Американский наворот

Таким сейчас никого было не удивить – внутри Блока Западных Наций уже состоялась целая череда междоусобных, нередко кровопролитных конфликтов. К тому же Драгович знал историю своих Балкан и как оно бывает. В современном мире на ходе Большой Войны эти выяснения отношений практически не сказывались.

Дома, как наверно и в других уголках мира, про Суперфедерант и все, что с ним было связано, знали довольно хорошо – нередко он появлялся в выпусках новостей, еще было полно специфичных околомилитарных каналов на Y-tube. На некоторых из таких каналов тема Суперфедеранта была едва ли не основной.

Так что, отправляясь в путь, Драгович был убежден, что он довольно адекватно представляет себе то место, куда он направляется, и граждан, которые там проживают.

По всему это были энергичные, целеустремленные люди, не чувствующие скованности в вопросе того, чтобы взяться за оружие, когда речь идет об отстаивании своей свободы, права на будущее и всего остального – чеканные фразы были из роликов.

Еще здесь, на левом берегу, ввели в строй и постоянно совершенствовали собственную, пусть и упрощенную UCE, Unified Combat Environment, которая по согласованию была интегрирована в интерлинк. Это о чем-то, да говорило.

На деле же прибывший Драгович увидел распределительный пункт, где не было горячей воды – там он переночевал в первые сутки. Затем его в повезли на какую-то промплощадку, где чисто гражданский инженер разузнал о его технических познаниях.

Это был пример полнейшей неразберихи – дома, на полуподпольном вербовочном пункте действительно шла речь о возможности работы в качестве гражданского монтажника, но потом Драгович, имевший за плечами пять лет работы в "полиции профилактики", получил четкие заверения о том, что такие люди здесь, в LBSF востребованы. Востребованы даже в большей мере, чем их местные коллеги – это потому, что в регион понаехала куча разнообразного иностранного народу, и руководству видится разумной идея формирования интернациональных полицейских подразделений.

Ни на распределительном пункте, ни на последовавшем собеседовании на эту тему никто и не заикался – ссылались на то, что это не по их части, и если уж это для него, Драговича, так принципиально, то нужно запастись терпением, и вопрос будет решен, только не ими. В общем неразбериха и ощущение присущей местным, как оказывалось, несобранности.

Справедливости ради нужно было сказать, что Драгович отправился бы в этот далекий край, даже если бы ему заранее объявили, что он будет здесь рабочим-монтажником. Это было куда лучше, чем будучи наконец-то мобилизованным, отправиться в одном из бессчетных транспортов или реквизированных лайнеров на Большой Фронт – Центральноафриканский, ЦАФ, или Евроазиатский, ЕАФ – последний был здесь неподалеку.

В жизненные планы Драговича это никак не входило. Еще распространенная и неофициальная статистическая программа показала, что вероятность того, что в ежеквартальной лотерее на мобилизацию ему "повезет", перевалила за девяносто процентов. Лотерея опиралась на даты рождения, месяцы и дни. Понятно, что программки эти чепуха самодеятельная, но лучше было все-таки решиться на отъезд и совершить этот шаг, чем потом раздумывать, почему был таким дураком и не сделал этого. Чем так вот сокрушаться, уже сидя в унылом реквизированном самолете в боевой экипировке.

Россия, объявившая политику демарша после своей катастрофы сто четырнадцатого года, тем не менее преспокойно выдавала уклонистов-иностранцев. А вот Суперфедерант, SSSF, South Siberia SuperFederant, вошедший в конфронтацию с Новым Кронштадтом в четырнадцатом-пятнадцатом годах, был самой настоящей черной дырой. Да к тому же еще был выбор между правобережными и левобережными. Конечно, здесь, на левом берегу, в каком бы то ни было разговоре следовало недвусмысленно заявлять о том, что выбор именно LBSF, Left Bank SuperFederant, то есть КАНАР был совершенно осознанным.

Кузнецко-Алтайская Народно-Анархическая Республика действительно показалась Драговичу чуть-чуть более привлекательной, чем СФС, Сибирское Федеральное Самоуправление, но именно чуть-чуть. Так что он вполне мог бы выбрать и правый берег, где бы ему также проехались по ушам только на тему левого. Здесь, на левом уже проехались. Ничего нового впрочем не сказали – все нужное Драгович усвоил еще из всевозможных видео. Все-таки он подготовился, чтобы совсем не выглядеть лопухом.

Драгович глянул на свою сумку. Помимо прочего там была довольно занятная штука – спутниковая радиостанция, которая если настанет "судный день", то есть эскалационный коллапс должна была обеспечить связь хоть с кем-то. Это если спутники уцелеют. Вообще чтобы связаться по ней с кем-либо нужно было предварительно согласовать время, выбрать вместе с этим вторым абонентом частоту, вернее канал, еще нужно было поймать спутник…

Но в случае беды, даже не эскалационного коллапса а, например, стихийного бедствия эта, на первый взгляд, бесполезная штука могла послужить. По такой можно было попросить о помощи первого, кто попадется – в расчете что тот, находящийся хоть на другом континенте, уже свяжется по нормальной связи дальше. Вроде еще и аварийные частоты для такого были.

Однако в обычных обстоятельствах штука была занятна тем, что позволяла слушать спутниковое радио – радиовещание, которое было развернуто еще в годы Предвойны. В плане аудитории эта радиосеть не то что проигрывала интернету – ее вообще не было, но все эти годы трансляции исправно велись – стоило это пренебрежимо дешево.

Еще были каналы Азиатского блока – эти спутниковые сети, своя и вражеская, были построены в незапамятные безмятежные времена по одним и тем же стандартам. Трудно было сказать, часто ли подбивали эти полузабытые невостребованные спутники, и регулярно ли группировки восполняли. Так или иначе, сети функционировали.

Рация представляла собой кирпичик весом в полкилограмма, может чуть меньше. К ней в обязательном порядке прилагалась толстая полуметровая антенна, прилаживаемая сбоку. Еще была другая, похожая на раскладной зонт, устанавливаемая на столе на штативе – такая ловила и передавала лучше всего, особенно передавала. Если нужно было просто послушать, то и со штырем вполне сносно все принималось.

Время от времени Драгович баловался тем, что слушал голоса врага – их, транслировавшихся на многих языках западных наций, можно было услышать только по радиосетям. Спутниковая была не единственной – голоса врага можно было услышать еще и по совсем допотопному наземному радиовещанию. В интернете, в своем интернете, понятное дело, ничего вражеского и близко не было, как не было ничего Западного в азиатской сети.

Драгович приладил штыревую антенну и включил рацию. Раздался бодрый испаноязычный голос, сопровождаемый шумом стадиона. Насколько понял Драгович, это была трансляция с матча проходившего сейчас в Латинской Америке. Весь тот континент был пожалуй самым беззаботным местом на планете. Хотя у "чинков" и там был плацдарм, пусть и скованный – с суши он был надежно заблокирован коалиционными силами Западного Блока. Так или иначе, фронтом та линия соприкосновения не считалась и континент воспринимался как максимально далекое от Войны место. Психологически далекое что ли.

На другом канале играла какая-то музыка, сильно похожая на джазовый церковный хор – это было обычным делом для некоторых чудаковатых американских штатов. Так и оказалось – канал был англоязычным, куда более понятным Драговичу, чем южноамериканский.

– Фамилия Бандон конечно же многим знакома, – продолжил очевидно начатую до музыки речь голос, – Рейдженальд Бандон – пятьдесят шестой президент Соединенных Штатов. Он родился в далеком две тысячи втором году в городе Кэмпбелл штат Калифорния в семье…

– Точно, один из американских президентов, – вспомнил Драгович.

Он нажал кнопку, переключив на канал вверх. Раздалось шипение вперемежку с жужжанием – такое бывало если глушили вражеский канал.

– Окончив в две тысячи двадцать шестом году Массачусетский Технологический Университет, Рейдженальд наконец-то приступил к осуществлению задуманного. С двумя своими друзьями он оборудовал мастерскую в гараже своего дяди…

– А где рассказ по голожопое детство, – усмехнулся про себя Драгович.

В воображении возникла картина о том, как этот Бандон, будучи шкетом, бегал в коротких штанишках, зацепился за забор и их порвал, – вообще такое как раз было его, Драговича смутным воспоминанием из "доисторических" детских времен.

– В те годы почтовые дроны уже были обыденностью, однако они не могли распознавать изображения и ориентироваться по рельефу и наземным объектам без помощи сети GPS.

– Изобрел свой ImageCon, – подумал Драгович, и оказался прав, в том смысле, что диктор в целом и описал предка Terrain Shape & Image Connasense System, предка TSICS.

Драгович отложил радио и пошел в очередной раз посмотреть, не едет ли за ним грузовик. По прежнему капал дождь, мелкий, как из распылителя, а по небу на сером фоне плыли чуть более светлые клочья облаков, похожие на туман. Никакого движения на горизонте в той стороне, куда убегала змейка-дорога видно не было. В другой стороне, откуда она выбегала, тоже ничего не просматривалось. Драгович зашагал обратно к домику.

– Космический полет даже на экскурсионной ракете в те времена предполагал участие в работе экипажа, направлявшегося к одной из тогдашних станций. Сам перелет мог занимать до двух суток.

– А теперь нет никаких станций, – с чувством снисхождения к легкомысленным предкам, строившим эти уязвимые громадины подумал Драгович.

– В том же две тысячи сорок третьем году он, по собственным воспоминаниям, всерьез заинтересовался термоядерной энергетикой. А что же подвигло его на это? Это был тот самый полет и осознание того, что наша Земля и человечество, ее населяющее…

Драгович начал перебирать каналы и наконец наткнулся на женский голос, говоривший на русском и чуть коверкающим, странно проговаривающим шипящие звуки – это был вражеский голос, вражеский канал. Драгович почти машинально сделал потише, потом поднялся и встал у дверного проема – не гоже будет, если кто-то войдет а в домике звучит вот это.

Послушав немного, он вернулся на американскую передачу, рассказывавшую про Бандона. Тут уже дошли до две тысячи пятьдесят шестого года, когда компания Бандона запустила первый работающий промышленный термоядерный реактор. Первый в мире.

Таких подробностей с датами Драгович не знал, хотя, как и всякий мало-мальски образованный человек знал, что термоядерная энергетика вступила в свои права в середине прошлого века.

До этого вполне естественным было то, что государства воевали из-за нефти, нужной и сейчас, но давно не стоящей во главе всего. Еще выходило, что та компания Бандона чуть ли не стояла у истоков AEX. Как-то слишком круто для какой-то отдельно взятой компании из прошлого века, хотя, впрочем, все большое вырастает из малого.

Драгович повертел в руках аппарат и выключил. У этого, кстати на шильдике помимо логотипа изготовителя еще красовались три другие знакомые каждому буквы – GBA. Радары противоракетной обороны LAURA, защищавшие Европу были от GBA.

К вечеру появились бреши в облаках, потом был красный закат, а потом, когда стемнело, появились редкие звезды. Никакого грузовика по-прежнему не было.

В домике становилось все холоднее. Когда Драгович уже начал прикидывать в уме, как ему лучше будет обустроить ночлег и разводить ли перед домом костер, послышалось отдаленное гудение, мало напоминавшее звук автомобиля.

Высунувшись в открытую дверь и оглядевшись по сторонам, Драгович разглядел огни, двигавшиеся над дальним краем поля. Очевидно, это был какой-то коптербас – если так, то он стал бы первым виданным аэромобилем в сибирском регионе.

Дома авиакары также стали редкостью – слишком уж большая роскошь для обычного человека летать где ни попадя, когда электродвигатели и продвинутое авиационное водородное оборудование нужно фронтам. Безопасность и бедность опять же.

Машина тем временем описала дугу проходя низко над полем и определенно шла к Драговичу, светя вниз прожектором. Всего через минуту, после того как Драгович услышал отдаленный гул, коптербас уже стоял перед домиком, постепенно сбавляя обороты винтов. Первым из отодвинувшейся боковой двери вылез Шеф, как его про себя назвал Драгович.

Шеф был здоровый широколицый детина с усиками и бородкой. Он был лейтенантом департамента коммуникаций, в его распоряжение и поступил Драгович, только-только прибыв на распределительный пункт.

– Я думал вы раньше будете, проговорил Драгович. – уже ночевать здесь собрался.

– Да ну, с чего бы? – с деланными эмоциями ответил Шеф. – Смотри на чем едем сегодня.

– Ты же сам говорил про бесполетную зону, я здесь пару раз слышал, как что-то пролетало, может ПВО.

– Да мы их не интересуем, – ответил Шеф. – Если что, водитель хорошо умеет летать, низко. Еще у нас радарный приемник, RWR, есть, – Он махнул в сторону автобуса, на крыше которого возвышалось нечто, похожее на гриб-поганку. – Забирай все свое и залезай.

Сам Шеф в это время достал сигарету и закурил.

Драгович заторопился в вагончик. Менее чем через минуту он уже был в салоне. Окна были занавешены синими шторками, а под потолком была какая-то коробка на крепежах, вставленная сюда явно кустарно. По всей видимости, это и был приемник-антирадар. В переднюю панель на водительском месте также был вставлен здоровенный для простенького транспорта монитор в двадцать один дюйм, на котором вроде бы высвечивалась навигация интерлинка.

Наконец, Шеф докурил, протиснулся в салон и захлопнул выдвижную дверь.

Раздался низкий гул, перешедший в тихий свист – так обычно работает электрика, управляющая мощностью двигателей. Затем машина качнулась и плавно поднялась. Драгович отдернул шторку и увидел огоньки какого-то далекого поселка, вид на который открылся только после подъема.

Кроме огоньков не было видно ничего – только сплошная темнота. Высота полета была небольшая – то и дело почти под днищем машины мелькали ветки деревьев, выхваченные широким снопом включившегося прожектора. Прожектор определенно светил не по курсу.

Занервничавший сперва Драгович успокоился, увидев у водителя ночные очки.

– Главное к реке близко не подлетать, к правому берегу, – проговорил заметивший оживленную реакцию Драговича Шеф. – Но все нормально, у нас уже давно карта радарного покрытия есть.

– И к "Амандам" тоже не лезть, – добавил водитель, – А то они быстро лазерами своими пульнут. Тогда сразу все.

–К "Амандам"? – переспросил Драгович, услышавший название, легендарное для любого военно-оружейного маньяка, которым он, впрочем, не являлся.

– Да не слушай его, – вмешался Шеф, – это на прямой видимости и то даже ближе. А до них отсюда триста километров без малого. Те, что на севере, вторая группа, они вообще на правом берегу, дальше чем ракетодром. До нас, когда мы здесь, им дела нет. Еще к ним, к "Амандам" относятся дополнительные радары-ресиверы. Они намного поменьше, с трехэтажку. Охранная зона радиусом с полкилометра всего. Там ничего такого не будет. Вообще, как видишь, наш край по полной упакован.

Наблюдая за дальнейшим ходом полета, Драгович пришел к выводу, что здесь имела место самая настоящая партизанщина. Не в том смысле, что по рощам и лесам прятались партизаны, а в смысле организации всего, полета в частности.

Не прошло и десяти минут с момента взлета, как раздался какой-то предупредительный писк. Водитель повернулся к интерлинку и начал что-то высматривать.

Что там было на экране, Драгович в подробностях конечно же видеть не мог. В основном все та же карта с каким-то слоем тактической информации поверх нее.

– Чего там? – Выкрикнул Шеф.

– АВАКС к югу облучает.

– А летит куда?

– Да в стороне пройдет.

– Сюда летит?

– Почти.

– Давай постоим! – почти скомандовал Шеф.

– Да пройдем! – ответил водитель.

– Постоим говорю! Не понятно?

– Так точно, – пробурчал водитель и начал сбавлять ход.

Через полминуты автобус уже завис метрах в пяти над очередным полем, после чего начал снижаться.

– Тот кто рискует без надобности – тот вдвойне дурак – Изрек Шеф, когда машина уже стояла на земле, а обороты винтов упали настолько, что никакого звука эти винты практически не издавали.

Глава 9.

Вот про таких потом сочиняют теории заговоров. Задников в Гренландии.

20.08.2119.

Эгедесмюнд. Гренландия.

Зал постепенно наполнялся людьми. Всего, насколько было известно Задникову, группа насчитывала чуть более полусотни человек – экспертов в самых разных и имеющих между собой мало общего областях. Хотя кем они были на самом деле, ему, Задникову, не было доподлинно известно – он и сам был здесь заявлен, смешно сказать, как "тайный консультант депутата парламента РФР" – такая необычная должность в России и вправду была.

Но где он, Задников, а где бумажная крыса при какой-то пешке из одной из партий. Впрочем, сейчас чисто внешне Задников вполне соответствовал – с этим он прекрасно справлялся.

Городок, в одном из зданий которого происходило собрание, был довольно своеобразен – Задников нашел некоторое сходство с воображаемыми убежищами нацистов в Антарктиде, тем как он их воображал – эту легенду он находил занимательной. Не было бы большой ошибкой назвать все это не городком, а объектом.

Данный объект находился не в Антарктиде, а в Гренландии. Название было вполне в духе пришедших на ум Задникову аналогий – Эгедесмюнд.

Город действительно был построен с нуля в целях, близких к военным – объект наземной коммуникационной инфраструктуры, перевалочная база в том числе и топливных модулей для суперавиации, другая логистика. В отличие от располагавшегося неподалеку чисто гражданского поселка Аасиаата с его разноцветными домиками, здесь все здания были либо просто серыми либо светло-серыми – еще одно сходство с антарктическими мифом из эпохи черно-белых пленочных видеороликов.

Еще бы приземлилось какое-нибудь летающее корыто, спроектированное в форме диска – тогда картина была бы аутентичнее некуда. Правда, в отличие от антарктических пейзажей, сейчас не было никакого снега – одни скалы и холодное море.

В качестве центральной фигуры собрания должен был Выступать некто Нидмолтон – представитель частного американского фонда, аффилированного с американскими же спецслужбами. И само собой, с бизнесом, большим бизнесом, то есть каким-то из двух констеллейшнов, AEX или GBA.

Остальные присутствовавшие, такие же члены группы, как и сам Задников, были от самых разных государств Блока: был британский инженер по термоядерной энергетике – так расплывчато представили его сферу деятельности, был французский инженер по пилотируемым космическим полетам, еще какого-то черта экономист по сельскому хозяйству, тоже из Франции, японский подрядчик транспортной авиации. Вывод напрашивался сам собой – предмет рассмотрения носил какой-то весьма масштабный, всеохватный, но при этом наверняка расплывчатый характер. Такое бывает, когда рассматриваемой темой оказывается экономика, а не что-то чисто военно-стратегическое.

Группа являла собой ни что иное, как так называемый "think tank" – коллективный "котелок", призванный родить какие-то толковые мысли.

Наконец, зал набрался – группа была в полном составе. Нидмолтон занял место у трибуны и начал с дежурных приветствий.

– Нашей целью, господа, – объявил он, перейдя, наконец к делу, – будет рассмотрение а также моделирование сразу нескольких сценариев дальнейшего развития глобальной ситуации и хода Войны. Для начала мы определимся с классификацией сценариев, которой мы будем придерживаться в ходе нашей работы. Помимо этого мы приведем спектр концепций, имеющих в настоящее время широкое распространение к более упорядоченной структуре. Некоторые отвергнем.

Выступающий говорил довольно наукообразно.

– Итак, мы будем рассматривать дальнейшее развитие и дальнейший ход войны, как три варианта – три ключевых события, каждое из которых будет иметь два исхода. При этом каждый исход может быть результатом двух событий, другими словами, одно или другое событие могут привести к одному и тому же исходу.

На экране появилась диаграмма, на которой в верхнем ряду было три пустых прямоугольника, от которых вниз шли стрелки к нижнему ряду уже из четырех фигур. Верхние были окрашены в разные цвета – синий, зеленый и красный. Нижние были невнятно желтыми. Без каких-либо текстовых пояснений диаграмма выглядела довольно примитивно.

– Первый сценарий, условно назовем его синим, – Нидмолтон оглянулся на свою диаграмму, – этот сценарий подразумевает успешную реализацию совместно выработанного обеими сторонами плана деэскалации. Статус деэскалации будет включать в себя и денуклеаризацию каких бы то ни было действий на фронте. Исключение будет сделано для орбитальной борьбы.

– Ну все, можем расходиться, – с издевкой подумал Задников. – Лет через пять, конечно, можно будет еще разок собраться, обсудить что да как…

– Даже без предположений о формальном прекращении Войны с заключением мирного пакета этот сценарий рассматривается нами, как весьма оптимистичный, – словно вторя мыслям Задникова продолжил Нидмолтон.

Диаграмма, вернее синий прямоугольник, тем временем наполнялась текстом – пункты про план урегулирования и денуклеаризацию вначале мелькали крупным планом а затем уходили в прямоугольник. Такая довольно продвинутая, хотя технически несложная замена издревле принятому чирканью маркером по доске.

– Наиболее вероятно, весомый вклад в урегулирование внесут неформальные договоренности обеспечивающие поэтапный процесс взаимных уступок. Если говорить более предметно, то речь будет идти о замораживании Центральноафриканского Фронта, CAF с созданием демилитаризованной зоны вдоль настоящей, на момент декларации договоренности, линии фронта. Аналогичный сценарий будет применителен и к Евроазиатскому EAF.Что касается Южноамериканской Блокады, то вопрос этого плацдарма сейчас не может быть описан каким-либо четким сценарием.

– Другими словами, что с ним делать мы не знаем, – подумал Задников.

– Процесс сворачивания плацдарма и отвода группировки Азиатского Блока будет широко включать в себя такую составляющую, как обмен пленными. Следующей составляющей комплекса договоренностей будет определения будущего статуса Российской Федеративной Республики. Мы не готовы пойти на то, чтобы РФР утратила свой блоковый статус, однако возможно рассмотрение варианта с частичной демилитаризацией РФР и отводом части сил блока.

– А Россию мы конечно же спрашивать не будем, – раздраженно мысленно упрекнул выступающего Задников. – Собираетесь в который раз бросить страну на волю исторической стихии? Позволить сползти во мрак, а потом через много лет другие умники будут кудахтать: "как же так получилось?".

Задников взял карандаш и чиркнул линию на своем планшете напротив обозначившегося пункта – все, что было на доске, отображалось и в индивидуальных гаджетах, которые были разложены на местах в зале – к делу организаторы подошли толково.

– При этом силы сдерживания на сухопутной границе России и Азиатского Блока безусловно не будут отведены полностью, – продолжал Нидмолтон. – Кроме того, они получат усиление виде контингентов таких внеблоковых государств, как Индия и Иран. Сообщество "Индия-Иран-Турция-Россия" ITIR предполагается окончательно формализовать, причем как дружественно-нейтральный по отношению к Сообществу Западных Наций военно-политический блок.

Этим в частности будет закрыт путь к сценарию, в котором Иран рано или поздно будет втянут в орбиту Азиатского Мира. Другой, менее проблемный член сообщества ITIR, Турция будет иметь двойную принадлежность, как и Россия, которая станет основным драйвером продвижения наших интересов в данном сообществе. Что касается результатов, то есть исходов синего сценария, то это будет новое устройство мирового порядка в рамках нашего, Западного Сообщества. Азиатский мир будет находится вне этих рамок, взаимодействие обоих глобальных сообществ при таком мироустройстве – предмет отдельного рассмотрения.

– Весь мир, – это наш Западный Блок? ОК, – усмехнулся про себя Задников. – Только если бы не прошлый век и все его дурости, это было бы действительно так.

– В вопросе администрирования и экономики Сообщества Западных Наций, – продолжил Нидмолтон, – будут актуальны концепция Глобального Авангарда а также принципы МультиСтейт. Концепция МультиСтейт описана довольно однозначно, поэтому я не буду на ней останавливаться, а вот что касается Глобального Авангарда, то у этой идеи много трактовок, поэтому я обрисую то, как ее будем представлять мы.

Задников прекрасно знал, что такое МультиСтейт, оно же Мультигосударство, и считал все это полнейшим вздором.