Минимум Дальтона. Часть 1

– Если честно, я и половины не понимаю: то вы против глобального контроля, то за… Вы хотите лишить людей удовольствия или ответственности?

Маша глянула искоса.

– Суть вообще в другом. Человечеству чтобы выжить необходимо создать новую генерацию людей – здоровых и без вредных привычек.

– Это невозможно.

– Возможно. Проводишь мировую диспансеризацию, у лучших отбираешь биоматериал, затем всех разом стерилизуешь. Генетики из общей базы подбирают оптимальную пару и формируют идеальный плод – человека без физических и моральных дефектов. И уже через четверть века мы получаем новый прекрасный мир.

– Шикарный план, мисс Хаксли. А что делать с оставшимся барахлом?

Девушка небрежно отмахнулась.

– Остатки старых поколений пусть делают чего хотят. Лет через пятьдесят это будет уже неважно.

Александра кивнула:

– Может, даже раньше. Любой технический сбой и привет вашему донорскому банку, а заодно и светлому интернациональному будущему. Вот планета гульнет на прощанье! Хотя… – блондинка задумалась. – Почему бы и не рискнуть? Канадцы, вон, из яблок уши пробуют выращивать, вы людей на грядках культивировать начнете. Хотя у Хаксли, кажется, в бутылках. Главное, не стоять на месте. Кстати, остальные ваши «специалисты» также хорошо знакомы с основами биологии? Я к тому, что прежде, чем стерилизовать все человечество разом, может, все-таки парочку оставить на всякий непредвиденный случай? Так сказать, Адама и Еву версия 2.0, для аварийного опыления.

Прозрачные глаза сверкнули недобро.

– Макс сказал – всех.

Пышноволосая красотка не стала настаивать:

– Ну всех, так всех. Хотя, с моей точки зрения, достаточно всего одного. И что дальше?

– Дальше зародыш проверят на генетические дефекты, промаркируют и переместят на людоферму…

«Пыжик» с жалобным визгом замер в паре миллиметров от бампера потрепанного внедорожника.

– Куда?!

Маша потирала ударенный лоб.

– Ты в порядке?

– Нет, – Александра с трудом перевела дыхание. – Я не в порядке. Куда, прости, переместят?

– На людоферму. Ферму по выращиванию людей.

– Так, все, хватит! – Александра сделала извиняющийся жест в сторону водителя, вышедшего осмотреть последствия резкого торможения. – Слышать больше эту белиберду не желаю, – опустив стекло, она чарующе улыбнулась:

– Прошу прощения. Все в порядке? Я вас не поцарапала?

При виде ослепительной красотки полноватый брюнет в пыльных штанах моментально зашевелил гузкой.

– Вообще не вопрос, – он попытался рассмотреть кто еще находится в машине. – Можешь и меня всего исцарапать.

– Шалун! – Александра погрозила пальцем и поспешила закрыть окно.

– Видишь какие мужики неразборчивые? – недовольно заметила Маша. – Готовы разбрасывать свое семя повсюду. А вдруг у тебя наследственное заболевание?

– Боюсь, что его не остановит даже не наследственное, – пробормотала Александра, наблюдая, как не удовлетворившись ее отказом, брюнет тайком записал номер машины.

– А вот наши людофермы такого не допустят. Половые клетки преступников и прочей нечисти уничтожат, а клетки Эйнштейна, например, и Софьи Перовской – соединят.

Александра медленно обернулась.

– Надеюсь, ты все же имела в виду Софью Ковалевскую, а не Перовскую?

– Что?

– Я говорю, если соединить Эйнштейна и Софью Перовскую, то получится Бен Ладен. Один у нас уже был. Зачем нам второй?

Маша окончательно разозлилась, то ли от того, что и вправду ошиблась, то ли от того, что сестра никак не хотела воспринимать всерьез ее рассуждения.

– Вот точно больше ничего не скажу!

Дождь постепенно стихал. По лобовому стеклу, переливаясь в свете отражателей, змеились разноцветные струи дождя. Порядком утомленная пробкой и бессмысленной беседой Александра включила радио. Салон наполнили неторопливые звуки джаза. Молодая женщина опустила водительский козырек, вспыхнувшая подсветка осветила красивое, умное лицо.

– Манька, заканчивала бы ты со своей революционной деятельностью, – достав из золотого футляра бледно-розовую помаду, она легко провела по сочным выразительным губам. – Я тебя очень люблю, но видит Бог, если так и дальше будет продолжаться, то я и тебя и твоего Макса отправлю на реабилитацию. Ты меня знаешь, я на лозунги время тратить не буду.

– Гореть тебе в аду, – мрачно заявила Маша.

Александра рассмеялась.

– О нет, только не мне! Я атеистка, – после чего поспешила поставить точку в затянувшемся споре: – Ехать дальше все равно невозможно, вон какой-то торговый центр, заедем, переждем дождь. Заодно и тебя переоденем. Пусть наш мир несовершенен, но и твои лохмотья его не украшают.

– Но…

– Дискуссия окончена!

Глава 2

1

Посередине океана, в сотне километров от ближайшей земли, стоял одинокий человек. В лунном мерцании отчетливо угадывался силуэт крепкого, коренастого мужчины в арабском платье. Ткань обвисла мокрыми складками, настолько тяжелыми, что даже усиливающийся ветер не мог пошевелить их. Сам человек тоже казался неподвижным, и только слезящиеся от соленых брызг глаза напряженно ощупывали призрачную линию горизонта. Холодные волны недовольно перекатывали у его ног, доходя то до щиколоток, а то и до колен. В какой-то момент высокая волна захлестнула призрачную фигуру почти по пояс, но сразу схлынула, обнажив едва заметную белесую полоску земли. Сумеречный островок на мгновенье проглянул сквозь лунную рябь и тут же исчез, бесследно растворившись в бездонной глубине океана.

Араб не напрасно вглядывался в неровный изгиб горизонта. Сквозь шум волн послышался едва уловимый рокот. С каждой секундой звук становился увереннее и вскоре на волнах замаячило легкое светлое пятно. Пятно стремительно приближалось, превращаясь в мощный морской катер. Подойдя к невидимому под водой острову, судно сбросило ход, двигатели стихли. Продрогший араб автоматически сделал несколько шагов вперед, но, погрузившись в воду почти пояс, остановился.

– Эй, вы! – выкрикнул он в сторону катера. – Вы, хотя бы, заранее осведомились о приливах в этом районе! – его английский был очень жестким, словно камни во рту перемалывал.

С палубы послышался смех.

– Да бросьте! Эту землю никогда не затапливает полностью. Я проверял. В худшем случае просто испортите ботинки, – прибывший тоже говорил с сильным акцентом, но его произношение, напротив, было мягким, славянским.

– Тогда я вычту их стоимость из вашего гонорара, – с холодной яростью пригрозил араб.

– А вы, оказывается, еще и жадина! – выглянувшая из-за облаков луна на мгновенье выхватила невысокого, крепко сбитого человека в парусиновой куртке. – Думаю, с вами не стоит иметь дело. А счет за ботинки я оплачу. Прощайте.

– Стойте! – стоящий внизу нова сделал несколько поспешных шагов в воде. – Если вы сдвинетесь хотя бы на полметра – я взорву и себя и вас.

Капитан, казалось, только этого и ждал.

– Да Бога ради! – смех казался искренним. – Если вам не жаль вашу организацию, а вместе с ней и родину – валяйте.

– А при чем здесь моя родина? – араб с трудом сдерживал гнев.

Русский облокотился о перила. Теперь он напоминал сплетничающего дачника.

– Думаете, я не представляю с кем имею дело? Да я бы новогодней открытки вам не послал, предварительно себя не обезопасив.

– А под мерами безопасности вы подразумеваете встречу на этом идиотском куске дерьма посередине океана? – араб зло пнул воду.

– Ну что вы, – капитан снисходительно усмехнулся. – Когда я говорю о безопасности, я имею в виду свой спутник.

Некоторое время слышался только звук волн.

– Ваш спутник? – стоящий по колено в воде был сбит с толку. – О чем это вы?

Русский задрал голову и принялся разглядывать звездное небо.

– Конечно, невооруженным глазом мы вряд ли его увидим… Но поверьте, он там есть. И это, пожалуй, одно из лучших вложений, какое может сделать ученый моего масштаба.

– Что вы там мелете? При чем здесь наша встреча и какой-то там невидимый спутник?

– А при том, мой нелюбезный друг, что, если с моей головы упадет хотя бы один волос – а их там, к сожалению, и так осталось не слишком много, – он поправил низко натянутую бейсболку, – контакт замкнется и… Бум!!!… – короткие ручки взметнулись над палубой. – Двенадцатибалльное землетрясение разнесет всю вашу недружественную территорию на мелкие кусочки.

Даже ночь не могла скрыть сверкающих ненавистью глаз араба. Казалось, не разделяй их океан, он бросился бы на противника и разорвал его голыми руками. Но, хозяин катера не обращал внимания на возрастающую ярость собеседника и продолжал разглагольствовать:

– …Я долго думал, чем бы таким оригинальным вас порадовать? Снегопадом? Банально… Наводнением? Всплывете… Морозом минус сорок, тоже не истребить… А потом вдруг вспомнил: зона-то у вас сейсмоопасная! Вот и решил, была не была, заряжу-ка пару землетрясений для собственной безопасности. Нет, может, лично вас это и не остановит, – русский приложил руку к груди. – Зато на всем ближневосточном конфликте наконец можно будет поставить жирную точку. Ибо больше не будет ни конфликта, ни самого Ближнего Востока. Как говорится, Аллах акбар!

– Это блеф! – выпалил араб. – Такое никому не под силу.

– Да неужели? – из темноты снова послышался смех. – Тогда зачем вы здесь? Если вы или ваше руководство не верите в силу климатического оружия, тогда зачем вам его покупать? Попробуйте прибить американского президента мухобойкой. Кто там сейчас? Кто-то из Бушей? Впрочем, неважно. Удачи!

– Стойте! – араб поднял руку. – Подождите… Не я принимаю решение. Я должен лишь оговорить условия сделки.

Голос русского внезапно стал жестким, ирония исчезла.

– В таком случае – оговаривайте, а не пытайтесь мне угрожать. Я, батенька уже пуганый-перепуганный. Сорок лет в империи зла прожил. И вырос. И выучился. И сделал гениальное открытие.

– А как же вас КГБ выпустило? – араб продолжал сомневаться.

– Если б там знали, что к чему, то, конечно, не выпустили бы. Да только к концу советской власти дураков у нас стало больше, чем соцобязательств, – голос стоящего на палубе стал звонче, теперь в нем дрожала обида. – Вы знаете, что такое «социалистические обязательства»?

– Не знаю и знать не хочу, – оборвали его снизу. – Моя задача убедиться в том, что аппарат способен на то, о чем вы рассказали посреднику. И что он ничего не переврал.

– Проверяйте, – русский, казалось, потерял интерес к сделке. – Я предоставлю вам тестовый экземпляр, сможете им пользоваться ровно месяц. Достаточный срок?

– Вполне.

– Значит договорились.

Послышался шлепок и на волнах замаячил ярко-оранжевый поплавок.

– В контейнере вы найдете мой прибор и подробную инструкцию. Возникнут вопросы – пишите.

Араб недоверчиво рассматривал небольшой контейнер, привязанный к бую.

– Почему он такой маленький?

– Основное находится там, – хозяин катера указал пальцем на небо.

– А как же тогда…

Теперь уже русский не стал дослушивать.

– Для начала попробуйте прибор в работе. А потом поговорим и о цене, и о том, как достать с неба все остальное. Идет?

Араб упрямо помотал головой.

– Нет, о цене следует договориться заранее. Возможно, и обсуждать дальше будет нечего.

Шум океана на мгновенье стих, словно кто-то в глубине тоже захотел узнать цену маленькой коробочке, покачивающейся на волнах.

Человек на палубе картинно задумался.

– Не хочу опережать события, все-таки это гениальное изобретение, но… Полагаю… Миллиарда три-четыре. Да.

Араб едва удержался на ногах

– Вы сумасшедший? – хрипло выдавил он. – Соображаете, о чем говорите? Четыре миллиарда долларов?!

– Господи! – русский схватился за сердце. – Так вы подумали, что я говорю о долларах?

– А разве, нет? – человек внизу слегка перевел дух. – Слава Аллаху, а то я уже было решил, что имею дело с психом. Я, конечно, не знаю точного курса рубля, но думаю…

– Да что это с вами сегодня? – голос с палубы звучал почти разочаровано. – Не иначе как переохладились. То доллары, то рубли… Разумеется, я имел в виду швейцарские франки. Четыре миллиарда полновесных, швейцарских франков. Хотите, в переводе на доллары, хотите в евро. Четыре миллиарда – и вы единоличные обладатели самого мощного в мире оружия. Срок – месяц. Но повторяю, – русский угрожающе выставил палец, – без глупостей.

Стоящий в воде принял агрессивно-защитную позу, насколько это позволяло его положение.

– Я не верю в землетрясение по заказу. И никто не верит.

– Ваше право. В любом случае, если бы я не был уверен в своей безопасности, то никогда бы не встретился с вами и уж тем более не просил столько денег.

– Пока ваши слова пустая болтовня. Думается, вы переоцениваете и собственные возможности и собственную безопасность.

Русский рассмеялся.

– Ах, мой недоверчивый друг! Я-то как раз в себе уверен полностью, а вот ваши дела не так уж и хороши. Хотите удивлю вас?

– Нет.

– Не переживайте, это совершенно бесплатно. Gratis. Можете считать это бонусом в счет будущей сделки. – И не дождавшись ответа, продолжил: – Ладно, все равно скажу: тот русский, директор военного предприятия, которого вы якобы так «удачно» завербовали, так вот, он вовсе не инженер и не ученый.

Ветер понемногу усиливался, волны становились все выше.

– О чем вы говорите? – стоящий внизу передернул плечами от холода. – Я не понимаю.

– Я говорю о том «военном специалисте», которого русские вам подсунули на выставке вооружения в Абу-Даби. Да-да, офицер российской разведки, которому вы уже не знаете в какое место денег запихнуть…

– Не понимаю…

– Ой, да хватит! Стоит он тут, ломается, – человек на катере, казалось, испытывает удовольствие, унижая продрогшего араба. – Я хоть сейчас могу назвать суммы, которые вы ему передавали, даты ваших встреч, а, главное, вопросы, на которые вы ждете ответы.

– Бред! – человек в белом платье сжал кулаки. – Откуда ты можешь это знать?

Русский хмыкнул.

– Я говорил, что у меня свой спутник?

– Очередной блеф. Я в это не верю.

– Да на здоровье. Суть дела от этого не меняется: вас поимели, amigo. В грубой и извращенной форме. Ferstein?

– Заткни свой поганый язык! – рыкнул араб. – Откуда ты сам взялся? Тебя никто не знает. Как нам доверять тебе?

– Ну до чего тугой пассажир, – стоящий на верху, казалось удивлен. – Чем час стоять в воде и яйца себе морозить, уже давно бы сбегал, проверил соединяется мой прибор со спутником или нет. Хотя… – он поправил козырек бейсболки, – если вы не заинтересованы в сделке, то так и скажи, какой смысл время терять. У меня очередь из желающих.

Араб сделал нетерпеливый жест, словно пытался прибить злую кусачую муху.

– Твой прибор мы проверим, но как нам убедиться, что ты сказал правду о… – он замялся, словно опасаясь сболтнуть лишнего. – У тебя есть доказательства?

– А как же… Держи, – на воду шлепнулся непромокаемый конверт. – Здесь чертежи и кое-какая информация, которую ваш «специалист» передаст под видом сверхсекретных данных. Только все эти «секреты» подготовлены российской службой разведки. Просто сравните и все вопросы отпадут сами собой. Там же отчет о взятках, что вы передавали ему на протяжении полугода.

После некоторого колебания араб зашел в воду по грудь и подобрал конверт.

– Зачем ты это делаешь?

– Ради денег, разумеется. И не хочу, чтобы информация о моем оружии попала к русским. Или еще к кому-нибудь, – он поднял голову к черному небу, усыпанному огромными звездами. – Что знают двое, знает и свинья. А вы уже по самые гланды на крючке у ГРУ. Вопрос только в том, поделятся ли русские этими сведениями с американцами прямо сейчас, или приберегут до более подходящего случая. А тогда все, привет. Тетя Валя споет вам: «спокойно ночи, малыши!»

– Кто это «тетя Валя»?

Сверху раздался тяжкий вздох.

– Господи, с кем приходится работать… Короче, срок вам – месяц. За сим, прощайте!

Человечек резко откачнулся от борта, взревели двигатели, и описав круг вокруг невидимого острова, катер исчез в ночной темноте так же стремительно, как и появился.

Стоящему в воде волны доходили уже до пояса…

Глава 3

1

Хрустальные каскады люстр множились в сверкающих стеклах витрин. Над струями фонтанов витал Вивальди, по мраморным полам стелилась прохлада. В этом царстве роскоши и утонченных ароматов бесследно растворялись пробки, безнадежные взгляды водителей и все то серое, будничное, чему и названия-то в приличном обществе не существует. Основными посетителями дорогого торгового центра (не считая случайных прохожих, застигнутых дождем мамочек и суетливых командировочных) были однотипные дамочки с одинаково высокомерными лицами и оттопыренными губами-уточками. Примостившись за крошечным столиком, одни томно потягивали латте, другие бойко отстукивали сообщения наманикюренными пальчиками, третьи, с неспешной ленцой прогуливались по торговым аллеям, и все вместе отчаянно делали вид, что никакой иной жизни в мире вовсе не существует.

– Ну что, начнем с обуви? – оказавшись в родной стихии, Александра заметно приободрилась.

Маша же разглядывала ряды дорогих бутиков, словно линию врага.

– Меня вполне устраивает моя обувь. Во-первых, она растительного происхождения…

Александра автоматически глянула вниз.

– Кстати, все забываю спросить, что на тебе такое? Лапти?

– Какие еще лапти? Это сабо.

– Сабо? Хм. А чего у них верх такой странный?

– Современный вариант, – Маша задрала ногу, больше похожую на копыто. – Подошва вырезана из дерева, сверху плетеное лыко… А крепление, как у лаптей.

– И что, удобно?

Девушка едва заметно скривилась.

– Главное, что никто не пострадал.

Старшая недоверчиво рассматривала замысловатую обувь.

– Это, конечно, существенно. А зимой ты в чем собираешься ходить? В коробках, набитых ватой?

– В том же, в чем ходили наши предки.

– Ммм… Босиком?

– В валенках.

– Феерично, – Александра перевела взгляд на витрину с дорогим нижним бельем. – Ладно, не хочешь, как хочешь, тогда куплю что-нибудь себе. Кстати, ты не забыла, что через месяц у меня свадьба? – она поиграла в воздухе пальцами левой руки, демонстрируя кольцо.

Маша недовольно поморщилась.

– Забудешь тут… Все родственники на эту тему уже мозг выклевали. И чем ты хвастаешь? У твоего кольца цена больше, чем в год тратят на африканских пингвинов. Всех вместе взятых. А им очень плохо.

Александра дотронулась до камня в кольце – падпараджа нежнейшего розово-персикового оттенка.

– Если пингвинам в Африке плохо, пусть перебираются в Арктику.

– Очень смешно, – девушка насупилась. – Продай кольцо, спаси пингвина.

Блондинка рассмеялась.

– Во-первых, это фамильное кольцо, его мне подарил жених, и продаже оно не подлежит, а во-вторых… – она снова вытянула руку вперед, любуясь чистейшими красками фантазийного сапфира. – Патрик вкладывает огромные деньги в экологические программы, в то время как твои приятели только воздух сотрясать умеют.

– А…

– Все! Хватит спорить, – Александра подтолкнула сестру к распахнутой двери. – Заходи.

2

Продавщицы бутика нижнего белья, две селекционные барышни, столь же худые, сколь и высокие, заметив новых покупательниц, моментально перестали щебетать. Одна тут же устремилась навстречу старшей, вторая, с нескрываемым подозрением, принялась изучать младшую. Было видно, что она не знает даже как к ней обращаться. Тем временем ее более удачливая коллега уже выкладывала на прилавок глянцевые коробочки. Позабыв про ливень и придурь младшей сестры, Александра принялась восторженно перебирать ворох ажурной пены.

– Нравится? – она развернула крошечные, едва заметные паутинки стрингов.

Черные губы презрительно сжались.

– Пф!.. Как будто настоящие трусы кто-то съел, а кости выплюнул. Уж лучше совсем без труселей ходить.

Неожиданно она заметила ценник. Лицо исказила гримаса негодования.

– Это что? Цена?!..

Продавщица вежливо молчала.

– Да за эти деньги не только пингвины, вся Африка могла бы питаться полгода! – будущий биотехнолог шипел и пенился. – Это же просто трусы! Ты что в них собираешься делать? Мировое господство устанавливать?

Застывшие улыбки консультантов по женскому белью свидетельствовали как о недюжинной выдержке, так и о полном безразличии к судьбе жителей Африки. Включая пингвинов. Важным было одно: чтобы эта холеная дамочка и ее придурковатая спутница покинули магазин с максимальным количеством пакетов.

Мысок лакированной туфли с силой надавил на грубую холстину.

– Meine liebe Schwester, – не желая посвящать посторонних в семейные проблемы, Александра перешла на немецкий, – я выхожу замуж за члена палаты лордов. Это, конечно, не претензия на мировое господство, но кое-каких расходов стоит, – она придвинула в сторону кассы сразу несколько коробок. – Африку эти трусы все равно не спасут, а вот я, в первую брачную ночь, должна быть неотразима.

Маша сморщилась, но ответила тоже по-немецки:

– Du bist schon unwiderstehlich. Ты и так неотразима. Что в белье, что без него. Это ж только я уродцем вышла…

Рассмеявшись, Александра погладила сестру по бритой макушке.

– Дурочка! Вырастешь, станешь еще красивее, чем я. Если, конечно, перестанешь стричься налысо, краситься гуашью и читать Маркса, – после чего сделала строгое лицо. – Ладно, будь умницей, веди себя интеллигентно, а я в примерочную.

– Иди, иди… – Маша упала в огромное мягкое кресло. Огляделась, и громко добавила по-русски: – А я тут пока нигилизмом позанимаюсь.

Продавщицы выразительно переглянулись.

– Милая, выбирай выражения, – не оборачиваясь, пропела Саша.

– Можно подумать, здесь кто-то понял, о чем я говорю.

– Это меня и смущает, – блондинка поставила сумочку на полку в примерочной кабинке. – Пока я занята, может, все-таки подберешь себе что-нибудь подходящее? – она скинула туфли.

– Угу. Как только подберу подходящего лорда. – С этими словами, Маша достала из холщовой сумки вполне себе империалистический телефон и принялась искать вайфай.

3

– Сударыня, простите, что отрываю…

Полуопущенные ресницы даже не дрогнули.

Склонившись, продавщица поскребла пальчиками воздух, не решаясь дотронуться до посетительницы.

– Сударыня, вы меня слышите?

Нехотя, словно Вий, Маша приподняла веки.

– У меня уже есть трусы. И они на них даже похожи.

По лицу продавщицы было видно, что ей очень хочется плакать.

– Я не собираюсь вам ничего предлагать. Только хотела спросить: та дама, с которой вы пришли…

– Моя сестра?

– Ваша сестра?!

– Да. – Маша подтянулась в кресле. – А чем дело?

Продавщица снова занервничала и, тыча пальцем куда-то себе за спину, проблеяла извиняющимся голосом:

– Видите ли… Там произошла… В общем, такая странная история…

– С кем? – Маша непонимающе наморщила лоб.

– С вашей… – тут продавщица наклонилась еще ниже и сделала выразительные глаза – с вашей сестрой произошла странная ситуация!

Маша посмотрела в сторону примерочных кабинок. Немного поразмыслив, отрицательно мотнула головой.

– Ерунда. С моей сестрой никогда не происходят странные ситуации. – Заметив, что продавщица все еще сомневается, снисходительно пояснила. – Она даже зубную пасту выдавливает исключительно с конца тюбика. Вот вы себя контролируете, когда чистите зубы?

Послышался сдержанный рык и стало очевидным, что в этот бутик персонал набирали не только за рост и загорелую грудь.

– Встала и резко за мной! – розовая продавщица разом сбросила и лоск, и терпение. – Быстро!

Маша все поняла правильно.

– Так бы сразу и сказала, – пробурчала она, засовывая телефон в сумку.

4

Возле примерочных кабинок собралась уже довольно большая толпа. Вторая продавщица что-то оживленно объясняла начальственного вида даме и ничего не понимающему охраннику. Пара покупательниц взволнованно перешептывались неподалеку.

– Что случилось? – попав в самый центр расфуфыренных дамочек, Маша почувствовала себя крайне некомфортно. – И учтите, если это очередной рекламный трюк, то я…

Первая продавщица молча распахнула дверь в примерочную кабинку.

Изнемогающие от любопытства дамы ахнули, отшатнувшись назад. Маша, напротив, застыла как вкопанная. Черные ногти испуганно вжались в ладони.

– Черт…

На плечиках аккуратно висела одежда старшей сестры, посередине пушистого коврика стояли ее изящные туфли, яркая лакированная сумочка валялась рядом. Но ни дорогого белья, ни самой Александры в кабинке не было.

Глава 4

1

Ухоженный дачный участок, благословенные десять соток, утопали в зелени и буйном цветении золотых шаров. Тонкокожий белый налив и ароматная медуница клонили ветви до земли, изнемогая от тяжести предстоящего урожая; смородина, крыжовник, малина, стройными рядами выстроились вдоль ограды и садовой дорожки, ведущей в святая святых – роскошную теплицу, занимающую не меньше двух соток драгоценной приусадебной земли. Пожилой, но вполне крепкий мужчина, лет шестидесяти-шестидесяти пяти, типичный дачник, в выцветшей майке и растянутых тренировочных штанах, самозабвенно ковырялся в густо засаженных грядках. Изрезанное морщинами и покрытое загаром лицо отражало полнейшее блаженство. Умиротворение было обусловлено не столько прекрасным летним днем, сколько работой, в которую хозяин десяти соток был погружен без остатка.