Кураку. Том 1. Зло. Остров вечного счастья. Часть 1

– …Давайте сделаем наш мир чистым!..

Собачьи зубы жадно перемалывали тесто в крошки.

Воришку под равнодушные взгляды волокли к патрульной машине.

– …Я подарю вам счастье! – Като высоко подняла подбородок и развела руки, будто ждала оваций.

Джон покраснел от негодования. Он хотел вырвать мальчика из лап хладнокровных блюстителей порядка, но разразившиеся громом аплодисменты подавили назревавший в сердце бунт и заставили рухнуть в шоке на ближайшую скамью.

Ещё пару недель назад бо́льшая часть людей осуждала политику Като, но сейчас почти каждый смотрел на неё зачарованно, с открытым ртом и блеском в глазах. Между этой толпой и облизывающейся в ожидании добавки дворнягой не было никакой разницы.

Сиона в сопровождении дрона подошла к Фоллеру. Тот сидел, крепко схватившись одной рукой за лоб, и мотал головой, мечтая очнуться от происходящего кошмара.

– Помните, господин президент, о чём я вам говорила? – Като гладила дрон, как преданную собаку, а её голос всё больше наполнялся презрением. – Прекратите жить чувствами. Этот червяк вместе с братьями хотел сидеть на шеях налогоплательщиков. Именно такие «бракованные шестерёнки» тянут страну вниз.

Тупая боль пронзила грудь Фоллера. Джон хотел вдохнуть, но не мог – к горлу подступил ком. Сиона отправила в тюрьму голодного ребёнка, потому что он – президент – трусливый слабак, развязавший ей руки. Нервы сдали в очередной раз, и пелена гнева застлала глаза.

– Это же самосуд! – Фоллер потянулся и крепко вцепился в запястье Сионы.

– Зачем так переживать? – хладнокровие отпечаталось на лице Като. – Ваш горячо любимый народ забудет об этом таракане через полчаса.

– Ты просто чудовище! – Фоллер мечтал вытрясти из неё душу.

– Возьмите себя в руки, иначе Парламент поставит под сомнение ваш авторитет, – взглядом Сиона в очередной раз вынудила президента покорно склонить голову.

Поправив волосы, она отпустила дрон и зашагала прочь.

Посмотрев на удалявшуюся патрульную машину, Джон предался круговороту мыслей.

За последние годы бюрократический аппарат раздулся, как мыльный пузырь, а черту бедности пересекли сотни тысяч людей. Почему этот ребёнок, как и многие другие, оказался крайним? Разве он виноват в том, что тысячи политиков во время кризиса стали заботиться больше о своих задницах, а не о гражданах Гайи? Бюрократы ограбили народ, а теперь беспощадно его истребляют, не жалея даже детей. Сиона Като являлась воплощением их лицемерия, подлости и жестокости.

Подняв голову к вечернему небу, Джон тихо произнёс:

– Я сделаю это, Вондерланд. Как только остров будет найден, я лично всажу ей нож прямо в сердце.

***

Троица добралась до места назначения поздним вечером.

Огни воздушных кораблей, зависших над ангарами, разгоняли мрак, опустившийся на Спейстаун. Шум двигателей, скрежет металла и крики возбуждённых археологов и солдат слились в одну оглушающую какофонию.

Расталкивая суетящихся людей, телохранитель Сионы прокладывал путь к президентскому судну. Като и Фоллер следовали за ним, прикрывая уши.

Их встретила огромная машина, из турбин которой валили клубы пара. Трёхэтажный лайнер, названный «Либератором», помимо стандартного генератора антигравитационного поля имел множество несущих многолопастных винтов. Создатели поражающей воображение махины не поскупились ни на бортовые балконы, ни на фигуру орла, украшавшую носовую часть.

Поднявшись по выдвижной лестнице на палубу, Като взяла у капитана рупор и с края борта обратилась к толпе внизу:

– Я признательна всем, кто оставил до́ма родных и прибыл сегодня сюда, чтобы отправиться на этих прекрасных кораблях в удивительное путешествие. Отыскав Небесный анкх, мы проложим путь в сказку. Ваши имена навсегда останутся в памяти тех, кого вы освободите от страданий и боли, кому поможете обрести вечное счастье. Но прошу не забывать, что это не увеселительная прогулка. Мы столкнёмся с множеством опасностей, и поэтому тем, кто не уверен в себе, я предлагаю остаться в Спейстауне.

Как и ожидала Като, никто не дрогнул и не отступил. Полные сил участники экспедиции прощались с любимыми и спешили занять свои места на кораблях.

Капитан, получив рупор обратно, приказал готовиться к взлёту, а Сиона и Джон покинули палубу.

Президентский флот поднялся в небо после полуночи. Журналисты, докеры и простые зеваки аплодисментами и свистами провожали экспедицию, искренне надеясь, что анкх направит жизнь людей в новое – лучшее – русло.

***

Подойдя к своей каюте, Фоллер вспомнил, что не забрал из багажника джипа чемодан. От досады он стукнул по двери и направился в зал совещаний, где договорился встретиться с Като.

В зале не было никого, кроме рослого мужчины-блондина в майке и военных брюках. Зачесав назад волосы, неизвестный обошёл длинный стол и направился к Джону, скрипя берцами по паркету и разминая мускулистые руки.

Устрашающая татуировка открывшей пасть змеи на правом плече солдата заставила Фоллера слегка занервничать.

– Кто вы такой?

– Разве госпожа Като не рассказывала вам обо мне? – Незнакомец достал нож из закреплённых на плечевом ремне ножнах и демонстративно его покрутил.

– Нет, – Джон сделал шаг назад.

Неизвестный, не поднимая головы, подбросил нож, поймал его за лезвие, убрал и протянул президенту руку.

– Гектор Мидера, главный археолог. Я здесь, чтобы ввести вас в курс дела.

Фоллеру этот Гектор почему-то не внушал доверия. Длинный острый нос и хищный взгляд исподлобья делали вояку похожим на стервятника, готового броситься на жертву в любой момент. Его голос мало того что походил на отрывистый лай, так ещё и неприятно гнусавил.

– А что случилось с Волтером Коулером? – спросил Джон, ответив Мидере рукопожатием.

Мужчина презрительно скривил губу.

– Он отказался от участия – сослался на больные ноги. Но я думаю, причина в глубокой обиде на Парламент и Союз путешественников.

– Ах да, – вспомнил Фоллер и расстроенно вздохнул, – его же исключили и лишили звания. Может, не стоило этого делать…

– Я не менее опытен, чем Коулер. – Злость и обида наполнили археолога. – К тому же он уже старик. Пусть читает газетки в ожидании старухи с косой.

– Что ж, раз вы за него, давайте начнём.

– Прошу к монитору… – Мидера взял со стола пульт и указал на огромный экран в стене.

В зал неспешно вошла Сиона. Кивнув археологу, она села в одно из кресел.

Гектор нажал пару кнопок, и на мониторе появилась схема: Спейстаун – Горы Монтего – Небесный храм – Фаертаун – Райский остров.

– …Позвольте, объясню, – Мидера откашлялся в кулак. – Через пару дней мы доберёмся до гор Монтего и спустимся в подземный лабиринт. Пройдя его, наша команда выйдет к древнему храму. Как утверждает госпожа Като, Небесный анкх находится в нём. Заполучив артефакт, мы направимся к райскому острову, сделав остановку в Фаертауне для пополнения припасов.

– Остров, как вы знаете, расположен неподалёку от Ледяного континента, – заговорила Сиона. – Чудовищные ураганы сгубили многих путешественников, но не переживайте, господин Фоллер, – анкх позволит нам пролететь через штормовые врата. Если нет вопросов, предлагаю закончить наше маленькое собрание и разойтись.

– Я не буду вас задерживать, – и Джон устало зашагал к выходу. Всё, чего он хотел, это уронить тяжёлую голову на подушку.

– Спокойной ночи, – пожелал ему вслед Мидера и подошёл к Сионе: – Вас проводить до каюты?

– Не утруждайся, – холодно ответила Като, посмотрев на Гектора как на клопа. – Лучше работай как следует и не забывай о нашем уговоре.

– Разумеется, госпожа, – откланявшись, Мидера покинул зал.

Оставшись одна, Сиона подошла к иллюминатору и взглянула на усыпанное звёздами небо.

– Ещё немного, и Гайя войдёт в новую эру. – Она сняла колье и с интересом взяла в ладонь рубин. – Человечество получит то, что заслуживает.

Внутри камня возник образ беспризорника из «Неосити». Мальчик стоял на коленях и тянул вперёд руку, по его губам читалось «Помогите». Широко распахнутые невинные глаза смотрели прямо на Сиону, умоляли вернуть ему мечты, эмоции и мысли о братьях, но её лицо всё больше морщилось в мерзкой презрительной гримасе.

***

Восьмилетний Джон вернулся из школы с дыркой на брюках. Увидев это, его мать покачала головой:

– Как же тебя угораздило, дорогой?

– Прости, мам, это всё забор, – мальчик виновато опустил глаза.

– Ладно, раздевайся и мой руки.

Сев минут через пять за стол, Фоллер вдохнул чудесный аромат грибного супа.

– А папа опять не придёт? – с грустью спросил он и посмотрел в окно, за которым ветер гонял по тротуарам сухую листву.

– У него много дел, – объяснила мать. – Сегодня он будет поздно.

– Понятно, – вздохнул Джон и зачерпнул суп.

– Ты кушай и садись за уроки, а я пока достану из шкафа другие брюки. Надо их погладить.

– Их нет, – пробормотал Джон.

– Что? – нахмурилась мать.

– Я их отдал.

– Как отдал? Кому?

Фоллер убрал ложку в сторону.

– Вчера к нам перевели нового мальчика по имени Бэрл – на штанах заплатки, портфель потёртый, а под глазом синяк, большой такой. На перемене я спросил, как у него дела. Он ответил, что его бьёт папа, а денег на новую форму в семье нет. Почему, мама? Разве папа не должен защищать сына?

– Это сложно объяснить, дорогой, – мать погладила Джона по голове. – Не все папы хорошие. Мне жаль твоего одноклассника. Это ему ты отдал брюки?

– Прости меня. Я лишь хотел сделать его немножечко счастливее. Ты сердишься?

– Конечно, нет, дорогой, – мать прижала Фоллера к себе. – Мы купим другие, не переживай.

За окном стемнело. Включив светильник на тумбочке, Джон надел пижаму и лёг в постель. Мать тихонько зашла в детскую пожелать сыну спокойных снов. Когда она села на край кровати, Джон перевернулся на спину и посмотрел ей в глаза.

– Почему мой папа не может помочь Бэрлу? Он ведь работает в министерстве по делам детей.

– Не всё так просто, дорогой, – мать нежно коснулась ладонью щеки сына.

– Но почему? – не понимал Джон. – Папа и президент могут сделать счастливыми всех детей на Гайе.

– Как бы объяснить… – мать на некоторое время задумалась. – Помнишь, какой вкусный торт был у тебя на прошлом дне рождения?

– Конечно, – расплылся в улыбке мальчишка. – Творожный, со взбитыми сливками. Вкуснотища!

– А теперь представь, что этот торт – счастье. В тот день ты пригласил десять человек. Вы весело провели время, и лакомый кусочек достался каждому. Но что бы ты делал, будь гостей сотни? Пойми, нас очень много, поэтому счастья на всех не хватает. – По щеке матери скатилась слеза. – Нельзя сделать счастливыми всех. Накорми досыта одного – и оставишь голодным другого. У каждого чиновника свои взгляды на будущее Гайи. Если бы ты только знал, с какими трудностями в работе сталкиваются твой отец и президент. Политика – это настоящее поле боя, где каждый готов загрызть соперника, чтобы обеспечить себе счастливое будущее под Тауросом. Сейчас ты ещё мал, но настанет день, и ты всё поймёшь. А теперь засыпай, дорогой.

– Не споёшь мне мою любимую песню? – вдруг попросил Джон, чем смутил мать.

– Опять? Я пела тебе её вчера.

– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!

– Ну хорошо, – мать вытерла слезу, откашлялась и тихонько запела:

– В нашем мире много грусти,

Много зла и много бед,

Но возможно стать счастливым,

И я дам один совет.

Нет, не надо строить замки

Иль сокровища искать,

Нужно честным быть с собою,

Детских грёз не предавать.

Счастьем просто поделиться —

Надо с малого начать:

Улыбнуться тем, кто в грусти,

Кому плохо, тех обнять.

Раз, два – улыбнись,

Кусочком счастья поделись.

Три, четыре – будь собой

И мир по-новому открой.

Пять, шесть – смелей мечтай,

И если дождь – не унывай.

Семь, восемь – человеком будь,

Найдёшь в сердца других ты путь.

Девять, десять – засыпай.

Люблю тебя, ты так и знай…

– Знаешь, мам, я вырасту и сделаю мир лучше, – заявил уверенно Джон. – Обещаю.

– Конечно, дорогой, – улыбнулась мать. – Ты же у меня умница. Люблю тебя.

– И я тебя. Спасибо за песню. Кстати, а кто её написал?

– Я… не помню, честно. Ну всё, засыпай, а то уже поздно. Спокойной ночи.

Оставшись один, Джон перевернулся на бок и попытался уснуть, но неутихающие мысли не давали векам сомкнуться.

Прошло больше пятидесяти лет, а Джон всё ещё свято верил в то, что мир может стать лучше.

В каюте царил полумрак. Свет с палубы проникал в два иллюминатора и рассеивался возле кровати. Президент лежал на боку и никак не мог заснуть: повторял припев маминой песни. Он мечтал сделать счастливыми всех жителей Гайи, но вместо этого связался с Като обрёк народ на страдания. Не зря говорят, что благими намерениями вымощена дорога в ад. Одно лишь грело душу Фоллера – Небесный анкх, способный открыть путь к райскому острову.

«Всё будет хорошо, мама, – мысленно пообещал Джон. – Что бы ни случилось, моя мечта станет явью».

Глава 5. «Чёрный дракон»

С заходом Тауроса жизнь в столице не останавливалась. Люди, дабы прокормить семьи, шли с одной работы на другую; кому повезло больше, отправлялись с коллегами в паб надраться до беспамятства. Яркие вывески ослепляли, а громкая реклама с билбордов и рокот моторов били по перепонкам. Те, кто проводил поздние вечера дома, плотно закрывали все окна, опускали чёрные шторы, но это помогало не всегда.

Шуре́н Накаму́ра, коротковолосый брюнет крепкого телосложения, сидел за письменным столом в просторном кабинете. В приталенной белой рубашке, заправленной в брюки, он походил на типичного офисного работника. Образ портили полные хмельного безумия глаза и бокал пива в руке. Перевалило за́ полночь, но мужчина, сдвинув густые брови и почёсывая на мощных скулах и выдающемся подбородке щетину, внимательно изучал лежавший на коленях журнал «Тайны нашей планеты», в котором опубликовали интервью Волтера Коулера.

Мебель для кабинета Накамура заказывал лишь из редких сортов древесины, а новейшую электронику получал бесплатно напрямую от заводов-изготовителей. Являясь поклонником жуткой живописи, он вешал на стены дорогие картины с изображениями черепов, трупов и само́й смерти. Последняя приобретённая на аукционе работа – «Mortis Saltatio» – заняла место прямо над его столом; на ней талантливый, но, к несчастью, наложивший на себя руки художник в мрачной палитре показал танцы королей, клириков и простых крестьян с мертвецами возле похожей на бездонную яму могилы. Мягкий ковёр, брошенный на весь паркет, Шурену изготовили из шерсти йети, обитающих в горах Монтего. Хозяин кабинета ревностно соблюдал чистоту – никому не позволял заходить в обуви, вызывал горничную по четыре раза на дню, но «Mortis Saltatio» предпочитал протирать от пыли сам.

Разумеется, Шурен не работал клерком. Он заправлял могущественным преступным синдикатом «Чёрный дракон», чей список злодеяний начинался с продаж наркотиков, а заканчивался убийствами. Прибыль бандитов измерялась сотнями миллионов га́йлей3, а количество их жертв давно перевалило за десяток тысяч.

Прижать Накамуру к стенке мечтали многие политики, но он, обладая огромной властью, деньгами и широкими связями в Сенате, оставался неуязвим. Его неоднократно арестовывали, пытались взорвать, пристрелить, отравить – всё без толку. Ниндзя – так называли рядовых головорезов синдиката за внешний вид – отправили на тот свет многих правительственных наёмников. Фамилия Накамуры за годы въелась в сознание не только конгрессменов и полицейских, но и простых граждан, заставив жить в бесконечном страхе.

Управлять криминальной империей мужчине помогали две девушки: сестра Орне́ и любовница Эйми́ра Ли.

Орне имела такую же власть, как и брат: отдавала приказы, заключала незаконные сделки, руководила счетами.

Эймиру называли правой рукой Шурена. Она активно вербовала «свежую кровь», следила за выполнением приказов босса, а иногда лично занималась его поручениями. Ли остерегались и боялись – девушка хоть и выглядела хрупкой гейшей, превосходно владела холодным оружием и с подчинёнными не церемонилась.

Родился Накамура в неблагополучной семье: мать пила и нигде не работала, отец трудился сторожем на автостоянке. Денег на существование критически не хватало. Родители нередко дрались и срывали злость на ребёнке. Шурен часто убегал из дома и ночевал в подвалах. В школе он почти не появлялся и поэтому серьёзно отставал от сверстников, обзывавших его дураком, недоучкой и ничтожеством.

Однажды после очередных издевательств Накамура сильно избил одного из обидчиков, за что был исключён из школы. Перед уходом он угрожающе сказал директору: «Вы ещё обо мне узнаете».

Домой Шурен так и не вернулся – друзья-бродяги окончательно вытеснили из раненого детского сердца горе-родителей и стали для него новой семьёй. С ними он познал городскую жизнь с изнанки, увидел всю черноту людских душ.

С возрастом бродяги превратились в ОПГ. Они воровали, грабили, убивали. В семнадцать Шурен вместе с бандой «вставил» ломбард, а через два года совершил налёт на столичный банк. Жестокий и хладнокровный, как зверь, он быстро завоевал уважение бандитов и в двадцать четыре, заняв высшее положение в криминальной иерархии, объединил все преступные группировки.

Однажды Накамура случайно столкнулся с отцом и узнал – мать месяц как прикована к постели и вот-вот отдаст Богу душу. Шурен с подросткового возраста воспитывался улицей, на биологических родителей ему было плевать, но когда речь зашла о существовании родной сестры по имени Орне, он немедля посадил старика в автомобиль и помчался в отчий дом.

За пятнадцать лет в этой омерзительной квартире ничего не поменялось. Даже наркопритоны, в которых когда-то бывал Шурен, выглядели куда лучше. Среди гор вонючего барахла и ветхой мебели на рваном матрасе лежала дряхлая, еле дышавшая старуха. Её вытаращенные глаза смотрели на окно будто в ожидании костлявой гостьи, губы бормотали какую-то молитву. В углу комнаты тихонько всхлипывала высокая девочка-подросток.

Мать скрипучим голосом рассказала сыну, что Орне появилась на свет спустя два года после его побега из дома. Накамура ещё больше возненавидел родителей – они не сделали выводов, ничего не поменяли в жизни, но посмели родить второго ребёнка, заведомо зная, что не дадут ему ни грамма любви. Шурен не мог допустить, чтобы сестра и дальше страдала, и решил сам воспитать из неё сильного, хладнокровного человека, способного противостоять любой несправедливости. Он даже подумал дать ей дорогу в набиравший мощь синдикат…

Долгое время Накамура обучал Орне приёмам рукопашного боя, обращению с холодным и огнестрельным оружием, совместно с докторами обрабатывал её психику. Результаты превзошли его ожидания: робкая девушка превратилась в безжалостную убийцу…

Об Эймире Ли Накамура узнал год назад, когда искал хорошего наёмника для устранения упёртого и неподкупного капитана полиции Спейстауна. «Птички» синдиката напели, что в столице живёт девушка, готовая за большие деньги убрать хоть министра. Слухи заинтересовали Шурена, и он приказал разыскать хвалёную убийцу.

Уже на следующий день Эймира в сексуальном синем ципа́о4, расписанном цветами лотоса, предстала перед Накамурой. Высокая и стройная шатенка с татуировкой дракона, обвивавшего левую руку от запястья до плеча, собрала волосы на затылке в пучок и заколола декоративными палочками с кисточками из пряжи. Но приковали к себе взгляд главаря не причёска и платье, а длинные ноги.

Ли прекрасно справилась с заданием и покорила Шурена. Не желая отпускать на волю столь ценный самородок, он предложил наёмнице постоянную работу. После недолгих переговоров Эймира согласилась и возглавила отряд убийц, но Накамуре этого было мало. Смотря на неё, он не мог дышать, а всё его естество пыталось вырваться из-под застёгнутой рубашки и поддаться безудержной страсти. Яркие ухаживания, дорогие подарки – на протяжении года главарь вёл себя настойчиво, и это принесло плоды. До сих пор пьянящие мягкие губы и шелковистая кожа Ли пробуждали в нём хоть и нежного, но зверя, а от её словечек по спине наперегонки бегали приятные мурашки.

Весь сегодняшний вечер Накамура думал о райском острове. Он перечитал интервью Волтера Коулера несколько раз, пытаясь понять, действительно ли известный путешественник сделал величайшее в истории открытие или это дурацкая сказка, придуманная, чтобы поиздеваться над наивными глупцами, мечтающими о сладкой жизни.

Главарь синдиката не был глупцом, но грезил об абсолютной власти. Да, «Чёрный дракон» держал в страхе даже крупных чиновников, но Накамура хотел большего – стать единовластным правителем Гайи.

Наткнувшись на абзац о таинственном духе, Шурен почему-то сразу подумал о фантомах. Он не увлекался историями об этих созданиях, но твёрдо знал, что их мощь фактически безгранична. Заполучить бы одного такого в союзники…

Мысли опьянили быстрее пива, и Шурен, встав перед стеклянной стеной, посмотрел на разноцветные огни ночного Спейстауна с высоты птичьего полёта. Медленно, но верно в голове зародился план…

– Эймиру ко мне! – Кабинет сотрясся от громкого баса главаря.

– Сию минуту, босс! – отозвался телохранитель из-за двери.

Эймира в любимом ципао перешагнула порог и медленно двинулась к столу, дав Шурену в очередной раз насладиться её красотой. Нанесённый на лицо макияж, как всегда, выглядел безупречно: чувственные, похожие на лепестки роз ярко-красные губы и белила, скрывшие подобно маске не только каждую морщинку, но и все эмоции. Накамура часто терял контроль над собой, смотря на эту холодную деву. В её синих, как океанская бездна, глазах он хотел утопать всё глубже…

Ли никогда не позволяла себе вульгарности, обладала грамотной речью и следовала правилам этикета. С Накамурой была кошечкой, мурлычущей бархатистыми нотами, с подчинёнными – жестокой королевой. Она не носила современную одежду – отдавала дань традициям: в гардеробе нашли место десятки ципао и кимоно разного покроя, а также босоножки на высокой деревянной платформе. Её таланты не ограничивались виртуозным обращением с клинками – Эймира красиво играла на ко́то, чем порой снимала напряжение Шурена, и знала множество техник массажа.

– Чем могу помочь, дорогой? – сексуальным голосом спросила Ли. – Устал от напряжённой работы?

Накамура сел обратно за стол.

– Я хочу, чтобы ты с ребятами отправилась в Зеладан и нашла там одного путешественника по фамилии Коулер.

– С каких пор тебя интересуют подобные личности? – пришла в недоумение Эймира. – Если тебе скучно, я могу сыграть, а после маленького концерта скинуть всё лишнее с этого стола, – она лукаво улыбнулась и встала позади Шурена.

Накамура сдерживал закипавшую в теле страсть и старался не шевелить на лице ни одним мускулом:

– Он не просто какой-то жалкий авантюрист. Я раньше читал его статьи.

– Разве у него есть то, чего нет у тебя? – Ли наклонилась к Шурену размять ему плечи. – Ты уже властелин мира. Ещё чуть-чуть – и сам президент будет приносить тебе завтрак в постель.

– Ты слышала мой приказ? – ледяным тоном спросил Накамура. – Доставь мне Коулера. У меня к нему особый разговор.

– Хорошо, босс, – рассерженная в глубине души Эймира спокойно убрала руки, – но прежде не хочешь посвятить меня в свой гениальный план?

Накамура повернул кресло к Ли, вальяжно в нём распластался и в деталях пересказал интервью Коулера.

Увидев разгоревшийся в серых глазах огонь, Эймира поняла – мысли об острове полностью захватили разум властолюбца. Открывая дверь кабинета, она думала о том, как они с Шуреном, предавшись безумной страсти, утонут в волнах ни с чем не сравнимого наслаждения, но вместо крепких объятий и жарких поцелуев её ждал холодный приказ.

– А зачем тебе путешественник? – спросила Ли, смирившись с испорченным вечером.

– Он может рассказать нам гораздо больше, чем журналюгам.

– Ты явно затеваешь что-то нехорошее, – Ли успокоилась и даже улыбнулась, – и я, кажется, раскрыла твой коварный план. – Она поправила палочку в волосах и села к Шурену на колени. – Найдя остров первым, ты укрепишь своё влияние на планете. Когда ресурсов на исследованных территориях Гайи не останется, людям придётся искать новое место, пригодное для жизни. Рано или поздно путешественники обнаружат этот рай, но к тому времени он будет под юрисдикцией синдиката.