Мне повезло

Ферапонтово 1965

Бабушка шила походную одежду, мы самостоятельно утепляли спальные мешки и мастерили удочки. Папа готовил на костре в котелке-бобике из ленд-лиза. В мои обязанности входило чистка рыбы и мытье посуды. Мы побывали на Онеге, в Карелии, на Белом море и в Карпатах.

Алиса не была комсомолкой, поэтому ей до 27 лет нельзя было выехать за пределы СССР. После Средней Азии побывали в Грузии и Армении, в Молдавии и на Байкале. Как только стало можно – познакомились с Европой, сразу с Шотландией. А потом маханули в Непал. Алиса тоже закончила английскую спецшколу, так что проблем с общением за границей у нас не было. В Непале, осмотрев древние города рядом с Катманду, мы поехали в Королевский заповедник Читван, где живут носороги, а потом в Покхару, откуда совершили диким образом, не покупая «пермит», трехдневное восхождение на Пун-Хилл и видели Аннапурну.

Следующей была поездка в Мексику. Мы ухитрились пересечь всю страну от Мехико-сити до Канкуна на автобусах. У нас был путеводитель по Мексике, Бедекер, помогавший нам планировать маршрут. В Паленке оказались на территории боевых действий – там шла война с наркобаронами, но мы об этом не знали. Мы взяли напрокат единственный в городе свободный автомобиль – полноприводной фольксваген «Жук» и выехали рано утром, чтобы доехать до Бонампака по холодку. Дорога была пустая, светало, и вдруг впереди у блокпоста видим огромные железные иглы поперек пути. Мы показали полицейским красные советские паспорта и поехали дальше, пока не оказались на границе с Гватемалой. Возвращаемся, паркуем машину прямо у дороги, как нам показалось по карте, в самом близком месте к подъему в Бонампак, находим проводника, и два часа поднимаемся к древнему сооружению. Нас сопровождали здоровенные туканы и огромные голубые бабочки. Bonampak, который у древних майя назывался Укуль, – открытые в 1946 году руины города майя, которые стали известны благодаря своим настенным фрескам. Поскольку все наше путешествие проходило в прошлом веке, туристов там еще не было, то фрески местный сторож открывал персонально для нас.

Удивительное наше путешествие закончилось отдыхом на Карибском море на Плая-дель-Кармен. Около Канкуна. Денег было мало, и мы остановились в крайней в поселке гостинице. Номер открывался на пляж, куда приходили рыбацкие лодки в окружении стай пеликанов, ждущих, когда выловленных тунцов почистят и выбросят потроха в море птицам на радость. За три дня мы прошли курс погружения с аквалангом у американского инструктора. Когда сдавали теоретический экзамен у него на вилле, он рассказал, что рядом живет Пако де Лусия, испанский гитарист и композитор.

Алиса в Шотландии 1987

Тима в Карелии 2007

Алиса из очень хорошей семьи, ее папа – знаменитый писатель-фантаст Кир Булычев (Игорь Можейко). Мама, Кира Алексеевна, архитектор и художник. Игорь Всеволодович закончил Московский институт иностранных языков и поехал на работу переводчиком в Бирму, где СССР помогал бывшей Британской колонии, получившей независимость, развивать промышленность. В дальнейшем Игорь Всеволодович стал специалистом по этой стране, доктором наук. Нас завораживали его рассказы о Рангуне и древних городах Бирмы, и в 1996 году мы получили визу в посольстве на улице Герцена и отправились в Мьянму – это была для нас с Алисой новая страна. Мы провели два дня в Янгоне, потом на такси отправились в Чайтхо на юге страны смотреть качающуюся ступу. Золотая, она действительно покачивается и выглядит чудом. На обратном пути таксист довез нас до станции, где должен был остановиться поезд на Мандалай – это была следующая точка нашего путешествия. Оказалось, что английского на полустанке не знают, и только спустя некоторое время нам помогли с переводом и билетами. Мы ехали в комфортном английском купе, видели слонов, ворочавших бревна далеко за окном несущегося поезда, белыми пятнами вдалеке позади оставались буддийские храмы. Мы приехали в Мандалай, гуляли по городу и окрестностям, видели действующие монастыри с поющими детишками и развалины Мингун-Пайя – это огромная кирпичная пагода, которая должна была стать самой большой ступой в мире, высотой 150 метров. На катере по реке Иравади мы отправились дальше в сторону древней столицы Бирмы – Паган. Теперь над заброшенным городом летают воздушные шары, а тогда мы с Алисой встречали рассвет, забравшись вместе с группой туристов со всего мира на разрушающийся буддийский храм.

Последние дни отпуска мы всегда старались провести на море. В Бирме выбрали популярный, по рассказам Игоря Всеволодовича, курорт Сандавэй. Летели в маленьком самолете, полном французами, а когда прибыли на место, нашли гостиницу с пустующими номерами-виллами, выходящими на засаженный кокосовыми пальмами пляж. Вдоль всего побережья тянулись закрытые отели, в которых не было посетителей. За предшествовавшие тридцать лет курорт потерял популярность, и мы там были почти одни. Над поселком стоял запах тухлой рыбы. Оказалось, мы попали как раз в те дни, когда местные жители обычно собирают сачками криль, чтобы после ферментировать его для популярного местного соуса. Этого добра тут были горы, и они источали густейший аромат. Так что берег Бенгальского залива в Индийском океане нам запомнился этим запахом и разбросанными, упавшими с пальм, кокосами.

После того, как я начал новую жизнь в Кратово, стал разбирать семейный архив, и обнаружил фотоотчет друга бабушки Михаила Добисова, совершившего в 1923 году путешествие к Далай-ламе XIII. Руководителю экспедиции был 21 год. Думаю, что бабушкины рассказы об этом путешествии, воспринимавшиеся в детстве как сказки, заложили во мне желание посетить экзотические страны. Пишу эти строки под взглядом подаренного бабушке каменного Будды из Лхасы, фигурка которого стоит перед компьютером.

Любовь к путешествиям и приключениям мы передали нашему сыну Тиме. Брали его с собой с раннего возраста. Первый раз Алиса поехала с ним в Англию, когда ему исполнилось четыре года. Я приехал позже и нашел своих близких в маленьком коттедже в Херн-бее, на берегу Ла-Манша. Ездили оттуда на автобусе в Кентербери с его потрясающим воображение собором, построенном в 603 году и перестроенном после пожара в ХII веке.

Тима учился в 109 школе, руководимой Ямбургом, закончил художественный класс, потом МАРХИ. Блестяще защитил магистерскую диссертацию. В настоящее время увлекся БИМ-моделированием. Победил в нескольких престижных профессиональных конкурсах. Преподает.

Первые архитектурные наблюдения

Когда я пришел на работу в Моспроект, жилые здания в СССР строились в основном из панелей – метод заводского домостроения считался наиболее целесообразным. В Москве работало несколько домостроительных комбинатов, которые монополизировали строительство жилья. При этом совершенно не учитывались, ввиду дешевизны, затраты на перевозку изделий от завода до места строительства. Элитные дома, в основном среднеэтажные, строились из кирпича. Лучшие здания строились из сборного каркаса, так называемый территориальный каркас 1-2. При этом даже когда я учился в школе, то рядом с ней из кирпича был построен девятиэтажный дом для семьи Туполева и сотрудников его бюро. Кроме того, в центре Москвы строились кирпичные дома для партийных работников.

На углу Бронных улиц был построен кирпичный дом, в котором разом жили великие артисты: Плятт, Никулин, Рихтер, семья главного архитектора Москвы Михаила Васильевича Посохина, руководители союзных министерств. Рядом с нашей школой была видна стройка нового здания МХАТ по проекту архитектора Кубасова.

На монолитный участок, то есть участок здания, не отвечающий возможностям каркаса, требовалось получать разрешение Министерства строительства СССР. Все строительство в Москве жестко регламентировалось, по каждому объекту выходили нормативные постановления, регулирующие строительный процесс. Сейчас интересно добавить, что проектные решения квартир в панельных домах были разработаны на очень высоком уровне и постоянно совершенствовались. Больших квартир не проектировали, но и однокомнатные, в отличие от современных, имели выделенную кухню. При проектировании архитекторы опирались на строительные нормы и правила – СНиПы, разработанные на основании медицинских и других норм. Например, в каждую квартиру в Москве солнце обязано заглядывать на 2,5 часа, она обязательно должна была иметь балкон или лоджию и быть готовой к заселению. Это называлось «массовое жилье». И объемы строительства были впечатляющими. К 1980-м годам 5-секционный 16-этажный жилой дом можно было «собрать» за год. Однако рыночное развитие строительной индустрии, в том числе монолитного домостроения, в условиях частного предпринимательства значительно повысило производительность труда.

У бригады, в которой я работал, был объект – так называемый «Дом книги», который должен был стать самым крупным зданием СССР, построенным методом подъема этажей. Перекрытия заливались из монолитного бетона на земле и потом поднимались домкратами на нужную отметку и распирались колоннами. Эта технология получила распространение в Армении, в Ереване построено много подобных зданий. «Дом книги» начали проектировать в 1956 году. В 1970 году залили перекрытия, но потом оказалось, что они настолько тяжелые, что поднять их домкратами невозможно, и пришлось все перекрытия пилить и поднимать по частям. Стройка завершилась аж в 2004 году и превратилась в торговый центр «Черемушки». В 1980-м, когда я стал руководителем бригады, я подсчитал, что только по этому зданию мы срывали одновременно четыре постановления правительства о сроках ввода здания в эксплуатацию.

Происходило это из-за всеобщей несогласованности процессов и головотяпства, и на претензии правительства мы всякий раз готовили ответ, где ссылались на «объективные причины», такие как невозможность получения заложенных проектной документацией мощных домкратов. В результате срок переносили несколько раз, и никто не понес за это ответственности.

В Моспроекте была отличная школа, и Яков Борисович дал мне очень много, я набирался опыта у прекрасных архитекторов, которые работали в его мастерской: Марата Константинова, Федора Гажевского, Гали Терентьевой и Гали Христенко. Главным конструктором мастерской был Александр Федорович Судаков, автор Цирка на проспекте Вернадского, официальное открытие которого состоялось 30 апреля 1971 года. Он научил меня делать чертежи в крупном масштабе. Обычным масштабом рабочих чертежей был 1:100, 1:50. Но детали можно было понять, разработав в масштабе 1:10. Подумать только, что теперь компьютер работает в масштабе 1:1! Разница только на печати.

Моим первым законченным объектом стало здание общежития института Мориса Тореза на Комсомольском проспекте в Хамовниках, построенное в 1989 году. По первоначальному проекту, предыдущего авторства, здание было 10-этажным, но на градостроительном совете потребовали два этажа срезать, поскольку рядом располагался прекрасный храм Святителя Николая в Хамовниках. Здание строилось из каркаса 1-2, поэтому возможностей создать красивый фасад было очень мало, но опять же моя мама посоветовала мне мастерскую – экспериментальную базу МНИИТЭП, института, где она работала, там сделали индивидуальные панели, имитирующие скатные крыши. И вот именно их и нужно было рисовать в десятом масштабе, поскольку все узлы были достаточно сложными.

С этим проектом связана еще одна интересная история. Стройка уже началась, и нужно было очень быстро переделать всю документацию и сразу передавать чертежи строителям, а поскольку монополист Моспроект был в то время достаточно неповоротливой организацией, я предложил сделать эту работу в системе Архпроекта – коммерческой структуре Союза московских архитекторов. Чтобы вывести проект из системы Главапу (Главное архитектурно-планировочное управление г. Москвы), нужно было в Мосгорисполкоме получить согласование комиссии под руководством Юрия Михайловича Лужкова, будущего мэра Москвы. Это было первое мое знакомство с хозрасчетной организацией, в результате которого проект был сделан в крайне сжатые сроки, а все участники получили дополнительную заработную плату.

Первые 10 лет работы в мастерской ушли у меня на обучение архитектуре. Обнаружив во мне творческое начало, Яков Борисович использовал его. А я очень переживал, что ни один из тех моих авторских проектов не был построен. Но сейчас, когда я вижу, как молодой архитектор приходит на работу и его усаживают за изготовление рабочих чертежей, я понимаю, что концептуальное проектирование очень важно. Начал я с изготовления макета завершения застройки Ленинского проспекта. Макет был в 1000-м масштабе, с изображением существующей застройки и предложениями мастерской по ее завершению от площади Гагарина до Московской кольцевой автодороги. Компьютеры тогда отсутствовали, визуализировать масштаб и возможности нового строительства можно было только с помощью градостроительного макета (в тот раз я делал его из пенопласта). В это время в мастерской заканчивалось проектирование района Теплый Стан, примыкающего к Ленинскому проспекту. Застройка планировалась панельными домами, и ЯкБор, думая, как сделать привлекательным въезд в Москву из международного аэропорта Внуково, специально предусматривал участки вдоль проспекта под индивидуальную застройку. Согласно всем генеральным планам развития Москвы, в соответствии с розой ветров, Юго-Западный район являлся «легкими» города. В нем не предусматривались заводы и, наоборот, были оставлены большие зеленые массивы – парки, доходившие до Москвы-реки у Воробьевых гор. Сейчас я смотрю на то, как развивается Новая Москва навстречу ветрам, которые несут в город вместо свежего воздуха выхлопные газы, и негодую.

Начиная с 1985 года, с момента прихода к руководству страной Михаила Сергеевича Горбачева, в Москве образовался круг людей, которые хотели вложить деньги в строительство. Появилась возможность реального обогащения. В мастерскую Белопольского стали приходить инвесторы. Участки земли на Ленинском проспекте, ведущем в международный аэропорт Внуково, обладали особой привлекательностью.

Гостиница: Ленинский 139

В нашей бригаде после ухода Ефима Петровича Вулыха не было руководителя-архитектора. И Яков Борисович непосредственно руководил мною. Обычно над проектом работает группа архитекторов: архитектор, старший архитектор, ведущий архитектор, руководитель группы и главный архитектор проекта, то есть целая иерархия профессионалов. Мне повезло, ЯкБор разглядел во мне способности к созданию нового образа здания и стал давать мне персональные задачи.

Моим первым самостоятельным проектом стала концепция гостиницы на Ленинском проспекте, 139. В 1987 году в нашу мастерскую к Якову Борисовичу пришли первые коммерческие заказчики, решившие строить в Москве гостиницы. К нам пришел директор специально созданного СП – совместного предприятия между строительной компанией Фиат-Импрезит (Италия), которая должна была стать спонсором проекта, и российско-немецкой фирмой, созданной по принципу наших обществ с ограниченной ответственностью, которая выступала связующим звеном и организатором строительного процесса. Впоследствии к СП присоединилась сеть гостиниц «Рамада». Ленинский проспект был связан с международным аэропортом Внуково и выбран в качестве магистрали, на которой планировалось построить две гостиницы: первую – на Октябрьской площади, вторую – в конце проспекта, около Кольцевой автодороги.

Финансировать строительство должна была компания «Фиат», управлять – «Рамада». Проектировать вначале собиралась наша мастерская. Я отвечал за гостиницу у МКАД, и мне хотелось сделать ее комфортной и необычной. Придумал сделать открытые дворики в стилобате, чтобы завести в интерьер природу.

У московских архитекторов была и сохранилась традиция – в майские праздники проводить теннисный турнир на территории дома творчества Союза архитекторов России, расположенного в усадьбе «Суханово» – едином усадебном комплексе конца XVIII–XIX веков, принадлежавшем семье Волконских. Это был прекрасный повод встретиться после зимних непогод на природе. Макет гостиницы я делал в Суханово в перерывах между участием в теннисном турнире.

Перемены в жилой архитектуре

Проект МЖК. Макет

В СССР с жильем были большие проблемы: плановая экономика не справлялась с потребностью населения. Да, при Хрущеве придумали домостроительные комбинаты, скопировав их с французских, но производительность их была недостаточной, к тому же и перевозить строительные панели можно было только на небольшие расстояния.

Формально граждане могли получить бесплатное жилье, если стояли в очереди на улучшение жилищных условий, имея менее 6 квадратных метров на человека, но растянуться очередь могла на 20 лет и более. В 1958 году для решения «квартирного вопроса» ЦК КПСС и Совмин одобрили создание жилищно-строительных кооперативов. Было принято постановление «Об индивидуальном и кооперативном жилищном строительстве». Возведение дома инициировали кооперативы, которые брали кредит в банке и строили их в качестве заказчиков. Позже члены кооператива возвращали кредит банку, и выплаты погашались от 15 до 25 лет. Самих кооперативов было мало, их количество строго регулировалось, и попасть туда было не просто. Но мне повезло с мамой, ведь она работала архитектором и занималась проектированием как раз подобного жилья.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.