Пути неисповедимых

– Нечисть, – вынес приговор Жаг и занес топор.

– Не смотри, – велел Дейк, быстро прижав мою голову к своему плечу здоровой рукой. Раздался глухой удар, от которого я сама содрогнулась всем телом.

– Нет! Не надо!… Я не хочу! Нет!!! – забилась в истерике девочка.

Опять глухой удар, мгновенно прекративший крики. У меня на глазах сами собой выступила слезы, дыхание сбилось, как будто от бега…

– А вот теперь смотри.

Когда я открыла глаза и заставила себя посмотреть на место, где должны были быть дети, то увидела две огромные туши бледнокожих бегемотов, головы которых валялись неподалеку.

– Видимо, эти двое совсем молодые, решили работать вместе, да не все просчитали, – усмехнулся Жаг, рассматривая тела чудовищ, потом он посмотрел на рыцаря. – Вполне может быть, что они увидели эту повозку, увидели бандитов, сами всех перебили, превратились в детей и обвели вас, господин рыцарь, вокруг пальца.

– Не разумнее было бы изучить их возможности, прежде чем убить? – с сомнением проговорил Дейк, поглядев сначала на монстров, потом на Жага.

– Мы не ученые, тут не все даже считать умеют. Изучить-то оно хорошо, да вот кто тут чего сможет хотя бы записать? Я знаю тварей пустыни, знаю, как их убивать, и пока нам этих знаний хватает. Есть монстр – монстр убит, – указал на две туши. – Завтра пожарим и съедим.

После этих слов я почувствовала, что меня тошнит… кого же я ела сегодня, выходит?

– Дейк, пойдем, обработаем тебе рану… – мягко тяну рыцаря в сторону сарая.

– Идите-идите, тут женщине смотреть не на что, – ухмыльнулся Жаг.

Мы с Дейком вернулись в сарай, где нас ждал царевич. Когда мы вошли после предварительного предупреждения, ослепший Кудеяр сидел на сене, скрестив ноги и опустив голову вниз.

– И чем все кончилось? – спросил он.

– Это были голубые коровы, сейчас они мертвы, – кратко рассказал Дейк, укладывая на сено так, чтобы опираться спиной о стенку. – Бэйр, поласковее, у меня рука ранена, а не оторвана, я ее все еще чувствую!

От увиденного у меня постепенно начиналась апатия, окутывающая все вокруг кв сонный дурман. Я не нашла в себе сил даже ответить на извечные капризы рыцаря.

Все началось и кончилось слишком внезапно и слишком страшно… только что были дети, теперь – две жуткие твари. Я никак не могла понять, как это вообще возможно. Мне по-прежнему казалось, что все это – какая-то ошибка, хотя факты говорили о другом.

– Голубые коровы? – усмехнулся царевич. – Ну и название… а кто это такие?

– Огромные лысые бледно-зеленые твари с уродливыми толстыми мордами, которые питаются сырым мясом, – начал рассказывать рыцарь. – Они могут часами, днями выжидать свою жертву, слившись с окружающей местностью. Эти две, видимо, каким-то образом получили способность не просто сливаться со средой, а превращаться в ее часть.

– Опасные твари, – согласился Кудеяр. – Жаль, что я не знал об их существовании. Ведь получается, что это я виноват в том, что случилось, – произнес даже без намека на сожаление.

– Никто не виноват, – возразил Дейк, поморщившись от щиплющей кожу мази, которую я как раз накладывала на рану. – Сомневаюсь, что о способностях этих монстров было известно кому-то, кроме этих с фермы.

Рыцарь одобрительно посмотрел на перевязку, которую я сделала. Я вернулась к сумкам, чтобы убрать туда бинты.

– А что с тобой стряслось? Почему ты так странно сидишь? – поинтересовался рыцарь.

– Он ослеп из-за вспышки света, – объяснила я.

– Какой еще вспышки?

– Я слышал, у некоторых оборотней превращение сопровождается вспышками, – выдвинул свое предположение Кудеяр. – Наверное, один из них обернулся, но потом передумал, и оба они удрали от меня в облике детей.

– А ты что, слепнешь от вспышек? – удивился Дейк.

– Да, – тяжело вздохнул Кудеяр всей своей могучей грудью. От этого вздоха даже воздух в сарае взволновался.

– Наверное, это неприятно…

– Еще бы! – прорычал царевич. – Я треть жизни провел слепым! Резко подниму голову к небу днем – слепну, в полной темноте при мне зажгут свечку – слепну, даже от своих собственных заклинаний я слепну, если не успеваю закрыть глаза!… Единственный переходы из темноты в свет, который способно вытерпеть мое зрение, это восход солнца.

– А что еще? – осторожно спросила. – Может, все же расскажешь? Мало ли, что еще по пути случится…

– Нет. Вы узнали про зрение – этого достаточно, – сказал царевич, осторожно вытягивая ноги ложась на сено. – Все, я хочу спать.

– Мы тоже спать, – ответил ему Дейк, потом сполз по стенке в стог сена и голосом умирающего простонал: – Бэйр, приласкай своего несчастного мужа, ему так досталось сегодня за храбрость и героизм…

– Я смотрю, ты привыкаешь к мысли о том, что я твоя женушка, – усмехаюсь, ложась рядом с рыцарем. – Лучше не привыкай, а то ведь скоро приедем к Демонтину и наши пути разойдутся!

– Посмотрим, – пробормотал Дейк, поудобнее устраивая на моем боку свою пораненную руку.

Я пролежала без сна еще некоторое время, слушая, как снаружи шумят мужики. По отдельным возгласам я поняла, что вернулся отряд охотников с добычей. Вылазка была удачной, никто не погиб.

Переходя от мысли к мысли, я еще раз задумалась над этими псевдодетишками.

Дейк и Кудеяр отнеслись к этому так удивительно спокойно, что я невольно чувствую себя жалостливой наседкой на их фоне. Это же были дети, мальчик и девочка, потерявшие родителей… В моей голове так ясно отпечатались два этих образа, что я никак не могла соединить двойняшек с теми уродливыми тушами, которые увидела после казни. Странно было даже подумать, что два монстра смогли так точно сыграть детей… если это и были монстры, то они были очень умные и не без зачатков души. Почему, спрашивается, они не убили слепого Кудеяра? Потому что он больше всех с ними возился, заботился о них, возможно. Для чудовищ это необычно. Может, Жаг прав, и с нечистью действительно творится что-то неладное?… Хотя что этот образец начитанности вообще может понимать в монстрах? Живя в таком месте, в любом случае рано или поздно начнешь подозревать большую разумность в большинстве тварей. Даже в камнях, которые иногда падают со скал.

Но ведь, с другой стороны, у меня у самой немало доказательств странному поведению нечисти. Домовой, бросающийся на путников, Хаарь, улетевшая с Равнин и додумавшаяся до того, чтобы использовать в своих целях девчонку, бешеный единорог, больные кентавры, взбесившийся от каких-то трав Хранитель, необычайно злое привидение по имени Дороти… все это ненормально. Пусть я недавно в этом мире и мало что знаю о нем, но путешествуя с Дейком я все же уяснила некоторые стандарты. Так вот, то, что нам попадается, – чистая патология. И мне хочется верить, что это просто случайный набор происшествий, связанный с моей несравненной задницей, которая притягивает к себе все самые отборные неприятности…

– Бэйр? – шепотом позвал меня рыцарь, мгновенно прервав ход моих мыслей.

– Я думаю… – отвечаю ему так же тихо.

– Я тоже.

– И о чем думаешь ты?

– А ты о чем?

– Нечисть в вашем мире сходит с ума…

– Ммм… и что за мысли у тебя по этому поводу?

– Нет мыслей.

– Гениально, – тихо хмыкнул рыцарь. – А я думаю, что я не стану говорить Ордену о том, что творится в пустыне. Не стану говорить о спятившей нечисти.

– Это еще почему? – удивленно поворачиваюсь к рыцарю.

– А ты сама представь, что начнется, когда Орден наслушается местных россказней и объявит о том, что нечисть взбесилась. Начнутся массовые истребления! Даже тех, кто в порядке, люди будут убивать из страха, – начал он, серьезно смотря мне в глаза. – Русалки, кентавры, фавны, домовые, привидения, лешие… всех их объявят бешеными чудовищами и просто вырежут за какие-нибудь десять лет! Нельзя этого допустить. Война Богов началась из-за того, что когда-то давно еще жившего на земле бога укусил вредный ланк, а потом паренек вознесся и всех нелюдей объявил нечистыми…

– Ты преувеличиваешь. От того, что ты скажешь о проблемах в пустыне, никому хуже не станет, только перебьют побольше опасных тварей и помогут здешним охотникам-самоучкам. Если ты не скажешь о пустыне Ордену, то рано или поздно все равно скажет кто-то другой…

– Чем позже это случиться, тем лучше, – упрямо сказал Дейк. – Рыцари сейчас ходят особо радостные от того, что им работы прибавилось. Раньше один нетопырь в месяц – уже огромное счастье, а теперь что? Что не неделя, то дело. И через год ты или труп, или сказочно богат! Никто из моих соратников особо не печется о том, почему нечисти стало много и что с ней что-то не так… Это я, идиот, из-за тебя сердобольной вынужден вникать в каждую ситуацию, вести беседы с монстрами лицом к лицу, разбираться в их тонкой душевной организации! Только потому я и замечаю неладное. Так что если я, между прочим, уже достаточно уважаемый рыцарь, заявлю вдруг, что наблюдается повышение агрессивности у нечисти, и в доказательство приведу все свои дела, которых уже не мало, то к моим словам не только прислушаются, мне поверят и раздуют из пары фраз катастрофу!

– Ты бредишь, Дейк. Один взбесившийся единорог, стайка кентавров, да больно умная хаарь не могут быть свидетельством какой-то катастрофической эпидемии…

– А пустыня?

– А что пустыня? Мужики только десять лет назад тут поселились. С чего ты взял, что местная нечисть не размножалась здесь на протяжении столетий? Тут же никто не жил, никто точно не знал, какие твари здесь водятся и какие у них возможности. Только сейчас эти охотники начали ее истреблять и заметили, что все не совсем так, как они думали. Это не катастрофа, это совпадение… ты должен помочь им.

– Ты в это веришь сама-то? Что это все совпадения?

– Дейк, вся моя жизнь после переселения души – это куча несчастных случаев и совпадений, причем самых нелепых! – коснувшись больной темы, я уже не смогла остановиться. – Я иду в лес посмотреть на единорога, а сталкиваюсь с отрядом спасения кентавров во главе с фавном, который калечит мне руку, напихивая туда какой-то дряни. Я просто падаю с лошади, а в итоге мы попали на дело Сеймуров, я… черт возьми, я вместо того, чтобы познакомиться с симпатичным парнем, случайно подцепляю демона!

– Ой, бедная моя девочка… какая у тебя жизнь сложная, какая ты несчастная, – издевательски запричитал Дейк, погладив меня по голове. – А знаешь, почему все это? Потому что надо было снять с меня клятву и отпустить на все четыре стороны и не портить, как ее… эту, карму!

– Отвали, дурак, – больно пихаю его ногой и разозлено отворачиваюсь.

– Брось, я шучу, – усмехнулся рыцарь.

– Вот увидишь, когда я вернусь домой и останешься один, начнешь встречать нормальных тупых монстров.

– Откуда ты знаешь?

– Просто знаю.

– Нет, откуда ты знаешь, что вернешься? Тебе каждый, знающий Демонтина, говорит, что он не отправит тебя обратно.

– Этого нет, не знаю… но я надеюсь, – вздыхаю. – Прежняя Бэйр ведь нашла путь, может, узнав об этом Истэка что-нибудь придумает? Я ведь не продержусь здесь слишком долго, погибну лет через десять от очередной случайности. Мне только и остается, что надеяться.

– Хочешь, задолжай мне быстро по-крупному, и после этого ученого еще вместе поездим, и я какое-то время буду исправлять твои эти вселенские случайности? – вдруг предложил рыцарь, и от его слов у меня внутри все сжалось.

Я давно знала, что мы друзья, а не должники, но он еще никогда не говорил, что хотел бы путешествовать вместе и после того, как мы расквитаемся. Это было важно, и я растерялась. Я просто не знала, что ему ответить.

Если Истэка не поможет мне, то что будет делать Арланд, когда мы встретимся? Возможно, колдун хотя бы даст нам верные ориентиры, какую-нибудь подсказку? А если нет, нам с инквизитором будет опасносно оставаться друг с другом, и что тогда?

– Я не знаю, что будет, если Истэка не сможет мне помочь, – призналась я. – От того, что он скажет, завишу не только я, так как я могу дать ответ сейчас, когда ничего не ясно? Я подумаю, Дейк, – я встретила его взгляд со всей доступной мне серьезностью. – Хорошо?

В глазах рыцаря скользнула обида. Наверное, он и подумать не мог, что я не брошусь ему на шею со слезами радости, как только он предложит мне не расставаться.

– Это из-за белобрысого? – хмуро спросил он.

– Отчасти да, – вздохнула я, отворачиваясь. Со временем Дейк накопит на свой замок, женится и осядет на одном месте, а что я тогда буду делать, пойду бродить по свету одна, как надоевшая собачонка? Не лучше ли мне тогда раньше уйти в свободное плавание и научиться хотя бы зарабатывать на жизнь? – Отчасти нет.

Страшные ночи пустыни

– Не запятнаю кровью невинного

Ни рук, ни меча, ни совести,

Клянусь защищать от подлости

И жестокости беззащитного,

Помогать обделенным и нищим,

Оберегать от беды и неправды,

Хранить жизни убогих и слабых,

Судя врагов, забывать о личном,

Исполнять свой долг, не требовать лишнего.

И да пусть священный огонь, покуда чиста душа,

Омывает клинок, рукоять и душу меча!

Дейк с гордостью прочел клятву рыцарей Ордена и взмахнул своим двуручным мечом так, чтобы отражение пламени от костра превратились в яркий отблеск на кончике клинка. Получилось феерично, ничего не скажешь…

– Черт тебя дери! – выругался Кудеяр, закрывая глаза руками. – Без этого никак!?

– Нет! – гордо улыбнулся рыцарь, втыкая меч в землю и опираясь на него. – Ты сам просил показать, как я приносил клятву. Кстати, нас этому движению специально учат за несколько месяцев до последнего испытания. Ведь рыцарь должен работать красиво – в этом вся суть подготовки Ордена. Красивые клятвы, красивые доспехи, красивые рыцари… Убить монстра любой наемник может, если вдруг узнает, как именно, а вот убить профессионально – это уже искусство, которому так просто не научишься, и за которое платят куда больше!

– Меч ты держишь так, что в твоем искусстве я не сомневаюсь… – насмешливо фыркнул царевич, часто моргая. – Кажется, обошлось, – пробормотал он, осматриваясь вокруг.

– На что ты намекаешь? – нахмурился Дейк. – По-твоему, я не умею держать свое оружие!?

– Именно, что не умеешь! Даже Бэйр взяла бы его получше, я уверен, – кивнул в мою сторону царевич. Я от таких похвал перебрала с затяжкой и закашлялась, чуть не выронив трубку на землю.

– Она его и поднять не сможет, – ухмыльнулся рыцарь, посмотрев в мою сторону. – А если и поднимет, то непременно уронит и отрежет себе что-нибудь.

– Не сомневаюсь. И потому я говорю, что она все равно будет держать меч лучше тебя, – невозмутимо продолжил Кудеяр, но в краешки его рта все же закралась улыбка.

– Эй, это уже оскорбление, – Дейк предупреждающе посмотрел на царевича. – Без ушей оставлю!

– Ой, я так испугался! – сказал Кудеяр, скопировав каждую нотку испуганного фальцета недалекой блондинки. Леопольд, сидевший рядом, захихикал, а я снова чуть не подавилась дымом, на этот раз от смеха.

Поудобнее развалившись на земле и кинув от скуки в костер какую-то веточку, царевич продолжил.

– Хочешь, покажу тебе, как правильно нужно держать такие мечи? – предложил он рыцарю.

– Его не стоит трогать кому-то, кроме меня, – серьезно сказал Дейк. – Он связан с моей душой и с еще какой-то «священной» энергией, так что я не знаю, чем все закончится, если ты возьмешь в руки этот меч.

– Ну мы и посмотрим. Вряд ли он мне как-то навредит…

– Ты думаешь, я о тебе волнуюсь? – усмехнулся Дейк, возвращая оружие в ножны и усаживаясь на свое место у огня. – Я о мече забочусь! Если он погаснет, мне не поздоровится, так что убери свои когтистые лапы.

– Мои сестры про таких, как ты, говорят «жадина-слонятина и зад тупой мартышки», – невозмутимо произнес царевич, валясь на спину и закладывая руки за голову. Уставившись в звездное небо, он вновь тяжело вздохнул.

– Чего ты? – спрашиваю, вынув из зубов мундштук и посмотрев на царевича.

– Скучно, – пожаловался Кудеяр. – Вроде привал пораньше сделали, чтобы отдохнуть, а я чувствую, что куда интереснее было бы ехать дальше…

– Ну, раз тебе скучно, то расскажи об этих своих сестрах. Ты постоянно вспоминаешь их, но никогда о них не рассказывал!

– А что о них рассказать? Они двойняшки, им десять лет, одну зовут Драгомира, другую Ольха… Эммм… Могу показать портреты.

– Давай! – вспыхнув любопытством, пододвигаюсь поближе к Кудеяру. Все же интересно посмотреть, какие у этого чудовища могут быть родственники, да простит меня моя совесть!

Царевич сел на земле и полез под подкладку плаща. Вскоре он достал оттуда три металлические пластинки, они были овальной формы, на каждой была сделана картинка. Удивительно, но портреты были такими, как если бы их писали маслом на холсте… интересно, как такого же вида добиваются, расписывая металл? С помощью магии, разве что.

– Ух-ты! Как такие делают? – спросил Леопольд, перегнувшись через плечо Кудеяра, чтобы лучше видеть пластинки.

– Государственная тайна, – важно ответил царевич, потом показал нам обоим первую пластинку. – Вот это – мои сестры.

– Сестры?… – с недоверием смотрю на картинку.

На пластинке были изображены две девочки, обнимающие друг друга за плечи.

Девочки улыбались.

На этом их сходства заканчивались.

У одной была сероватая кожа, тонкие изящные губы, маленький носик, раскосые изумрудные глазища. Милое овальное личико обрамляют прямые черные волосы, убранные в нетугую косу. На лбу красовался тонкий серебряный обруч, похожий на застывший стебель вьющегося растения. Бросались в глаза огромные уши, совсем как у Кудеяра. Одета черноволосая была в странное платье и накидку, очень напомнившие мне что-то арабское или татарское… или просто восточное… или черт знает какое. Другая же девочка… не то чтобы противоположность, но определенно другой расы. Небесно-голубая кожа, круглое лицо с широкими скулами, губы заметно больше, чем у первой, помимо того нос с едва проглядывающейся горбинкой. Брали за душу голубовато-серые глаза в опасном прищуре… такой взгляд у маленькой девочки выглядит как минимум жутко. Волосы у нее – пушистые белые перья, отстриженные по мочки ушей и разлетающиеся в разные стороны, никаких украшений на голове нет, а одета она в кусок белой ткани, прихваченный поясом.

– Ты хочешь сказать, они – родственники? – недоверчиво смотрю на Кудеяра.

– Чудеса генетики, – пожал плечами царевич. – Кстати, эти таблички нарисовала Ольха, – он указала на девочку с перистыми волосами. – У нее удивительный талант, так говорят все ее учителя, хотя и без их слов нам понятно, что Ольха очень одаренная, – рассказал он, с любовь проведя пальцем по табличке. – Правда, она, «как и каждый художник», немного не от мира сего, как говорит наша бабушка… впрочем, наша бабушка сама и подает ей пример. А вот Драгомира, – он указал на девочку с черными волосами. – Она настоящая царевна, любимица отца. Копия матери. В свои десять она уже потихоньку начинает вникать в дела государства и даже ведет несколько проектов в академии.

– Дети-гении, – хмыкнула я. – Не помню, какой я была в свои десять, но вряд ли я могла строить академии и рисовала такие портреты…

– Нам, царским отпрыскам, положено быть гениями. Я в свои десять лет мог сварить зелье, одна чайная ложка которого была способна убить взрослого виверна, – пожал плечами Кудеяр, потом показал нам вторую пластинку.

На ней была изображена скелетообразная, откровенно некрасивая женщина, или даже старуха, с темной серо-голубой кожей и болотного цвета глазами. Длинные, как будто поблекшие светло-серые перья на голове были обхвачен на лбу кожаным ремешком, одежда – мешок с прорезями для головы и рук, подпоясанный на талии веревочкой.

– Это – Ольга. Мне приятно думать, что она моя наставница… правда она сама это отрицает.

– Гхм. Носить с собой портрет наставницы? – хмыкнул Дейк, который незаметно подсел к нам.

– Я восхищаюсь ее даром… в свое время я готов был поклоняться ей, как божеству, – объяснил царевич, благоговейно вздохнув. – Она всевидица, знает все, абсолютно все в этом мире! Она мысленно задает вопрос и ей тут же приходить в голову ответ, это же изумительно! Этот великий дар забрал у нее стихию и здоровье, но зато она бесценна для Охмараги, без нее не принимается ни одно решение… хотя когда-то, еще до моего рождения, ее считали просто безумной дурой.

– Ну, это не очень интересно, – фыркнул рыцарь. – Давай дальше.

На третьей пластинке были изображены двое. Наконец-то я увидела настоящего сенари! Широкоплечий высоченный буйвол с белыми перьями вместо волос, широкими белыми бровями, сгорбленным носом, большими губами и злыми прищуренными глазами, взгляд которых даже с пластинки заставил мои колени задрожать. Рядом с ним – изящная бледнокожая женщина, с длинными ушами и изумрудными глазами, волосы у нее были седые, но до того гладкие и блестящие, что напоминали серебряный водопад. Ее красоту портил уродливый шрамом, рассекающим правую сторону лица от середины лба до самой шеи. У обоих обручи на лбах, оба в странных одеждах, похожих на те, в которых была черноволосая девочка с первой пластины.

– Это твои родители? – спросила я.

– Да, – вздохнул Кудеяр. – Хорошо вышли.

– Чем-то похожа на Тому! – заметил Дейкстр, всматриваясь в лицо царицы. – Только злее… я по губам вижу, злющая, как собака!

Царевич недовольно покосился на рыцаря, но тот как будто не заметил.

– Кстати, я забыла сказать! Я ведь знаю твоего друга, Али ибн Дамьяра! – воскликнула я, вспомнив, откуда знаю о похождениях этой дамочки. – Он рассказал мне о том, как вы с матерью ставили на место Тангейское правительство несколько лет назад.

– Ах, да! Забавный был раб, – Кудеяр кивнул, по его лицу скользнула улыбка. – Рад, что он еще жив.

– Он ищет тебя.

– Может, и впрямь встретимся, – он пожал могучими плечами.

– А что на Охмараге с девушками? – вдруг спросил Дейк. – Никогда о них не слышал!

– Едва ли тебе светит их увидеть, Дейкстр, – усмехнулся Кудеяр.

– Рафнейрис что-то говорила про невесту, – ухмыльнулся Дейк. – И какая она? Есть ее табличка?

– Она надеется, что я погибну в путешествиях или пробуду в них лет сто хотя бы… И у нас это полностью взаимно, – он усмехнулся. – Еще бы мне таскать с собой ее табличку.

– А почему так? – полюбопытствовала я. Хотя личная жизнь царевича меня не слишком волнует, но раз говорить все равно больше не о чем, то почему бы не поболтать о любви и прочих радостях жизни?

– Она не выбирала меня, так решили мой отец и я, – охотно начал объяснять Кудеяр. – Мы на Охмараге невест редко по симпатии выбираем, чистота крови очень важная вещь. Я могу жениться только на сенари ветра или тени, но так как тени появились совсем недавно, знатных родов среди них нет, и мы искали кого-нибудь из ветров с безупречной родословной. Эта была как раз такая и, в отличие от других претенденток, она маленькая и не будет занимать слишком много места, когда нам придется жить вместе. Собственно, потому я ее и выбрал.

– Как лошадь, – усмехнулся рыцарь. – С родословной, места много в конюшне не занимает, ест мало…

– Пф, лошадь мы с отцом подбирали бы с куда большим интересом, – улыбнулся царевич. – От нее хотя бы могла быть польза.

– Пожалуй, твоей невесте можно посочувствовать, – заметила я. – По-моему, это ужасно, жить с… эм… мужчиной, который ставит тебя ниже лошади.

– Ее дети станут наследниками, она и ее родственники теперь живут во дворце. По-моему, этого вполне достаточно, чтобы она была довольна, – пожал плечами Кудеяр.

– Не знаю, я бы… хотя что я?… Полагаю, существует множество женщин, которые ставят благополучие семьи и любовь мужа выше, чем богатство и титул, – пожимаю плечами. – Зачем ты вообще выбрал себе невесту, если жениться не собираешься и, к тому же, уехал на десяток лет в чужие земли?

– Что бы была. Ведь когда я вернусь, уже не будет времени на то, чтобы подыскивать кого-то. А так пусть ждет меня, к дворцу привыкает, в обществе осваивается… Что же до «семейного благополучия», то я считаю, что это неважно, а «любовь мужа» в моем случае просто невозможна. Кого и за что я должен полюбить? С какой стати? В этом мире нет ни одной девушки, достойной моего могущества!

– Сказал здоровяк, боящийся солнечных зайчиков, – хмыкнула я.

– Да и красавец ты редкий, – добавил рыцарь.

– Хах, моя внешность создает немало проблем с женщинами, это точно, – усмехнулся Кудеяр. – Обычно при виде меня наложницы впадают в истерику, полночи я привожу их в чувства, говорю всякую ерунду, и только к утру они готовы принять меня…

– Наложницы? – удивленно смотрю на царевича, скривившись. – Это же мерзко! Неужели в вашей «величайшей» стране считается нормальным принуждать женщин!?

– Мы принуждаем рабынь, которых вы нам, кстати, для этого и продаете, но никогда не заставляем свободных, – напомнил Кудеяр. – Что до меня, то мне приятнее спать с бескорыстными чужестранками, чем с придворными дамами, которые в душе будут плеваться от отвращения, но все равно отдадутся в надежде на статус фаворитки. Кроме того, наложницам, в отличие от сенари, я могу по-настоящему понравиться после некоторого времени. Я, в конце концов, считаюсь уродом только у сенари, по меркам остальных рас я достаточно симпатичный, просто слишком высокий.