Мир Зимы

Резко поднявшись, Гео пошел прочь.

***

Она заснула сразу. То ли мозг так устал от потрясений, что ему требовалось «выключить» творящийся вокруг абсурд, то ли… Ей просто хотелось вернуться. Очень-очень сильно.

Ей снилась мама. Они с сестрой сидели у её кровати в больнице. А Инга витала эфемерным духом по другую сторону окна. Она стала снежинкой, мерно пролетающей мимо холодного стекла.

Сон был коротким. В том мире ночь, но её родные не спали, и она… Не смогла бы с ними связаться. Изображение в окне казалось застывшей картинкой. Она не слышала ни звука кардиомонитора, ни шагов врачей по коридору, ни стука дверей. Ничего. Лишь видела, как мама и сестра вместе вцепились в её руку. Ей так хотелось к ним.

Во сне она не чувствовала себя, но всеми силами пыталась приблизиться к окну. Её нес и кружил безжалостный ветер, она не могла совладать с ним. Но отчаянно, до боли рвалась туда… За холодное стекло, в мир живых людей, в… Своё тело. Ничего не получалось.

От невообразимой тяжести хотелось опустить руки, но… Она вдруг поняла, что делала так всегда. Да, она отступала, столкнувшись с препятствием. Всегда сдавалась… Но только не в этот раз! Она выберется. Вернётся! Она даёт себе слово. Себе… И сестрёнке, что так отчаянно держит в своей тёплой ладони её холодные пальцы.

На самом пороге сна Инга почувствовала её нежные прикосновения. И… Проснулась.

Глава 2. Снег.

Она ощутила это в первые секунды. В квартире пусто… Гео ушел. Бросил ли он её, уволокли ли его силой, или он решил выйти за порцией глинтвейна – она не знала. Просто поняла – рядом его нет. И уже не будет. Он не вернётся, ждать бесполезно, и она это знала. Если за свою короткую жизнь она что-то и научилась различать наверняка, так это то, как люди уходят, чтобы не возвращаться. Гео ушел именно так.

Инга поднялась с дивана, покачнувшись. В теле поселились слабость, и… Она не сразу это поняла… Холод. Такой опустошающий, словно её высосали. Всю. Вернее, почти всю. В подтверждение догадкам – огонёк в груди едва теплился. Кажется, она чудом избежала огромной опасности.

В любом случае, Гео больше с ней нет. Она взъерошила волосы, и с них в печальном трепетании блёстками посыпались снежинки.

Глубоко вздохнув, Инга отправилась в ванную. Не потому, что требовалось, а по привычке. После сна нужно умыться.

Открыв кран на раковине и закономерно не обнаружив там воды, она сначала удивилась, потом… Расстроилась. Здесь прекрасная ванна, но в ней нет воды. Это навевало мысли о детской игре в куклы. Будто имитация жизни… Это теперь навсегда?

Закрыв кран, потому что так полагалось, Инга вернулась в гостиную. В распахнутое окно суровыми порывами залетал ветер. Она подошла к створкам, чтобы закрыть их, но остановилась.

По ту сторону было темно. Лишь снег переливчато блестел в далёком свете деревьев. Снег… Бескрайний, нетронутый. Он лежал отсюда и до горизонта, сливаясь с ночным небом в единое полотно. Зрелище затягивало и пугало. От него веяло величественностью, безысходностью, и… Одиночеством. Такой иссушающе печальной была картина, что сознание само дорисовало две тёмные фигуры, встречающиеся на смазанном горизонте. Но разве могли они там быть?

Девушка рывком захлопнула окно. До боли захотелось вернуться в город. Там не ощущалась безнадёжность, там всё было иначе. Другой мир, красивый и сказочный.

Нет, не так. Больше очарования этого города она бы сейчас предпочла прозаичность своего. С выметенными тротуарами и грязными от реагента дорогами, с бездушными электрическими фонарями, метелями и зимним дождём. С их маленькой квартиркой… С мамой и сестрой.

Как же ей вернуться? Инга остановилась на этой мысли, и её поразила догадка. Верно… Гео так и не ответил ей, как выбраться! Она спрашивала – он сказал, что это будет не быстро, и всё. А что дальше?

Верно, что?.. Гео больше с ней нет. Она совершенно одна и спросить не у кого. Она никого здесь не знает, кроме… Мысль пронеслась второй стрелой. Кроме Часовщика!

Тот странный парень на улице приглашал её к себе на разговор. Гео что-то говорил о его Башне… На востоке. Она понятия не имела, где тут восток, но полагала, что уж башню-то она найдёт. Или на такое значимое сооружение ей любой укажет. А там… Кто знает, может Часовщик поможет ей выбраться? Иначе зачем он её приглашал?

Из дома девушка выбегала на всех парах. Ей хотелось скорее сбросить оковы безысходности этого дома и вновь окунуться в волшебный городской мир. Пускай она оказалась здесь по несчастливой случайности, всё-таки… Всё-таки.

Но волшебный мир показываться не торопился. Нет, всё было, как вчера. Те же невообразимые узоры, тот же иней на домах и проводах. Но ощущение сказки исчезло. Пропало… Испарилось. Словно чего-то не хватало. Может, его забрал с собой Гео? А что… Этот грубоватый парень, раздражающий, бесивший, но помогающий, был своего рода центральной частью картины… Опустевшей без него.

Инга шла по улицам, чувствуя, как возвращается тепло. Огонь потихоньку разгорался. Хоть на том спасибо. Ей не хотелось думать, почему она его едва не лишилась, ибо мысли в голову лезли одна хуже другой.

Город вырастал перед девушкой. Как снежные горы, как бушующее море зимы. Выйдя на людные улицы, Инга остановилась на тротуаре, стараясь понять, куда ей идти.

– Башня должна быть большой. Верно? – спросила она себя, чтобы как-то заполнить тишину, – Если я заберусь повыше, я увижу её?

В голове созрел план, стоило увидеть фешенебельную девятиэтажку с зигзагом кованой пожарной лестницы. Девушка побежала к ней. Потянулась в сознании вереница ступенек.

Вид с высоты завораживал. Поднявшись, Инга ощутила, как в лицо порывисто пахнул морозный воздух. Освежающий, колючий и… Наполненный. Девушка не знала, чем именно, но ей это нравилось.

На крыше лежал свежий, нетронутый снег. В первую секунду ей стало жаль нарушать его покой своими следами, но ничего не поделаешь.

До звёзд отсюда было рукой подать… Лишь протягивай и зачерпывай в своё удовольствие полные ладони иссиня-чёрного неба.

Девятиэтажка оказалась длинной, и, как змея, растянувшейся ломаной линией. Инга шла, утопая в снегу по колено. Башня не виднелась… Девушке ничего не оставалось, кроме как двигаться вперёд по крыше, уходящий по направлению к центру города. Пройдя её всю и остановившись на противоположном краю, Инга невольно залюбовалась.

Город… Какой же он красивый. Дома вздымались ввысь резными, хрустальными шпилями, улицы наполнял свет, плескавшийся между зданий золотым морем. Потоки людей, изумрудные и рубиновые вкрапления светофоров. Отсюда девушка различила снежные гусеницы трамваев, ползущие по путям. И казалось ей, что она видит, как искрят провода под их ромбовидными рогами.

Ветер внизу расходился пьяным гулякой. Подхватывая колкую порошу с верхушек сугробов, он крутил её залихватски, словно буйный кавалер в танце стеснительную барышню. Весело.

Одного только Инга не замечала… Башни. Да, такой хороший план провалился. На горизонте не было ничего, хоть отдалённо напоминающего обиталище Часовщика, и девушка… Расстроилась. Немного.

– Что ж, – протянула она, – Не сработало.

Да уж… В довершение к побегу Гео, она умудрилась сбиться с пути. Резко накатило жгучее желание всё бросить.

Инга притоптала снег у края крыши и бесцеремонно плюхнулась в него. Подобрала под себя ноги.

Надо признать, вариант сдаться избавлял от проблем. Но и приносил новых… Если она больше не ищет Часовщика, значит ей абсолютно некуда идти. И нечего делать.

Осознание свалилось многотонным грузом. Некуда идти… Люди часто употребляют эту фразу в обычной жизни, но редко осознают её истинный смысл. Только вдумайтесь… Некуда идти. То есть совершенно. Ей ничего не нужно, её нигде не ждут. Она могла бы слоняться без дела или просидеть здесь остаток вечности, никто её не осудит… И не окликнет. Невероятно тяжело стало от понимания, что ей некуда податься.

Нужно что-нибудь придумать. Найти дело. Может, пойти в ресторан? Официанты наверняка знают, где Башня Часовщика.

Инга поймала себя на мысли: «Ах значит Башню мы всё-таки ищем! Ну что, стоило похныкать над первой неприятностью и ты поняла, что сдаваться проблематичнее, чем пытаться?». Ей хотелось распекать себя и дальше, но она воздержалась.

Да, всё это из-за… Из-за всего происходящего! Она умирает, попала в этот странный мир, её бросил Гео, так ничего и не объяснив. Инга имеет полное право расстраиваться! Но это не повод сдаваться. Да. Такая вроде бы простая истина, а девушке пришла в голову далеко не сразу.

За размышлениями она не заметила, что катает между пальцами комочек снега. Сразу вспомнилась зима на старой даче. Сёстры играли в снежки, лепили снеговика, а из дома доносился упоительный аромат пирогов и плюшек с сахаром. Детство…

Инга положила комочек на снег. Взялась катать второй, но неожиданно наткнулась на что-то твёрдое в сугробе. Пальцы совсем не чувствовали холода, потому очистить предмет труда не составило. Им оказался кусочек льда, но очень необычный. Словно осколок ледяной скульптуры, он походил на отломанное кошачье ушко. Девушка с интересом порылась в снегу. Вдруг, здесь есть что-нибудь ещё?

Чутьё её не обмануло. Недалеко от себя она нашла осколок глаза с третьим веком и несколько кусочков с узором, напоминавшим крылья.

Что ж, лепка её успокаивала, а расслабиться сейчас не помешает. От тягостных мыслей она чувствовала себя совершенно разбитой. Потому с наслаждением позволила стихийному желанию завладеть собой.

Найти все осколки не удалось. Она быстро перестала пытаться. С другой стороны, у девушки был большой простор для творчества в виде полной крыши снега.

Ей не хотелось чего-то тривиального. Она жаждала волшебства! Найденные кусочки располагали к тому же. И пускай снег близко не стоял по текстуре с глиной или гипсом, Инга неплохо справлялась с этим капризными материалом. Осколки тоже пришлись кстати. Девушка нашла место каждому, лишь кусочек с третьим веком пришлось облепить снегом, чтобы придать ему нужный размер. Глаз ледяного животного был слишком большим для её замысла.

Она слепила кота. Самого фантастического из всех, которых когда-либо придумывала. Отразил ли этот образ её нынешнее состояние, или окружающий мир навеял идею, было уже не важно.

Творение получилось… Подходящим. Жилистый, прогонистый кот, размером с домашнего, с гладкой шерстью и воинственным видом. Острые уши настороженно прижимались к голове. Левое ухо отломано, как боевой шрам. На спине ближе к передним лапам крепились четыре острых крыла, словно широкие кривые сабли. Вторая пара – свободные, первая срасталась с передними лапами. Инга добавила изогнутый коготь на сгибе. Лишь в процессе она поняла, что, прикрепляя крылья к лапам, она делала те неестественно выгибающимися в бок. Но это же просто фигура из снега, что здесь такого? В завершение образа, девушка сделала коту длинный, извилистый хвост.

– Хм… Очень миленько, – отстраняясь, она обозрела плоды своих трудов.

Получившееся творение вряд ли можно назвать «милым». Но в снежной кошачьей мордочке уже была очаровательная хитринка.

Инга любовалась… Любовалась, но вскоре поняла, что пора идти. От любимого дела эмоции улеглись. Она успокоилась, и пора было двигаться дальше. Но как же не хотелось заканчивать! Со вздохом поднимаясь на ноги, она не удержалась, и, согнувшись, погладила снежного кота по холке на прощание.

Вдруг… Девушка заметила, как огонь из груди пролился в пальцы. Тепло жадно опалило фигуру, и Инга в страхе одёрнула руку. Подтаявший снег застыл маленькими сосульками в разные стороны, на манер приглаженной шерсти. Удивительно, но чуть не уничтожив её случайное творение, огонь сделал его более живым.

Пару секунд она просто смотрела. Словно, если отведёт взгляд, всё разрушится.

Но вспышка страха улеглась. Кот вроде не собирался таять, значит всё в порядке.

Она выдохнула… Разогнулась, и, отряхнув снег с пальто, повернула на обратную дорогу. Длинная цепочка следов приветствовала её долгим путём. Девушка шагнула в первую ямку, как вдруг…

– Э-эй. Ты ничего не забыла?

Она застыла, как вкопанная. Голос был насмешливым и недовольным:

– Создала меня и решила бросить?

Инга порывисто обернулась.

Да-да, всё так, как можно подумать. На её глазах крылья кота встрепенулись, а из мордочки прорезались тонкие ледяные усы. Он помял лапками снег, словно проверяя, действуют ли они, и… Повернувшись, открыл ярко-желтые с хитринкой глаза.

Инга рухнула в снег. Вот это сюрприз.

Объятия сугроба встретили приятной мягкостью.

– Ты… Как… Вообще… Это…

– Ну здрасьте, приехали, – кот устойчивее встал на лапы, отряхиваясь от лишних снежинок, – Сама меня создала. Только что.

– Но я…

– Огонь, – подсказало творение, уберегая девушку от участи мучиться догадками, – Это живая сила. Живая и дающая жизнь.

Инга посмотрела на свои уже остывшие ладони. Получается, пламя не только поддерживает жизнь, но и может давать её другим? По этому принципу здесь всё устроено?

– Ну… – девушка не сразу поняла, что кот смотрит на неё выжидающе.

Совсем как Гео.

– Что «ну»?

Зверёк закатил большие глаза:

– Люди. Почему я, только что появившийся, смыслю больше тебя?

Это было уже слишком.

– Знаешь, что? – вспылила Инга, – Почему-то все здесь думают, что они самые умные. Нет уж! Спасибо. Вы тут со своими мозгами оставайтесь, а я пошла!

Она встала, резко разворачиваясь и топая прочь. Уйти красиво мешали полметра снега, но прорываться по своим следам было легче.

– Я лишь хотел, чтобы ты дала мне имя! – раздалось сзади.

Девушку уколола совесть. Стало стыдно за свою детскую обидчивость.

Мы слишком легкомысленно относимся к тому, что создаём из снега. Должно быть, не желая привязываться к чему-то настолько недолговечному. А между тем наши творения несут в себе отпечаток наших миров. И это наши следы на снегу… Что могут нас окликнуть.

– Миль, – Инга опустила голову, – Как сокращение от «фамильяр». В детстве хотела быть ведьмой, и чтобы у меня был настоящий колдовской кот.

– Ну вот, мечты сбываются, – зверёк легко подбежал к ней по слою снега, задрав мордочку.

Он двигался с хищной грацией, присущей всем кошачьим.

– Да, – она опустила на него взгляд и улыбнулась, – Это точно. Сбываются.

В этот момент… Недоумевая от её улыбки, Миль поднял ушки вверх. Это сделало его таким до неузнаваемости милым, что девушка… Рассмеялась. Тепло, весело. С этим смехом уходило напряжение последних дней. С этим смехом Инга осознавала, что она больше не одна.

Они вместе преодолели крышу. Заленившись топать по ступеням, Миль прыгнул создательнице на плечо, но та не возражала. Они спускались по лестнице, и с каждой минутой зима связывала их невидимыми нитями. Девушка и кот становились ближе.

Людные, шумные улицы открывались перед ними. А они шли молча… И к концу квартала словно были уже давно знакомы.

С Милем город вновь наполнился сказкой. Она прокралась в сознание, так, чтобы казалось, что она всегда здесь была. Из снежных волн тротуаров вырастали деревья. По разросшимся дорогам неспешно текли заиндевевшие трамваи, и внутренний свет создавал узорам на стёклах особый, неповторимый шарм. Ромбовидные прутья изредка искрили на стыке проводов.

Девушка проводила трамвай взглядом. На нём не было номера, и в водительском кресле никто не сидел. В стальном брюхе плескалась пара-тройка погасших пассажиров, явно не собиравшихся выходить ближайшие… Лет сто. Отчего-то стало тоскливо.

– Ты есть хочешь, может пообедаем? – неожиданно спросил Миль из капюшона.

Девушка не торопилась с ответом. Ей больше не нужна еда. Да и Милю тоже. Тогда почему?.. До неё неожиданно дошло. Он предлагает ей не поесть. Он предлагает провести время за едой.

– А знаешь, ты прав! Я хочу есть. Пошли в ресторан, я выпью глинтвейна. И для тебя, уверена, у них что-нибудь найдётся.

Благо она помнила дорогу.

Величественно и неспешно начинался снегопад. Снежинки сыпали теперь по отдельности, и в каждом неповторимом рисунке скрывалась целая вселенная.

Ближе к центру города толпа разрослась. На пешеходных переходах собирались большие группы прохожих, и разномастные жители безропотно дожидались зелёного света. Инга видела у некоторых совершенно отсутствующий взгляд. Казалось, они слонялись без цели по одному и тому же маршруту. Но большинство направлялось куда-то осмысленно, что не могло не радовать.

Стайка озорных мальчишек обстреливала снежками стоящие на дороге машины. Инга задумалась, зачем они здесь стоят? Дополняют картину? Да, при беглом взгляде они создают атмосферу движения, но потом… Ты понимаешь.

Внезапно она осознала. В этом мире вообще много нелогичного. Словно кто-то, никогда не видавший настоящего города, пытался создать его, подглядев внешнюю картину в щёлочку у реального мира. Не понимая при этом и половины увиденного. Странно, и в то же время… Обворожительно.

Мелодичным переливом отозвался колокольчик. За мыслями Инга не заметила, как они пришли. На пороге ресторана девушка стряхнула с полы расстёгнутого пальто снег, а кот фыркнул оттого, что его потревожили. Сегодня посетителей было меньше. Но Инга всё равно направилась к тому же столику. Гео теперь не было, но появился Миль.

Плюхнувшись на диван, она беззастенчиво ссадила снежного кота на столешницу.

Тот быстро заприметил салфетницу. Коготками вытащив пару салфеток, он озорно повалился на спину, забываясь игрой. Инга нежно улыбнулась, поглаживая его по открывшемуся животику. Матёрый котяра умилительно разомлел под тонкими девичьими пальчиками.

– Что-нибудь выбрали? – у столика появилась всё та же официантка.

– Несите самого вкусного, что у вас есть, – мурлыкнул Миль, махнув снежной лапкой.

Инга усмехнулась:

– И бокал глинтвейна. Я плачу.

Официантка подхватила её улыбку, взяла с девушки плату и ушла.

Пустой диванчик напротив отчаянно взывал к разговору.

– Знаешь, меня сегодня бросил… – Инга на секунду остановилась.

Как называть Гео? Друг, товарищ, приятель?

– …знакомый, – наконец нашлась она, – Он сначала спас меня от Солнца, показал этот мир, а потом вдруг ушел. Ни с того, ни с сего. Может я ему надоела?

– М-м? – Миль вскинул мордашку, – Может быть.

Инга прыснула:

– Вот спасибо тебе, друг, поддержал!

– А, то есть я уже друг?

– Ну… – она закусила губу.

Да, парень, которого она знала один день – знакомый, а кот, которого вылепила из снега полчаса назад – уже друг.

– А ты против?

Миль хитро прищурился:

– Нужно поразмыслить.

Девушка лишь улыбнулась:

– Зараза.

– И что же, – кот ещё млел под пальцами Инги, подставляя то один бок, то другой, – Он ходил-ходил за тобой, а в итоге бросил?

– Да! Даже ничего не объяснил. Не понимаю.

– А чего тут понимать? Люди. У вас такое сплошь и рядом.

Это прозвучало более осмысленно, чем простая придирка. Словно у Миля уже был такой опыт. Но он ведь только родился, разве нет?

– Прошу, вкуснейшая курица в медово-бальзамической глазури с картофелем для Вас.

Возникшая из ниоткуда официантка поставила перед Милем блюдо с ароматной запечённой курицей, которая была… Больше него вдвое.

– И глинтвейн для Вас.

Еда тоже имела снежный отблеск, тогда как глинтвейн казался совершенно обыкновенным. Как Инга вчера не обратила на это внимание?

– Мр-р-р-я-я-у! – глаза Миля налились хищным блеском, и он набросился на курицу, как на ещё живую добычу.

Только крылья подрагивали от вожделения. Это выглядело ужасно забавно.

– Эм… Постойте, – прежде, чем официантка успела уйти, Инга решилась-таки её окликнуть.

– Да-да?

– М-м… Можно задать Вам пару вопросов? – судорожно размешивая напиток трубочкой, неуверенно проговорила девушка.

Гео отучил её спрашивать. Но официантка действительно оказалась понимающей.

– Да, конечно, – она оглянулась на полупустой зал, – А Вы, кажется, вчера со спутником были.

– Мы… Немного… Как бы это?.. Разошлись. Присядете?

– Заказов всё равно нет, – сотрудница пожала плечами, аккуратно усаживаясь напротив, – Меня зовут Лена, кстати. Можно на «ты».

– Инга, – девушка пожала протянутую руку, приятно удившись такому радушию, – Тоже можно на «ты». Ух… Не ожидала. Даже не знаю, с чего начать. Вот скажи, а… Чем платят здесь погасшие?

Этот вопрос был далеко не главным из тех, что занимали её сейчас. Но нужно с чего-то начинать.

– Снегом, – отозвалась Лена без… Всего.

Без закатанных глаз и саркастического вздоха. Инга уже отвыкла, что на её вопросы могут просто отвечать.

– То есть?

– Снегом с окраины города. Его там… – она красноречиво очертила глазами полукруг, – До самого горизонта. Снег – это основной материал в этом мире. Из него всё создано. Из него же мы готовим блюда. Погасшие приносят нам снег, а повара превращают его в еду. Но поверь, если сейчас ты попробуешь эту курицу, на вкус она будет курицей. Снег здесь может стать чем угодно.

– Получается, мой глинтвейн тоже из снега?

– Не совсем, – она немного замялась, – Глинтвейн, кофе, чай и какао готовят с использованием огня, что горит в сердце ресторана. Для создания еды пламя тоже нужно, но это другое. И потому горячие напитки могут разжечь пламя внутри вас.

Одной фразой Лена легко провела черту между горящими и погасшими. И Инга ощутила, какие они разные.

Девушка отпила из высокого бокала. Неожиданная мысль пришла ей в голову:

– То есть всё здесь создано из снега? Люди просто приходят, берут снег с окраины, и творят из него всё, что хотят?

– Из неодушевлённых предметов – да. Жизнь в творение может вдохнуть лишь пламя. Но я смотрю, ты с этим уже разобралась.

Она недвусмысленно указала взглядом на Миля:

– С другой стороны, что ещё делать погасшим? Здесь тебе нужно хоть какое-то занятие, чтобы не сойти с ума. Счастливцы те, кто находят работу. Или те, у кого есть любимое дело, которым они могут продолжать заниматься. Художники пишут картины, писатели – книги. В паре кварталов отсюда есть отличное ателье, в котором создают одежду. А у нас команда шикарных поваров, что отдали делу кулинарии свои жизни. И им это нравится. Понимаешь? Здесь каждому нужно дело. Иначе свихнёшься и будешь слоняться по улицам, как призрак призрака самого себя.

– Да… – протянула Инга, – Теперь понимаю.

– Угу. Кстати, некоторые расплачиваются не просто снегом, а своими творениями. Вон, взгляни, – Лена указала на высокий стеллаж в глубине зала до самого потолка, – Там почти всё, что приносят гости. Видишь, статуэтки? У нас здесь был погасший скульптор. Пока горел – создавал чудесные скульптуры и оживлял их. Когда погас – стал просто лепить фигурки из снега. Любил приходить к нам, каждый раз приносил что-то новое.

Инга обернулась. На тонких полках стояло множество прекрасных статуэток. От изящных танцовщиц, до миловидных бегемотиков. В каждой вещице чувствовалась душа мастера, его непреодолимая любовь к своему искусству. Оттого, несмотря на слой инея, они казались тёплыми. И лишь при одном взгляде Инга почувствовала душевное единение с этим неизвестным творцом. Да… Она такая же.

– А почему в прошедшем времени? – девушка вернула взгляд к новой знакомой.

Та вздохнула:

– Больше не приходит. Можем только догадываться почему. Может, Солнцу попался?

На душе мертвенно похолодело.

– А что… Почему Солнце решило нападать на людей?

– «Решил». Это юноша, сын Зимы. И кто ж его знает? Он был очень хорошим раньше. Служил нам всем ориентиром во времени. А теперь… Словно подменили. Он собирает огонь с горящих, а до погасших ему совершенно нет дела. Так что, если он кого-то и сожжёт, то не расстроится.

Инга протяжно вздохнула:

– Я тоже из его лап еле вырвалась. И то не сама, меня… Спасли. В следующий раз не знаю, как быть. Меня парализует, когда я его вижу.

– Не тебя одну. Он специально так делает, – официантка задумалась, – А знаешь… Тебе ведь так и придётся от него бегать по всему городу.

Инга фыркнула:

– Спасибо, утешила.

– Если только… – Лена продолжила, не обратив внимания на колкость, – Есть одно место, куда Солнце точно не сунется.

Девушка хотела задать другой вопрос, но передумала.

– Депо, – сказала собеседница, – На северной окраине города. Оно находится среди снегов, а Солнце не может покидать городские кварталы. Думаю, там ты будешь в безопасности.

Инга медленно кивнула:

– Спасибо, но… Я всё-таки надеюсь, что мне укрытие не понадобится. Я хочу выбраться отсюда, а для этого мне нужно к Часовщику.

Она хлопнула себя по лбу. Часовщик! Точно! Девушка так расслабилась, что не спросила о самом главном!

– Кстати, а ты не знаешь… – громкий, сытый мурк прервал её, – …как найти его Башню?

– Я укажу тебе путь, – между делом отозвалась Лена.