Таракан без ног не слышит 2. Страшный зверь Ужик

Я уже захохотала.

– Макс, эта штука для работы. Эйслет любит пачкать красками картонки. Так вот, эта фигня для того, чтобы ему удобнее было это делать. Только я никак не могу придумать, как сделать её складной. Ну, вот как наши, маленькие, лесенки складываются.

– Так и сделать её, как лесенка.

– Нет. Тут такое не пройдёт.

– Можно мне посмотреть? – Макс потянулся к чертёжику.

– Вот, смотри. – Я пододвинулась на камне, чтобы он смог присесть рядом. – Сюда крепиться картонка, здесь должны быть краски и всё это должно стоять на трёх упорах. И складываться примерно вот так. – Я руками показала размеры, в какие должен укладываться мольберт.

Макс посопел немного, а потом спросил, можно ли ему взять немного бумаги.

– Бери сколько хочешь. – Махнула я рукой. Он ушёл, а я ещё поломала голову, но так ни до чего не доломалась. А потом как-то закрутилась. То, сё. Не скажу даже, сколько времени прошло, когда Макс принёс мне небольшую плоскую коробку. Положил передо мной и встал, улыбаясь шире некуда.

– Что это? – Уставилась я на парня.

– Как что? Мольберт. Ты же велела сделать.

– Я велела? – Я с трудом вспомнила наш с Максом разговор. – Как я могла тебе велеть, если я и сама не знаю, как его делать?

– И знать не надо. Ты велела, я сделал.

– Ну, показывай. – Я подняла лёгонькую коробку и протянула Максу.

Не прошло и минуты, как передо мной стояла деревянная конструкция, мало похожая на, привычный мне, мольберт. Я обошла её вокруг.

– И как она работает?

Макс взял у меня из рук планшет, которым я обычно пользовалась, и установил его на конструкцию. Потом выдвинул из коробки ящичек. – Вот так.

– Здорово! – Восхитилась я. – А если формат, то есть размер листа другой. Больше или меньше?

Макс убрал планшет, заломил перекладину на длинной ножке, и она свободно заскользила вверх и вниз. Макс выпрямил перекладину, и она твёрдо встала на месте. Я посмотрела поближе, попробовала сама. Ну, надо же! Элементарный упор.

– Макс, ты всё это сам сделал? И придумал тоже сам?

Он стоял довольно улыбаясь.

– Ну, ты даёшь! Гений просто. Молодец! Возьми на полке пирожок.

– Я не хочу есть. – Оторопел парень.

Я рассмеялась.

– Ну, не хочешь, не бери. Всё равно, молодец. И не пугайся так. Я шучу.

– Альлига. – Парень, смущённо, замялся.

– Я тебя внимательно слушаю.

– Ты меня Макс называешь, это ты тоже шутишь или всерьёз?

Я сначала и не поняла, о чём это он, а потом до меня дошло.

– Я знаю, обычно, когда Новое имя дают, то уры приходят. Но ты же дочь Корма. И потом, ты ни на кого не похожа. И дом твой… – Бормотал парень. Кажется, он уже пожалел, что завёл этот разговор.

– Знаешь, – Ответила я после некоторого раздумья. – После этого, – Я кивнула на мольберт. – я готова звать тебя не просто Макс, а даже Максим. Но давай, чтобы всё было по правилам, я поговорю с урами. Думаю, они мне не откажут. Тем более, что ты действительно большой молодец.

Парень зацвёл, как красная зорька.

Собственно, уры давали не само Новое имя, а лишь право на него. Поэтому Красавчик и вызвал только Макса. Аглая и Эраст и так уже имели это самое право, а Вамана для уров, как бы и не существовал. И им было фиолетово, как я называю своего «козлёнка»

– И когда же будет этот новый праздник?

– А? – Я отогнала воспоминания и улыбнулась Эйслету. – Что? Ты о празднике? Ещё не скоро.

– Всё-таки интересно, что же ты задумала?

– Придёшь – узнаешь. – Повторила я. – Ты лучше вот что, принеси мне при случае пару своих рисунков. Или нет. Лучше я сама зайду и выберу. Можно?

– Конечно. – Медленно протянул мой закадычный друг.

Кажется, я его здорово ошарашила своей просьбой.

– Я даже не спрашиваю, зачем тебе это нужно.

– Умница ты моя. – Оскалилась я.

– А хочешь, я тебе стихи почитаю? – неожиданно спросил Эйслет, крутанув на столе блюдце. Оно завертелось на ребре, тихо звеня.

– Какие стихи?

– Свои.

– Почитай.

Эйслет остановил блюдечко, встал и отошёл к перилам балкона. Он молчал долго, и я уже было, решила, что он передумал, когда раздался тихий голос.

– Из разных миров прихожу я сюда, сквозь сны.

И память моя не даёт мне проснуться здесь.

Застывшее сердце, моё, пылает в огне.

И вечности пыль покрывает мои следы.

Что—то до боли знакомое услышала я в его словах. Но что? Летает где-то рядом, не поймать.

– Прочти ещё раз.

– Я не смогу.

– Почему?

– Это новые стихи. Я только что услышал их. Не запомнил.

– Ну, постарайся. – Взмолилась я. – Пожалуйста.

Он наклонил голову и глубоко, как перед прыжком в воду, вздохнул.

– Я помню тебя. Мы встречались уже не раз

Ты нежность, живущая в каждом из моих снов

Иду я к тебе по тонкому льду времён

И знаю, что, где-то, в веках, я найду тебя.

Я стояла, закрыв лицо ладонями, и слушала не столько слова, сколько ритм. И настроившись на этот ритм, я неожиданно для себя произнесла.

– Такая белая, беглая луна.

– Что?! – Вздрогнул Эйслет. – Откуда ты узнала, что…. Ты тоже ловец?

– Нет, я не ловец. – Вздохнула я. И посмотрела на Эйслета. Конечно, размер стиха не совсем подходил, и слова были совсем не те, но было очень похоже.

– Прочти ещё.

– Тебе, правда, понравилось? – Выдохнул Эйслет.

– Очень.

Эйслет читал мне всё новые и новые стихи. Даже Кошка Ночь заслушалась и остановила время. А потом, вдруг, она опомнилась и удрала, махнув на прощанье хвостом и мы увидели, как на востоке поднимается заря. Я искоса взглянула на Эйслета. Он стоял, глядя прямо на солнце и безмолвно шевелил губами. Высокий, красивый и, неожиданно, желанный.

– Ну что же ты. – Подумалось мне. – Вот она, я, перед тобой, как Дюймовочка на листике. Маленькая и беззащитная. Возьми меня в свои ладони, обожги своим дыханием. Сейчас такой момент, когда сбываются все самые сокровенные желания. И любая глупость, сделанная сейчас, становиться единственно правильным выбором. Сделай же эту глупость, забудь то проклятое утро. Ну, хотя бы просто руку протяни и дотронься до меня. Я сама не смогу.

– А вы что, ещё не ложились? – Раздался позади весёлый голос, разбивший волшебство этой ночи окончательно и бесповоротно.

Солнце оторвалось от горизонта, меняя свой цвет, а мы, с Эйслетом дружно повернулись к Вамане, который протягивал нам чашки с горячим чаем.

глава 7 Райл

Передо мной снова мерцала голубая сфера. Сегодняшний день начался еще вчера.

Вместе с Эйслетом мы пошли в его мастерскую, и я заставила его вытащить все работы.

Рассматривала их и так, и эдак. Вставала, приседала. Отходила подальше и смотрела почти вплотную, делая «монгольские» глаза, заставляя цвета расплываться. Что я хотела увидеть таким образом?

– Ну что? – Спросил Эйслет, стоящий за моей спиной.

Я выпрямилась, поворачиваясь к нему и вдруг в этом повороте, что-то мелькнуло в моей голове. Именно в голове. Какое-то воспоминание. Очень, очень хорошо знакомое, но немного подзабытое.

Выставив левую ладонь навстречу Эйслету, я прижала палец к губам. Он замер. А я скосила глаза на рисунки. Здесь. Сейчас. Я медленно повернула голову, а потом резко отвернулась. И снова что-то пронеслось на краю сознания, огладило теплом и растворилось без остатка. Я зарычала от досады.

Эйслет проклял тот час, когда предложил мне полюбоваться своими картинами. Я совсем его загоняла, заставляя убирать одни холсты и приносить другие. Я крутила их, меняя верх и низ. Составляла рядом, подбирая по линиям.

Приятель мой успел дважды сгонять помощников за водой, прежде чем я устало махнула рукой и сказала.

– Шабаш. Ставь все на место.

Я передавала Эйслету плотные листы, а он составлял их по, одному ему, понятному, принципу.

Один из листов Эйслет поставил отдельно. На самую верхнюю планку.

– Это моя любимая. – Стесняясь? сказал Эйслет в ответ на мой, вопросительный, взгляд.

Я посмотрела на картину внимательнее, пытаясь понять, что можно любить в этих странных пятнах. И вдруг… увидела…

Светильник имел небольшой дефект, и дифракция лучей образовала чёткий круг, который падал точно на середину рисунка. И в этом круге три длинных кривых пятна разного цвета. Каждое пятно перечёркнуто тонкими вертикальными линиями.

– Троица. – Выдохнула я.

– Что? Кто?

– Троица. – Повторила я и повернулась к Эйслету. – Ты невероятное существо.

И снова я сидела перед сферой. Одна. Выгнала всех, даже Красавчика. Он показал мне «остановить» и «продолжить», поставил чашку с водой и исчез.

Я смотрела чужие сны и ничего не понимала, пока не поняла, что смотреть их просто бессмысленно. Они должны сниться. Почему мы не можем вспомнить большинство своих снов? Именно потому, что, то, что во сне просто и естественно, наяву теряет всякий смысл. Ведь в реальности пустота не может быть чем-то еще, а во сне это в порядке вещей. Мы можем встать на порхающий лепесток и воспарить над миром, ничуть не удивляясь. Во сне мы можем смотреть на кошку и понимать, что это дракон, или, даже, ты сам. И это очень важная информация. Просто мы не можем её прочесть правильно. Вот потому-то разноцветные кляксы, из чужих снов, ни о чем мне не говорили. Сон надо прожить. А перед этим прожить жизнь того, кому этот сон принадлежит. И не просто так прожить, а прочувствовать, понять мотив каждого поступка, разложить мысли и душу на составляющие, смешать все это со снами и потом, по кусочкам складывать невиданный пазл абсолютной истины. Истины для одного, единственного, человека.

Поняв это, я позвала Красавчика и попросила его показать мне только те сны, в которых есть, какое либо, действо.

Я просмотрела, наверное, уже тысячу снов, когда увидела ужасное. В чёрном, от слепящего света, небе висела огромная кровавая, звезда. Комета! Она летела прямо ко мне. На меня! В меня!!

Жуткое зрелище. Даже понимая, что это всего лишь чужой сон, я почувствовала приступ тихой паники и, видимо, вякнула, от переизбытка эмоций. Немедленно в дверях нарисовался Красавчик. Отключил сферу и склонился надо мной.

– Не хочешь отдохнуть?

– Да. Что-то я пересидела, видимо. Отдохнуть – это то, что надо. Пойду. Не провожай.

Я медленно брела по пустому двору уров, когда краем глаза заметила маленькую фигурку, стоящую у стены. Ребёнок? Мальчик? Откуда он тут. Неужели у уров тоже есть дети? Я невольно остановилась и присмотрелась.

Что-то в этом мальчике показалось мне знакомым. Неужели?

– Райл! – Закричала я, не до конца осознав, что это именно он.

Мальчик повернулся в мою сторону. Я подбежала к нему.

– Райл, откуда ты здесь? Что ты здесь делаешь? Где Фэт? Где Ол?

– Откуда ты меня знаешь?

– Райл. – Я встала на колени перед ним. – Ты на меня не смотри, ты в меня смотри. Вот сюда. – Я постучала себя по лбу. – Внимательно.

Райл некоторое время смотрел, ничего не понимая, а потом его глаза расширились, и он бросился ко мне на шею с криком.

– Ол!

Малыш прижался ко мне изо всех сил, пряча лицо, и я не сразу поняла, что он плачет. Плачет молча, без всхлипов, но слёзы из его глаз насквозь промочили одежду на моём плече.

– Райл, маленький мой, успокойся. Что случилось? Кто-то умер? Райл, не пугай меня. Расскажи мне всё.

Я гладила ребёнка по голове, по узкой спинке, и шептала, шептала… Мало-помалу, он успокоился и судорожно вздохнув, оторвался от моего плеча. Говорить от волнения он не мог, и я отвела его в свою каморку. Напоила сладкой водой со льдом. И только после этого услышала невероятный рассказ.

Через три дня после возвращения из экспедиции Райл, с отцом и шаном пришли к урам. Сначала Райлу пришлось подробно рассказать о драке с Белым Зверем. Потом мальчика усадили в большое сиденье. Обмотали руки и голову верёвками и попросили повторить рассказ. Потом его накормили. Очень вкусно накормили. Такая добрая тётя. Самые лучшие кусочки ему подкладывала. Потом его спать увели. А утром пришёл Фэт и сказал, что отныне Райл остаётся жить здесь. Так надо. Райл сначала удивился, потом напугался и заплакал. Но Фэт не пожалел его, как раньше. Он нахмурился и отругал Райла, а потом вышел. Но, прежде чем уйти, он обернулся и сказал, чтобы Райл не вздумал и пробовать возвратиться в племя. Теперь его место здесь.

Я слушала мальчика и не верила. Нет, я не подозревала его в том, что он сознательно обманывает меня. Райл очень любил отца. Но ведь и Фэт, не задумываясь, отдал бы за сына и жизнь свою, и, даже, душу. Не мог он его оставить. Тем более, так. Не поговорив с ребенком, не объяснив причину. Этого не могло быть, потому что быть этого не могло. По определению.

– Райл, а ты уверен, что это был именно Фэт?

Мальчик удивлённо посмотрел на меня.

– Конечно. Это был он.

Я покачала головой. Что-то здесь было не так. Нет, я-то не сомневалась, что здесь всё не так, но какая-то деталь ускользала от меня. Чтобы ткнуть в неё пальцем и сказать малышу. – Вот видишь!

– И больше ты их не видел? Никого?

– Нет. Шан сказал, что они ушли в тот же день. Они и должны были уйти. Чтобы успеть в нашу долину. Там река. Она становится большой, когда в горах идут дожди.

– И долго они идут?

– Две смены. Потом ещё долго вода большая.

– А они вернуться обратно? – Затаив дыхание, спросила я.– Я имею в виду табор.

– Да. Когда река станет маленькая, они придут. Обменяют эзмир на нужные вещи и отправятся путешествовать, до следующих дождей. Отец хотел выменять у уров ещё шариков бум.

– Каких шариков?

– Ну, такие… фьи-и-и-ть БУМ!!!

Мальчик, как смог, изобразил полёт и взрыв. А я подумала, что с порохом они тут всё-таки знакомы. Хотя, чему удивляться. Порох – второе изобретение человечества после колеса. Ну, может, там и не порох вовсе, а что-то другое. Какая, в сущности, разница.

– Ол… – Прошептал малыш.

– Что мой хороший?

– А ты не бросишь меня?

У меня аж сердце захолонуло. Я схватила ребёнка и прижала к себе.

– Райл. – Только и смогла прошептать я.

О Господи! Дай мне силы. А если завтра моё Дерево позовёт меня, и я не смогу остаться?

– Значит, ты здесь уже давно? Почему же я тебя не видела?

– А я тебя видел. Когда ты первый раз в центр пришла. И потом, когда с безымянным…

– Его зовут Вамана. Проще – Ваня. Кстати, меня здесь зовут Альлига. Не перепутай.

– Я знаю. А шан тоже здесь. – Подколол меня Райл. – Ты его видела?

– Видела. – Язвительно ответила я.

– И что?

– Да ничего. Он же не знает, что я – это я. И ты не вздумай ему сказать. Понял?

– Угу. – Кивнул мальчик. – А почему? Ты что, боишься?

– Нет. И знаешь что. Давай ка мы поговорим с кем-нибудь, чтобы тебя ко мне отпустили. Я тебя с Ваманой познакомлю. И со Щеном. Отдохнёшь немного от своих занятий. Дом мой посмотришь.

– А кто такой Щен?

– Увидишь.

Я взяла Райла за ручку, и мы пошли обратно. Никаких проблем у нас не возникло. Красавчик даже обрадовался, что я хочу забрать мальчика к себе.

– Но я прошу тебя, Альлига. – Сказал он. – Каждый день он должен ходить на занятия. У мальчика невероятный потенциал. Ты не поверишь, но за две смены он усвоил столько, сколько я, за три оборота.

Я сделала вид, что страшно удивилась, а Красавчик продолжил.

– Если так пойдёт и дальше, то он скоро будет знать больше, чем я. – И рассмеялся довольно.

– Тогда тем более надо давать ему побольше отдыхать. Иначе он может переутомиться и тогда всё.

– Что, всё? – Всполошился Красавчик.

– Он не только не сможет усваивать новую информацию, но и забудет то, что уже усвоил. Вот, к примеру, если палку слишком резко сгибать, то она непременно или поломается, или разогнётся и треснет тебя по лбу. – При этих словах я слегка стукнула ура по высокому лбу, и он вздрогнул от неожиданности.

– Неужели, правда? – Не поверил он мне.

– А ты возьми и попробуй. – Рассмеялась я. А потом подхватила Райла на руки, как раньше, и чмокнула его в носик.

– Ну вот видишь, малыш. Мы всё и решили. Идём?

– Идём. – Кивнул он и тоже чмокнул меня в ответ. Как раньше.

Моя мечта о тишине и уединении растворилась в голубой дали. В доме моём, теперь, постоянно, жили три, маленьких, существа. Но шуму от них, троих, было столько, будто их было больше, раз в пять. Они подозрительно быстро снюхались. Слишком хорошо понимали друг друга. Мне иногда казалось, что они общаются на каком-то, неслышном, мне самой, уровне.

Толстолапый, толстопопый, толстомордый и толстопузый Щен был, совершенно на равных со своими приятелями. Они вместе носились по лесу и дому, не видя особой разницы, между тем и другим, и ломали в доме все, что, в принципе, могло сломаться. Везде были разбросаны косточки из жил, которые я тоннами делала у уров. Ничего сложного. Сушилка и пресс. В косточки я добавляла кучу всяких полезных вещей, вроде витаминов и минералов. В молоко тоже добавляла. Собакин был ещё маленький, и косточки ему не особо поддавались.

Вамана поил и кормил его, но, стоило мне перешагнуть порог дома, как Щен забывал обо всём. Лез на руки, целовался и всячески выражал мне свою любовь. На приятелей своих, при этом смотрел искоса. Мол, а это кто такие? Знать не знаю. И спал всегда только со мной, игнорируя роскошную лежанку, которую я устроила для него на первом этаже. Сама бы в такой спала, честное слово.

Но, едва начав передвигаться самостоятельно, он докарабкался ко мне на антресоли и с глубоким вздохом привалился под бочок. Я унесла его обратно и снова уснула. Через некоторое время я опять услыхала его громкое сопение, когда он вскарабкивался уже на верхнюю ступеньку. Когда он залез на антресоли в пятнадцатый раз, сопя и плача, я сдалась.

С папой и Улин я виделась только во дворце. Работа там была в самом разгаре, и Корм почти не покидал стройки.

Зато к нам частенько заходили младшие дочери Улин в сопровождении Макса и его друзей. Однажды я их застукала. Испугалась, что дом придётся отстраивать заново.

В один прекрасный день, точнее, вечер, Макс, видимо, испытывая чувство вины, спросил меня, не против ли я того, что они иногда приходят сюда.

Я пожала плечами. Они были молоды. По-настоящему молоды и не принимали запретов, как и мой Щен.

– Я-то не против, но тебе не хочется построить свой собственный дом и приглашать туда гостей, никого не спрашивая и не стесняясь?

Эта идея была настолько неожиданной для него, что он некоторое время молча хлопал ресницами.

– А разве можно? – Спросил он, немного придя в себя.

– А почему нет? Не забывай, ты мастер-строитель. Взрослый, самостоятельный человек. Единственный в этом Городе, кто имеет Зелёную Звезду. Да тебе просто стыдно не иметь собственного дома.

– А где?

– Да где хочешь. Можешь поближе к городу. Там и коммуникации подключишь. А можешь ко мне поближе. Только не очень близко. Чтобы шума слышно не было. Я, знаешь ли, очень ценю уединение, хоть это и не заметно.

Макс думал недолго. Уже на следующий день он отвёл меня на выбранное место. Здесь я ещё ни разу не была. Маленькая ложбинка между двумя холмами и ледяной родничок. Дивное место. Я даже немного позавидовала.

С тех пор всё свободное время Макс проводил на стройке, уже, своего, собственного, дома.

– По утрам Вамана отводил Райла в центр и неотлучно находился с ним, потом они заходили на кухню, за едой и возвращались домой. Мы, со Щеном к этому времени как раз и просыпались.

Я, потому что, как истинная сова, ложилась вместе с утренней зарёй, а Щен спал круглые сутки, когда не ел или не гонял мальчишек по лужайке. И не только их.

Однажды я услыхала дикий визг и, вылетев на улицу, увидела следующую сцену. Три юных горожанки, в сопровождении парня, застыли посреди моей лужайки, а перед ними, растопырив толстые лапы, стоял Щен и урчал, пытаясь изобразить грозный рык. Сказать, что я была в восторге – ничего не сказать. Щен получил первый в своей жизни настоящий кусок мяса, а гости были приглашены на балкон и напоены чаем из собственных ручек.

В ходе чаепития выяснилось, что весь Город, потихоньку, бегает посмотреть на мой дом. Я не заметила этого раньше только потому, что никогда не бывала здесь по вечерам. В это время начиналась самая моя работа.

Шла вторая неделя, как Райл переселился ко мне. Как-то, слушая их восторженный рассказ об очередном уроке химии, где они сегодня разнесли половину лаборатории, я поняла незамысловатую хитрость Ваманы. Никто в центре не обращал на него особого внимания. Таскает маленький гений с собой «козлёнка» их капризной принцессы, да и пусть его. А Ванька, тем временем, учился. То, что было ему непонятно, он спрашивал у Райла, нещадно потроша его память.

– Ты просто молодец. – Похвалила я Райла. – А ты. – Я посмотрела на горбуна, и он ответил мне спокойным взглядом, огромных бархатных глаз. – Ты не просто молодец. Ты настоящее чудо. Я не зря назвала тебя Вамана. Ты действительно намного больше, чем кажешься.

глава 8 Старые тайны

Подготовка к моему второму, празднику переходила во второй этап. Задумала я, ни много, ни мало, как показ мод. Большая часть эскизов была готова. Теперь мне нужны были модели. Юноши и девушки. Такая вещь, как джинсы, должна делаться по фигуре.

Я целую неделю потратила на то, чтобы вспомнить плетение нити. Вернее, не столько вспомнить самой, сколько обучить этому машину. А ещё точнее, объяснить Красавчику, что именно я хочу.

С того дня, как я увидела его подружку, отношения у нас стали более тёплыми. Я поняла, что его ухаживания – всего лишь дань моей юности, и перестала напрягаться. Конечно, он продолжал многозначительно смотреть мне в глаза и обещал забыть обо всех женщинах ради меня, но теперь я просто отвечала ему, что не могу допустить, чтобы все женщины стали несчастными, лучше уж, я одна. В общем, мы поняли друг друга правильно, и теперь ничто не мешало нам общаться по-человечески.

Дефиле было построено от простого к сложному. Модели должны были выходить попарно. Парень и девушка. Одежда первой пары не сильно отличалась от обычной. Разве только цвет был ярким, хоть и однотонным. Да штанишки были несколько поуже. Эдакий вариант спортивного костюмчика. Довольно удобный. Ну и то, что полукомбинезон превратился в брюки, тоже было немаловажно.

Ну, а потом по восходящей. Широкие брюки и кофта на пуговицах. Брюки, кофта и майка под ней. Брюки и майка. Майка с более узкими брючками. Рубашки и толстовки с капюшонами. Курточки-ветровки. И под конец. Та-та-та-та-таммм!!! Все модели выходят на подиум в джинсах с разнообразным верхом. Э-э-х, жаль, что не было музыки. Какую конфетку можно было сделать.

Конечно, моя одежда существенно отличалась от нормальной, тем, что была сделана совершенно без швов. Джинсики, надо сказать, много при этом теряли. Но ведь об этом никто не догадывался.

Не забыла я и про обувь. После нескольких часов пререкания с Красавчиком у меня получились отпадные кроссовочки. Но с этим я решила повременить. Не всё сразу. Правило «семи покрывал». Да и неизвестно, как ещё одёжку воспримут. А то ведь могут и камнями побить.

Модели были доставлены. Помощник справился отменно. Никто из прибывших не был мною забракован. Один к одному и одна к одной. Юные, стройные, длинноногие. Я бы назвала их мечтой модельера, но у них были действительно красивые фигурки, а не кости, обтянутые кожей.

Мерки с каждого были сняты моментально. Они просто вставали в круг, и через секунду на экране появлялась трёхмерная сетка, точная копия их тел. Ещё через минуту машина выдавала готовое изделие. Единственное, что не хватало в джинсах, помимо швов, это молний и заклёпок. Их пришлось делать отдельно. Замки-молнии мне воссоздать пока не удалось, и они были заменены на тончайшую магнитную липучку, зато заклёпки были сделаны по всем правилам.

Мы провозились до самого утра. Чаю было выпито ведра три. Хорошо, что молодёжь не знает времени. Когда на утренней зорьке они расходились по домам, никто из них не выглядел уставшим.

Велев им молчать о том, что здесь происходит, и явиться вечером к моему дому, я отпустила их и довольно потянулась. А потом вприпрыжку побежала к папе. Он тоже входил в мои планы.

Для него я приготовила отдельное одеяние. Великолепный золотой плащ, отделанный изумительными чёрными стразами. Сверкающими, как звёзды. И чёрный ансамбль из широкой блузы и узких брюк. Корм должен был выйти самым последним. Чтобы, так сказать, окончательно «добить» зрителей.

– Папуля! – Завопила я, подходя к папиной каморе. Во дворце сейчас не было места для спанья, и папа временно перебрался обратно.

– Ты здесь?

– Здесь. – Раздался сонный голос, и я вошла внутрь.