясняю! Граждан вашей возрастной группы для участия в боевых действиях не набирают! – Молоденький лейтенант нервничал, не решаясь встречаться взглядом с этим странным мужиком. Хоть и был тот с явного похмелья; глаза налиты кровью, и перегаром разит, как от пивной бочки, но было в нем нечто такое, что не позволяло сотруднику военкомата вызвать охрану и выставить нервного посетителя на улицу.

– Это ты решаешь? – нагло спросил мужик.

– Закон! – ответил лейтенант, с преувеличенно внимательным видом склонившись над клавиатурой компьютера.

– Ты даже не посмотрел мой военный билет, сынок! – усмехнулся мужчина. Он потер пальцами седые виски, лейтенант отметил сбитые костяшки на кулаках, расплющенный нос и крепкую шею. А также уверенный взгляд глубоко посаженных серых глаз.

– Ладно, – согласился лейтенант. Он открыл лежащий перед ним замусоленный военный билет чокнутого посетителя. Прочел вслух: – Авдеев Сергей Матвеевич…

– Мне мое имя известно! – перебил его мужчина. – Много лет…

– Вот именно, много! – оживился собеседник. Он скосил глаза на дату рождения посетителя, написанную от руки в военном билете. Старые страницы документа испещрили надписи, отмеченные датами, часть из которых относилась к тому периоду, когда лейтенант еще не родился. Афганистан, Ангола, Мозамбик, Ливан… В учебниках не напишут того, что может поведать этот крепкий мужик с колючим взглядом! – Извините, ничем не могу вам помочь! – Он протянул военный билет, который Авдеев равнодушно сунул в карман старенькой куртки.

– Причина в возрасте? – спросил он.

– Мы набираем добровольцев для участия в военной операции…

– Знаю! – прервал лейтенанта Сергей. – Так в чем причина отказа?

– Ваш возраст и… – он запнулся, – состояние здоровья.

– Здоровье? – переспросил Авдеев.

– У вас проблема с алкоголем, Сергей Матвеевич. И вы хромаете…

Из коридора прилетел аромат свежего кофе, громко рассмеялась женщина, а в полутора тысячах километров от благополучного Петербурга гибли люди.

Авдеев смутно помнил вчерашний день. Так же, как и четыре или пять предшествующих суток. Все началось с того, как в баре ему кто-то протянул стакан, затем следующий. Или же это было не начало запоя, а его продолжение. Не важно. Несколько дней расплылись, разлетелись на осколки, как граната оборонительного действия. Осталось смутное ощущение, будто он променял что-то ценное и разумное на нечто огромное, древнее и иррациональное, чем, по сути, и является Его Величество Русский Запой!

На улице царило пьянящее жаркое лето. Трепетала листва деревьев под порывами ветра, в подсыхающих лужах тонула синева июньского неба. Сергей зашел в магазин, возле кассы терпеливо дожидался очереди мальчик. Он обернулся, дружелюбно улыбаясь. Синдром Дауна, определил Авдеев. Круглое лицо, косящие глаза. Парнишка был одет в чистую курточку кремового цвета.

– Здравствуйте! – Мальчик радостно улыбнулся, обнажилась розовая десна и неправильной формы маленькие зубы.

– Привет!

– Меня зовут Митя!

– Я – Сергей… – Авдеев осторожно пожал протянутую для приветствия руку.

– Следующий! – крикнул продавец, хмурый мужчина восточной внешности.

Мальчик высыпал пригоршню мелочи.

– Дайте мне, пожалуйста, вон ту шоколадку!

Продавец сгреб мелочь, пересчитал.

– Не хватает…

– Что? – Мальчик улыбался.

– Денег не хватает! – раздраженно повторил продавец. – Нужно еще пятьдесят рублей!

– Я заплачу! – вмешался Сергей. Он протянул купюру.

Продавец швырнул на прилавок шоколадку.

– Вам что?

Сергей давно подметил, слабые мужчины избегают встречаться с ним взглядом. Так люди подсознательно игнорируют симптомы тяжелой болезни, считая проявление недуга чем-то несущественным. Признание собственной слабости требует не меньшего мужества, чем ее преодоление.

– Пиво. Две банки. «Очаково».

Авдеев подмигнул мальчику.

– Такие, брат, дела! – вздохнул он.

Пивные банки были теплыми на ощупь. Почему вы пьете? Жидкая, – вот и пью! А если бы водка была твердой? Я бы ее грыз, родимую!

Он вышел на улицу, окунувшись в жизнерадостную ауру солнечного погожего дня. Нигде так не ценят хорошую погоду, как в Питере! Сергей сел на скамейку, потянул жестяное колечко, выступила белая пена. Он поднес банку к губам, стараясь удержать приступ лихорадочной дрожи в руках. Кислая жидкость оросила воспаленное горло; первую банку он закинул в себя не отрываясь. Живот вздулся, как барабан, – последний раз он ел вчера днем – заставил себя проглотить шаурму, купленную в ларьке возле метро. Сергей достал из мятой пачки сигарету, извлек из кармана джинсов старенькую зажигалку. На соседней скамейке сидела бледная девушка. Она сложила руки на животе, часто шмыгала носом; красные глаза указывали на то, что она недавно плакала. Девушка была одета в синие джинсы, белую футболку и летнюю курточку, в одежде угадывался налет небрежности, словно она одевалась наспех. Светлые, с рыжеватым отливом волосы были зачесаны назад и схвачены в пучок на затылке простой резинкой. Минимум косметики на лице, в простоватой внешности было что-то притягательное, какой-то внутренний свет, озаряющий ее изнутри.

– Тебе плохо? – справа от него послышался голос.

Сергей обернулся. Рядом сидел мальчик Митя. Он коверкал слова, но речь была понятна.

– Да, братишка, мне плохо! – неожиданно сказал Авдеев. Никому другому, кроме парнишки с синдромом Дауна, он не решился бы признаться в слабости.

Мальчик развернул шоколадку.

– Хочешь?

– Спасибо, братишка! – усмехнулся Сергей. – Я на диете!

Митя забавно щурил глаза. У него были редкие светлые волосы, тщательно зачесанные на пробор.

– Разве оттого, что выпьешь вина, тебе станет лучше? – с необычайной рассудительностью спросил мальчик.

– Прямо в точку! – покачал головой Сергей. – Нет, легче точно не станет!

– Зачем тогда ты пьешь?

– Потому, что жидкая! – улыбнулся Авдеев.

Мальчик с наслаждением откусил дольку шоколадки.

– Всем нужна помощь и поддержка, – важно сообщил он.

– Нужна… – как эхо откликнулся Авдеев.

Митя взял мужчину за руку, своими короткими пальчиками ощупал грубую кожу на костяшках.

– Ты кажешься сильным, но внутри ты – слабый! – сказал мальчик. – А я выгляжу слабым, но внутри о-о-очень сильный! Мы теперь с тобой друзья?

– Конечно, друзья!

– Друзья должны помогать друг другу. Теперь я тебе буду помогать, – рассуждал мальчик, болтая ногами. – Когда тебе станет невмоготу, я приду на помощь!

К заплаканной девушке приблизились двое мужчин. Один нагнулся; женские черты исказила гримаса, лучащийся внутренний свет померк. В этом ракурсе Авдеев не мог видеть лиц мужчин, но он уловил темную энергию, источаемую ими. Тот мужчина, что стоял рядом с припаркованным автомобилем, мотнул головой, как бы предлагая девушке сесть в кабину. В движении его коротко стриженной головы угадывалось нетерпение. Его товарищ, напротив, был расслаблен, повернул голову вполоборота к сидящему Авдееву, на лице блуждала ухмылка. У него были торчащие рубинового цвета уши и короткая стрижка.

– Плохо… – невнятно произнес мальчик.

Вероятно, подросток с болезнью Дауна обладал чутьем: внешне миролюбивая картина, разворачивающаяся в центре города, таила в себе опасность. Сергей поставил початую банку пива на землю. Автомобиль марки «Порше». Внедорожник. Да и нервный парень был похож на представителя золотой молодежи. Новенькая куртка из тонкой кожи, властный поворот корпусом в сторону испуганной девушки.

– Плохо… – повторил Митя.

– Сам вижу! – кивнул Авдеев.

Донеслись обрывки слов. Говорила девушка:

– Я не могу… Нет! Так и скажите им!

Лопоухий взял ее за запястье, потянул на себя. Внешне это движение напоминало приглашение на танец, если не считать реакцию девушки, которая инстинктивно вцепилась свободной рукой в сиденье скамейки.

– Прошу вас! – сказала она вполне отчетливо.

– Хватит! – крикнул тот, что стоял ближе к машине. – Садись в тачку!

Лопоухий продолжал улыбаться, похоже, все происходящее его забавляло. Сергей поднялся, неторопливо подошел ближе.

– Слышь, молодой и красивый! – миролюбиво обратился он. – По-моему, девушка не очень-то хочет с тобой идти!

Водитель удивленно обернулся к пожилому мужчине.

– У тебя, отец, крыша съехала? – Его глаза светились каким-то нездоровым блеском.

– Типа того, сынок! Давно съехала. Еще до твоего рождения!

– Синий, дай ему на пиво! – сказал водитель. – И пусть валит отсюда!

– Перебьется! – сказал тот, кого товарищ назвал Синим. – Пошел на хрен отсюда! Понял, отец? – Он совершил угрожающее движение, подавшись телом вперед, выставив вперед массивный подбородок, и это была ошибка. Сработал инстинкт; челюсть маячила в прицеле левого бокового хука как драгоценный приз. Сергей привычно перенес массу тела на правую ступню, – острая боль хлестнула раскаленной плетью по бедру, – вкрутил плечо, и костяшки врезали в нижнюю часть подбородка. Звук удара был похож на разбившуюся об асфальт пивную бутылку, голову отбросило назад. Глубокий нокаут, с каким-то свирепым наслаждением понял Авдеев, глядя, как оседает на газон парень. Очухается не сразу. И еще какое-то время будет пребывать в прострации.

– Что… – закашлялся водитель. Улыбка исчезла с его лица. – Куда ты лезешь, старик?!

Лейтенант был прав. Стар он для подобных забав! Сердце зашлось в бешеной скачке, выпитое пиво подступило комом к горлу.

– Лучше бы тебе валить отсюда! – сказал Сергей.

– Ты реально не догоняешь, мужик! – Парень пятился к машине. – Ты не въезжаешь, во что влез! – Он нырнул за руль «порше».

– Друга своего не забудь! – крикнул Авдеев.

«Порше» сорвался с места, моргнули красные огоньки стоп-сигналов, массивная машина скрылась в дорожном потоке.

Синий приходил в себя. Застонал, сел, хлопая глазами. К нему уже направлялись гуляющие прохожие, вдалеке мелькали маячки полицейской машины. Девушка смотрела на своего защитника, на ее лице застыло выражение, схожее с тем, что у сбежавшего парня. Мистический страх. Над поверженным парнем склонилась сердобольная женщина с лохматой собачкой на поводке.

– У вас плохая компания, девушка! – сказал Сергей.

– Напрасно вы вмешались!

– Воспитание такое! – сухо ответил Авдеев.

Синий приподнялся, женщина с собачкой поддержала его за локоть. Мохнатая собачонка натянула поводок, черная губа поднялась, обнажив желтые клыки. Полицейская машина приближалась. Надо валить отсюда подобру-поздорову, подумал Сергей. Встречать похмелье в отделении полиции ему уж точно не улыбалось, а собачница была свидетельницей конфликта. Ее симпатии на стороне прилично одетого молодого человека, – это несомненно, так же как и у семейной пары, остановившейся возле входа в супермаркет, – жена с интересом наблюдала за реанимацией нокаутированного парня, ее муж неприязненно косился на Авдеева. Мальчика Мити и след простыл. Люди с болезнью Дауна не обладают быстротой спринтера, а широкий проспект просматривался метров на двести в обе стороны. К черту! Он подобрал свою банку и поспешно направился на другую сторону улицы. Громко лаяла собачка, хозяйка увещевала свою питомицу замолчать и вести себя прилично. Моргнул желтый сигнал светофора, Сергей перешел на противоположную сторону проспекта и двинулся по Шестнадцатой линии в направлении набережной лейтенанта Шмидта. Он был готов к оклику полицейского за спиной, однако его нагнала бледная девушка. Она молча взяла его под руку и шла рядом – как дочь на прогулке с нетрезвым отцом.

С Невы тянуло свежестью, по небу задумчиво проплывали редкие облака, похожие на комья ваты.

– Меня зовут Сергей! – сказал Авдеев.

– Настя…

Щеки и нос девушки покрывали веснушки, которые он не заметил вначале. Сергей глотнул пива из банки, Настя мягко, но решительно отобрала ее у него, подождала, пока они приблизятся к стоящей возле аптеки урне, и выбросила.

По набережной гуляли люди, купол храма Успения Пресвятой Богородицы блистал в солнечных лучах. Мелодичный перезвон колоколов отражался эхом от неспокойной стремнины Невы, несущей холодные воды к устью Финского залива, розовый отблеск солнца окрасил воду огненно-рубиновым цветом. Сергей остановился, пораженный безыскусной и притягательной красотой природы. Вот тебе и белая горячка!

– Зайдем? – спросила Настя, кивнув в сторону распахнутых дверей храма. Она достала из сумки косынку, небрежно повязала голову, легонько и настойчиво потянула мужчину к дверям церкви. Так воспитанные дети неосознанно тянут родителей к прилавкам со сладостями.

Сергей пожал плечами и последовал за девушкой.

4

– Валерия Андреевна Ершова! – прочла медсестра в планшете.

Лера моргала сонными глазами.

– Полис вашего медицинского страхования заканчивается через три дня, – продолжала медсестра, – свяжитесь со страховой компанией, они пришлют представителя для переоформления полиса.

– Где я? – хрипло спросила девушка, озираясь по сторонам. Белая палата, две соседние кровати заняты, – на одной сидит грузная женщина, на другой кто-то спит, отвернувшись к стене.

– После общего наркоза состояние дезориентации, это нормально, – кивнула медсестра. – К тому же у вас была кровопотеря. Скоро приедет следователь…

– Зачем следователь? – Лера приподнялась на локтях; боль впилась в нижнюю часть живота, словно разъяренная крыса.

Медсестра укоризненно на нее посмотрела.

– Вам нельзя вставать. Вы поступили в приемное отделение с ножевым ранением.

– Ножевое…

– Или какой-то другой режущий предмет, – уточнила медсестра. У нее были темные волосы, зачесанные на ровный пробор посередине, и сеть мелких прыщиков на лбу. – Задеты мягкие ткани, – она заглянула в планшет, – и частично поражена маточная труба, что привело к прерыванию беременности…

– Беременность?

Сидящая на соседней кровати полная женщина оживилась.

– Вот она, нынешняя молодежь! – негодующе воскликнула она. – Трахаются с кем попало, наркотики употребляют! А Боженька, он все видит! – Она коснулась серебряного крестика, висящего на веревочном шнурке.

Лера провела рукой по животу, задев шнур катетера, посмотрела на струящуюся из капельницы бесцветную жидкость и на свою согнутую в локте руку с красно-синими пятнами от инъекций.

– Пятая неделя беременности. – На лице медсестры помимо холодной отчужденности промелькнуло что-то вроде сочувствия.

– Я была… – Лера закашлялась, боль отдавалась в животе пульсирующими толчками. – Я была беременна?

Сестра поправила пластиковый фиксатор капельницы.

– Вас доставили из метро. Операция прошла успешно, а сейчас постарайтесь поспать. Лечащий врач придет после обеда.

Она строго посмотрела на полную женщину и вышла из палаты.

– Прости меня, Господи! – вздохнула женщина.

Через окно вливались будничные звуки большого города: рокот проезжающих автомобилей, шум ветра, голоса людей. Звуки кружились в хаотичной карусели, превращаясь в тягучую однообразную мелодию. Сознание путалось, перед сомкнутыми веками мелькала панорама удивительных мест, где она никогда не бывала прежде. Белокаменное строение, частично занесенное песком, поодаль стоят две высокие пальмы и кривое дерево, согбенное, как человек, изнемогающий под гнетом прожитых лет. Кривой сук дерева облюбовала большая черная птица. Выпуклый черный глаз зловеще сверкнул, из его сердцевины вылетело что-то быстрое, подвижное и клейкое. Оно облепило девушке рот и нос. Лера вцепилась пальцами в тугую массу, превратившуюся в человеческую руку. Рука вытянулась, как резиновая, из небытия выплыло ухмыляющееся лицо Серого. Вслед за ним зловещей чередой мелькали лики остальных Сущностей. Синий, Желтый, Коричневый, Красный, Белый… Все, кроме Черного. Глаз подмигнул бездонным оком, в зрачке тлел неистовый огонь ярости, и все прочие Сущности неслись подле нее. Из ниоткуда появилась женщина, обнаженная и прекрасная, приблизила свое лицо. Лера хотела взмолиться о пощаде, но ладонь Серого перекрыла ей дыхательные пути, а другую он поднес к своим улыбающимся губам и приложил к ним указательный палец, призывая к молчанию. Лера задыхалась. Сердце неслось бешеным галопом, с какой-то пугающей очевидностью она поняла, что сейчас умрет. Так же, как умер Альберт. И ничего нельзя изменить. Как сказала в реабилитационном центре женщина психолог, – все наркоманы бросают торчать, некоторым из них удается сделать это при жизни. Страшные облики Сущностей мчались все быстрее, женщина тянула свои губы к ее рту, пахнуло тухлым мясом, словно распахнули двери в зверинец. Лера решила, что все кончено и пора отказаться от борьбы, как некая сила ударила ее в грудь. Сжимающая лицо рука ослабила хватку, крупицы живительного воздуха просочились в легкие. Из бесконечного далека прилетел голос: