Гулы. Книга вторая: Мухи и пауки

Получив северо-восточный район города, Борзо начал осуществлять то, о чем говорил Карло Гарцетти. Он позволил всем желающим открыть на своей территории новые заведения. Престижные бары и дешевые забегаловки начали расти возле реки, как на дрожжах. Недостатка в посетителях у них не было: подавляющее большинство населения Рионе Нуово было молодыми людьми до тридцати лет, которые после рабочего дня с удовольствием шли вместе с женами потанцевать на дискотеку или посидеть за кружечкой пива в баре. Цены в новых заведения были невысокими, что также привлекало к ним посетителей. К этому времени Франческо разделил своих людей на два отряда, один из которых под началом Луиджи ле Гранде контролировал Вилладжо-Верде, другой остался за Эрбой. Борзо намеренно отдал район порта Эрбе, так как видел, что для жестких действий тот приспособлен лучше, чем ле Гранде. Пока Луиджи занимался уже устоявшимся сбором еженедельных податей с лавочников на юге Террено, Эрба, по приказу Борзо, начал подготовку к получению серьезных доходов с населения города. Первым делом он поручил своему помощнику подыскать девушек для предоставления особого рода услуг. Помощник быстро привез из Милана небольшую партию «живого товара»; неконтролируемым проституткам, действовавшим до этого на набережной реки, было предложено либо убраться восвояси, либо работать организованно; и вскоре в крупнейшем городском парке с символичным названием Джардино ди Дуе Санти1 каждый вечер начали прохаживаться стайки смазливых девиц, готовых за умеренную плату обслужить любителей «клубнички». Одновременно с этим Борзо приказал ввезти в Террено пробную партию наркотиков и начать продавать их на улицах речного порта. Имея личный опыт по торговле наркотиками, он понимал, что для серьезных вещей, наподобие опия или героина, этот город не готов, но легкие наркотики, вроде марихуаны и коки, он потянет… И Франческо Борзо не прогадал: уже через несколько месяцев в Террено сложилась своя клиентура, и с каждым последующим месяцем она росла. Между тем Франческо воплотил в жизнь еще один свой план – недалеко от пристани заработало казино. Действовало оно, конечно же, нелегально, и если бы своевременно не были подмазаны нужные люди в муниципалитете и магистратуре, ни о каком казино не могло бы идти речи. Но все, кому нужно было дать, свое получили, и казино начало приносить доход. Вскоре он превысил прибыль от проституции; а если бы в Террено было хотя бы в пять раз больше жителей, то он покрыл бы и доход, получаемый от продажи наркотиков. Впрочем, Франческо Борзо не жаловался. Через год он отдал долг Карло Гарцетти, и начал ежемесячно переправлять в Милан небольшие денежные «переводы» – ведь формально он всё еще числился в семействе Гарцетти. Несмотря на это, достаточную сумму он откладывал в собственный карман и расширял поле деятельности в Террено.

Спустя еще два года население Террено увеличилось до восьмидесяти тысяч человек. Дела у Борзо шли хорошо. Наркотики, проституция, казино и еженедельные сборы с мелких лавочников давали ощутимые суммы. Но всё чаще Франческо стал посматривать в сторону Золотого Бульвара. Он понимал, что для полного контроля за городом ему не хватает только этого района. Однако за прошедшие три года в Террено произошли кое-какие перемены. Касалось это Амелико Пандоры. За прошедшие годы он вышколил два отряда, бывшие у него в подчинении, и теперь они практически ничем не отличались от отрядов Борзо. Франческо понимал, что начинать войну за Золотой Бульвар в данной ситуации не имеет смысла – она не приведет ни к чему, кроме бессмысленного кровопролития. Необходимо было ждать. Он верил, что однажды Пандора утратит бдительность, и вот тогда придет его срок.

В год, когда ему исполнилось тридцать, Франческо Борзо встретил Мальду Онъёццо. Двадцатилетняя девушка приехала из Генуи к родственникам на каникулы. В день, когда она шла по Виа делла Виттория со своей кузиной, Франческо увидел ее из окна машины. Ехавшему вместе с ним Эрбе он поручил узнать, кто эта девушка… Через пару часов он знал о ней всё, что смог выяснить помощник. На следующий же день он приехал к дому, в котором остановилась Мальда, и ждал несколько часов, пока она выйдет на улицу. Он не ожидал, что всё получится так легко, но когда он заговорил с ней, девушка проявила к нему неожиданный интерес… Как она признавалась ему впоследствии, он понравился ей сразу. Их роман был недолгим – спустя три дня, в течение которых Франческо не расставался с Мальдой более чем на восемь часов, он предложил ей выйти за него замуж. Мальда, не долго думая, согласилась… После свадьбы они уехали на юг Италии. Здесь, на берегу моря, Франческо рассказал ей о том, в чем не решился признаться до свадьбы, – чем он занимался в Террено. Девушка, конечно же, слышала от родных, кто такой «синьор Борзо», и для нее его откровения не стали ошеломляющим открытием. Она сказала, что принимает Франческо таким, какой он есть, добавив, что для нее важен он сам, а не то, чем он занимается… Несмотря на десятилетнюю разницу в возрасте, они идеально подошли друг другу: месяц они провели в постели, вылезая из нее лишь для того, чтобы поесть и искупаться в море; а после того, как вернулись в Террено, Франческо ввел жену в специально купленную для нее на севере города виллу. Неожиданно он осознал, что Мальда стала для него тем, чего ему так не хватало на протяжении последних одиннадцати лет, когда он уехал из Америки и не видел родных, – жена подарила ему радость ощущения необходимости кому-то не из-за корыстных деловых отношений, а из-за обычной любви. А еще через год в их доме появилась дочь, Фернандина, внесшая в их жизни особый смысл…

В тот же год произошли еще два события, сделавшие из Франческо того, кем он стал впоследствии. Карло Гарцетти официально объявил ему, что отныне он может действовать самостоятельно. Единственное, что он попросил у своего бывшего caporegime, – чтобы, тот при необходимости помогал ему. Борзо такое обещание дал. И еще один подарок сделал дон Гарцетти Франческо: он познакомил его с Домиником Пальоли. Человек этот до недавнего времени был приближенным одного из влиятельных боссов преступного мира Палермо. Но после того, как у них возникли некоторые разногласия, Пальоли пришлось уехать на север страны. Карло Гарцетти сказал, что сам он не может взять Пальоли к себе, так как его связывают с человеком из Палермо кое-какие дела, и попросил Франческо принять Доминика. Поначалу Франческо отнесся к этому подарку настороженно – он не исключал возможности того, что дон Гарцетти преподносит ему троянского коня; но через какое-то время убедился в том, что поступок Карло Гарцетти был продиктован обычной заботой о давнем знакомом… Доминик Пальоли оказался настоящей находкой: по части умения управляться с людьми он не уступал самому Франческо, а в ведении боевых действий на улицах даже превосходил его – ведь свое обучение он проходил на Сицилии. У него были цепкость, которой не было у ле Гранды, и жесткость, отсутствовавшая у Эрбы. К тому же, он обладал феноменальной памятью. А это могло принести свои очки в том деле, которое задумывал Борзо.

В течение следующих трех лет Франческо занимался тем, что доводил созданную им систему до совершенства. Поставка и продажа наркотиков в Террено, работа подпольного казино, услуги проституток для жителей города – механизмы всех этих операций были отполированы до блеска и приносили стабильный доход. В системе управления своими людьми Борзо также создал строгую систему. Правда, он отошел от давних традиций, использующихся испокон веков людьми, подобными Карло Гарцетти и его отцу, и не стал слепо копировать иерархическую структуру семейства Гарцетти. Возможно, причиной тому было то, что родившись и прожив восемнадцать лет своей жизни в Америке, он, хотя и жил сейчас на родине предков, так и не смог до конца перенять извечного уклада их жизни. Он не стал именовать себя доном. Для ближайших к себе людей он остался Франческо; для всех других стал синьором Борзо или капо. Также он отошел от традиций и в наименовании своих помощников. Армандо Эрбе, Луиджи ле Гранде и Доминику Пальоли, каждый из которых возглавлял отдельный отряд, он присвоил звание capoaiuto – в отличие от традиционного уже среди мафиозных семейств caporegime. Также он отказался и от услуг классического consigliere – советника. Он решил, что со своими делами управится сам. Правда, он все-таки взял себе в помощники адвоката из Милана Рокко Траколло. Но человек этот выполнял скорее функции связи капо с законной властью Террено, а не являлся «изоляционной прокладкой» между ним и его capoaiuti…

Все годы, пока шла шлифовка механизма по «отнятию» денег у жителей Террено, Франческо Борзо ждал момента, когда Амелико Пандора ослабит свои позиции, – для того, чтобы отобрать у него Золотой Бульвар. Если бы ему удалось сделать это, то Террено фактически оказался бы у него в руках. Но пока Пандора был силен, а после поражения четырехлетней давности – и осторожен. Однако Франческо ждал – он знал, что его время придет… И такой момент, в конце концов, наступил – в Турине между существующими там мафиозными кланами возникли небольшие трения. Это значило, что на время Пандора терял поддержку своего влиятельного родственника. Просчитав все возможные ходы соперника, Франческо встретился с ним, и предложил поделить Золотой Бульвар, а вернее, использовать его сообща. Пандоре такое предложение не понравилось. Золотой Бульвар оставался его главным источником доходов, поэтому, потеряв его, он лишался практически всякой власти в городе. Но предложение было сделано, и был получен отказ. Франческо Борзо приказал Эрбе и Пальоли начать войну.

Впоследствии события того времени стали именоваться Большим Переделом: в течение полутора месяцев каждые два-три дня на окраинах и в центре Террено звучали выстрелы и рядовые бойцы Пандоры и Борзо гибли один за другим. Не все из них попадали потом на кладбище – большинство нашли успокоение на склоне Кальва-Монтанъя. За два месяца Пандора потерял около трети своих людей; для Борзо результаты были более благоприятными, но все-таки не утешительными, – около пятнадцати человек не досчитались в отрядах Эрбы и Пальоли. Полиция официально зарегистрировала девять убитых, но о неучтенных трупах она, конечно же, знала. Знали в городе и о том, кто ведет эту войну. Кое-кто из официальных лиц Террено встретился с Борзо и намекнул ему, что подобная слава маленькому городку не нужна. Также ему сообщили, что если в ближайшее время в Террено не станет спокойно, может быть закрыто казино, а полиция ужесточит гонения на проституток и торговцев наркотиками в районе порта. Франческо понял, что за этими людьми стоит Амелико Пандора – таким образом тот решил нажать на соперника, видя, что открытую войну он проигрывает, – однако решил идти до конца. После того, как еще несколько его людей были убиты, Пандора запросил мир – состоялась еще одна их встреча с Франческо, результатом которой явилась договоренность, по которой одна часть района Золотого Бульвара отходила к Борзо, другая оставалась за Пандорой. Сам Золотой Бульвар становился своеобразной демаркационной зоной, на которой могли работать как люди Пандоры, так и люди Борзо…

Франческо расценил результаты передела, как победу. Следующие годы в Террено было затишье. Жизнь шла своим чередом, если не считать мелких стычек между противниками, которые никогда не приводили ни к чему серьезному. После того, как обстановка в Террено устоялась, Франческо поменял сферы контроля: Луиджи ле Гранде он отдал район Золотого Бульвара – самый маленький в его владениях, а Доминика Пальоли поставил на Вилладжо-Верде – после четырехлетнего «правления» там ле Гранде доходы с зеленщиков и мелких лавочников стали меньше, чем раньше. Доминик Пальоли быстро выправил положение.

И все-таки Франческо понимал, что Амелико Пандора так просто не успокоится – слишком хорошо тот еще помнил время, когда две трети города принадлежали ему, и он правил в них безраздельно. Он будет ждать и когда-нибудь, решив, что пришло его время, начнет войну – возможно, последнюю между ним и Борзо…

…И вот, стоя этим утром перед зеркалом умывальника, Франческо думал о том, что близится час, которого Амелико Пандора ждал, наверное, последние шесть лет. Воспользовавшись исчезновением брата, он может начать новый передел Террено. Франческо интуитивно чувствовал это, хотя и не знал, действительно ли Франко Пандора исчез или его «исчезновение» подстроено его же братом для того, чтобы получить повод для начала войны. Но даже если это и дело рук Амелико Пандоры, то повод уже есть, и от этого никуда не деться…

В восемь утра встала Мальда. Пока жена готовила завтрак, уже побрившийся и принявший душ Франческо просмотрел через Интернет сегодняшние выпуски американской «Вашингтон пост» и итальянской «Л’уманита». Это был их маленький семейный ритуал: каждое утро Мальда самостоятельно готовила для него и дочери завтрак, в то время как Франческо читал газеты. Во-первых, это позволяло ему с самого утра настроиться на спокойный лад; во-вторых, таким образом, он мог быть в курсе того, что происходит в мире. Тем более что днем он вряд ли мог выкроить время на чтение газет.

В половине девятого они сели завтракать. Как всегда, Мальда накрыла стол на летней веранде. Через огромное стекло веранды открывался красивый вид на две лужайки ярко-розовых гиацинтов, разбитые перед домом. Между лужайками шла неширокая асфальтовая дорожка, ведущая к воротам ограды…

Когда Франческо сел за стол, на котором стояли тарелочки с уже нарезанным белым хлебом, маслом, кусочками дырчатого сыра и салями, на веранду вышла Фернандина. Она медленно подошла к отцу, поцеловала его в щеку, пробормотав: «Доброе утро, папочка!», и уселась на стул. Мальда налила себе и мужу черного кофе, дочери – кофе с молоком, и тоже села за стол.

Как всегда, первая минута завтрака прошла в молчании. Потом Мальда намазала на хлеб масло, вопросительно посмотрела на дочь и спросила:

– Нанда, не хочешь сказать папе, что сделала вчера вечером?

Фернандина взглянула на мать с недоумением – словно не понимая, что та имеет в виду. Франческо тоже посмотрел на жену.

– Вчера вечером, во время урока, она засунула лягушку в блузку мадам Дюшон, – сообщила Мальда, видя, что дочь не собирается признаваться.

Франческо отпил кофе и перевел взгляд на дочь. Мадам Дюшон была приходящей учительницей Фернандины, три раза в неделю дававшей ей уроки французского. Она была достойной дамой, так зачем же было запихивать грязную лягушку ей в блузку?

Франческо положил кусок сыра на хлеб, еще раз посмотрел на нахмуренные брови жены, подумав о том, что сегодня Мальда в плохом настроении с самого утра – возможно, виной тому ее месячные? – и спросил, обращаясь к дочери:

– Где ты ее взяла?

– Возле бассейна, – ответила Фернандина, настороженно поглядывая на отца и не зная еще, как он отреагирует на ее вчерашнюю выходку.

Немного подумав, Франческо сказал:

– Не делай этого больше, Нанда. Лягушка была грязная, ты могла подцепить какую-нибудь заразу.

Он положил на сыр кусочек салями и принялся не спеша откусывать от бутерброда.

– Хорошо, папочка, – ответила Фернандина и бросила на мать хитроватый взгляд.

Какое-то время Мальда смотрела на мужа с недоумением, после чего спросила:

– И что? Ты ей больше ничего не скажешь?

– А что я должен сказать?

– Она запихала в блузку мадам Дюшон лягушку!

– Ну, хорошо… Я прикажу охранникам, чтобы они лучше следили за бассейном – не подпускали к нему Нанду одну.

– А причем здесь бассейн? – нахмурилась Мальда.

– Подумай сама, – ответил Франческо, не переставая поглощать бутерброд.

Через пару секунд Мальда посмотрела на мужа другими глазами – неожиданно она поняла, что он имеет в виду. Оказавшись в воде одна, Фернандина могла утонуть. Ведь ей всего девять лет, и хотя она умеет плавать, от несчастий не застрахован никто. Ведь известно, что и люди, переплывавшие Ла-Манш, тонули в обычном бассейне…

– Нанда, дай слово, что ты не будешь подходить к бассейну одна! – потребовала Мальда, переводя обеспокоенный взгляд на дочь.

– Угу, – выдавила Фернандина сквозь набитый рот и озорно подмигнула отцу.

Франческо уголком рта улыбнулся в ответ, но уже через мгновение его улыбка растаяла – словно мысленно он находился далеко отсюда и думал о чем-то неприятном…

Некоторое время Мальда и Фернандина обсуждали недавнюю поездку в Геную – две недели назад жена возила дочку к родителям. Нанда с увлечением вспоминала огромного дога, с которым играла в доме у дедушки… В середине их разговора Франческо перебил жену:

– Мальда, возможно, скоро вам придется опять съездить в Геную.

– Зачем? – до Мальды не сразу дошел смысл услышанного. Она посмотрела на мужа с беспокойством: – У тебя неприятности?

– Пока никаких. Но вам будет лучше уехать из Террено на пару недель.

– Когда?

– Может быть, даже сегодня… – Франческо перевел взгляд на дочь. – Нанда, хочешь снова поехать к дедушке?

– Конечно!

Губы Фернандины растянулись в улыбке, отчего стала видна дырка от недавно выпавшего зуба.

– Послушай… – Мальда собралась было что-то спросить, но в этот момент от ворот ограды послышался шум.

Франческо посмотрел в сторону ворот и увидел за резной решеткой ограды автомобиль. Из будки у ворот вышел охранник в форме садовника и подошел к решетке, рядом с которой уже находился второй «садовник». По дорожке от дома шел Бучи Баррио и говорил что-то охранникам в рацию…

Вскоре Баррио оказался у ограды. Один из охранников открыл ворота – стоящий за оградой автомобиль проехал на территорию поместья. Из остановившейся машины вылез Рокко Траколло и вместе с Баррио отправился к дому, быстро говоря ему что-то на ходу.

– Извини, Мальда, – Франческо перегнулся над столом и погладил жену по щеке, – я переговорю с Рокки и вернусь. Похоже, у него что-то срочное!

Мальда бросила на мужа еще один обеспокоенный взгляд, но тот уже встал из-за стола и вышел на улицу.

Когда двое мужчин подошли к дому, стоящий на крыльце Франческо спросил:

– Что случилось, Рокки?

Рокко Траколло, который и в свои тридцать пять лет сохранял мальчишескую стройность и рядом с Баррио выглядел почти подростком, быстро ответил:

– Приехал Тито Дамаччо. Он хочет видеть тебя.

– Дамаччо? – нахмурился Франческо. – Где он?

– В машине за оградой.

– С кем он?

– Один.

– Один? – удивился Борзо. – Чего он хочет?

– Насколько я понял, у него поручение от Пандоры.

На какой-то миг Франческо замер, обдумывая услышанное. Тито Дамаччо был одним из двоих caporegime Амелико Пандоры. Насколько ему было известно, Дамаччо был параноидально осторожен. По этой причине он никогда и нигде не появлялся без пары вооруженных телохранителей. То, что сейчас он приехал к нему один, было настолько же необычно, как снег в июле… Впрочем, и сам приезд к нему Дамаччо был не менее удивителен. Если Франческо не изменяла память, в последний раз такое случалось лет шесть назад – когда Дамаччо приезжал к нему с предложением перемирия от Пандоры. Похоже, сейчас ситуация повторяется, подумал он, только на этот раз Дамаччо вряд ли пожаловал к нему с миром.

– Он сказал тебе что-то конкретное? – Франческо поиграл желваками.

– Нет. Заявил только, что ему нужно встретиться с тобой и передать послание от Пандоры.

Франческо напрягся и посмотрел в сторону ворот, возле которых стояли охранники.

– Что с Франко Пандорой? Нашли его?

– Нет, – качнул головою Траколло.

– Ладно, – Франческо немного подумал. – Я встречусь с Дамаччо… Бучи, проверь его и проведи в беседку у бассейна.

Баррио кивнул и, развернувшись, отправился к воротам. Оставшись вдвоем, капо и его помощник какое-то время молчали, думая об одном и том же: приезд caporegime Пандоры, наверняка, означал начало нового передела города. Только на этот раз инициатива исходила от Пандоры, а это сулило им немало неприятных сюрпризов.

Наконец, Франческо повернулся и не спеша пошел по дорожке, опоясывающей дом по периметру…

Спустя три минуты Бучи Баррио провел приземистого мужчину с копной черных волос по кольцевой дорожке, идущей вокруг двухэтажного особняка – от ворот до небольшой круглой беседки, увитой плющом. Франческо Борзо уже сидел в глубине беседки; за ним безмолвным изваянием застыл Траколло.

Когда Дамаччо оказался у входа, Франческо кивнул Баррио, и тот отошел на несколько шагов от беседки, не упуская при этом широкую спину caporegime из виду и держа правую руку на поясе с пистолетом.

Франческо не стал предлагать Дамаччо садиться, а сразу сказал:

– Выкладывай: что у тебя!

Приземистый caporegime смерил Борзо ничего не выражающим взглядом и ответил без паузы:

– Брата дона Пандоры не нашли… Дон Амелико Пандора предлагает вам встретиться с ним сегодня в половине одиннадцатого утра, в главном здании заброшенного монастыря!

Выдав это на одном дыхании, он замолчал.

Несколько секунд Франческо изучал лицо Тито Дамаччо, усеянное маленькими шрамами – следами некогда существовавших прыщей. Возле глаз и на мясистых щеках caporegime проступали красные «червячки» – явные свидетельства того, что у этого человека проблемы с сердцем. Широкая фигура Дамаччо почти полностью перекрывала вход в беседку… Наконец, Франческо спросил:

– Это всё?

– Этого достаточно, – ответил Дамаччо, не скрывая холода в голосе.

Рокко Траколло покосился на капо. Он отлично понимал, о чем сейчас думает «синьор Франческо»: достаточно одного взмаха руки, и Бучи Баррио уведет Дамаччо в подвал дома. Таким образом, Амелико Пандора в считанные секунды потеряет треть своей мощи. Но это же будет означать, что ответственность за начало военных действий в Террено ляжет на Борзо. Впрочем, они начнутся в любом случае с вероятностью в восемьдесят процентов – слова Тито Дамаччо говорили об этом предельно ясно…

И все-таки Франческо Борзо не подал знака телохранителю. Сцепив пальцы в замок, он медленно проговорил:

– Передай Амелико, что я приду!

Дамаччо, ждавший ответа с видимым напряжением, но старавшийся не показывать этого, кивнул и, развернувшись, прошел мимо Баррио по направлению к воротам.

Когда два человека скрылись за домом, Рокко, нахмурившись, произнес:

– Это западня, Франческо!

– Я знаю, – кивнул Борзо. – Но в любом случае это должно было произойти. Раньше или позже – но должно было.

Посмотрев на часы, он добавил:

– А сейчас, Рокки, собирай capoaiuti. Через двадцать минут они должны быть здесь…

Глава семнадцатая

Сидя на подоконнике, Кавио Гольди смотрел в угол своего рабочего кабинета. Санти Эстебане и Тони Ризо гипсовыми изваяниями замерли за столом. Инспекторы были похожи на родственников тяжелобольного, пришедших в больницу узнать о состоянии пациента и уже по одному виду доктора понимающих, что ничего хорошего их тут не ждет. Оба приехали в комиссариат десять минут назад и по тому, что творилось в его вестибюле, поняли, что прошедшая ночь принесла им немало неприятных сюрпризов.

Марио Протти, с красными после ночного дежурства глазами, сидел между комиссаром и инспекторами и держал в руках кипу листов. Сейчас у него был такой вид, словно всю ночь он мотался по городу неизвестно за кем.

Гольди посмотрел на часы – было шесть минут девятого – и сказал:

– Давай, Марио. Рассказывай в хронологическом порядке!

Вытащив из кармана расческу, он принялся аккуратно зачесывать свои и без того безукоризненно уложенные волосы назад – прядь за прядью. Марио Протти бросил взгляд на комиссара, прокашлялся и, покосившись на инспекторов, сказал:

– За сегодняшнюю ночь было зарегистрировано шесть происшествий, касающихся непосредственно нас… – Заглянув в протокол, он прочитал: – Первый вызов был получен в шесть минут первого: кто-то услышал выстрелы в Виколо Гарибальди и позвонил в комиссариат… Я выехал по адресу вместе с патрульными через минуту после получения вызова. На месте были в десять минут первого. В переулке нашли горящую машину, принадлежащую некоему Полу Кирски. Рядом с машиной обнаружили догорающий труп неизвестного. Самого Кирски нашли в том же переулке – он уползал от машины…

Марио покосился на комиссара, занятого расческой, и продолжил:

– Сейчас он в больнице. У него множественные порезы лица и рук, перелом трех ребер, вывих правой ноги. Я пытался говорить с ним, но он сейчас не в том состоянии, чтобы разговаривать, – у него что-то вроде временного помешательства: всё время твердит о каком-то монстре, который хочет убить его!

На мгновение Протти замолчал. Санти Эстебане взглянул на комиссара и, видя, что тот не проявляет инициативы, спросил:

– Где он так ободрался?

– Вывалился из машины.

– Из своей же собственной?

– Да… – Марио опустил лист на стол. – Человека, сгоревшего возле машины, пока не опознали.