Мир Зимы

А когда ребята поднялись на борт, вся команда бросилась к ним с улыбками. Моряки трепали парней по волосам, пожимали руку старику Фёдору, и порывались качать смельчаков. А Гео… Так и не понял, что такого они сделали.

– Что это в итоге было? – спросит он много позже, когда они втроём будут сидеть на баке, вглядываясь в чистое, бескрайнее небо.

– Вихрь, – пожмёт плечами Фёдор, словно это само собой разумеется.

Но чуть погодя объяснит:

– Вихрь – частое здесь явление. Он получается из-за частичек пустоты. Понимаешь ли, Зима сделала небо относительно постоянным, но не учла, что здесь будем летать мы. И стоит стронуть с места что-нибудь не то, или, скажем, звезду разбить, как появляется небольшая пустота. Хотя тут всё одно раз на раз не приходится. И начинает пустота собирать вокруг себя вихри, втягивая внутрь всё, что сможет. Но стоит только заткнуть её, как всё. Вихрь тут же прекращается. Это, как бутылку пробкой закупорить.

– Подождите, так если бы мы этого не сделали… Пустота утянула бы корабль?

– Да, – поражающее спокойствие Фёдора заставит тихо сидящего Льва протяжно вздохнуть, – Обычно-то мы обходим это дело, а сегодня видишь – вляпались. Слишком близко к нам завихрение было, вот и пришлось прибегать к крайнему варианту.

– Постойте! – лишь тогда до Гео дойдёт, – То есть мы… По сути, пошли на настоящее самоубийство? Нас могло утянуть, если бы мы не успели!

– Строго говоря, мы бы всё равно все померли, если б кто-нибудь не полетел. Это знаешь как – или грудь в крестах, или голова в кустах, – как ни в чём не бывало пожмёт плечами Фёдор, – А так, пусть сумасшедший, но шанс.

– Да… Точно.

Долго ещё ребята будут дивиться самообладанию и смелости старика. Он совершенно не боялся умирать. И был готов для других сделать это в любой момент.

Но всё это будет позже. А сейчас Гео неуверенно улыбался восторженным воплям матросов, а в висках его колотилась смутная память о сердце.

Глава 6. Дыхание.

Взяла, повернулась, отдала, повернулась. Взяла, повернулась, отдала… Повернулась. И так по кругу сотни, может, тысячи раз. Мозг отключается от такой механической работы.

Инга хотела выть. Стенать, плакать, кричать, но на деле всего лишь принимала снаряды у другого такого же человека, стоящего рядом с ней, и передавала дальше.

Длинная цепочка людей грузила снежные пушечные ядра в грузовой вагон поезда. Загружали люди «поумнее». Новичкам доверяли лишь передавать.

В депо не взглянули на пол, возраст или силы. Здесь все были равны. Пришлось скидывать красивое пальто, надевать простую тёмно-синюю форму, и наравне с остальными тягать массивные снаряды. Вроде из снега, а всё равно тяжело.

К пятому забитому вагону мозг отключился. Девушка уже не чувствовала себя роботом, она стала им. Если в первые часы кто-то пытался разговаривать, и то там, то здесь по строю пробегали натужные шутки, то сейчас всё было тихо.

Мягко проливались золотые фонари. Теплый свет покрывал глазурью притоптанный снег и нечастые сугробы, окрашивая их непривычной позолотой. Только в депо Инга увидела фонари. В городе не было ни одного.

От полной атрофии мозг спасло… Дыхание. Лишь теперь, изнывая на погрузке, девушка заметила, что дышит. Из её рта вырывались клубы пара при каждом выдохе, и это… Было волшебно! Счастье видеть следы вдохов вышло непривычно гипертрофированным. Она хотела прыгать от радости. Она дышит! Дышит! Значит, ещё жива!

Постепенно внимание сосредоточилось только на дыхании. Следить за ним было забавно. Пар складывался в причудливые формы, и, пару раз сильно отвлекаясь, девушка чуть не роняла ядра на землю. Но это, наоборот, радовало. Значит, она ещё человек. Не бездушная машина. Не тень на снегу. Человек.

Инга взяла снаряд. Повернулась, отдала. Развернулась обратно. Но протянутые руки соседа были пусты. Ей пришлось долго осмыслять этот факт, чтобы не поддаться импульсу передать несуществующее ядро.

Сосед по цепочке, погасший мужчина, тоже долго смотрел на свои руки. Сначала он не понял, почему Инга не забирает у него ношу. Потом на лице прочиталось недоумение, а после… Он взглянул на девушку и рассмеялся. Громко, заливисто. Смехом, пробуждающим к жизни.

– Я… Ха-ха… Это!.. А ты… Ха-х! – умудрялся вставлять он сквозь хохот.

Девушка поддержала его устало и весело:

– Да уж. Совсем мы на этой погрузке умом тронулись.

Хотя не в её положении жаловаться.

Цепочка постепенно расходилась. Люди устало падали на скамейки или в сугробы полежать. Нет, физически они могли бы продолжать работу. Но мозг уже не выдерживал.

Девушка присела на корточки рядом с дверью машиниста в локомотиве. Поезд пока стоял на погрузочных путях, ожидая своей очереди на отправку. Ночь свешивалась с небес над депо, словно наполненное тяжестью мироздания полотнище. И звёзды пялили огромные белесые глаза.

Инга закрыла веки. Да, не в её положении жаловаться… Ей дали укрытие. За границу открытого снега Солнце не может залететь, потому в депо она в безопасности. Более того, ей дали работу и жильё. На территории было много пустых построек. Здесь действовал тот же принцип, что и в городе – внешне всё правильно, но, если присмотреться, много логических нестыковок. Вот и сейчас большинство зданий, отведённых в реальном депо под склады, мастерские и трансформаторные, здесь были пусты. Девушке предложили занять любое. Она и заняла.

В маленькой бытовке не было ничего, кроме квадратного окна. Обживаясь, Инга слепила из снега корявую раскладушку, тумбочку и тапочки. Потому что с чего начинается дом? Правильно, с тапочек. Так мама всегда говорила.

– Тяжело? – спросил кто-то совсем рядом.

Не открывая глаз, Инга вернулась в «здесь и сейчас». А здесь была синяя ночь, изгрызенная тёплым вездесущим светом. И сейчас они погрузили целый поезд снежных снарядов.

– Да, – выдохнула девушка, – Это гораздо сложнее, чем я думала.

– Нам тоже тяжело это возить, если тебя утешит.

– А должно?

Тут она очнулась. Кто это сказал? Инга порывисто распахнула веки, вскочила на ноги, огляделась, но никого рядом с собой не увидела.

Работяги потянулись в общий зал, где старательно отдыхали перед следующей сменой. У погрузочных путей она осталась одна. За её спиной стоял старенький зелёный локомотив электропоезда. Образца ЭД4М, как гласила надпись на корпусе. С выразительными большими глазами лобового стекла и длинными вертикальными дворниками. Тот факт, что к локомотиву пассажирского поезда цепляли грузовые вагоны, никого уже не удивлял.

– Не знаю. Говорят, чужая боль утешает свою, – голос незнакомца был гулким, похожим на эхо металла, – Врут, наверное.

– Пожалуй, – Инга порывисто обернулась.

Дверь кабины была открыта внутрь. В проёме, по-мальчишески свесив одну ногу и подобрав под себя другую, сидел молодой мужчина. В синей форме, с кителем, накинутым на плечи и фуражкой набекрень. Он улыбался белыми зубами самой простой и душевной улыбкой из всех. Он машинист? Но как он туда забрался? Его точно здесь не было секунду назад.

– А как ты?.. – начала, было, девушка, но он только махнул рукой.

– Не задавайся вопросом. Лучше полезай ко мне, – мужчина легко вскочил с пола, уходя вглубь кабины.

Инга закинула ногу на узкую ступеньку. Схватилась за длинный поручень, тянущийся вдоль проёма, но прежде, чем оттолкнуться от земли, она спросила:

– Ты не подашь мне руку?

– Нет, извини, – так же весело отозвался он, – Ты лучше вообще ко мне не прикасайся. Для тебя лучше.

Она пожала плечами, легко взбираясь в обитель машиниста. И ничего её не смутило.

Здесь царили стекло и металл. Закруглённые линии дверей, окон и потолка навевали мысли о подводных лодках. На старенькой панели приборов красовались рычаги, горели датчики, за запотевшими стёклышками трепетали стрелки. На корпусе почивал наскоро закреплённый исписанный листок с расписанием, да карандаш притулился в щель рядом. Массивное кожаное кресло с высокой спинкой, потёртое временем, венчало композицию. В целом, было в это месте ощущение волшебства.

– Присядь, если имеешь желание, – незнакомец кивнул на кресло машиниста, но Инга осталась стоять.

– Да не. Скажи… А ты… Кто?

Мужчина коротко, добродушно рассмеялся:

– Я думал, по форме ясно. Меня зовут Нох.

– Имени твоего по форме точно не понятно, – уколола Инга, и знакомец рассмеялся ещё сильнее, – Значит, ты машинист.

– Что-то вроде, – уклончиво отозвался он, – А ты здесь от Солнца прячешься?

Девушка потупила взгляд:

– Это так очевидно?

– Нормально всё, не переживай. Просто мне сверху виднее.

Разговор выходил натужным. Нох очень сильно хотел говорить, это бросалось в глаза. Но сложно завязать душевный разговор с едва знакомым человеком.

По салону распласталась неловкая пауза. Облокотившись спиной на противоположную стену кабины, мужчина поспешил её заполнить:

– Давай поболтаем. Тут иногда так скучно, что выть охота.

– Ну давай, – девушка пожала плечами.

Да, поговорить сейчас не мешает. После изнуряющей монотонной работы мозг ворочался со скрипом, а беседа шевелила его.

Кресло машиниста, пусть потрёпанное и потёртое, манило своим обволакивающим удобством. Нох ещё раз указал на него взглядом, и девушка не удержалась. Кожаные объятия приняли её заботливо.

– А о чём?

– Ну… Расскажи о себе, – начал мужчина, – Откуда ты, как сюда попала?

– Это имеет значение?

– Нужно же с чего-то начинать.

Аргумент казался веским.

Девушка вновь прикрыла глаза:

– Меня зовут Инга. Я родилась и выросла в этом городе. Вернее, в том, что в реальности. У меня есть мама и младшая сестра. Сюда я попала, потому что меня сбил грузовик, и теперь всеми силами стараюсь сберечь огонь от Солнца. За всё время он нападал на меня дважды. А ещё… Я слепила себе друга – кота по имени Миль. Тогда, правда, я ещё не думала, что он оживёт, но была этому рада.

– Вот как? И где же он?

– Нагло дрыхнет в бытовке. Погрузка не для Их Кошачьего Величества. У него, видите ли, лапки, – она картинно развела руками.

Нох улыбнулся. Инга услышала его улыбку.

Вот так, в пару фраз уложились все события, переживания и страхи, что терзали её последнее время. Стоило перевести чувства в слова, как они показались Инге бурей в стакане. Очень маленькой, и очень несущественной.

Сколько она уже здесь? Она не знала. И молилась, чтобы время тут шло не так, как в реальности. Мама… Сестра… Ждут ли они её? Нет, непременно ждут! Иначе всё это не имеет смысла.

Она уже смирилась с необходимостью задержаться здесь. Время без цели тянулось очень медленно, но ожидание вообще редко доставляет удовольствие. Однако пока что это всё, что Инга могла сделать. Она была накрепко закована обстоятельствами и положением с сомнительным прогнозом.

– А ты… – резко открыв глаза, девушка переключилась от внутренних ощущений к внешним, – Расскажешь мне что-нибудь о себе?

– Ну… – Нох почесал затылок, сдвинув фуражку на глаза.

Сейчас он стоял от неё по левую руку.

– Я тут достаточно давно. Знаешь, в том мире мне сильно не хотелось умирать. И вроде бы ничего уже не держало, но всё-таки… Так. Понимаешь?

Она улыбнулась:

– Нежелание умирать более чем понимаю.

– Ну вот. А здесь… Судьба тоже оказалась одинокая. Нам, видишь ли, нельзя покидать поезда. Но я не жалуюсь, честно.

– «Нам» – это кому?

– Душам поезда.

Инга ещё не понимала сути его слов, но чувства улавливала легко. Она вывернула на мужчину голову, а он положил руки на высокую спинку кресла, опуская на них подбородок. Взгляд его уходил в бескрайнюю Снежную пустошь, что простиралась на том конце погрузочных путей.

– Здесь у каждого поезда есть Душа. Всё потому, что ими не управляют люди. Поезда сами вынуждены находить дорогу в небесах, оттого Зиме и пришлось вложить в них нас.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.