Мельница времени

Наконец, загнутый деревянный нос мягко врезался в сырой песок пологого дна. Старшина соскочил в воду и потащил лодку на берег, чтобы девочка сошла на сухое место. Она встала и собралась, было, шагнуть, как тут … прозвучало! И очень даже похоже! Коротко, всего один раз, но прозвучало! Правда, потом как-то странно хлюпнуло, словно увязло в грязи и замолкло.

«Вот теперь надо возвратиться, как можно быстрее! – мелькнула радостная мысль. – Неужели это – та речка?!».

Кате верилось и не верилось, что так неожиданно и счастливо удалось вернуться к нужному течению, а не петлять меж сотен других. Она окинула взором водную гладь. Та, постепенно приходя в себя после ночного сна, совсем не рябила, а отражала едва зародившийся солнечный свет ровной зеркальной поверхностью. Чуть дальше у береговой кромки клубилась непонятная муть. Местами грязно-зеленая, местами бурая и ржаво-коричневая. Как показалось, рядом с ней на глубине встревожено сновали какие-то полупрозрачные тела. Но вникать, что там происходит, не было времени, и девочка поспешила вон из лодки.

Михайло, молча, ждал ее на берегу. Он не проронил ни слова. А только трепетно прижал к себе, как любимицу Дуняшу, и поцеловал в голову. Все, мол, иди.

Глава VII

Мутные потоки, повелители болот и следы на кочках

Катя бодро зашагала по ровному зеленому лугу. Вскоре река, противоположный берег и деревенька Берендеев пропали из вида. Впереди высился лес.

«Тут и вправду недалеко, – весело подумала девочка. – Только бы это дерево поскорее отыскать и назад можно возвращаться».

Постепенно она стала ощущать, что под ногами хлюпает влага. И, что странно, чем ближе к лесу, тем больше. Катя склонила голову и всмотрелась. Вода местами проступала из-под земли и образовывала грязные зеленые лужицы. Чтобы окончательно не промочить обувь, девочка свернула в сторону в надежде скоро выйти на сухое место. Но и там было то же самое. С той лишь разницей, что вода приобрела бурый цвет. Пришлось отходить еще дальше. Однако лучше не стало. Каждый вдавленный в сырую почву след тут же наполнялся теперь уже ржаво-коричневой влагой. Было впечатление, что эти несвежие разноцветные потоки крадучись, предательски скрываясь между корнями луговой травы неспешно, но неуклонно ползут к реке.

Сделав небольшой крюк девочка, наконец, приблизилась к опушке. Ступив внутрь, она остановилась и принялась внимательно осматриваться. Лес был, как лес. Не мрачный, не дремучий, не захламленный буреломом. В общем обычный смешанный, коему и должно произрастать в средней полосе. Стволы деревьев стояли не плотно, поэтому окружающее пространство просматривалось на десятки саженей во все стороны.

«Это – хорошо, – размышляла Катя. – Поваленное дерево или черту издалека разглядеть можно. Да и лужи эти противные. Откуда они только взялись?!».

И она бодро двинулась вперед, приблизительно определив направление к центру леса. В воздухе тут и там застыли косые столбы солнечного света, своими основаниями плотно упираясь в землю. Но скоро они начали истончаться и бледнеть, словно им на смену, откуда ни возьмись, пришла сплошная тяжелая облачность. Стало пасмурно.

«Может, оно и к лучшему, – решила девочка, – не так жарко будет. Только бы ливень не начался».

Тем не менее, она скинула курточку, обвязала рукава вокруг пояса и продолжила путь.

Несмотря на то, что вокруг существенно потемнело, страшно не было. Птицы продолжали щебетать, жуки – гудеть, листья – шелестеть и подрагивать. В какие-то мгновения казалось, будто своим вкрадчивым шепотом они пытались предупредить: «Ос-сторож-шно, ос-сторож-шно!». Но девочка этого не слышала, потому что была поглощена совсем другим. Она восхищенно смотрела по сторонам, любуясь изобилием появившихся ягодников, которые усыпали все вокруг густым покровом. Чего здесь только не было! И голубика, и черника, и брусника, и клюква!

Глядя на это сочное изобилие, Катя вдруг почувствовала, что ужасно хочет пить. Конечно, было бы лучше, если рядом оказался родник. Но за неимением вполне можно обойтись и ягодами. Однако лишь только она протянула руку, как воздух резануло шипение. Будто вздыбилась разъяренная кошка, готовая пустить в ход когти. От неожиданности девочка отскочила, как ошпаренная. Ближайший к ней покрытый бархатистым мхом бугорок дрогнул, раскололся и явил человечка. Он стоял, уперев руки в бока, и хмурил брови.

– Ягодники решила разорить?! – сурово выкрикнул он.

– Вовсе н-нет, – ответила опешившая от напора девочка.

– Не юли! – рассерженно прозвучало в ответ. – Я же вижу!

Катя уже начала приходить в себя и теперь с интересом рассматривала грозного собеседника. Он был небольшого роста, не выше ее колена. Его всклокоченные волосы и косматая борода отдавали зеленым цветом.

– А ты, кстати, кто такой, что командовать здесь вздумал? – спросила она.

– Я кто такой?! – задохнулся от возмущения человечек. – Я – Моховик! К ягодам приставлен! Чтобы они в целости и сохранности были!

– Да-а?! – язвительным тоном произнесла Катя. – Ишь ты, выискался! Прежде чем такое заявлять, знать бы не мешало, что за это Ягодники отвечают! Вот!

На удивление, от такого разоблачения Моховик ничуть не смутился.

– Ну да, – уверенно произнес он. – Там, где суше, они, конечно. За землянику, костянику, ежевику, малину. А здесь, где влаги больше, я.

Слова Моховика прозвучали убедительно. Поэтому девочка решила не спорить и примирительно сказала:

– Ладно, не сердись. Ничего я разорять не собиралась. Просто пить очень хочется. Вот и решила горстку ягод сорвать.

– Ага! – не унимался Моховик. – Так я и поверил! А узел этот огромный зачем?! Все ягоды обобрать вздумала?! Вот я тебя сейчас закружу, заморочу, из леса не выберешься!

– Узелок совсем даже небольшой, – возразила Катя. – К тому же полный. Там еда, что мне в дорогу положили.

– Еда? – заинтересовался Моховик. – А какая?

– Не знаю, – ответила девочка, – еще не развязывала. Хочешь, давай вместе посмотрим.

Она ловко потянула за кончик и раскрыла содержимое платка. Моховик глянул на краюху хлеба, репу и пренебрежительно сморщился. Наверное, такая пища была ему не по вкусу. Затем его взгляд упал на небольшой туесок, сделанный из березовой коры.

– А тут что? – спросил он.

Катя открыла плотно притертую липовую крышечку, заглянула внутрь и сказала:

– Мед.

– Мед?! – всплеснул руками собеседник. – Вот красота! У нас здесь бортей, ну, медовых дупел, значит, масса. Только не полакомишься. Пчелы так нажалят, что неделю в себя приходить будешь. А тут, пожалуйста, готовенький! В туесочке! Дашь попробовать?!

– Конечно, – кивнула девочка. – Пожалуйста, угощайся.

Моховик не заставил уговаривать себя дважды. Он запустил бархатистую зеленую ладошку в туес, зачерпнул и отправил золотистую тягучую прелесть в рот. Потом замер и зажмурился от удовольствия.

– Ты еще бери, не стесняйся, – предложила Катя.

Собеседник, было, протянул руку, как вдруг резко обернулся и снова зашипел. Уловив на себе вопросительный взгляд девочки, он пояснил:

– Да Колток это, создание бесполезное. Духом медовым прельстился. Трус, каких свет не видывал. Собственной тени шарахается, слово вымолвить боится. Ни к какому серьезному делу определить нельзя. Знай, только по мелким поручениям Деда Листина бегает.

Моховик неспешно съел еще меда, посидел, а потом решительно хлопнул себя ладошками по коленям и поднялся.

– Все, пора мне! – сказал он. – Благодарствую за угощение. Ты, коли и впрямь пить хочешь, вон ту черненькую ягодку набери, воронику. Вкуса особого нет, но жажду хорошо утоляет, куда лучше других. Не зря ее еще водяникой называют.

С этими словами Моховик двинулся прочь. Конечно, он вполне мог бы оборотиться кочкой и в мгновение ока пропасть, чтобы тут же возникнуть где-то далеко отсюда. Но он удалялся не спеша, даже несколько вальяжно и слегка повиливая бедрами, тем самым демонстрируя свою нужность и полезность.

Лишь только он пропал из вида, как в ближайших кустах послышалось легкое шевеление. Катя посмотрела в ту сторону и увидела взирающую на нее пару настороженных глаз. Догадавшись, что это – Колток, она придала голосу максимальную нежность, с какой обычно обращаются к грудным детям или бездомным котятам и позвала:

– Ты что прячешься? Иди сюда, не бойся. Медку хочешь?

Напряжение во взгляде незнакомца начало спадать, и он с вожделением воззрился на туесок. Ветки скрывавшего его кустарника начали медленно раздвигаться, как вдруг в воздухе зигзагом мелькнула тень. Листья в мгновение ока сомкнулись и тут же поглотили Колтка. Будто его совсем и не было.

Оказалось, что это – непоседа бабочка. Она опустилась на край туеса, пару раз моргнула яркими крылышками, потом вспорхнула и продолжила свой полет. Катя заливисто рассмеялась:

– Ну, ты даешь! Бабочку испугался! Представляю, как меня тогда боишься! Ладно, выходи. Я отойду пока ягоды соберу.

Она сделала несколько шагов в сторону, но краем глаза продолжила наблюдать. Из кустов, крадучись и озираясь по сторонам, вышел человечек ростом не больше прежнего. С волосами цвета прелой травы и длинной, волочившейся по земле бородой. Он, не спуская глаз с Кати, бочком подобрался к туеску, быстро окунул палец внутрь и стремглав бросился под прикрытие спасительных кустов. Через миг оттуда донеслось сладостное причмокивание.

– Эй! – позвала Катя. – Возьми еще, тут много!

Но ответом ей была полная, воцарившаяся в кустах тишина. Колток снова так и не вышел.

«Ну и пусть, – подумала девочка. – Значит, больше не хочет. Надумает, подойдет».

Она аккуратно завязала узелок и двинулась дальше. Но не успела пройти и пары дюжин шагов, как в изумлении замерла. Ее восхищенному взору предстало настоящее чудо, которое до того ни разу не доводилось видеть!

Перед ней с царственным видом стояло удивительное растение. От прикорневой розетки широко в стороны по земле раскинулись шесть ярко-зеленых, тонких у основания и лопаточкой на конце листьев. Длиной в пару локтей, не меньше. По всей внешней поверхности из них упруго торчали длинные красные жгутики, увенчанные безукоризненно круглыми прозрачными шариками. Ни дать, ни взять, леденцы на палочках! В центре на двух высоких стебельках покачивались пятилепестковые цветки нежного сиреневого оттенка, где-то до десятка на каждом. На фоне простирающейся за ними просторной поляны с сочной травой они выглядели особенно красиво.

Лишь только Катя приблизилась, как головки цветов тут же встрепенулись и обратились в ее сторону. На неуловимое, совсем незаметное мгновение их сердцевинки сузились, словно окинули путницу скорым оценивающим взглядом. Листья тут же пришли в движение и заколыхались плавными волнами. От этого шарики дружно закивали, закачались. Даже в эту пасмурную погоду они сияли так, будто были озарены лучами солнца.

«А вот ведь, – мелькнула у нее мысль, – есть же в Новой Гвинее хлебное дерево или огуречное в Йемене. Почему бы здесь не быть леденцовому кусту. Вон как манит к себе, притягивает, отведать приглашает».

И она сделала шаг вперед. Но тут, как из-под земли, перед ней вырос Колток. Он то и дело с ужасом оглядывался на перекатывающиеся листья и отчаянно махал руками, точно отгонял прочь.

«Фу, жадина, какой! – поморщилась Катя. – Я его медом угостила, а ему леденца жалко! Как будто он их лично тут выращивал!».

Девочка собралась наклониться к чудесным шарикам, но Колток стремительно вклинился между ней и растением. Он резко раскинул руки, во что бы то ни стало, пытаясь защитить свое сокровище. Но лишь только человечек это сделал, как ближайший к нему лист молниеносно метнулся в его сторону и коснулся предплечья.

Катя не поверила своим глазам! В мгновение ока безукоризненно ровные шарики растеклись липкой слизью и прочно приклеились к руке Колтка! Лист тут же начал скручиваться в трубочку, обвивая человечка, как змея. Донельзя выпучив глаза и не в силах противостоять губительной хватке, тот громко испуганно заверещал.

Не раздумывая ни секунды, девочка бросилась на помощь. Она ухватила лист и дернула с такой силой, что он распрямился. Катя вцепилась в Колтка и, напрягаясь всем телом, попыталась вызволить его из липких объятий. И у нее почти получилось! Она была уже готова праздновать победу, как лист снова начал скручиваться. Будто у него прошла оторопь от ее неожиданного решительного противостояния.

Тут началась отчаянная борьба. Девочка тянула к себе, лист – к себе, никак не желая отпускать добычу. К нему присоединились и другие. Они яростно набрасывались и пытались схватить ее своими мерзкими присосками с алчностью голодного зверя.

Сначала Кате удавалось отбиваться только ногами. Но растение с непрекращающимся упорством продолжало наседать. Поэтому пришлось, крепко сжимая одежду Колтка одной рукой, высвободить другую для усиления обороны. Это помогло, и она освободила жертву, как противник пустился на коварную хитрость.

Один из листьев неожиданно взметнулся вверх, явно намереваясь ухватить девочку за волосы. Она инстинктивно вскинула голову. В этот момент другой лист скользнул по земле и резко дернул ее за ногу, сделав подлую подножку. Катя потеряла равновесие, не удержалась и упала. Зеленые липкие языки кинулись поперек тела и начали закручиваться. Было впечатление, что ее закатывают в плотный ковер. Все вокруг закружилось вверх дном.

В начавшейся круговерти Катя успела заметить Колтка. Он, облепленный от макушки до пят противной слизью, стоял и трясся от страха. Наверное, ему, маленькому и возможно безвкусному предпочли более лакомую добычу.

Стало обидно до жути! Кануть за здорово живешь в этой отвратительной дрызготне, не завершив главное! Не добравшись до Истока! Что же теперь Озем со своими прихвостнями так и будет носиться вдоль улиц и безнаказанно пакостить?! А Дуняша как же?!

Истекающие студенистой массой, как голодной слюной, оковы сжимались все туже.

«Тот, кто хочет одолеть, бьется до последнего!», – вдруг пронеслась в ее голове фраза, которую любили повторять в семье.

Катя, собрав волю в кулак, каким-то чудом освободила руку и, что было сил, стукнула по ненавистным путам. И тут произошла удивительная вещь! Растение от корня до вершины сотряслось так, как будто его поразил разряд электрического тока. В мгновение ока листья развернулись и безжизненно распластались по земле, а стебли поникли.

Девочка быстро откатилась на безопасное расстояние. Она сидела, тяжело дыша от борьбы и переживаний, и никак не могла понять, что же произошло. Ведь удар-то был не богатырский, чтобы разом со всем покончить. Она озадаченно взглянула на руку и только теперь поняла, в чем дело. Ее запястье обвивал науз.

Вдруг окружающую тишину разорвал дикий рев. Катя вздрогнула и обернулась. Располагавшаяся за губительным растением зеленая полянка вздыбилась огромным бугром. Тот напрягся, задрожал, будто из последних сил сдерживал распиравшее его изнутри давление и, наконец, прорвался. Вверх и в стороны тут же хлынули потоки коричневой зловонной мути. Не успели они опасть, как на поверхности возникло отвратительное существо. Все его вибрирующее, как студень, тело было облеплено водорослями и ракушками. С непомерно большой головой, донельзя раздувшимся брюхом и тщедушными ножками и ручками, оно напоминало огромную лягушку. Гневно выпучив и без того круглые навыкате глаза чудище распахнуло широкую пасть и вновь взревело:

– Мою усладу сгубила! Уничтожу!

И, вздымая грязевую жижу, бросилось к девочке.

– Это – Багник! – неожиданно для Кати завопил Колток. – Спасайся! – и задал стрекача.

Девочка, не раздумывая, опрометью бросилась за ним следом.

Она мчалась, не разбирая дороги и совсем не задумываясь, куда они бегут. Самое главное было не упустить из вида улепетывающего Колтка. Уж он-то, наверное, знает безопасное место. И действительно через некоторое время рев и шум погони постепенно стихли.

Колток обессилено повалился на землю. Катя присела рядом с ним. Несколько успокоив дыхание, она сказала:

– Смотри-ка, ты оказывается не то, что говорить, даже кричать не боишься! – и весело рассмеялась.

Спутник, очевидно расценив эти слова, как издевку, тут же насупился и поджал губы.

– Бездельник Моховик тебе всяких глупостей наговорил, а ты и рада слушать, – недовольно пробурчал он. – Можно подумать, он у нас самый заслуженный. Так от гордости надут, что скоро лопнет. Поручение у него, видишь ли, важное. Ха, ягодки стеречь! Ходи себе по солнечным полянкам и в ус не дуй! А кто тут на них зарится-то?! Ну, птицы разок, другой клюнут. Ну, белки чуть пощиплют. Поди плохо устроился!

Он нахмурился еще больше, а потом продолжил:

– А меня Дед Листин куда только не направляет! Знаешь, какие места у нас тут есть?! Начну рассказывать, в обморок от страха упадешь! Мне порой жуть, как боязно. Но зубы стисну и иду, потому что кроме меня никто это не сделает. А ты всякой ахинее вторишь!

И обиженно замолчал.

Кстати, вы не обращали внимания на такой удивительный факт? Иные палец о палец толком не ударят, а везде и всюду уже громко и в подробностях рассказывают о своих достижениях. Особенно тем, кто выше и главнее. И со временем складывается впечатление, что больших героев, чем они нет. А другие молча выполняют свою работу, порой сложную и опасную. Но в позолоченные фанфары об этом не трубят. И об их пользе никто не знает. Вроде как вопросы сами по себе решаются. А на деле это – не так. Поэтому не стоит составлять мнение о человеке с чужих слов, не познав дел его. Не осуждай, не испытав, что называется.

Кате было очень досадно за то, что она ненароком обидела Колтка, который воспринял ее шутку, как насмешку. И она поспешила перевести разговор на другую тему.

– Послушай, – обратилась девочка к спутнику, – ты везде ходишь, все знаешь. А не скажешь, где здесь самое главное дерево растет?

Тот подозрительно сощурился и спросил:

– А тебе зачем?

– Меня хорошие люди попросили к нему сходить за помощью. Сами они не могут, – ответила Катя.

Колток внимательно поглядел на нее, подумал, а затем неохотно махнул рукой:

– Вон там.

Этот жест показался девочке не совсем определенным, поэтому она сказала:

– А ты со мной не сходишь? Чтобы я не заблудилась и время зря не потратила.

– Не схожу, – замотал головой собеседник. – И так из-за тебя уйму времени потерял. Я вообще мимо шел. Медовый дух учуял, решил быстренько попробовать и дальше бежать. Только потом сообразил, что ты к этой жуткой росянке направляешься. Вот обратно и развернулся предостеречь.

– Постой, постой, – перебила его Катя, – разве росянки такими огромными бывают?! И потом, они же только насекомыми питаются. А эта на нас набросилась!

– Не знаю, чем в ваших краях они питаются, а у нас – живностью. Про мышей даже не говорю. Белку или хорька прихватить могут запросто. Бывает, что и на лис нападают.

– Ничего не понимаю, – сморщила лоб девочка. – Ведь росянки по болотам растут. А там лес был и лужайка зеленая.

– Да не лужайка то была, обманка, – хмыкнул Колток, – Чаруса называется, тонкий слой травы над трясиной. Ее Багник наколдовал. Замечтается какой-нибудь лось или кабан, ступит и – нет его! Проваливается и в необъятное брюхо повелителя торфяного болота попадает. Тем он и сыт. Ну и росянки его подкармливают, если что не доедят. А полянка та даже зайца не держит, разве что кулика. Вот так-то.

– А Багник, почему нас недолго преследовал? – поинтересовалась Катя.

– Это он по болоту носиться мастак, – прозвучало ответом, – а по сухому, куда там.

Кате невольно вспомнился грязно-коричневый цвет жижи, ударивший из-под чарусы. Не такой ли она видела у берега реки, где ее высаживал Михайло и на подходе к лесу? Да нет, вряд ли, очень уж расстояние большое.

Колток обеспокоенно глянул на небо.

– Пошел я, – торопливо произнес он. – Скоро перед Листином ответ держать, а ничего еще не выполнено.

– Значит, со мной не пойдешь? – вздохнула девочка.

– Сказал же, занят, не пойду, – промолвил собеседник. – И тебе не советую.

– Это, почему? – удивилась Катя.

– Потому! – как-то даже несколько жестко отреагировал Колток. – У нас здесь свои порядки, мне не по чину разъяснения давать. Я только предупредить могу. А там поступай, как знаешь.

Он наставительно поднял пухлый указательный пальчик и тут же пропал в ближайшем кустарнике.

«Как знаешь, как знаешь, – про себя передразнила его девочка. – Что ли другой выход у меня есть?».

И двинулась в указанном направлении. На ходу она собралась, было, отряхнуть одежду от налипшей противной слизи, но та высыхала прямо на глазах и осыпалась мелкими чешуйчатыми пластинами.

«Главное, чтобы я его, направление это правильно запомнила и не сбилась, – размышляла она. – Хорошо бы еще у кого уточнить».

Тут до нее донеслись жалобные всхлипы и причитания. Она свернула на голос и вскоре увидела следующую картину.

За поредевшими стволами раскинулась обширная поляна. Правда, поверхность ее была неровная. Она изобиловала чем-то похожим на бугры, гряды и кочки. В ее середине зеленоватой гладью поблескивало озерцо, исходящее легким такого же цвета паром. Недалеко от края почти по шею в воде стояла молодая женщина с черными волосами и необыкновенно бледным лицом. Она с мольбой протягивала руки к берегу, вдоль которого метался старик, почему-то не решавшийся ступить в воду. Волосы на его голове и борода отдавали зеленью, будто в них запутались тонкие стебельки ряски. Мешковатое одеяние до пят выглядело более чем невообразимо: то ли донельзя обветшалая ткань, то ли прелые нити полуразложившегося мха. Заслышав за спиной шаги, он чуть обернул голову назад и со стоном произнес:

– Девочка, милая, помоги! Красавицу жену вызволи! Всего-то надо руку ей подать! Ничего за это не пожалею!

Катя остановилась на опушке и стала внимательно оглядываться по сторонам. Цвет воды в озерце очень напоминал тот, который она перед тем видела на берегу реки.

«Уж не болото ли это опять? – настороженно раздумывала она. – Хотя нет, вряд ли. Вон и деревца растут, и почва вроде твердая».

Видя ее сомнения, старик заговорил жалобной скороговоркой:

– Нездешние мы, издалека идем. Видишь, одежда истрепалась, волосы не мыты, не чесаны. Заплутали. Тут рев жуткий рядом раздался. Жена, себя не помня, со страху бежать бросилась. Думала, в озерце безопаснее будет. А ей коряга ногу возьми да защеми. Не выбраться никак. И я ничем помочь не могу. Если в воду войду, ноги потом так ломить будут, что неделю, а то и две ходить не в силах. Так крутят, так крутят!

И снова принялся нервно ходить из стороны в сторону, с трудом опираясь на больные ноги. Говорил он как-то странно из-за плеча, не поворачиваясь к собеседнице. Будто все время пытался скрыть лицо. Хотя, может, и от страдающей жены взгляд не мог оторвать. Кто знает?

Катя посмотрела на несчастную. Та стояла, молча, и лишь взирала полными страдания глазами. Зрачки их были глубокого зеленого цвета. Только почему-то не ясные, а мутные какие-то. От боли, наверное.

«Что ж поделаешь, – подумала девочка, – надо помогать. Не зря же говорят, никогда не отталкивай руку, протянутую за помощью. Да и вместе веселее идти будет».

И вошла в воду. По мере продвижения она почувствовала, что донный ил становится все более вязким. С каждым шагом он с большей силой обволакивал ступни и втягивал их в себя.

«Нет, это – не выход. Так и самой увязнуть недолго. Надо вернуться и слегу найти. С длинной палкой куда удобнее будет», – решила Катя и обернулась.

Старик уже не бегал, а сжимал кулаки и трясся от предвкушения. Его огромные, такого же цвета, что и у жены глаза неотрывно взирали на девочку и будто упорно толкали ее на глубину. Она посмотрела в другую сторону. Пара глаз на бледном женском лице упорно притягивала ее к себе.

«Что за наваждение такое! – затрясла головой Катя. – Одурманить, что ли хотят или загипнотизировать?! А я им еще помочь взялась! Что же теперь делать-то?!».

– Фьють-чувик, фьють-чувик! – раздался сбоку птичий голос.

Недалеко от нее по берегу на грациозных ножках бегал куличок.

– Сюда иди, сюда иди! – пропищал он. – Скорее, скорее!

Лишь только этот призыв донесся до слуха женщины, как она начала плавно взмывать над поверхностью. С каждой секундой все выше и выше. Потоки воды обильными струями стекали с ее безжизненно бледного, едва прикрытого тиной тела. Вот показались плечи, грудь, живот, бедра. А ниже … Ниже появились … лягушачьи лапы! Глаза этого непонятного существа потемнели и стали жуткими, как болотная топь. Оно подняло руки и потянулось к девочке.

В это время старик кое-как доковылял до кромки и ступил в воду. Но его ноги странным образом не погрузились. Плоские ступни с перепонками между пальцев стояли на водной глади, как на твердом покрытии. Он широко распахнул руки, слегка качнулся вперед и, не делая никаких движений, неспешно, как в замедленном кино, заскользил вперед.