Глаза Вуриса позади друга округлились, как блюдца. Риз Авир дернулся, будто хотел оглянуться на геронтов совета миров, но передумал. Чужие пусть видят его замешательство. Свои – никогда. Он заговорил неторопливо.

– Ты знаешь основной закон, Эйден. Только император лично – лично! – вправе начать войну и объявить перемирие. Тебя здесь нет. Я же – увы, не вправе отдавать такие приказы.

– Есть еще закон. О королевских наследниках первой очереди. В присутствии геронтов совета миров и канцлера имперского парламента я отрекаюсь от власти. Если дело лишь за правом подписи, Джур, – тебе водить.

Риз Авир дрогнул одними ресницами. Да, он изменился и вырос за сто лет. Но и теперь вряд ли понимал, что вообще здесь происходит. В альянсе. В этом зале. В голове у синтетика. Он знал: сейчас любое решение станет кардинальным, но необдуманным. Для размышлений нужно было время, но пока он молчал, с каждой секундой таяло его положение силы. И для работы в одной связке нужен был настоящий разговор, а не лицемерная игра. Герцог разжал зубы и вздернул голову:

– Я принимаю корону. Мне нужен час, чтобы отдать распоряжения флоту.

Новый император сам отключил связь и пропал с экранов. Эйден выдохнул, но так и не обернулся к Харгену. Чего он там не видел – злорадной ухмылки? Еще одной фальшивой бравады? А Джур-то без него становится все лучше. Хорошо. Плевать на все, кроме конечной цели. Через пятьдесят девять минут империя проиграет войну, но выиграет бесценное: время.

* * *

Зубы клацнули, но огненный удар так и не последовал. Пленник уступил любопытству и открыл глаза. Не то чтобы он сильно волновался, не сдохла ли тварь, подавившись молочным зубом, просто затихшие монстры имеют малоприятное свойство возникать позади тебя. И обязательно капать слюной на плечо.

Оказалось, гадина сверху пропала. Теперь свет шел от чьих-то ярких глаз в дырке на потолке, но у зубастой твари глаз не было, а значит, сюда пробрался кто-то другой. Пока некто светил и не показывался, Орис решил не обращать на него внимания. Осмотревшись, юноша обнаружил, что слизь на бетонном полу высохла. Та, что сочилась из стен, желтела и сыпалась на глазах. Орис сухо глотнул, вылез из укрытия и уставился на него растерянно. Это были не ребра. И никогда ими не были, так что ли, выходит? Вместо скелета на полу стояли кривые нары из горбыля. Он поковырял желтушную краску на стене. Лужа просочилась сквозь трещины в полу, и как только воды не осталось – даже самой грязной – пить захотелось еще сильнее.

Ладно. Твари нет, радуйся. Орис забрался на нары, чтобы не сидеть на полу. Только он затих, из дыры на потолке забрезжили лучики света. Оттуда выбрались пауки размером с яблоко и расползлись по стенам. Вместо брюшка у них были человечьи глаза. Чем надышался здесь бедняга Орис, что мерещилась ему такая дрянь? Светились не глазные яблоки, нет. Фонарики были на паучьих пятках, на каждой лапке, и когда они топали, по стенам и потолку мелькали крошечные лучи. Лазерное шоу… Орис когда-то просился у отца на танцы, но его тогда не пустили к плебеям. Что ж, теперь вечеринку ему устроили настоящие патриции. Харген бы с ума сошел. Впрочем, он ведь и так сойдет – как только имперцы используют сына против отца.

От стены рядом откололся кусок. Осталась дыра, не слишком большая, чтобы сбежать, но и не слишком маленькая. Внутри было черно: может, еще одна камера, а может, чья-то могила. Самина тотчас сунула бы туда руку, но Орис дергано отодвинулся и не спускал с дырки глаз. Любопытные пауки направили софиты на дыру, из которой выпала… миска. Орис вытянул шею. Прозрачная клейкая масса дрожала на дне. Ну, здорово: один в один его школьный завтрак. Наверное, это даже можно есть, раз оно в миске. Опередив паука на какие-то пару секунд, юноша сцапал миску и ткнул в нее пальцем. К нему прилипла вязкая жижа. Совершенно без запаха. Орис лизнул ее, потом содрал зубами с пальца, пожевал и заставил себя проглотить. Вкуса она тоже не имела. Кажется, это одновременно была и еда, и вода. Удовольствия от такой трапезы было не больше, чем от пищевых капсул для бедняков на Бране. Те пили биокисель, но и тот имел какое-то подобие вкуса. А тут – вязкий воздух. Интересно, это обычная еда в империи, а может, только военнопленных так балуют?

Пока Орис ел, пауки то светили, то гасли. Раздражали. Он перестал их отпугивать и подпустил к себе одного. Стряхнул ему с пальца каплю жижи, а пока тот кормился, вылил остатки клейстера прямо на него. Паук затормошил ногами, приклеенный к стене киселем. Но жижа была беспощадна, и паук увяз. Софиты на пятках замерли: тогда паук сдался и принялся есть жижу изнутри. Из киселя вышла довольно сильная линза, и Орис приобрел себе не самый бездарный ночник. Другие пауки сбежали через разлом в потолке.

– Перестаньте калечить люцерверов!

Орис и не подозревал, что умеет подпрыгивать на одних ягодицах. Перед ним стояла ибрионка – строжайший пучок на затылке, черное платье без излишеств, пуританские ботильоны. Орис вскочил с нар.

– Вы кто такая? Вы как здесь…

Ибрионка поджала губы и наполовину ушла в стену. Так, ясно: голограмма.

– Я – Ри, управляющая флагманом. Система поддержки и контроля. Нет, я не голограмма, я конвисфера и при желании могу дать Вам пинка за порчу светильников.

– Хороши светильники… – юноша покраснел. – Сами измываетесь, а потом дерзите!

Ри бесстрастно моргнула.

– Почему было просто не послушать совета, который Вам дали при заселении?

– Ну да, да! Успокоиться, ха-ха. Настроиться на… как там… конструктивный разговор. Это здесь-то? Да я чуть не умер!

– Не нагнетайте. Вам же нравится погружение в мир страданий и болезненных фантазий. Еда без вкуса, цвета и запаха действительно помогает сосредоточиться. Но зачем же портить реквизит? Насколько я знаю, Вы сюда напросились сами, вот и держите себя в руках.

– Как мне может нравиться погружение в мир болезненных фантазий? Что Вы такое говорите?

– Тут бардак уже третий час. Было б еще на что глянуть. Страхи у Вас, прямо скажем, инфантильные.

Ориса, конечно, и раньше техника подводила, а какая и вовсе недолюбливала, но чтоб так беспардонно язвить – такое случилось впервые. Сам Эммерхейс и рядом не стоял с этой управляющей. Юноша развел руками и просто вернулся на ржавые нары.

– Мой Вам совет – прекращайте. – скрипела Ри. – Или хотите беседовать с герцогом на этой помойке?

– Ладно. Я не понял, чего, но прекращу. Если я пообещаю вести себя хорошо, Вы переведете меня в камеру получше?

– Здесь Вам не тюремный спутник, на флагмане только один пси-блок. Работайте с тем, что есть. Герцог будет рад бризу и конфи из нежирной дичи, Его Высочество давно не был дома. Всего доб…

– Простите, из нежирной дичи здесь только я!

Юноша уже давно не плакал на людях, но сейчас очень хотелось.

– Со скелетом же получилось. И с люцерверами. Не знаю, ну, подумайте наконец о чем-то приятном! Стены будут обваливаться до тех пор, пока Вы не перестанете себя жалеть. И ужин останется клейстером, пока скулите здесь на голых досках.

– То есть… вот это все здесь – иллюзии?

– Для убогих цивилизаций сойдет и такое определение. Пси-блок сконструирован по принципу медитативных тюрем империи, где Вы попадаете в ту среду, которая отражает душевное состояние. Ваша агрессия обернулась вонючей жижей и липкой слизью, а страх – мертвой тушей и пугалом, в которое Вы превратили люцервера.

– Я, значит, превратил?!

– Безусловно. Когда иссякли страх и ненависть – стало легче, не находите? И еда нашлась.

– Это.не.еда.

– Ее лишают вкуса депрессия и чувство вины. У настоящих преступников эта стадия длится годами, иногда не проходит до самой смерти. И не только у преступников. Самобичевание – любимое хобби людей.

Орис задумался.

– Но я ведь предатель, в каком-то смысле.

– В самом прямом!

– Ну, спасибо! Что-то Вы мне не слишком помогаете с… конфи.

– Предатель злодея – герой, юноша. – ибрионка замерцала, получая сигнал извне. – Так-так, у меня совсем нет времени. Герцог вернется через час, а у Вас тут уныние на самом виду. Какой позор! Умейте выдерживать невзгоды с достоинством. У изысканного блюда здесь один ингредиент – Ваши мысли. Чем они лучше, тем вкуснее жизнь. Всего хорошего.

4. Глава, в которой робот ищет работу

Скоро коврик на полу был уже почти сносный. Место нар заняла аккуратная софа. Орис мнил себя волшебником, но эти чудеса почти ничего ему не стоили: всего-то нахлестал себя по щекам, попрыгал на месте и двести раз присел. Он помнил, что упражнения дают гормон счастья, и через полчаса в комнате появились окно и стол. Стены перестали сыпаться. Все было наполовину имперским, наполовину – как дома: претензия на гостеприимство. «Как поднять себе настроение, если вы в плену» – такую методичку он напишет. Еще пара лет войны, и это будет бестселлер. Юноша огляделся в поисках несовершенств. Увидел всего одно: люцервер так и остался пауком, прилипшим к стене. Может, он просто сломался? Глаза б не глядели в тот угол.

В нише у окна тихонько звякнуло. Ужин. Салфетки на опрятном подносе аккуратно сложены, рядом дымится пиала с чем-то вроде крем-супа. Ярко-синий напиток в ибрионском хрустале.

У еды был сложный вкус. Непривычный. Орис умял половину, когда услышал деликатное: «тук-тук». Над юношей стоял кто-то в имперском скафандре. Безликий черный призрак. Правильно, ведь камера была адаптирована под организм бранианца. Понимание этого не делало облик гостя дружелюбнее, и краешек софы под Орисом предательски оплыл и покрылся ржавчиной. Страх. Опять он.

– Монохромный интерьер неплох, – похвалил имперец под маской, – Но он выдает фальшивое спокойствие. Шепчет, что обитатель просто взял себя в руки, принудил к смирению из последних сил.

Почему эта броня не могла быть прозрачной? Кто это?

– Джур риз Авир. – представился гость и подошел ближе. Ржавчина расползалась по софе бесконтрольно. Воздух снова отсырел.

– Я Орис Зури.

– Вижу, со светильником Вы так и не сладили. Люцерверы здесь самые капризные. Да, Орис, теперь я новый император, но это еще не все новости.

– А что с Эйденом?

Наверное, имелись какие-то нормы этикета, согласно которым запрещалось вот так набрасываться на Его Величество. Но в самом деле, вот это поворот!

– Все нормально. Я несколько удивлен, что Вы им так обеспокоены. Эммерхейс отрекся в мою пользу, и я отдаю приказ отступить.

– Отступить?!

– По всем секторам. Мы сочли убыточным продолжение этой войны за пределами империи. Все это лишь провоцирует удары магнетаров по мирному населению.

– Я думал, вы просто обменяетесь пленными. Эйден вернется сюда, а я домой.

Джур покачал головой:

– Не так скоро. Харген получил выгодное предложение от андроида и обменял Вас на победу. Увы, она стоит дороже кого бы то ни было… одного. И пока все не утрясется, Вы здесь будете залогом безопасности синтетика.

– Долго?

– Не знаю. Эйден тянет время. Я вот что хочу обсудить: ему что-то нужно от Вашего отца. Орис, я знаю, вы с андроидом были заодно на Бране. Наверняка кое о чем говорили. Кое-что видели. Почему он настоял на отступлении?

Юноша был в искреннем замешательстве. Он не совсем понимал, на чьей стороне этот деликатный имперец с его осторожными жестами, мягкими усталыми интонациями. Совершенно не похожий на Эммерхейса. Живой, располагающий к себе, несмотря на броню. Говорят, они с Эйденом заклятые друзья, но так ли? И уж совершенно не понятно, на чьей стороне Орис сам теперь.

– Так это он хотел? Я думал… это была Ваша идея!

– Никогда. У такого решения должна быть причина более веская, чем потенциальная угроза для чужих мирных. Эммерхейс не первую сотню лет ведет войны, и с гораздо большими жертвами. О чем он не мог, не хотел сказать при Харгене?

– Он… я не понимаю, я не знаю точно! Он хочет… Он НЕ хочет уничтожать Брану. Он обещал, что сделает все возможное… Ваше Величество, я не знаю! Он работал с моей сестрой. Если кто-то что-то и понимает, так это она. Простите.

– Тупик. – отмахнулся император. – Эйден не станет обсуждать серьезные вещи с женщиной. Уничтожение Браны, ты сказал? В каком смысле?

– Планету можно выбросить в космос! Но он сказал… что хочет дать Бране шанс.

– Ладно, Орис, что ж. Я так или иначе разберусь.

– Вы ведь уже не передумаете? Отступать.

Джур пожал плечами.

– В общем-то андроид прав. Войну в Кармине мы выиграли, а все, что происходит сейчас – просто месть за одного ибрионца. Это теперь право Эйдена: самому бороться за свою жизнь. Я отступлю. А там посмотрим. Может быть, позже, когда мы подпишем все необходимые пакты, я снова предложу обмен и верну Вас отцу.

– А где те карминцы, с моего корабля?

– Уже отправились на родину, в галактику Миу. Прощайте, Орис, мне пора.

Юноша кивнул и растерянно оглядел стол. Что-то там было не так. Напиток в бокале, которого коснулся риз Авир, стал черным.

– Вы не согласны с решением робота. – прошептал Орис вслед имперцу. – Вы не согласны!

Грубо вышло. Джур обернулся и наверняка увидел тот бокал.

– Проницательный мальчишка… С Вами опасно иметь дело, господин Зури-младший. – прошипел император, и в камере ударил мороз. – С Вами, но не со мной. Вы привыкли к предательствам близких там, на Бране? Мы здесь ведем политику, а не плетем козни. Да, мне миллион раз не по душе попирать гордыню! Но если отвлечься, андроид настаивает на разумном: перестать убивать. Возможно, если бы я чуть глубже понимал его мотивы, не испортил бы Ваш напиток. Несвежий чай – только его Вам стоит бояться здесь.

– Я просто хотел сказать, что верю Эйдену. Чего бы он ни замышлял, он хочет, как лучше.

– Вы себя хоть слышите, Орис, сын Харгена? – в раздражении Джур хлопнул по столу, и пиала звякнула о бокал. – Рвете тут на себе рубаху за врага. И Эйден там – тоже. А я должен верить!

Орис боялся, что вот-вот задрожит губа. Он закусил ее до крови, но ничего не почувствовал.

– Я себя слышу. А Вы меня?

– До встречи, господин Зури.

Орис сел один за остывший суп. Рано или поздно, живым или мертвым, его вернут домой. Война закончится. Больше никто не умрет. Он сосредоточился на мысли о спасенных карминцах: единственной бесспорно хорошей новости. Если все, как говорил Бритц, то к Урьюи отправился пустой корабль на автопилоте. Он запрограммирован сбиться с курса при посадке и утонуть на такой глубине, где его не достанут эзеры. План был идеален, а Кайнорт – красавчик.

Парень глянул на стену и не поверил глазам. В углу, где налип паук, жижа превратилась в кокон. Из него показались лапки. Они светились целиком, будто сотканные из лучиков. Следом выбралась голова с блестящими гирляндами антенн и язычком, закрученным в спираль. Бабочка. Огромная бабочка! Насекомое растормошило кокон и сидело на стене, расправляя огненные крылья. В комнату лился теплый свет. Юноша забрался на софу, а бабочка зашевелилась и – взлетела к потолку.

Вот так люцервер! Ничего прекрасней он в жизни не видел. Даже Ри осталась бы им довольна. В бокале заиграли мелкие пузырьки, и Орис глотнул золотистого тоника в надежде, что превратил воду в шампанское. Но нет. По имперским меркам ему еще было рановато.

* * *

Будь проклятуще проклят проклятый Эйден.

Даже лучше, что они не могут вернуть его прямо сейчас! Джур выбил бы из него всю дурь за эти выходки. Ведь так изуродован, что ясно: не великодушием Харгена он там жив еще. Дракой, смертным боем. Что же он творит? Может расправиться с Браной, но идет окружным путем – понятно, что имел в виду мальчишка. Одна дохлая планета против целой Империи. Ради чего? Допустим, он хочет разорвать магнетарную цепь изнутри, но ведь это будет проще, уничтожь он Брану. Пока остальные дома воюют за власть над магнетарами, имперский флот разнесет всю цепь. А Эйден какую-то ерунду там заварил. Задержись риз Авир в пси-блоке чуть дольше, не только чай почернел бы. Все стены бы обуглились, а светила бы им геенна огненная.

– Джур, плохие новости! – Проци догнал его на пути к переговорной. – Даже не знаю, с чего начать.

– Тогда начни с хорошей, Ву.

– Орден Контроверзы, помнишь такой?

– Мелкие бесы из тех, кто вечно против.

– После отречения Эйдена они объединили всю фронду. Сформирован блок, минимальный, но достаточный для наложения вето на твои решения.

Джура словно кипятком облили. За десять минут до выхода на связь с Альянсом в верхах Империи грянул раскол.

– Они отказываются отступать! Так?

– Да. Вот их декларация, – адмирал развернул бланк вето перед императором. – Решение об отступлении, прямо скажу, не стало бы популярным. Они сочли так: если ты сделаешь, как сказал Эйден, то признаешь свою власть формальной и выставишь Ибрион слабым перед целой Империей. И не только.

Проци еще что-то объяснял, а Джур уже набирал Орден Контроверзы. Минуту геронты слушали его проклятия на трех официальных языках парламента, но так и не прогнулись.

– Вы не можете не понимать, – гремел император, – что если Эйден остался в Альянсе, на то есть причины! Он знает, как разорвать магнетарную цепь изнутри. Но его действия могут спровоцировать Харгена на зверство! Ему просто нужно время, чтобы избежать лишних жертв!

– Ваше велич…

– Хорошо, послушайте: ведь мы отступали сотни раз и только выигрывали от этого. Почему теперь, квазар вас раздери, просто не выполнить приказ?

Это были кситы в основном, и от них он ожидал сопротивления. Но сегодня бледного червя поддержала колония Фарадум. Немыслимо. Зря, ой, зря их избавили когда-то от сколопендр.

– Ваше Величество, мы здесь считаем, что на риз Эммерхейса оказали давление со стороны Альянса.

– Что?!

– Ваша вера в синтетика достойна восхищения, но по здравому рассуждению мы не можем быть уверены, что это решение его, а не Харгена.

– Да вы в своем уме? Как, вы думаете, его прогнули? Он машина! Он скорее тысячу раз умрет.

– Вот мы и не хотим, чтобы он умер. И не хотим, чтобы новый император был только призраком, тенью прежнего. Война продолжится, Ваше Величество.

Риз Авир, бывало, вспоминал, как запросто отдал корону Эйдену. Сомневался, а не зря ли открестился от лавров монарха. Нынче час, всего час прошел с момента, когда вот – он стал императором, но не проходило и минуты, чтобы он об этом не пожалел. И Джур снова зря выдавал эмоции, зря растрачивал крик. Вот как справлялся Эйден: круглые сутки был непробиваемой задницей, куда гаже парламентариев. В итоге Джур проиграл не потому, что был слаб, а потому что был лучше их всех. Такой вот парадокс власти.

– Просто все вы слишком долго живете слишком хорошо. Нет у вас родственников в приграничье, да?

– Магнетары не угрожают нашим границам. Чтобы выстрелить по ним, Зури придется собрать энергию со всего Альянса. Вы же видели: его отпрыск для него столько не стоит. Нет повода для паники. Она здесь выглядит не как предусмотрительность, а как фантазия бесхребетного короля.

Оставалась минута до выхода на связь с Альянсом. Джур повторил про себя формулу: чтобы влиять, надо быть хуже.

– Довольно. Если я прав, хочу, чтобы вы поплатились. Я прекращаю аккредитацию всех штаб-квартир совета миров и отзываю их разрешения на аренду в столицах. Отныне парламент заседает на границе с Альянсом. Катитесь к блазарам.

Он прошел в переговорную прямо сквозь конвисферу с геронтами. Фигуры посторонились, а после рассеялись у него за спиной.

* * *

Эйден и Харген ждали решения в какой-то почти расслабленной тишине. Не тратили сил друг на друга. Зури опасался громким звуком, резким жестом спугнуть удачу, а синтетик замер, как умели исключительно машины. Неподвижный и отстраненный. Как пятьсот двенадцать лет назад, в кабинете Гервина Эммерхейса. Тогда его спасло редкое чудо: великодушие герцога, еще не сломленное годами их дружбы. Размолвка, как видно, пошла Джуру на пользу. Он научился ходить по головам:

– Я счел недопустимым отзыв войск. – объявил риз Авир. – Империя не отступит. Орис Зури останется у нас в качестве залога безопасности Эйдена Эммерхейса.

Синтетик даже не моргнул.

– Ясно, Ваше Величество.

– Мое решение поддержала крупнейшая фракция совета миров – Орден Контроверзы.

Снова ни тучки на лице синтетика. Да как он это делал? Можно ли этому научиться, как-то натренировать? Джур мог поклясться жизнью всех своих внебрачных детей, что прямо сейчас внутри андроида разбегаются крупные трещины. И вот-вот проступят наружу. Но хорошо, что не поклялся, потому что Эйден за сто лет без друга охладел до абсолютного нуля. Да?

– Что ж. – он смиренно опустил ресницы и повел плечом. – Авторитет и опыт вышеназванных геронтов не вызывают сомнений. Мне остается только подчиниться воле новой династии.

Экраны погасли. Какое-то время по залу носился ветерок из тревожного шепота, шелеста официальных платьев и шороха бумаг. Арена растерянно зябла, пока Эйден не обернулся к председателю.

– Чему ты ухмыляешься, Харген? Его отказ – приговор для Альянса.

– Это как посмотреть. Я еще не победил, а вот ты уже проиграл. Своим же! – Зури рассмеялся низко, гулко.

– Ну-ка, перечисли, чего я проиграл. Благодаря вирмалину я обеспечил себе протекцию в Альянсе, а теперь стряхнул ответственность перед империей. Я вне политики. Я свободен. Отныне если кому-то угодно будет умереть за безработного синтетика – или распылить за него пару твоих миров – для меня это будет лишь бегущей строкой новостей внизу экрана.

– Как же красиво ты объявил себя неудачником, андроид! Все, что произошло, не входило в твои планы. Как бы ты сейчас ни бравировал.

– Да, я вроде как уволен. Попрошу у твоих советников новую работу. С возможностью заниматься тем, что у меня выходит лучше, чем плести интриги. Как вам только что продемонстрировали, за жизнь и здоровье я борюсь куда успешнее, чем за власть.

Прозрачная дама с Алливеи возбужденно привстала с кресла, но ее опередил глава дома Роркс. Диск засверкал, посылая текст на комм председателя.

– Я не разрешаю забирать пленника на Роркс! – отрезал тот. – Это слишком близко к границе конфликта, а у вашего Дома нет магнетарной стены.

– Но и мариновать андроида исключительно на Бране мы не позволим. – вмешалась алливейка. – С потерей короны он стал нашим общим пленником! Любой Дом теперь вправе забрать его на время. Он слишком ценный ресурс, Харген. А наша ситуация уже не терпит…

– Условия нашего договора не выполнены! Чип в обмен на отступление – так ведь было? Так? Империя не отступила, и я не позволю ему шляться по Альянсу!

Диск Роркс опять затрепетал, загорелся. Харген рассеянно кивал, снова готовый возразить, едва посол закончит. И тут на браслеты Эйдена начали приходить сигналы. Умница диск хитрил, параллельно ведя две беседы.

«Мы продавим Зури, но даже если нет – готовьтесь к отлету через три часа. Чип взломать нетрудно, мы отключим его перед стартом. Харген не сможет вмешаться в расписание вормхолла так скоро, но для Вас это будет единственный шанс улететь с нами. Увы, если не сейчас, то потом он пустит нас на Брану только через Ваш труп».

Вслух посол Роркс стрекотал что-то отвлеченное. Алливейка смиренно поникла, но Эйден успокоил себя тем, что помощь империи дойдет и до их планеты рано или поздно. А сейчас полезнее выбрать тех, кто сократит, а не растратит его время.

5. Глава-назидание о вреде мелких краж, или как погубить змея его же оружием

Самым поразительным свойством Ри было даже не умение ходить сквозь преграды. И не едкая желчь. А та внезапность в нападении на беззащитных, которую она использовала в надежде, видимо, сократить им жизнь.

– Господин Зури, поднимайтесь! – грянул приговор, и у юноши дыхание сперло. – Новая военно-политическая обстановка требует освободить пси-блок. Вы пойдете со мной.

Не дожидаясь ответа, Ри промаршировала к двери и распахнула ее перед Орисом.

– А… меня вообще никогда домой не вернут? Или вернут позже? Куда мы сейчас?

– В коридор.

– А потом?

– На процедуру.

Ри вывела его из камеры, мгновенно скатившейся в тот бедлам, от которого парень избавлялся много часов. Орис догонял проводницу вприпрыжку, мотаясь по узким кулуарам звездолета.

– А можно мне лучше опять поговорить с риз Авиром?

– Сию минуту. Его Величеству есть дело до каждого пленного, какому только вздумается почесать язык.

– Да я понимаю, но…

– Может быть, у Вас нашлось вдруг, что ответить на его вопрос о планах синтетика на Бране?

– Нет, но…

– Тогда за мной.

– А Вас не Эйден программировал?

– Он. Знаю, это бросается в глаза, я ведь почти так же умна.

– Вроде того.

Ему захотелось обратно в камеру. Что за процедура? Этот вопрос он тысячу раз задал мысленно, но так и ни разу – вслух.

<1 2 3 4 5 6 >

На страницу: