Мельница времени

– Простите, – обратилась к нему Катя, – я так и не поняла. Это Время избрало мельницу, как и часы в нашем доме, чтобы через нее в Мир втекать? Или мельница сама черпает его из глубин Мироздания?

Род рассмеялся, потрепал ее по плечу и сказал:

– Это такой же неразрешимый вопрос, как о курице и яйце. Что раньше на свет появилось? Даже я на него не отвечу. Да и неважно это. Важно другое: пока существует Мельница, Время течет. Главное, что нечисти его остановить не удалось.

Девочка взглянула на деревянное строение с колесом, на свежий лед затянувшейся полыньи и спросила:

– А вы точно нечисть всю до единой утопили?

– Зачем же «утопили»? – удивился Род. – Просто, как и предписано законом, отправили сквозь воду в ее темный подземный мир. Пусть там и пребывает до поры.

– Всевышний, – вступила в разговор птица Рарог, – дозволь слово молвить. Как после этих безобразий с праздниками быть? Может, отменить изволишь, чтобы подобное впредь не повторилось?

– Отменить? – переспросил старец.

Наверное, он не ожидал такого вопроса, потому что замолчал, слегка сдвинул брови и задумался. А после недолгой паузы рассудительно промолвил:

– Люди за долгие века к Святочным дням привыкли, готовятся к ним от души, празднуют, ликуют. Супруга моя разлюбезная, Мать-Сыра Земля, взирает на это с небесных высот и от счастья светится, всякий раз вспоминает, как долгожданный первенец народился. За что же их всех удовольствия лишать? Они ни в чем неповинны. Нет, отменять не будем. Лишь меры обязательно примем, чтобы больше никто к Истоку и близко не подобрался. Схороним его надежно.

С этими словами он вскинул ветвь и слегка повел ею справа налево против часовой стрелки, словно оборачивал ход времени вспять. Воздух тут же наполнился воздушными потоками. Их кружение стало отгораживать мельницу, будто струями прозрачных и свежих родниковых вод. Она завибрировала и вместе с ними начала истекать. Сначала истончилось, а потом исчезло из вида колесо, за ним – крыша, потом – стены. Русло речушки изогнулось, вильнуло и следом за мельницей начало сдвигаться куда-то в сторону, пока не пропало окончательно. Через недолгое время, когда движение улеглось, Катя обнаружила себя стоящей на ровной поверхности земли. Род, явно довольный своей работой, с негромким смехом сказал:

– Как ладно получилось! Теперь вовеки никто то место не обнаружит!

В этот момент до слуха собравшихся откуда-то издалека долетел едва уловимый звон. Он прозвучал торжественно, мерно повторившись двенадцать раз кряду.

– Все, – воскликнул старец, – Святочные праздники закончились. Нам пора.

Оборотившись к Кате, он отвесил поклон и с чувством произнес:

– Спасибо тебе, милая, за дело твое правое от всего Мира светлого!

Затем вскинул ветвь и вместе со Старыми начал возноситься к густо покрытому изморосью звезд полночному небу.

– А …, а …, а как же я? – в замешательстве от такого неожиданного завершения событий пробормотала девочка и принялась растерянно осматриваться.

Кругом, куда ни глянь, расстилались бескрайние снега. Вдруг показалось, что они плавно и неспешно, чтобы не обескуражить стремительным вращением поплыли вокруг нее, словно на этот раз кто-то повел зеленой ветвью по часовой стрелке, продвигая время и ее вместе с ним вперед. С каждой минутой пейзаж менялся и становился более узнаваемым. Словно она переносилась от Запрудов, где в прежние времена пролегало старое русло Коломенки, к городу.

Вот навстречу девочке выскользнуло сегодняшнее русло, сверкнуло узкой ледяной полоской и скрылось за спиной. Вот под ногами раскинулась обширная, почти идеально круглая площадка, излюбленное место городских гуляний, звавшаяся в народе «Блюдечко». Вот следом за ним взметнулся крутой берег Москвы-реки, увенчанный короной сторожевых башен древнего кремля. Вот в конце прямой, как стрела, Успенской улицы широкоплечим стражем замаячили Пятницкие ворота.

Миновав их огромный створ, Катя очутилась на расходящейся лучами развилке улиц Пушкина и Посадской. Метрах в трехстах впереди угадывался родимый дом.

«Тут теперь и пешком дойти можно», – приободрено решила девочка.

Лишь только она об этом подумала, как движение разом прекратилось. Будто оно, не желая навязываться, замерло и с дружеской усмешкой хмыкнуло: «Ну, давай сама, коли так удобнее».

Катя сноровисто двинулась вперед, как вдруг за спиной из идущего перпендикулярно Москворецкого переулка послышался частый цокот когтистых лап. Она вздрогнула и затаила дыхание. Скорее всего, звуки походили на поступь пса, которому почему-то ни свет, ни заря вздумалось прогуляться за пределами двора. Но ее воображение нещадно рисовало тревожную картину, которая предстала ей сквозь окно перед выходом из дома. Сразу вспомнилась толпа человечков со злобными лицами, Шиликунов, разверзнутые рты которых пыхали пламенем. Девочка оторопела и остановилась.

«Вот ведь, – укоряла она себя, – в несусветных далях в поисках Истока, куда только не забредала, страшно не было. А сейчас возле дома на знакомой улице пасую. И надо же было про «пешком» не вовремя подумать!».

Стук когтей о выстуженную мостовую неумолимо приближался. Вот сейчас он достигнет угла и …! С замиранием сердца Катя собралась, было, обернуться, как вдруг … ее окатила волна тепла! Ощущение было такое же, как тогда на болотах, когда она спасалась от Аржавенника и Жабалаки. Будто кто-то заботливый трепетно подхватил ее на руки и понес дальше. В этих объятиях она почувствовала себя настолько успокоенной и защищенной, что даже не обратила внимания, как в такт шагам мелодично позвякивают на каблуках алмазные подковки звездной россыпи. Не успела девочка опомниться, как очутилась перед родным домом. На фоне царящей темноты его покрытый светлой бежевой краской фасад выглядел торжественно и чинно, как долгожданный праздничный пирог. А окна обоих этажей в богатых морозных узорах были словно присыпаны сахарной пудрой. Меж замершими в сладкой полудреме каменными столбами покоились ворота, в одной створке которых располагалась никогда не замыкавшаяся калитка. Стоило только потянуть ручку, как можно было оказаться во дворе перед парадным подъездом. Но достигнуть калитки девочке не представилось возможным. Неожиданно ее приподняли чуть выше, разместив между оконными проемами первого этажа, слегка подтолкнули и … погрузили в стену! Да-да, это было именно так, никак иначе!

Катя с удивлением огляделась. Разве такое быть может?! Но получалось, может. Между плотно уложенного столетия назад известняка было совершенно не тесно, словно камни в этот миг сдвинулись и высвободили пространство специально для нее. При этом, как казалось, они слегка вибрировали, будто внутри них клокотала какая-то мощная скрытая энергия. Кругом витали едва слышные, но, тем не менее, отчетливо различимые звуки. Вон старческой походкой зашаркали шлепанцы со стоптанными задниками, вот радостно протараторили новенькие детские сандалики, подаренные ко дню рождения. Наплывали и тут же оттекали голоса, ведшие неспешные разговоры за круглым столом под ровным светом оранжевого абажура с кисеей. Гудела печь, свистел самовар, постукивал фарфор чашек, позвякивало серебро столовых приборов. Стены жили своей обыденной жизнью, трепетно храня в себе память о каждом из предыдущих жильцов.

В этом все старинные дома между собой схожи. Они много о чем могут поведать. Только не громко, не во всеуслышание, а тихо, проникновенно. И лишь тому, чье сердце готово этому внимать.

Катя стояла и посматривала по сторонам, ожидая, что же произойдет дальше. Но пока ничего особенного не происходило. Всюду лишь высились стены, которые, словно радуясь долгожданной гостье, щедро делились с ней доброй энергетикой, впитанной от предшествующих поколений. Тут она сообразила, что вокруг почему-то все достаточно хорошо видно и подняла голову. Над ней палитрой цветов сиял какой-то прозрачный проем, походивший на узкое вертикальное окно. Только девочка остановила на нем свой взгляд, как тесаные камни кладки зашевелились, поползли и выстроились уходящей вверх удобной лестницей. Не колеблясь ни секунды, она взошла на первую ступень и … очутилась в комнате!

В лицо тут же пахнуло плотным теплом печи, настоянном на густом аромате свежей хвои. За спиной раздался легкий скрип, заставивший Катю обернуться. Застекленная дверца старинных напольных часов с легким стуком сама собой затворилась. Висящий на ней маленький бронзовый крючок крутнулся и, негромко щелкнув, вошел в петельку, надежно замкнув проход, через который она только что явилась. Девочка покосилась на него и подумала:

«Мог бы так плотно и не закрывать. Я больше сюда ступать не собираюсь. Мне и без того всей этой путаницы с входами, выходами за глаза хватило».

Электрическая гирлянда елки ярко сияла, хотя Катя четко помнила, что выходила из комнаты в полной темноте. Кто ее включил и когда, было непонятно. И, главное, зачем? Чтобы указать путь к возвращению? На пушистых ветвях по-прежнему висели игрушки. Но в их застывших позах чувствовалась какая-то необычность. Девочка пригляделась. По раздутым донельзя щекам, плотно сжатым ртам и выпученным глазам можно было предположить, что они едва сдерживаются, чтобы не выплеснуть распиравшие их восторженные эмоции. Наконец, рыжеволосый клоун не выдержал, растянул в улыбке свой яркий от уха до уха рот и скосил взгляд на висевший под вершинкой будильник. Тот сверкнул круглыми желтыми боками, чуть вздрогнул и без труда передвинул нарисованную стрелку еще на одно деление. Игрушки сразу принялись раскачиваться, словно радостно запрыгали на своих местах. Тут по комнате пробежал легкий ветерок. Катя посмотрела на циферблат часов. Его местами облупившаяся поверхность занялась крутящимся вихревым потоком, из которого постепенно начал проступать лик Числобога. Он тряхнул своими пышными усами, благодарно склонился и пропал.

С кухни донеслось позвякивание дужек поставленных на пол ведер. Послышались легкие шаги, створ двери приоткрылся, и в комнату осторожно заглянула бабушка. Увидев бодрствующую внучку, она покачала головой и озабоченно произнесла:

– Как ни старалась не шуметь, вижу, все-таки тебя разбудила. Говорила же вчера, в дальней спальне надо было ложиться.

– Ой, что ты, нет! – воскликнула Катя. – Я сама проснулась!

Бабушка взглянула на елку и понимающе кивнула.

– Вижу, не терпится тебе елочкой налюбоваться, – сказала она. – Вон даже гирлянду включила.

– Ага, – нашлась девочка. – Думала, тебе, когда она из окна светит, возвращаться веселее будет.

– Что правда, то правда, – согласилась бабушка. – Еще и дорогу ближе к дому лучше видно стало. До того шла в темноте, все поскользнуться боялась. Какие-то безобразники ее ночью так накатали, лед сплошной!

«Понятно, – сообразила Катя, – наверняка Шиликуны».

И спросила:

– Но все хорошо закончилось?

– Замечательно! – ответила бабушка. – Ни в чем обряд не нарушила: ни звука по дороге не произнесла, ни капли не расплескала! Так что пирог у нас теперь на славу получится!

– Тогда пойдем печь! – оживилась девочка.

– Что ж ты неуемная такая?! – рассмеялась бабушка. – Торопишься, словно времени у тебя нет. Сначала тесто по всем правилам замесить надо, потом дать ему взойти и уж только после взбивать, раскатывать и печь. Так что не спеши, поваляйся пока, понежься. Как все будет готово, позову. Раскатывать и взбивать вместе будем. Заодно сама и украсишь. Уж очень ладно у тебя получается!

С этими словами она повернулась, вышла в кухню и плотно, чтобы не беспокоить внучку, прикрыла за собой дверь. В комнате воцарилась дремотная тишина. Елка мерцала разноцветными огоньками, которые отражались в темных стеклах окон множеством приветливых, раздробленных морозными узорами, искорок. Мягкие складки светлых тюлевых занавесок никли с карнизов, точно укутанные пышным снежным покровом ветви берез. В прогретом воздухе неспешными волнами перетекали запахи печного дымка и смолы.

Катя опустилась на диван и только теперь поняла, что очень устала. Шутка ли, такой путь проделать! Даже скинуть спортивный костюм сил не было. Да и зачем? Все равно ведь через короткое время: через час-другой, – вставать надо будет, бабушке с праздничным пирогом помогать. Она уютно устроилась на широком, мелодично поскрипывающем пружинами мягком ложе и смежила веки. Сквозь навалившуюся дремоту девочка уловила, что на елке возникло оживление. Ее ресницы дрогнули, и она приоткрыла глаза. Оказалось, это игрушки повскакали со своих мест и сгрудились вокруг будильника.

– Как здорово у тебя получилось! Стрелка будто сама собой сдвинулась! Так легко, вжик и все! Совсем без усилий! – слышался приглушенный восторженный гомон.

Будильник гордо пыжил свои сияющие бока и победно поворачивался из стороны в сторону.

– Тихо вы! – вдруг шикнул чей-то напористый шепот. – Совсем стыд потеряли, такой гвалт устроили! Катя ради вас старалась, старалась, а вы ей покоя не даете!

Девочка без труда узнала голос Дзяда и мысленно улыбнулась:

«Вот ведь умница какой, и впрямь обитателей дома оберегает».

– Не только ради нас, – слегка надула губки картонная танцовщица в яркой пышной юбочке, которой, по-видимому, не очень понравились прозвучавшие укоризненные тональности. – Она для всех старалась. Чтобы у каждого праздник состоялся и не только этот, чтобы солнышко продолжало светить, весна на смену зиме приходила, чтобы …

– Ну, все, все, угомонись, – ласково прервал ее Дзяд. – Совершенное ею добро заслуженно до бесконечности перечислять можно. Только давай потом. Пусть она сейчас отдохнет.

Игрушки, поняв невольную бестактность своего поведения, сразу примолкли и, аккуратно ступая, отправились по местам. Танцовщица, распушив яркую юбочку, как на парашюте, бесшумно спланировала; рыжеволосый, улыбающийся во весь рот, клоун, обхватив колкую ветку, как школьник перила лестницы, стремительно скользнул; а маленькая плюшевая лошадка в золотистых блестках, едва касаясь упругой хвои, поспешила на цыпочках. Через миг все стихло.

– А ты поспи, поспи, время еще есть, – обратился Дзяд к девочке. – Я покараулю. Как у бабушки все будет готово, непременно разбужу, не сомневайся.

Катя благодарно кивнула и, устроившись удобнее, вновь прикрыла глаза. Уже погружаясь в сладостный сон, она радостно подумала:

«Как же это все-таки здорово, когда есть Время!

Февраль – октябрь 2014

Москва-Коломна-Москва

Краткий пояснительный словарь

• Аржавенник – в представлении славян, проживавших на территории современной Белоруссии, властелин болот, насыщенных железными рудами. Все его тело с ног до головы было покрыто коричнево-красными космами: то ли густой шерстью, то ли обильной ржавчиной.

• Багник – злой дух, повелитель безжизненного торфяного болота, которое называлось багня.

• Баюн – огромный кот, персонаж славянских и русских легенд и преданий. Считался злым существом, склонным к людоедству. Своим волшебным чарующим голосом рассказывал приблизившимся путникам сказки, тем самым усыпляя, убаюкивая, а затем и умерщвляя их. Обычно восседал на высоком столбе, откуда видел и слышал приближение странников аж за семь верст. Столб тот располагался или где-то за тридевять земель, или в безжизненном лесу во владениях Бабы Яги. Если какому храбрецу удавалось изловить Баюна, тот служил ему верой и правдой, сказывая сказки, которые уже исцеляли и избавляли от болезней.

• Берендеи – один из мифологических народов славян, способных оборачиваться медведями.

• Блудички – по верованиям славян, проживавших на территории современной Чехии и Словакии, болотные или водяные духи, появляющиеся в виде блуждающих огоньков. Иногда помогают людям найти путь через трясину. Но в большинстве случаев, наоборот, заводят в топь, освещая неверную дорогу в отместку за то, что их побеспокоили своим приходом. Считалось, что блудичками становились души тех, кого утопил водяной. Болотник – злобный дух болот. Большую часть времени проводит на дне, зарывшись в ил. Но нередко поднимается и на поверхность. Тогда принимает вид старика, который бродит вдоль берега и жалобными стонами и причитаниями подманивает путников, чтобы затянуть в трясину. В этом ему активно помогает жена, Болотница, до пояса – женщина, от пояса – лягушка. Она усаживается на лист кувшинки, чтобы скрыть лапы и громко взывает о помощи. Со стороны кажется, что это стоящая в воде девушка. Лишь только какой сердобольный человек приближается с намерением выручить, как она цепко его хватает и утаскивает на дно.

• Борона – сельскохозяйственное орудие, игравшее в жизни славян большую обрядовую роль. Наши предки искренне верили, что оборонив землю вокруг поселения, они надежно защитят его от нападения врагов, болезней и других бед. Нередко бороны оставляли на ночь прислоненными к стенам хозяйственных построек зубьями наружу, чтобы отпугнуть нечисть и не дать ей возможность проникнуть внутрь двора.

• Босоркун – в поверьях южных славян, горный дух, способный поднимать сильный жаркий ветер. Невидимый в его горячих потоках, он низвергался на равнины, где отгонял дождевые облака, сушил землю и губил посевы. Порой бывало, что после таких прилетов Босоркуна у коров напрочь пропадало молоко.

• Бродницы – речные девы, доброжелательные духи. Помогают людям преодолевать реки, для чего или намывают донный песок, или раздвигают воды, в любом случае уменьшая глубину.

• Вретище – буквально – «мешок», убогая одежда, грубое тканое изделие, обычно изготовлявшееся из козьего волоса.

• Вырий – славянский рай, находившийся на небесах. Люди представляли его цветущим садом, где вечно царствует лето, где души людей и живности пребывают в мире и согласии.

• Голбец – в деревянных домах у входа в жилое помещение конструкция при печи. Мог быть выполнен в виде лаза, загородки или чуланчика с дверцами. Голбец служил для подъема на полати и спуска в подклет. Кроме практического назначения имел сакральный смысл. Считалось, что через него осуществляется связь между миром живых и мертвых. Также голбцом называли надгробный памятник в форме избушки.

• Городище – древнее укрепленное поселение, обнесенное земляными валами и рвами. На вершине вала возводились высокие деревянные стены типа частокола или из горизонтальных бревен, вложенных между вертикальными столбами. Каждая такая часть стены называлась прясло. Как правило, городище располагалось на высоких труднодоступных местах: на мысах при слиянии рек, ручьев, оврагов, иногда среди болот.

• Дзяды – деды, духи предков, оберегающие дом и его жильцов. Обитали рядом с закопченными боками чугунов, чистить которые категорически запрещались. Дело в том, что печная копоть – не что иное, как следы священного огня домашнего очага. Стоило ее удалить, дзяды бы обиделись и покинули дом, оставив его без своей защиты и тем самым обрекая на беды и невзгоды.

• Дубравицы и Сенявы – доброжелательные женские духи, обитающие в лесах: дубравах, в сени крон. Дальние родственницы речных дев, поскольку наполняли чистотой и свежестью лесной воздух, в то время как те – воды озер и рек.

• Езерницы – добрые женские духи озер.

• Ендарь – мифологическое существо, сведения о котором сохранились лишь на территории прежней Вятской губернии. О нем практически ничего не известно. Только то, что размером он был с кабана, жил под старым дубом, питался исключительно чистым воздухом.

• Жабалака – персонаж белорусского фольклора, оборотень, появлявшийся на болотах в виде огромной кровожадной жабы или лягушки.

• Затылок чесать – древний магический жест, которым призывали на помощь духов предков, Дзядов. Считалось, что, явившись, они могли дать ценный совет, как поступить в той или иной трудной жизненной ситуации. Изначальное назначение этого жеста давно утрачено. Однако мы до сих пор продолжаем непроизвольно чесать затылок, когда серьезно задумываемся.

• Зимник – один из злобных духов зимы. Представлялся невысоким коренастым стариком с непокрытой головой и длинной бородой. Был облачен в белые одежды, при себе носил железную булаву. Где пройдет, там жди жестокой стужи.

• Карачун – дух сильнейших морозов, способный своей губительной силой лишить человека жизни. Некоторые славяне даже полагали, что это – второе имя Чернобога.

• Китоврас – имя мифологического славянского существа: получеловека, полуконя. О нем сложено немало легенд, разнящихся по сюжету. Тем не менее, во многих из них упоминается факт создания Китоврасом храма во славу Всевышнего. Причем, это значительное в размерах сооружение было вытесано им из скальной породы – по другим данным, из священного Алатыря, – на вершине горы без применения железных инструментов.

• «Коза» – всем известная фигура из пальцев рук, когда большим поджимают средний и безымянный, а указательный и мизинец выставляют вперед подобием рожек. У наших предков считалась сильнейшим оберегом, способным очистить человека от наведенного на него сглаза и порчи. Особенно часто этот жест применялся по отношению к детям, чьи неокрепшие души были максимально подвержены воздействию со стороны нечистой силы. Исконный его смысл уже позабыт. Однако мы до сих пор используем жест в форме невинной забавы, при этом ласково приговаривая: «Идет коза рогатая за малыми ребятами», – и слегка покачиваем кистью из стороны в сторону. Правда, в стародавние времена движения руки были иными. Ею проводили зигзагообразно от правого плеча к левому, затем – через сердце к печени и следом – по горизонтали поперек живота. Тем самым освобождали от негатива жизненно-важные органы. В таком случае жест назывался «Большая Перуница». Если то же самое проделывали на уровне лица, очищая голову, то он именовался «Малая Перуница». При этом следует отметить, что обе Перуницы применяли и с несколькими другими комбинациями пальцев.

• Коловрат – священный славянский знак, символизирующий солнце и его движение.

• Колток – лесной дух невысокого сословия, не имевший определенного занятия, но выполнявший поручения старшего духа, Деда Листина.

• Кощей – персонаж восточнославянской мифологии, в которой он представал то царем, то злым колдуном и чародеем, то владыкой мира мертвых, то хранителем подземных богатств. Слово «Кощей» имеет несколько значений: тощий человек, ходячий скелет; скряга; пленник. Последнее определение очевидно можно увязать с представлением о том, что он являлся пленником своей алчности, связанной с хранением сокровищ недр. Известно, что на его силу влияла вода: стоило ему опорожнить три ведра, как он тут же становился богатырем. Обладал чудесным говорящим конем. Судя по дошедшим до нас источникам, одним из злейших врагов Кощея была Баба Яга.

• Кулешата – маленькие, порой разноцветные водяные чертики, находящиеся в подчинении у старшей нечисти. Были особенно активны в период Святочных дней.

• Лада – старинная славянская забава, прототип современных пятнашек, салочек и догонялок. Водящий должен настигнуть кого-нибудь из играющих и коснуться его рукой, что называлось «заладить».

• Лихорадки – злые духи болезней, представлявшиеся нашим предкам в виде безобразных старух, одетых в рванье и с крыльями летучих мышей за спиной. На них они стремительно летали по улицам и заражали людей. Причем каждая насылала конкретный недуг, по названию которого и носила имя. Появлялись исключительно зимой после того, как Дед Трескун устанавливал морозную погоду и выпускал их в мир. В прежние времена их называли Трясавицами.

• Лоскотухи – особый вид русалок, которые именно щекочут, лоскочат до смерти.

• Майка – в славянской мифологии печальный женский дух леса. У нее была странная и необычная реакция на лесную тишь и благодать: тут же принималась маяться, стенать, причитать и всхлипывать.

• Мать Сыра-Земля – общеславянская богиня, персонификация плодородной земли, дающая начало всему живому, жена Всевышнего. Ее образ уходит корнями в глубокую древность, по крайней мере, в праиндоевропейскую эпоху.

• Мороз – изначально злое и жестокое зимнее божество, царь морозов, корень зимы, ее государь. Сын темной богини Мары и подземного бога Велеса. Еще его называли Дед Мороз, Морозко, Мороз Иванович, Мороз-Красный нос. До того звался Дед Трескун. Представлялся маленьким старичком с длинной бородой и суровым нравом. Обладал посохом, которым сковывал все окружающее «железными морозами». Вершину посоха венчала так называемая «лунница», стилизованное изображение месяца. Повернутые кверху его рожки символизировали принадлежность Мороза к высшим божествам холода и тьмы. Среди них он был одним из самых суровых, даже солнце его боялось. Воровал нерадивых детей и уносил их в мешке в свои владения. Его дыхание – стужа, слезы – сосульки, замерзшие слова – иней, волосы – снежные облака. Во второй половине тридцатых годов прошлого века было принято решение изменить облик Деда Мороза и превратить его в доброго новогоднего кудесника, друга детей и взрослых.