Лидерборд

Шасси оторвалось от земли, когда Павлик крепко спал.

Старцев в очередной раз пересмотрел видеозаписи и убрал телефон в карман. Сидеть в сети не было желания, и он растолкал уснувшего Пашу.

– Слыш, ты точно все подготовил?

Паша пренебрежительно посмотрел на соседа, отмахнулся и снова закрыл глаза.

– Паштет! Паштет! – снова толкал пилот своего механика. – С конфигурацией трассы ознакомился?

– Мать твою! – вскрикнул Павлик, и тут же сбавил тон голоса. – Я не понял, это же ты у нас пилот экстра класса? Мне вообще можно не переживать…

– Да ты задолбал! Надо, чтоб все нормально прошло!

– Бляха… Я за прошедший месяц провел девять ТО…

– И?

– И одиннадцать ремонтов! Если кто и облажается, то точно не я, – Павел стянул с головы маску для глаз. Сон выветрился моментально, стоило только задуматься о работе. – Ты че, нервничаешь?

– Нет.

– Ну вот и не нервничай.

– Пф! Легко тебе говорить.

– Да, – улыбнулся механик, потянулся к иллюминатору и задрал шторку. Солнце вставало над горизонтом, и было таким чистым и ярким, что даже не верилось. – Вообще, если ссышь, то попробуй посмотреть на ситуацию чужими глазами. Моими, например…

Саша ничего не понял, посмотрел вопросительно.

– Ну вот ты, Шурик, едешь по трассе, пыхтишь, стараешься. Тачка лево-право делает… А знаешь как это вижу я? – пацан не дождался ответа. – Я просто смотрю на мелькающую в дали машину, и мне абсолютно насрать, как сильно ты выкладываешься. Потому, что моя работа начнется лишь тогда, когда ты пригонишь мне удроченную сорокдевятку. Грязную и перегретую.

– Я, кажись, понял. Ты забираешь ключи, и я думаю о том, что не мне теперь чинить сбитый развал, и не мне выковыривать землю из-под уплотнителей дверей…

– Ну вот! Тут же все от точки обзора зависит. Я, когда переживаю или ссыкую перед чем-то важным… перед дракой, например… Я смотрю на это чужими глазами и оказывается, что все это ерунда. Чушь собачья. Твои проблемы – ничто! Твои синяки на роже и разбитые брови – ничто. Особенно, если сравнивать с похмельем Шульмана.

Старцев в голос рассмеялся. – Ниче ты загнул!

– Да не, я серьезно! Он, когда в ангар заходит, то фонит похлеще Фукусимы. Это вы попозже приезжаете, а он к тому моменту и воды налакается и кофе, и яблочком закусит, чтоб не так тоскливо было…

– А че это он, бухает то?

– Так он этот, ветеран… – усмехнулся Паша. – Стриминговых войск.

– Аааа… ну че-то слышал, да… – Саша посмотрел в окно и пристально начал вглядываться в облака, что ковром лежали под самолетом. Небо из оранжевого стало светло-голубым, вытолкнув солнце наверх.

– Слыш, Шурик, я че мы там делать-то будем? Ну вот поедешь ты, а мы?

– А вы будете перемещаться от точки спецучастка, до другой, на машинах, выделенных организаторами. Я прошел спецучасток, обслужился и поехал по маршруту, преодолевать расстояние.

– Типа пробег?

– Типа пробег.

– А мы будем только на спецучастках тусить, да?

– Ага. Там будет шесть точек стоянки. Вам там дадут полчаса на ремонт машины и все, дальше в путь. Вообще, баллы зачета зарабатываются только на спецучастках. На пробегах ты можешь их только терять.

– А че там терять? Едь себе, да и все… – проверил сообщения на телефоне Павлик. – Или я не прав?

– Ну как… поломка – минус баллы. Приехал позже положенного – минус баллы. Приехал раньше положенного – минус баллы. Типа, культура должна быть. Очередность. Качество. Раньше ведь как… Это все проверяло выносливость автомобиля и пилота. В первую очередь – автомобиля. Разные марки соревновались за место на подиуме, были и кубки конструкторов, и кубки команд, и кубки пилотов.

– А ты прям сечешь в теме…

– Ну так яж не ты. Я тут не ради денег.

– Да брось, серьезно?

– Конечно!

– Стой! Я понял! – Паша от удивления прикрыл рот. – Ты хочешь стать величайшим раллистом новой истории!

– Да! Стоп, ты же издеваешься надо мной?!

– Ага. Я тут за деньгами, уж прости. Я не родился с серебряной ложкой в жопе, и мне пришлось учиться, чтобы найти работу. Пусть даже такую, – Паша подозвал стюардессу и попросил ее принести завтрак. Тут же вернулся к разговору. – А ты… кароче, я сомневаюсь, что ты поступал в техникум пилотов или че у вас там. Скорее всего, предки с детства позволяли баловаться с машинами… Типа: дети пилотов становятся пилотами, дети моряков – моряками, а дети автогонщиков…

– Отец не был автогонщиком.

– Да по барабану. Все определяет старт. Ты сам про это говорил.

– Я про гонки же говорил.

– А я нет. Я это к чему? Ща, мысль соберу… Во! – Павел отодвинул кресло и раскрыл столик. – Искать мечту прикольно, когда у тебя есть земля под ногами. Ну типа, ТЫ вкладываешь себя в гонки, стремишься, мечтаешь… потому что тебя не колышит аренда квартиры, покупка шмоток, оплата счетов, и прочее говно… Вот и остается у тебя свободное время, чтоб смысл искать.

– Сколько тебе платят?

– Двадцатку.

Старцев скрестил на груди руки, не желая продолжать разговор.

– Эй! Ты че замолчал-то? – Павлик толкнул гонщика в плечо. – А где же адекватное человеческое: «Ты не прав, Павел, смысл – это не опора под ногами, и не деньги!» Или: «Не отчаивайся, скоро все выправится! Будет тебе опора!»

– Тебе че, сочувствие нужно?

Механик почесал лоб. – Да так-то нет. Я это так все, болтавни ради. Меня не колышит твой статус, и соревноваться с тобой я не намерен. Хочу спокойно работать и получать двадцаточку. А через годик зарплатку повысят, и все будет ГУД.

– Мне платят сто семьдесят, – сухо констатировал Старцев.

– Я подам жалобу. Я буду жаловаться! – Паша тут же переключил свой голос на более громкий и возмущенный. Старцев уже начал различать моменты, когда Павлик серьезен, а когда нет. Сейчас он был не серьезен. Отстегнулся, встал, начал горланить. – Это ущемление прав трудящихся!

– Ваш завтрак.

– Да, спасибо! – механик положил тарелку на столик и продолжил. – Это же в…

– Восемь…

– … ДЕВЯТЬ раз больше! А ты всего лишь водитель!

– Пилот гоночной команды.

– Ты просто руль крутишь и на педальки жмешь!

– Ты не заденешь меня этими словами, панк, – Старцев отвернулся к иллюминатору.

Паша возмущенно достал телефон и набрал нужный номер. – Ало? Анастасия Игнатьевна!

– Игоревна.

– Старцеву платят больше чем мне!

– А ты у нас кто? Профессиональный механик с кучей кубков и богатой историей? – ловко парировала женщина, что опять была раздражена идиотским звонком.

– Нет, но я… ПОГОДИТЕ! Разница есть, но не в девять же раз!

– Тебя не слышно. Ало? Ты что, в самолете?

Саша дернул соседа вниз, чтоб тот сел и не горланил. – Уймись уже.

– Але? – продолжал тот. – Госпожа директор!

В трубке началось шипение, и вызов сбросился.

– Ну. Короче мы поняли, да? – успокоился Павлик. – Мне не то чтобы противна работа… Она мне никак. Как минимум, в девять раз больше «никак», чем тебе. И, как я и говорил: оставь свои пилотские выходки и подколы при себе. Давай хотя бы попробуем нормалью показать себя в этой гонке. Лады? Кстати, да… можешь больше не напрягаться, чтобы вести диалог.

– Заметно, да?

– Ага. Не надо со мной брататься. Давай выполним работу. Ты получишь славу, а я бабки.

– Тебе ваще не интересно это все? – с досадой спросил гонщик.

– Ну как сказать… Должностью не похвастаешься, деньгами тоже. Что тут интересного? Даже навыки в быту не пригодятся.

– Так интересно или нет?

– Совсем чуть-чуть. Испытываю сугубо медитативный эффект, когда мою машину.

Вес тела пропал, и почувствовалось, как самолет снижается, готовясь заходить на посадку. Световое табло настойчиво просило Павлика пристегнуть ремень. Паша демонстративно оттянул ремень и ухмыльнулся. – Это чтоб трупы удобнее находить было.

– Да. Знаю…

Через десяток минут крылатая электричка нырнула в облака и оказалась в совсем другом, не похожем на предыдущее месте. Тут было мрачно и пасмурно, а зеленый лес был уже местами отжелтевшим. Сентябрь в этой части страны считался именно осенью. А не продолжением лета.

Поле

Глава 11

Паша проснулся посреди поля вытоптанной зеленой травы. Он сидел на походном стуле, укутавшись в запасные комбинезоны пилотов и накрыв голову панамой. Солнца не было. Был противный промозглый ветер, который гонял влагу от широкой реки, что журчала за лесом в половине километра отсюда.

Сейчас, конечно, Павлик не слышал речку. Он и мысли то свои с трудом слышал. Грохот стоял такой, что можно было с ума сойти.

– Я прогрел! – высунулся Старцев, полностью экипированный к гонке.

– Поготь, щас встану!

Паша встать не успел. Задняя передача звонко хрустнула, и болид дернулся назад, скинув с себя ноги механика, которые тот на него положил, чтобы вздремнуть. Пару дней назад Паша и представить не мог, что почувствует хоть что-то, кроме усталости. Да. Теперь был еще и холод. Мало того, что они с Шуриком выгрузили все оборудование из автовоза, так еще и выталкивали его из грязи, которую тот умудрился найти на большой приречной парковке. Ох и намахался же тогда лопатой механик… Старцев тянул фуру сорокдевяткой, а Паша закидывал грязь щебнем и песком, лишь бы опустевший грузовик смог уехать и не преграждать дорогу другим участникам соревнований.

– Козел, – кувыркнулся по сырой траве парень, наблюдая, как его напарник по команде ставит машину под навес, который сам же и собрал.

Ларионов дернул с земли стул и тоже сунул его под навес, чтобы был хотя бы чуть-чуть сухой, если вдруг пойдет дождь. А он пойдет. Небо хмурое с тех пор, как самолет пробил облака и высадил двух горожан в этой глуши.

– Але? – Паштет взял трубку.

– Это Сеня!

– Да я вижу, что это Сеня! – ругался парень, обвиняя во всех своих страданиях оставшихся членов команды, которые летели вторым рейсом. Они еще от дома проголодаться не успеют, как окажутся на соревнованиях.

– Самолет задерживают. За городом чинят ГЭС, так что электроника сбоит.

– Ал-ло!? Тут уже движки все греют, ты не мог раньше сказать?!

– Думал пронесет! – судя по голосу менеджер явно нервничал. – Вы начинайте без нас, если что.

– Да ты издеваешься? В следующий раз все вместе летим, я тут как уж на сковородке кручусь, а вы там в аэропорту…. Да сука!

Сеня сбросил вызов, чтоб не слушать нудный вой механика.

Паша подбежал у сорок девятой и чуть ли не силой выволок Старцева, который сверял показания приборов со своим внутренним ощущением. – Наши опоздают.

– Сильно? – явно занервничал пилот.

– Да. Сказали начинать без нас. Тоесть без них. Ну ты понял.

– Блядь! Че делать будем?

– Нууу… – почесал затылок Паша. – Можем пойти записаться и посидеть здесь. Встанете с Коеном последними в стартовую сетку…

– Очередь, – поморщившись поправил Павлика Саша. – Нет. Так не пойдет.

– Да-да… Хочешь быть первым. Я помню. Тогда давай так: Сени нет, дрона штурмана отправишь ты. Я пойду пошуршу по стойкам с администрацией, объясню им все.

– Может лучше я? Ты не смахиваешь на парламентера.

– Не-не-не, хрен там. Потом еще будешь гнать на меня за кривую стенограмму. Делай ее сам.

– Ладно, вали, – Старцев хлопнул дверью и остался греться в машине, а Паша нацепил на себя свою гражданскую одежду поверх рабочей и направился туда, где шатры стояли плотнее всего.

Трава уже превратилась в грязь. Люди вытоптали ее и начали перемешивать сырую коричневую землю. Кроссовки чавкали по такому покрытию и моментально промокали. Гул генераторов-павербанков, грохот выхлопа машин, крики и ругань других команд. Механик разобрался в структуре парка и уже начал ориентироваться. В одной стороне, составленные в ряд, стояли тенты команд, пряча под собой разноцветные машины и оборудование. По другую сторону уместились тенты для отдыха и кемпинга. Кто-то жарил шашлыки, кто-то переодевал вещи, некоторые люди снимали происходящее на видео. То тут, то там, мелькали дроны-операторы.

А машины все разные. Были короткие и компактные, как сорокдевятка, были длинные, с багажниками на заднице, а были совсем низкие, будто кабриолет, но с твердой крышей. И все разукрашены в разные цвета. У кого-то даже командный стиль просматривался. Как и у команды Энерготеха. У сорок девятой и пятидесятой машин все было в одинаковых цветах: синий, красный, и желтый. Ну, и черного с белым понемногу. Рисунки были больше похожи на абстрактную геометрию, чем на целостную картинку.

А тут и розовые, и с черепами, и с цифрами, и блестящие… и всех объединяло одно – спонсорские наклейки. Какие-то команды рекламировали свое дело, типа автосервисов и автосалонов, какие-то поскребли по городу и налепили на себя рекламу магазинов, электрозаправок, отелей и коммерческого такси. Всем было чем похвастаться.

Павел зашел в крытый шатер с остро торчащей верхушкой, и тут же оказался в очереди, обдуваемый тепловентилятором.

А тут оказалось тихо. Люди молча шагали друг за другом, разбивая в конце колонну между тремя столиками.

– Название команды и номера машин?

– Энерготех. Машина ноль сорок девять и ноль пятьдесят.

– Пилоты?

– Старцев Александр и Коен Джек, соответственно номерам.

– Документы на машины и лицензии пилотов?

Паша достал ворох ламинированных бумаг, которые таскал с собой. Их ему в рюкзак Сеня сунул, еще в городе. Как знал, что пригодятся. Не для разгрузки оборудования, так для вот таких вот эксцессов.

– Этого достаточно?

– Квалификацию проходить обязательно. Участвовать должны все без исключения, чтобы не было толпы в оконцове списка, – тараторил записывающий. Бейдж на груди был, но мелкий шрифт не позволил механику прочитать написанное. – Старт вашей команды в четырнадцать сорок пять и четырнадцать пятьдесят.

– А если нет пилота? – уточнил Паша.

Человек за столиком косо на него посмотрел и сухо ответил. – Ну так найдите его. Шатер в линии?

– Ну да…

– Участвуете как коммерческая команда, или любительская?

– Коммерция.

– Тогда ожидайте. Проверяющий к вам подойдет в порядке установки шатров. Приготовьте сертификаты на омологированное оборудование.

Паше под роспись выдали пачку документации и два ящика с телеметрией, которые он без труда сунул подмышку. Компьютер регистратора сверкнул и на обратной стороне монирова вылезли все данные о команде и допусках.

– Ваша команда?

– Да, – лениво проверил данные Павлик.

– Тогда в конце этапа я выдам вам фургон, и карту закрытых стоянок на участках. Необходимо будет ознакомиться. Пока что, соревнования открытые. Мы проведем заезды и разделим любителей и профи. Всего вам доброго. Следующий!

Пашу оттеснила очередь, и он вывалился на улицу. И снова сырая трава вперемешку с грязью. Такое красивое поле загажено…

Установив оба ящика в машины, Паша открыл капот сорок девятой и сунул руки над турбиной. Тепло тут же расслабило промерзшие пальцы.

– Я закончил показывать шмотки, – подошел Старцев, который так и не снял шлем, чтобы не застудить голову.

– Да, да… я закончил с телеметрией. Че с Коеном делать будем? Может ты проедешь за него?

– Старт с разницей в пять минут, я конечно ценю, что ты такого высокого обо мне мнения, но давай не приукрашивай. А так… не знаю. Пусть дисквалифицируют. А вообще, звони Сене. Пусть сам разбирается, – пилот вынул из ящика дрон и надел очки. – Все, вали, я занят.

Сеня долго не брал трубку, а потом выдал ожидаемое: «Делайте че угодно, но чтоб Коен остался в списке!»

Сказано – сделано. Старцев загрузил данные стенограммы в компьютер пятидесятой машины и напялил на Ларионова комбез, который ему оказался на пару размеров велик.

– И запомни! Ни слова по-нашему! Ты Джек Коен, донт андерстенд!

Паша так хотел посмотреть на старт своей машины, а вместо этого трясся перед проверяющим, глядя, как тщательно осматривают машину Старцева. Глупо рассчитывать, что его пропустят на стартовую линию. Он совсем не похож на иностранца.

Сорокдевятка рванула вперед, и Паша занервничал еще сильнее. Сейчас он подъедет, и начнется самая страшная часть работы. Врать проверяющим. Грохот антилага вывел пацана из ступора. Маршал уже машет ему рукой.

Масса, ключ-старт, вроде зарычала. Не прогретая. Паша толкнул рычаг и заглох.

– Че?

Масса, ключ, машина дернулась и заглохла.

– Ты че делаешь? – подошел маршал и постучался в форточку на боковом стекле.

– Ай эм Джек Коен, ай донт андерстендр.

Паша снова попытался запустить машину, только в этот раз он вспомнил про педаль сцепления. Пятидесятка злобно зарычала и выровняла обороты. Сцепление дернуло машину, и та вновь заглохла.

– Поломка?

– Донт андерстенд! – дрожащим голосом говорил Павлик, опустив тонированное забрало наполовину. – Дон ноу, ват хеппенд!

Человек в жилетке достал телефон и включил онлайн переводчик.

– Если у вас неисправность, необходимо позвать механика. Если вы не пересечете стартовую линию, то будете дисквалифицированы.

Телефон перевел все так четко и ровно, что Паша сначала даже испугался, что не знает иностранный. А потом вдруг одумался, понял. Маршал же понятным языком все надиктовал.

– Оукей! Оукей! Ам реди!

Маршал отошел в сторону, и Паша отпустил сцепление на заглушенной машине. Первая передача еще была воткнула, и парень повторил все по кругу. Масса, ключ-старт, вот только он не стал отпускать зажигание. Машина тронулась на стартере и перекатилась через стартовые ворота. Лампочки на телеметрии зажглись и выдали сигнал о начале маршрута.

Педаль тормоза и пятидесятка задохнулась.

– Дан! – выскочил Паша из машины. – Ам гоу ту механик!

Маршал записал такое необходимое «Н/Ф», и Павлик умчался к своему тенту.

Парень скинул с себя шлем, комбез, напялил ярко красные штаны с курткой, и побежал обратно, спотыкаясь и поскальзываясь на грязной траве. Дверь в пятидесятку распахнулась, и Павел толкнул рычаг КПП вперед, чтобы воткнулась нейтраль. Он даже не пытался ее запустить.

– Блок сгорел, маршал! – радостно выкрикнул Павлик.

– Вам уже записали нефиниш! Уберите машину со стартовой линии! – раздраженно ответил мужчина в жилетке. – Где пилот? Нужна его подпись!

– Пилот? Он рыдает в шатре, я за него, – парень выхватил планшет и трясущейся рукой поставил закорючку. И снова к машине. Ларионов оглядел зевак и со всей силы заорал. – Ну помогите толкнуть, ептеть!

Народ навалился, выдавив машину с трассы, и пятидесятая осталась стоять на обочине, прямо за стартовыми воротами.

– Ну че, ты какой? – жарил сосиску Паша на чьем-то мангале. Будучи в приподнятом настроении, что спас карьеру Коена.

– Шестой…

– Че? Ну и лузер… Хера ли так плохо?

– Колесо порвал.

Недолгое молчание повисло в воздухе. Если бы не гул толпы, ты было бы слышно, как скрипят Пашины зубы. Он вдруг захотел накинуться на Старцева, но побоялся, что по местным обычаям их дисквалифицируют. Продолжил молчать, обдумывая произошедшее. Павлик устал, замерз, проголодался. Да еще и сосиска сгорела, пока он ковырялся в голове.

– На, ешь, – механик сунул сгоревшую сосиску в ладонь пилота. – Не похожи мы на профессионалов. Раздражает…

– О! Так ты это почувствовал, да? – улыбнулся Саша и откусил горелый сублимат мяса.

Сломя голову

Глава 12

Маршал держит руку. Высоко держит. Секундомер сжимает в замерзшей ладони. Старцев поворачивает голову и видит Сеню, что стоит рядом со стартовой чертой. Держит в руках ноутбук. Слышно, как жужжит дрон сзади. Тоже готовится. Маршал даст команду пилоту, пилот – менеджеру, менеджер – дрону.

Рука ручник тянет, занемела. Такое долгое ожидание, что нервы внутри пилота начинают звенеть. Правая нога крутит мотор, чтобы был в нужном диапазоне, а левая уже понемногу притравливает сцепление. Сцепление тугое и липкое, будто в раскаленный гудрон наступаешь.

Взмах руки.

Саша жмет газ.

Отпускает ручник.

Бросает сцепление.

Сорок девятая подпрыгивает от неожиданности.

И все это одновременно. За долю секунды.

Блокировки в осях схватились, и болид сорвался с места, поднимая в воздух грязь.

Все четыре колеса проворачивали под собой землю. Грохот от старта затерялся в лесу и остался позади. Странно, но именно в этот момент Саше полегчало. Самое страшное и неожиданное – команда маршала. В гонках по асфальту, в электрогонках, старт отсчитывал светофор. Там все просто и понятно, и через тысячу заездов начинаешь думать вперед него. Но маршал…

– Левый три на левый пять, подъем.

– Двести. Правый три на правый два, не резать.

– Трамплин.

– Трамплин, держаться по центру.

– Правая шпилька.

Слова электронного штурмана отпечатываются в мыслях пилота не словами, не образами. Они отпечатываются движениями.

Руль вправо. Сцепление. Понизить передачу. Дернуть ручник перед шпилькой и поставить машину. Нажать на газ. Бросить сцепление. Руль влево. Да. Целиться на выход. Целиться рулем на выход. Так, еще чуть-чуть. Еще газу, зад не успевает. Руль прямо. Повысить передачу.

И это все называется «правая шпилька». Сложно вложить это все, в два слова. Но Старцев мог. Он мог вложить любую последовательность действий в обозначения штурмана. Потому, что ему не надо было думать. Он делал.

Лес за окном превратился в зелено-коричневую кашу. Спидометр перевалил за сто пятьдесят километров в час, а дорога перестала быть дорогой. Она сейчас была больше похожа на длинную горку в аквапарке, измазанную грязью и маслом. Только вместо бублика под Сашей болид, который развивает полторы сотни километров в час, менее чем за девять секунд.

– Левый четыре.

Старцев толкнул рычаг вперед, хлопнув педалью сцепления. Этого мига хватило, чтобы машина дала пропуск в моторе, впрыснув топливо в выхлопную систему. Топливо сдетанировало и турбина, оставшаяся без подпитки на торможении, раскрутилась вновь. Турболаг был перепрыгнут. Саша нажал на педаль газа, не потеряв крутящего момента.

Сырой утренний гравий плыл под колесами, заставляя делать микроскопические корректировки направления рулем. Чуть влево, чуть вправо. Главное, что под газом. Главное, что сорокдевятка волочет себя туда, куда смотрят передние колеса.

Этого не хватало в жизни.

Именно это всегда искал Старцев. Грохот, вибрации, шум ветра. Страшно. До жути страшно. Кровь колом стоит, руки онемели от того, как в руль вцепились, но парень не сбавляет темп. Смотрит и вперед, и в никуда. Взгляд устремлен куда-то над дорогой, чтоб чувствовать происходящее, а не видеть. Нет смысла смотреть на каждый камень. Нет смысла смотреть, что там, перед машиной. Потому, что уже поздно.

Время реакции пилота составляет ноль целых, две десятых секунды. На скорости, которая сейчас есть у болида, эти две десятых секунды крадут, примерно, десять метров. Саша опоздал уже на десять метров. Дальше – больше. Если на дороге внезапно появится препятствие, то даже нет смысла пытаться его избежать. Увидел – проиграл. Лучше не видеть. Такое только мешает.

– Трамплин. Держаться правее.

Саша направил машину туда, где с его точки обзора еще был лес. Совсем не видно, что там, за горкой. Там стоит лес. И спереди, с и справа, и слева. И если бы парень ехал на интуиции, то держался бы по центру. Но штурман другого мнения.

– Правый пять. Сто. На левый шесть.

Саша еще не подъехал к трамплину, а уже дернул руль вправо. Машина сорвалась с прямой линии и полетела в горку почти боком. Колеса оторвались от земли, и пилот на долю секунды почувствовал невесомость.

Сорок девятая приземлилась так же, боком. Ее поволокло вперед левым бортом и Саше пришлось перевести взгляд. Момент. Один момент отделяет его от того, чтобы кувырком улететь в лес. Сцепление, газ, сцепление.

Колеса начали грести землю со всей своей злобой. Машина летела в бок и прямо, и когда дорога повернула направо, Саша оказался ровно на ее середине. Болид выпрямился и снова устремился вперед.

Попал. Выжил. Победил.

Сорок девятая прошла поворот в заносе, свесив бампер над глубокой канавой, в которой плескалась белая вода, гонимая сюда ручьями. Гравий с грохотом лупил по аркам и днищу.

Руки в печатках вспотели. Лицо в шлеме вспотело тоже. Старцев попытался поднять забрало выше, но уткнулся в ограничитель. Свежее уже не будет. Ремень безопасности начал давить грудь, а комбинезон превратился в настоящую баню. И форточка на окне, и лючок в крыше. Все открыто. Но безрезультатно. Все равно жара.

Антикрыло зацепило низко весящую еловую ветку и звонко щелкнуло. Не сломалось. Просто дало о себе знать. Старцев даже не подозревал, что всю дорогу бреет лес своим высоким хвостом. Он как лесная фея, мчался с грохотом и брызгами грязи, оставляя след из еще зеленых срезанных листьев.

Дрон, что все это время висел на хвосте, подчиняясь какой-то своей программе следования, систематически сбивался с курса, попадая под бомбардировку грязью и рваными листьями. Вся команда сейчас смотрела глазами этой пластиковой птицы, с трепетом замирая каждый раз, когда машина оказывалась на грани.