Терма

John Hall

Терма

Глава 1

Для поддержания жизнеспособности любому телу нужно тепло. Нет тепла – нет жизни. Поддерживать тепло можно множеством разных способов. От секса до пищи, от спорта до разного вида ускорителей. Если из широкого спектра ты ничего не выберешь или не сможешь обеспечить себя, то замёрзнешь, то есть умрешь. Поэтому ты всегда должен внимательно следить за собой и своим телом.

* * *

– Эй! Эй, Краска! – кричу я, стараясь пересилить ветер. – Краска, как ты там?

– Норм! Пока что тепло! – издалека доносится голос моей молоденькой подруги.

– Спускайся вниз, становится слишком опасно! – кричу я, чувствуя, как наш вагончик из стороны в сторону бьет ветер.

– Норм! Ещё минута! Иначе через пятнадцать минут надо будет повторять! – кричит она.

– Давай! И надо отъехать. К нам приближается центр бури! – говорю я, внимательно изучая показатели с мониторов, которыми увешаны стены. Я наблюдаю за графиками, ломаными линиями, числами и шкалами с обозначениями.

– Норм! Щас! – кричит Краска, оставаясь на поверхности нашей экспедиционной капсулы. Слышу несколько жестких ударов. Несколько секунд тишины. Ещё два удара от падения молотка на пол.

– Жми! – ее голос на секунду становится четким и громким. Я поворачиваю ключ зажигания, и через пару секунд, задрожав, наш модуль срывается с места. Краска вернула антенну на место, и благодаря этому мы можем продолжить путь обратно на базу.

– Чего ты таким осторожным стал? – спрашивает она, смеясь и подходя ко мне. – Такое ощущение, будто бы тебя цапнула муха-ссыкуха. А? – она задорно смеётся, а подойдя, кладёт мне руки на плечи.

– Вот! – показываю ей браслет на руке. – Тепло заканчивается. Мне нужно зарядить аккумуляторы шмоток и поесть.

– Эй! Беру свои слова обратно… Ты как всегда перегибаешь палку! – говорит она, присаживаясь в кресло второго пилота и опутывая себя крестом ремней безопасности, надевая сверху раму, как на аттракционах в парке развлечений.

– Да… Только это послужило поводом к тому, чтобы подогнать тебя. Плюс буря мощная. Боюсь, она может занести нас, – говорю я, изредка посматривая на плотно сидящий термокостюм Краски. – Мне бы такой… Тогда было бы проще работать. А так…

– Что «так»? – спрашивает она, мило улыбнувшись мне.

– Мне болты и гайки придется собирать несколько лет на самых больших и самых удачно расположенных свалках, – пожимаю плечами я и ещё раз запускаю щупальце своего взгляда прогуляться по Краске. – Вот «так» мне придётся расплачиваться за подобный костюм. Ибо ни болтов, ни гаек у меня обычно нет. Всё уходит на пожрать и поспать. На большее, что самое скверное, не хватает, – вздыхаю со всеобъемлющей грустью.

– Да ладно тебе! – весело заявляет Краска. – Всё образуется. Работай – и всё будет!

– Я водителем сколько лет батрачу? Вот как ты думаешь? – мой хриплый голос всегда звучит как перфоратор.

– Лет… Не знаю… Шесть… Ведь ты действительно хорош в своём деле! – теперь Краска смотрит на меня и взвешивает мои морщины, повадки, мешки под глазами. – Ну… Не больше десяти, – в итоге заявляет она.

– Почти, – хмыкаю я.

– Угадала? – спрашивает она с широкой улыбкой на лице.

– Почти, – монотонно отвечаю я, не сводя взгляда с дороги.

– А можно точнее? – в её голосе азарт.

– Двадцать, – холодно отвечаю я и поворачиваю голову, чтобы увидеть её реакцию.

– Да ладно?! – голос звучит ниже от шока. – Ты уже двадцать лет гоняешь этот танк?

– Не только этот. Ну, а так – да… Наверное, даже больше двадцати лет, – я пожимаю плечами и самостоятельно удерживаю управление, не позволяя нашей капсуле соскользнуть с намеченного пути.

– А сколько тебе? – спрашивает она, по-прежнему не помогая мне в управлении.

– Достаточно, чтобы сказать тебе о том, что мне нужна помощь. Рули давай! – вот что я отвечаю, ощущая усталость в руках. – Краска, мы попали в лютую метель. Давно таких не было. И, поверь, нам придётся несладко!

– Да ладно! Я же успела вернуть антенну на место! – весело пожимает плечами она. – К тому же наш улов стоит того, чтобы везти его до оплота.

– Аккумуляторы, фильтры для каких-то больших производственных машин и большое количество инструментов, – перечисляю я, пытаясь вспомнить всё найденное нами. – Может быть, с такого большого и жирнючего улова мне упадёт премия в виде отличного термоизоляционного костюма!

– Могу лишь пообещать тебе часть своей выручки, – беззаботно говорит она. – У меня ведь есть такой! А поскольку у меня большие на тебя планы, старичок, то ты нужен мне на все триста шестьдесят, двадцать четыре на семь. И, кстати! – она отстегивается, поднимается с места и идёт к своей сумке, откуда достаёт что-то шелестящее. – На! – она занимает своё место за управлением и одной рукой передает мне что-то странное, в тонкой непонятной упаковке. – На, ешь! Я подержу!

– А что это? – вращаю я в руке это нечто.

– Это батончик. В прошлом году была в экспедиции, и мы нашли остатки завода по производству всяких батончиков. Мы сначала пробовали их только с поверхности. Но они были замёрзшими – ни о чем, а потом, когда оттаяли, вот тут начался кайф! Вот с той поездки я и отбила себе такую чудную-чудность! – слегка пошло она проводит руками вдоль всего тела и извивается при этом. – А, и вот таких ништяков умудрилась дёрнуть пару ящиков. В каждую вылазку беру один. Называются «Сникерс»! Сладко! Неплохо восстанавливает тепло.

– Ой! – вскрикиваю я. – Челюсти свело!

– А-ха-ха-ха! – Краска смеётся надо мной. – Такая же херня и у меня случилась, когда я в первый раз тёпленький пробовала!

«А смех-то у неё звонкий, задорный!» – думаю я.

– Ладно, хватит лясы точить! – немного посерьёзнев после рывка нашей капсулы, говорю я. – За батончик спасибо! Действительно очень вкусно! – откусив второй раз, добавляю я. – Но помощь мне сейчас не помешает! – капсулу начинает трясти и раскачивать. – Так что, пожалуйста, штурвал в руки и помогай рулить. Иначе когда-нибудь мы станем добычей других, таких же, как и мы, коллекционеров!

* * *

Краска, осознавая тяжесть нашего положения, предпочла заняться делом. Дальше мы провели несколько напряжённых часов, в которых наблюдали за следующим: линия пути по нашему навигатору, полоса заряда батареи нашего средства передвижения, личные индикаторы тепла. Все эти показатели были жизненно необходимы. Каждый из них в равной степени означал и наличие жизни, и её отсутствие.

– А ты застал время до термогена? – спросила меня Краска после того, как мы покинули эпицентр снежной бури.

– В смысле, то время, когда всё то, что мы сейчас собираем, работало и функционировало в нормальном режиме? – спросил я, позволяя себе немного расслабиться. Всё же, не в первый и не в последний раз выбираюсь из бури. Опыт, как-никак.

– Ну да! Мне девятнадцать, и весь окружающий мир, насколько я чувствую, не такой, каким он был раньше! И не таким, каким он станет впоследствии. А ты застал прошлое таким… работающим, короче? – в голосе Краски звучало любопытство, интересным образом смешанное с грустью.

– Нет… И, знаешь, мне не интересно, – ответил я, удерживая внезапно начавший прыгать из стороны в сторону штурвал нашей капсулы. – Я живу сегодняшним днём. Прошлые дни меня мало волнуют.

– Фу! Скучный старикан! – фыркнула Краска и ухмыльнулась. А я ухмыльнулся от того, что ухмыльнулась она.

Ветер завывал и бросал нашу капсулу из стороны в сторону. Мы боролись с обстоятельствами, в которые попали: с уменьшающимся теплом и с обычной усталостью, что имела свойство накапливаться. Мы сидели, молчали и лишь изредка проговаривали короткие фразы о том, что устали руки, затекла спина или ноги, и о том, что одному из нас необходимо принять всё управление на себя, чтобы другой имел возможность пару минут размяться и потянуться. Таким образом через несколько часов навигатор вывел нас к огромным воротам в скале. Это и было местом дислокации одного из оставшихся исследовательских комплексов.

– Еда и сон… Еда и сон… Мне нужны еда и сон! – напевала Краска, спрыгивая с макушки нашего исследовательского мини-крейсера.

– Я бы добавил бы к этому ещё душ, – хмуро заметил я, кое-как спускаясь по лестнице. – Долгий, теплый душ! Слишком засиделся в этот раз… Всё тело стонет и болит.

– Дак душ вообще не обсуждается! Душ – это норма! А в остальном – надо было почаще просить, чтобы я подержала управление, – пожала плечами Краска. – И вообще ты слишком много взял на себя. И тепло у тебя заканчивалось, и работать решил до упора! Ты чего это?!

– Хочу термокостюм… – угрюмо ответил я и пошел в сторону стойки регистрации.

– А хочешь, вместе пойдем, я помогу тебе выбрать? – весело спросила она.

– Номер капсулы? – я не успел ответить Краске, так как администратор за стойкой регистрации уже задала мне вопрос, ответ на который вырвался у меня автоматически. – Вам очень повезло, что вы смогли добраться! На связь перестали выходить три экспедиции, – лицо Краски и мое исказились сочувствием и болью, а вот сидящая за компьютером девушка ничуть не смутилась. Она больше походила на киборга, запрограммированного на смесь чувств из брезгливости, усталости, легкой грусти и полного неприятия людей. – Бригада чистильщиков скоро будет. Просим вас подождать в зоне отдыха.

– Зашибись, – проворчал я, – вот тебе и душ, и еда, и сон.

– Да ладно, что ты сегодня такой ворчливый?! – Краска искренне развеселилась. – Ещё одно «бу-бу-бу», и я начну называть тебя стариканом. Подумай над этим! Если станешь стариканом, дороги обратно уже не будет, – она забавлялась от того, что я сначала хотел что-то сказать, возразить, но тут же передумал. А передумал потому, что понял: что бы я ни сказал, это прозвучит как ворчание, и тут Краска меня подловит и сделает так, как и сказала.

В тишине мы зашли в комнату отдыха, где расположились остальные, такие же, как и мы, мусорщики.

– Слушай, а почему ты решил заниматься этим? – спросила Краска, тем самым сама разрывая негласный запрет на мой голос.

– А чем еще? – спросил я, не до конца поняв её вопроса.

– К примеру… К примеру, ты мог бы заниматься поддержкой систем жизнеобеспечения станции. Или быть ученым, который ищет то, как вывести нас из эпохи термогена… Или быть механиком, который чинил бы капсулы. Или, на самый крайний случай, ты мог бы одним из чистильщиков, – начала перечислять она с таким видом, будто бы примеряла на меня каждый из образов.

– А кто сказал о том, что я не был? – спросил я, поставив её перед непреодолимой стеной тупика размышлений.

– Это как? – спросила она, с интересом уставившись на меня.

– Я был ученым. Но разочаровался в исследованиях. Немного побыл и механиком, и наладчиком. Не понравилось. После открытых исследований это вообще не интересно. Чистильщики… Эту кухню я выучил наизусть, когда был ученым. Практически все нечисты на руку, и это печально! – сказал я, а после посмотрел ей в глаза. – А потом убедился в этом, когда немного поработал в этом отделе.

– А надсмотрщиком был? – Краска посмотрела на меня со смесью отвращения и неприкрытой брезгливости.

– Нет, надсмотрщиком не был. Вот куда-куда, а в этот отдел вообще никогда не тянуло. Есть на то личные причины… – проговорил я. – А вот остальными я был.

– Оу… круто! – на лице Краски была смесь из недоверия и любопытства. – А что за исследования? – спросила она. – И почему в итоге мусорщик?

– Исследования до сих пор засекречены. Я не имею права разглашать ни единой детали, но на случай, если ты мне не веришь, вспомни, как я работаю с приборами и датчиками. Это докажет тебе мою принадлежность к исследователям, – сказал я, стараясь не смотреть на нее в этот момент.

– Ну, да… Не поспоришь… – недоверие с лица не пропало, но его стало гораздо меньше. – А почему все же мусорщик?

– Потому, что это позволяет работать с аппаратурой, уходить как можно дальше и испытывать себя, своё тело и разум, – ответил я с полным безразличием в голосе.

– То есть тебе нечего и некого терять, и ты ищешь способ, чтобы покончить с собой, так? – хмыкнула Краска и посмотрела на меня пронзительным взглядом, который я почувствовал.

– Нет… Ты не права. Я жить хочу! Просто, если бы я остался кем-нибудь из перечисленных, я бы превратился в фикус, – сказал я, продолжая свои попытки не смотреть на нее.

– Ты бы превратился в цветочек? – с насмешкой хмыкнула Краска.

– Да. В самый красивый в мире цветочек, – хмыкнул в ответ я. – Но вот знаешь, растением быть не моё. Я так себя чувствовал в исследовательской лаборатории.

– А остальные профессии? – спросила Краска, не выпуская меня из вида.

– Просто не моё, – спокойно ответил я.

– Не, ну как ты мог променять лабу на это?! – спросила она и жестом обвела грузовое помещение. – Там же стерильность, минимум опасности, люди умные… Никаких тебе мародёров… Пиратов… Только работа! – через пару минут тишины она указала на стоянку, а после разочарованно выдохнула.

– А, собсно, в связи с чем ты решила покопаться в моём прошлом? – спросил я, – Настало время пообщаться по душам – или что это за приступы почесушек языком?

– Да так… Просто. Интересно стало, вот и решила повопрошать, – ответила Краска, сплетя руки в замок на груди.

– А это за нами, наверное… – сказал я минут через пять после этого.

К нам шла бригада из пяти человек в объемных костюмах ядовито-желтого цвета. Специальные защитные шлемы они несли в руках, а от больших смотровых окошек то и дело отлетали блики преломляемого света.

– Какой у вас номер? – спросил один из чистильщиков. Скорее всего, он был бригадиром. Ему я и назвал номер нашего судна. Он удовлетворенно коротко кивнул и жестом пригласил покинуть зону отдыха и отправиться к капсуле: для её вскрытия и извлечения всех артефактов мира прошлого.

– Что у вас там? – спросил чистильщик перед тем, как я открыл контейнер. Этот вопрос – самая обычная процедура. Она служила неким клапаном безопасности. От ответа зависело, будет ли надет шлем защиты или его можно будет оставить рядом с экспедиционным шаттлом.

– Фильтры для производственных машин и станков. В основном… – ответил я и вопросительно посмотрел на бригадира команды, выделенной нам с Краской. Тот молча кивнул, давая разрешение открыть и наконец освободить грузовое отделение капсулы.

– Там, где вы нашли все это, ещё есть? – спросил бригадир спустя несколько часов напряженной разгрузки.

– Надо будет посмотреть, – спокойно ответила Краска, – Правда, мы старались вычистить все за один заход, – впервые за долгое время она была собрана и серьёзна, словно произошла подмена человека.

– Я свяжусь с руководством станции, – ответил он и посмотрел на меня. – А ты случайно не?..

– Наверное, нет, – сказал я, не дослушав вопрос. – Когда и сколько нам заплатят? – спросил я о том, что не только меня, но и Краску, сильно волновало в данный момент.

– Пришлите сюда кого-нибудь из надсмотрщиков, – бригадир активировал рацию у себя на плече и проговорил это в небольшой прибор. – Все вопросы вы будете решать с тем надсмотрщиком, который придёт, – он не переставал щуриться на меня, от чего внутри становилось не по себе.

– В связи с чем такой радушный приём? – хмуро поинтересовался я, понимая, что происходит что-то не совсем хорошее.

– Приказ начальства. Связаться с вышестоящими, если будет найдено то, что нашли вы, – холодно ответил чистильщик и посмотрел на меня со смесью извинения и досады.

– Ладно, я понял, – ответил я.

– Нам хоть заплатят?! – встряла Краска. – Знаете, как-то не прикольно шерстить поверхность, прячась от термогена. И так же не прикольно всё вот это вот грузить и таскать. Особенно, если тебе не заплатят после.

– Не знаю, – ёмко ответил начальник бригады чистильщиков. – Наша работа: доставать, сортировать, направлять дальше. Это всё, что имеет смысл.

– Да ты как робот разговариваешь, – недовольно прокомментировала Краска. – Нет чтобы по-человечески, чтобы как-то нормально ответить… – она снова переплела пальцы на груди. – И вообще, нам долго ждать?!

– Неизвестно, – честно ответил чистильщик. – Вас проводить в комнату ожидания?

– Не-не-не, – спохватилась Краска, – мы и тут неплохо постоим. И вы рядом, и артефакты на виду, – сказала она, намекая на нечистоплотность сотрудников исследовательского центра, занимающихся распаковкой и транспортировкой артефактов в складские помещения.

Глава 2

Надсмотрщик появился практически через час. Он шёл к нам, вяло аплодируя, и я понимал почему. А вот Краска смотрела с таким видом, будто бы её должно было стошнить. Низенький мужчина приближался с вальяжностью жирного тигра, который готов к послеобеденному сну. Мои кулаки сжались с хрустом костяшек.

«Невесело…» – подумал я, всматриваясь в довольное лицо с глазками, посаженными друг от друга настолько далеко, что казалось, будто бы они на том месте, где должны быть виски. – Нам не только не заплатят, теперь мы будем работать на лабу. Возможно, недолго… И это потому, что жить нам останется не так долго, как того хотелось бы.

– Ну, здравствуй, Билл, – мужчина протянул мне руку, но я это проигнорировал.

– Краска, отойди, пожалуйста, в сторону. Тут предстоит очень… паскудный разговор, – сказал я девушке, которая посмотрела на меня и, увидев ту серьёзность, что скрывалась в моих глазах, отошла в сторону. – Что тебе надо, Джин?

– Думаю, ты уже и так всё знаешь, – ответил тот.

– Давай я сам всем займусь. Пусть девочка спокойно ищет новую команду, а? – сказал я, внимательно всматриваясь в круглое мерзкое лицо.

– Ты же и сам понимаешь, что нет, – ответил тот, злобно скалясь.

«Как бы мне хотелось верить в то, что всё будет хорошо, – думал я, направляясь в ту сторону, куда отошла моя напарница, – но, учитывая тот факт, что «кухню» я знаю наизусть, даю девяносто девять и девять процентов тому, что это будут последние наши вылазками за артефактами».

– Слушай, тут такое дело, – начал я, стараясь оттянуть момент хотя бы на пару мгновений. – Нам не заплатят… – я увидел её мгновенно наливающееся пунцовым лицо и готовность высказать каждую, до самой последней и избитой, мысль, которая имелась у неё в адрес надсмотрщика и начальства. – Но у тебя появится возможность поработать на лабу, – сказал я и изумлённо посмотрел на Краску, которая в один миг сменила гнев на милость.

– Даже так? – одна бровь подпрыгнула и замерла выше другой. – Интересно… – она помолчала, обдумывая что-то, а потом спросила: – Ну хоть какое-нибудь обеспечение будет?! Мы ж на своих припасах не должны будем заниматься вот всем этим?!

– Всё зависит от того, как сторгуемся, – честно ответил я, после чего положил ей руку на плечо и посмотрел в глаза, – самое паршивое заключается в том, что у нас нет возможности отказаться.

Эта новость для неё была чем-то чужеродным, чем-то далеким и похожим на шутку. Краска рассмеялась.

– Неплохо так пошутил, – сказала она, вытирая слезы счастья, – я почти поверила. А так: сказал бы честно, что хочешь работать с ними, и я бы отвалила! Ха! – она хмыкнула. – И на деньги меня кинуть хочешь… А я костюм тебе предлагала помочь выбрать…

– Это не шутка, – сказал я, и вновь проработало перестроение мимических мышц, изменивших выражение на осторожное недоверие.

– Да ладно… Не накалывай, – сказала она и посмотрела на меня каким-то странным взглядом, смешивающим в себе любопытство и непонимание происходящего.

– Это херовая правда, – опустив голову, сказал я, после чего ладонью смахнул с лица непонятное, неприятное ощущение, – мы попали с этими фильтрами… Можно сказать, мы встряли на собственные жизни.

Лицо Краски после этих слов вновь изменилось. Теперь она смотрела на меня строгим, непроницаемым взглядом, полным возмущения и протеста.

– Я свободная женщина, – сказала она, – они не имеют права…

Я быстро перебил её:

– Тут не о правах. Тут и прав нет, и здесь нет варианта соскочить. Так что… Пойдём, торговаться будем, – я развернулся и пошёл в сторону, где стояли Джин с чистильщиками.

– Слышь, а ну харэ шутить… – сказала она, жёстко разведя руками. – Не смешно.

– А ты видишь, чтобы я смеялся? – ответил я, и, видимо, мой внешний вид заставил её поверить в происходящее.

– Ладно… Но знай, мне это не нравится! – сказала она, поставив своей фразой в тупик. Будто она делала мне одолжение, о котором я долго просил.

– В таком случае пошли, – ответил я, решив промолчать и тем самым быть чуть мудрее.

Мы приблизились к группе чистильщиков, возглавляемой надсмотрщиком. Джин кивнул и повёл нас по длинным тоннелям коридоров станции. В моей голове мерзко шевелились воспоминания об этом месте. Не из-за плохих ассоциаций, а просто потому, что я не хотел сюда возвращаться… Ни-ко-гда. А вот на лице Краски я читал любопытство, лёгкий страх перед неизведанным и готовность к приключениям.

– А когда торговаться? – спросила она внезапно и тем самым заставила повернуться идущих впереди надсмотрщика и бригадира чистильщиков.

– Что? – спросил мой давний неприятный знакомый.

– Не-не-не… Ничего, – она поспешила исправиться, но момент не вернёшь назад. Я понимал, если не продолжим сейчас обсуждать этот вопрос, рискуем вообще ничего не получить.

– Нам необходимо полное обеспечение в любую последующую экспедицию, – сказал я, посмотрев в глаза Джина, – то есть: еда, вода, сон, термокостюмы высокого качества и болты с гайками на расходы личного характера. Не обсуждается! – мой голос был полон решимости.

– Ну. Ты. И. Наглец! – протянул Джин. – Мы не дошли, а ты уже условия выдвигаешь.

– Чтобы ты знал, что просто так мы работать не станем, – спокойно ответил я, – и, кстати, торг неуместен.

– Но зачем два термокостюма? – спросил Джин, жадно осмотрев мою напарницу.

– За тем, что личные вещи мы загаживать не собираемся, – сказал я. – А поскольку столь рискованное мероприятие подразумевает под собой всевозможное развитие событий, то вам же лучше, если мы дольше протянем и сможем и артефактов нафармить, и, возможно, новое место найти… Так что вы должны нас снарядить по полной программе. Иначе вы рискуете ничего не получить. Вообще ничего! – сказал я, и воцарилась тишина, но ненадолго.

– Да! – вскрикнула Краска, подняв кулак над головой. Это было не к месту, это было неуместным в данном положении, и по этой причине такой жест смог разрядить обстановку и заставил надсмотрщика Джина рассмеяться.

– Хорошо, ради такой девочки я похлопочу. Можете не сомневаться, – сказал он.

Правда, я не поверил ему. Оказалось, это привычка у меня такая: не верить надсмотрщикам, а Джину, в том числе, и в особом случае.

Мы шли по длинным коридорам, и я наблюдал за тем, как лицо Краски меняет и эмоции, и цвет. В особенности это было заметно тогда, когда мы перешли из служебных отсеков к лабораториям, в которых люди в спецовках ходили за толщами стекла и не отвлекались от своих занятий.

– А откуда появился термоген? – спросила Краска, когда мы проходили мимо комнаты, в центе которой стояла колба, внутри которой взрывались молнии без облаков.

– А откуда появился мир? – спросил я.

– Не издевайся, – буркнула она и обиженно стиснула руки в замок.

– Даже не думал, – сказал я, посмотрев на очередную комнату с исследователями, которые бегали мимо клеток с крысами.

– Ну, так откуда появился термоген? Ведь никогда раньше его не было… Никогда раньше, в смысле, до эпохи термогена, – сказала Краска и посмотрела на меня.

– Неизвестно. Есть только множество теорий об этом. Так же, как когда-то было множество теорий о возникновении мира. Более того, начало нашей эпохи термогена – это тоже своеобразное возникновение мира. Правда, не совсем нового и не самого простого, – сказал я и задумался над тем, что сказал.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Краска, и тут я заметил, что за тем, что говорю, следит не только она, но и сопровождающие.

– Давай в таком случае расставим все точки, – сказал я, – Во-первых, не термоген, а терма. Так будет правильнее, и так мы сможем уйти от просторечия. Во-вторых, что я имею в виду, – я задумался на несколько секунд и продолжил: – Возникновение нового мира из старого – это больше философский вопрос. Если бы в мире ничего не поменялось, то был бы один старый мир, в котором мы работали бы слесарями, монтажниками, начальниками и так далее. Если бы случившаяся термическая катастрофа была бы короткой аномалией, то мы бы жили в мире прошлого, а не копались бы в его обледенелых обломках. А так и катаклизм, который повлек за собой гибели подавляющего количества людей, и возникновение нового мира на костях старого… эм… Все всё поняли? – спросил я и посмотрел в одухотворенные пофигизмом лица надсмотрщика и его команды чистильщиков. А вот Краска смотрела на меня со смесью чувства доверия и вопроса: «Чё?»