Кратолюция. 1.0.1. Кассумкратия

Дмитрию все намекало о том, что кассумкраты действительно ненормальные, и нажим их внимания и впрямь где-то в глубоком вакууме. Это «все» и темная, унылая покраска внутри кают на баржах, их убогая отделка, отсутствие выхолощенности, ведь провода выпадали из штроб. Это «все» и микроразмерность убранства: мелочевку, коллекции металлических побрякушек, баночки с винтиками и болтиками в лучшем случае можно было обрыскать по закуточкам.

– Генерал Кизляров, вот сюда я Вас хотел привести. Сейчас я и Вы пролезем по уровням с НН-5 по НН-29.

СВСник Нурлан явно пытался сымитировать культурную программу наподобие туристических вылазок на Земле.

Уровни НН станции «Кванчкон» блистали мемориальными досками. Видимо, этим уровням «Яранги-6» безумно досталось. Они оповещали о техногенных катастрофах, судьбоносных мероприятиях по возведению новых материальных форм, а иногда и напоминали о расправах над местного сорта диссидентами (а может, внедренцами), разорившимися безумием на вооруженный мятеж, редко насчитывавший более пяти человек…

Но при этом ни на одной доске не высечено и не выгравировано ни одного имени.

Даже продемонстрированные на НН-28 редкие бюсты в 50 см в высоту в каютах, приспособленных под склады, олицетворяли собой собирательные образы людей-участников событий. При этом каждый бюст складывался, будто в диффузии, из половин мужской и женской… Но опять же парадоксально, что на них не было ни знамения, ни благодарности кому-то конкретно.

По уровням с НН-5 и НН-29 перебиралось много кассумкратов. Образ инопланетного разведчика, технологическое величие его скафандра и незнакомые угловатые мулпоры (а их-то снять Дмитрий забыл!) бросались в глаза «заповедным». Но кассумкраты не спешили брать у него автограф, приглашать в свою компанию, целить на него фотомодули. К девушкам того труднее было подойти – вроде и красивые, и, судя по походке и стану (это с разума охранника списано), умом не обижены, но целыми скоплениями часов проводить в скафандрах вело к срамному запаху.

Дмитрий вообще выбрался на «Ярангу-6» налегке… Поэтому немудрен был его вопрос к Нурлану:

– Слушай, у вас тут бесспиртовое что-нибудь есть? То, что вы только тут варите или мешаете?

– С открытием химии ничего уникального, конечно, зажать нельзя. Испробуй, ну, не знаю, странаут.

– Состав?

– Состав страшный, но по вкусу алоэ плюс черника с оттенком свинины в газированном йогурте.

– Пресвятые заступники. Животы не воротит?

– Ты, наверное, и веришь, что мороженое с селедкой непременно понос зовут?

– Ну, я пробовал. По сути эффекта нет.

– Также и со странаутом. Вон к тому кассумкрату подойдем.

– У меня нет местных денег.

– А у каждого кассумкрата их тоже нет.

Стражник СВС, приложив ладонь к ладони продавца, перевел 0,9 «косст» (игровых бонусов повышенной ценности):

– Сервера распределяют их в небольшом количестве на игровые нужды на игровые id каждого кассумкрата – единственный терпимый счетчик в кассумкратии.

– Эээ.

– Игры в кассумкратии – это, скорее, умственный отдых в ослепительных по исполнению пейзажах. Вообще каждый кассумкрат компьютерные игры использует целенаправленно, осмысленно. Ими каждый кассумкрат подавляет жажду владения в реальном мире, наигравшись с его правдоподобным образом в зарубежном мире. Любой контент можно написать. А если не умеешь, то тебе есть на кого положиться. А вот «коссты» каждый кассумкрат предпочитает тратить спешно и в реале. Сервера наделяют их короткой оборотоспособностью – месяц. Поэтому и накопительством заниматься некогда, только успевай тратить. Хочешь безграничного богатства и мыть им руки – трудись не покладая рук с ежемесячными дедлайнами.

– А если сервера лягут?

– Значит, каждый умелец кассумкратии соберет новые, чего бы ему этого не стоило.

– Ай-яй-яй, не доверяете справедливости своих же людей. Не хотите финансовую элиту, поэтому такая и валюта – скоросмертная.

– Нет. «Коссты» дают каждому кассумкрату конкуренцию, притом очень скорую – у кассумкратии тут экстремальное окружение. Лучшее рождается в конкуренции, даже еда. А поэтому оценивать все вокруг нужно быстрее. Нет времени копить или накручивать стоимость. Надо быстрее пускать в оборот наши «поделки». К слову. Закусим?

Из еды в соседней каюте баржи 100frGG в оранжевой отделке с грудой баллонов в углу Дмитрий попробовал местный бутерброд – этакий псевдотестовый завертыш цвета красно-белой галлюциногенной зебры…

Пока он жевал, СВСник показывал ему один за одним порошочки и идентичную органику. Прям презентовал ему богатство здешнего мира…

Но Дмитрий знал, что роскошь мнимая, а блеск тусклый… В мире победивших агротехнологий не продовольственной химией была богата местность, не тем, что можно было синтезировать или вырастить еду, и уж тем более не тем, что ее хватало на всех… Нет… Мерилом продовольственного рая стал ассортимент… А СВСник не показал и десятитысячной доли ингридиентов, которые ломят полки на складах развитых космоцивов.

ГЛАВА 8. ЛИЧНОСТНОЕ ПРОСТРАНСТВО8

<…>

С «Яранги-6» Дмитрий и Нурлан полетели на «Ярангу-8» через межстанционный пролив «Пружина». А с «Яранги-8» двинулись и дальше. И вот уже позади «Яранга-22» и «Яранга-23».

Дипломированный инженер прорыва виртуальных коммуникаций, подзабывший высшеучебное ремесло на службе в ЕСБ, он же Дмитрий Кизляров, рыл и рыл в нити местного социума, щупал мысленными ножницами надрывающиеся ниточки.

Нурлан же витал в интерфейсах и, сортируя разумом неудержимые конвейеры оповещений, встрепенулся лишь однажды, придавив наушник ладонью от сомнения «расслышал ли верно».

– Что стряслось?

Нурлан выслушал и пригласил за собой:

– Климат-контроль расстроился на «Яранге-7», мчимся туда. Назад. Дежурный «Элгар» уже прогревает движки.

Генерал-лейтенант Евраса чуть не рассмеялся – ему пришла в голову аналогия, что его приглашают на ритуал местного племени о молении божка о хорошей погоде. Но СВСник Нурлан смех бы не поддержал. Он явно задерживался в пробке местного разлива. В баржах до шлюза «Закат» было не протолкнуться, хотя дорогу СВС.[Центр] уступали безоговорочно – никто не сомневался, что служба Комиссионера, если и спешит, то не ради личной выгоды…

Но Дмитрий и Нурлан явно подзадержались. В двадцатиместном модернизированном судне «Элгар[EAU]-П» (Борт 011) уже заждались.

Дмитрий себя чувствовал неуютно. Нет. Не из-за того, что никто из восьми спецов даже не поздоровался с ним, хотя для терракрата это было безболезненно. А из-за того, что «братья и сестры по евразийским стапелям» этого корабля списывались тем же 2321 годом по износу на окололунных станциях.

Но спецы, справедливости ради, и между собой не перекинулись ни словом за получасовой полет. Присутствие СВС.[Центр] усиленно перелистовало на восьмидюймовых мулпорах азы погодных преобразований.

А по жесткой стыковке с аварийным терминалом (шлюзы вышли из строя из-за обесточивания) самостийный отряд из мужчин и женщин рассредоточился безо всякого согласования.

Нурлан со Дмитрием выбрались через баржу 610frGIF на уровень ВВ-12… Везде копашащиеся люди… И везде лед…

А на контрастном уровне ВВ-13 состояние вещества рехнулось вовсе – сыпался снежный конденсат… Но Дмитрий на секундочку притормозил, задев стадный инстинкт и у Нурлана на всякий случай встать вкопанным на месте…

Было от чего…

Терракрату померещился зомби-апокалипсис… В тусклом желтом освещении отчетливо выпирала идеальная гладь снежного конденсата – ни следа от ботинка, ни ямки от туши. Будто никто и не живет, никому ничего не надо, никто никуда не топает.

– Пока заменяются колбы с реактивом на ВВ-16, поправлю здесь, что можно.

С этими словами Нурлан постучался в рубку «2/45» на барже 800frSAR, вошел туда и вышел через две минуты с инструментарным кейсом, а за ним выбежали две невысокие девушки с громадными инженерными ноутбуками. Пока Нурлан разворачивался, на уровень ВВ-13 подтягивались на подмогу и другие кассумкраты, не из СВС. Даже «транзитники», явно не целившие на уровень ВВ-13, бросали багаж и бесцеремонно присоединялись к ремонту перегрузившейся пожарной системы.

Дмитрий не вмешивался. ЕСБшник только диву давался, давился и дивился, как слаженно бросились на ликвидацию техногенной недокатастрофы кассумкраты…

«Заповедные» такие разные – у кого фонтан юмора не умолкал, кто-то ворчал без устали, кто-то впрягся явно без надлежащих навыков, кто-то заострялся на мелочной пробоине и возился с ней так, будто ликвидировал аварию на термоядерном реакторе… Но никто не отлынивал.

По окончании ремонта деятельное столпотворение рассасывалось, все расходились, а Нурлан собрал инструменты и занес их девушкам в рубку «2/45»:

– Кажись, все. Не соскучился, Дмитрий?

Дальше они шли молча, будто бы только что согрешили не по-детски, а теперь стыдно рот открыть и глаза поднять.

А Дмитрия посетило новое недоумение… Общество вокруг предстало обличенным во всех смыслах слова. Неважно какой скафандр – желтый, красный, зеленый, малиновый – на каждом имя, отчество (или пробел), прозвище, позывной, резус-фактор, группа крови, показатели приемлемого артериального давления, росчерки прочих медицинских данных. С одной стороны, полезный виджет: в экстремальных ситуациях ненапряжно ориентироваться меж живых и мертвых тел. С другой: «А есть ли место личности в обличенной культуре, которая живет в атмосфере коммуны?».

Нурлан как раз прервал размышления ЕСБшника.

– Ты чем-то недоволен? Что тебя тревожит? Не те эмоции от прогулки?

– Не. Слушай. Извини за мерзость. Но у вас тут, наверное, как в средневековых замках и уборные на виду?

– Чего? Ты вообще со мной сейчас? Или я тебя из параллельного мира дернул?

– Ну, как тебе сказать. Вы тут ходите, обмаркированные, как утюг со всех сторон. Прям слизаны с писательских антиутопий.

Нурлан приподнял голову и недовольно ей повертел:

– Обмаркированные… Обмаркированные… А душу у каждого как прочитать? А его таланты как распознать? А привычки и дурацкие подколы как предугадать у каждого? А заметил, что пресловутый игровой id ни у какого кассумкрата не татуирован на челе и не выгравирован на скафандре? Несостыковка. Верно? Не такие уж и обмаркированные. В земных продуктах на упаковочках состав виден здесь и сейчас. Состав кассумкрата – загадка даже для самого него. Тут тебе нет Д-503, О-90 и 1-330. Зарубите на носу, терракраты – каждому кассумкрату безразличны и личности другого. Но личности каждого кассумкрата это не стирает! Потому что…

СВСника еще минуты три несло на эту тему возле рубки с запчастями для медицинских дроидов.

Если изложить связнее, то выходит, что по сути никому не было дела друг до друга. Вот общая жизнь кассумкратии волновала всех. Факт выживания каждого в отдельности – в принципе тоже да. А вот личная жизнь, времяпрепровождение каждого в отдельности – совершенно нет.

Личность и личное пространство никого не интересовали. На ЭПТ «Айсджамп» абсурдно было ожидать шанса подслушать милую беседу, кто на какие баржи в поход летал, кто с кем гуляет вечные ночи напролет. Этакое общество, не любящее нырять в чужую постель… Этакое общество, где перетирать яблоки чужих внутриусобных проблем никому не было интересно.

«Кажись, заведен, да начнется словесная баталия!» – промелькало в разгоряченной голове терракрата, а в его глазах словно сверкнула молния:

– Лады. А вот каютки у вас маленькие, все улочки барж проходные. У вас только избранные или Комиссионер, глядишь, могут уединиться?

– Да нет. Право на личное пространство тут охраняется свято. Погоди-ка. А вот взгляни-ка на Сюзанну. Вон ту вот. Со станом.

Девушка с увесистыми вещевыми мешками прошла. Шла скорым шагом в пятидесяти метрах от дуумвирата со сложенным шлемом за шеей. Только Дмитрий обложил ее глазами, как шлем развернулся и захлопнулся.

– Нурлан, эта недотрожка со всеми такая?

У Нурлана в глазах пробежала волна легкого гнева:

– Дмитрий, ты не вотрешься ко мне в доверие поддержки мазками презрения. В нашей реальности порочная солидарность не срабатывает.

– Прости, – ЕСБшнику стало за себя так же стыдно, как обычно за Велслава…

– Принимается. Но в терракратии это естественно.

Теперь свирепость зашумела в ушах у Дмитрия – евразиец не принимал маркировки «терракрата», а Нурлан продолжал, как ни в чем не бывало:

– В кассумкратии все девчата такие, как Сюзанна. Если твой взор им неприятен, или ты сам по себе им не приглянешься, каждый кассумкрат как Сюзанна единомоментно нейрокомандой закроет и блокирует свой шлем.

– Хм. А есть тут у вас какие чудные обычаи, забавляющие взор брачные игры? Может быть, священные обряды или ограничения половой жизни?

– Нет такого и в помине. Если бы первобытная [обезьяна] артачилась или ждала благословения еще не родившихся святителей или пророков или интегрировалась с [обезьяном] только в полнолуние или период бурь на Юпитере, то нас бы тут уже с тобой не было. Полная свобода, хотя дети пользуются особой защитой, в том числе от половых посягательств. Но это так сложилось. Противно со стороны милование телесное чадами, чего греха таить. И терракратские законы тут не причем.

Спутник Нурлана обратил внимание, что совсем уж все на виду и вспомнил вопрос, от которого тактик-кассумкрат старательно уклонился:

– Это все непревзойденно. А уединение?

– Для этого есть наушники, шлемы, компьютеризированные нанолинзы и кубрики, «каютки» тобишь, технические секции тоже на разумное время забивать никто не мешает. Вообще режим шумоизоляции обеспечивает благой уровень медитации.

С этими словами брел в сознании Дмитрий далее… Молча… И Нурлан… Молча, пока… Пока смиренно стояли в очередях на перелеты, в периметральные лифты. Пока задерживались у панорам или становились невольными свидетелями скорых и бесстрастных траурных процессий…

Нурлан нарочно стал ускорять темп по сравнению с «Ярангой-6», заводить Дмитрия в совсем уж неожиданные пролеты станции «Яранга-7»… Баржи 20frGR, 79frRONM, 3frLUSAO, 24frSUNO пестрели волшебной неоновой краской… Но кассумкрат слишком уж настойчиво пытался угнаться за неведомым и подставить туда евразийца…

ЕСБшник не смог упустить, что плотность людей подле него росла без меры, но на свою беду Дмитрий подставился и подстегнулся мыслью «ва-банк» с этим настигнувшим потоком. Терракрат из Евраса, подобно измученному одиночеством человеку, уже кидался на всех встречных и поперечных, экспресс-заходами пытаясь завязать рисковый разговор под несмыкаемым взором Нурлана… Но люди в разноцветных скафандрах чурались гостя с корабля «Свиток-2».

И неожиданно «подскользнувшемуся» Дмитрию все сложнее было держать душевное равновесие, он допускал слишком много осечек, теперь он уже рисковал быть расшифрованным… Печаль уже была готова подбросить маркого угля в паровоз панической атаки, как евразиец вдруг прозрел о корнях своего приступа неумения подступиться к чужому человеку: разведчику со стажем вмиг стало трудно оперативно формировать целостное представление о человеке из кассумкратии. И все подходы пролетали в трубу!

Ведь традиционные земные маркеры и шаблоны под них не срабатывали с нечитаемыми людьми, людьми от пяток до макушки закованными в скафандры! Но мало этого, после того, как заметно занервничавший Нурлан уже сам приманивал волей другую волю в согласие, только бы столкнуть на бильярдном поле слова Дмитрия и слова случайного кассумкрата, легче не стало.

Накачанный лысый юноша с туповато-развязным взглядом не оказывался деградирующим хулиганом. Человек ленивого вида с лицом и выразительным пятаком, аки у свина, не внушал опасений хитрого скунса-мошенника. Даже местные кассумкраты с полупьяными, не в смысле алкоголя, а в смысле выражения, развеселыми лицами не вызывали естественного для материнских земель гнева. На поверку все кассумкраты, с которыми удалось вступить в диалог, оказались нормальными людьми без скотства в действиях и помыслах.

И после пятнадцатого скорого диалога Дмитрий вдруг понял, как его раскрутили, и отвернулся от очередного подставленного кассумкрата… Нурлан, так же быстро вкинув евразийца в водоворот людей, так же быстро его оттуда жестами и вывел в почти пустынные пролеты…

И тогда они оба замерли и пристально и сверляще друг на друга, с откинутыми забралами шлемов глаза в глаза… Это пылала та самая химия, в чьем дымящемся зеленом кипятке помысел друг друга читался без слов…

– Нурлан, завяжем с этим. Предлагаю обнулиться и двинуться на концентратор, который отстраивался сразу после «Яранги».

– Тогда прошу к шлюзу «Антарктика».

<…>

В полете транзитом до концентратора «Олок» катер «Кайра[WEU]» (Борт 700) чуть не столкнулся на 1300 км/ч с УСГФ (универсальное судно газодобывающего флота) «Чистики[ER-EAU]» (Борт 081) с газодобывающей платформы «56-12»… Никто и не подал писка паники… Но кратковременный взрыв адреналина вырвал Дмитрия из цепких лап ненавистного безмолвия, и он искал, во что бы вцепиться вокруг…

И ему на глаза бросилась малышка между отцом и матерью. Малышка суетилась в крохотном розовом, усеянном инструментальными царапинами скафандре, не очень изящном, но неотразимо крепком и надежном – в рукоделии отца в красно-зеленом скафандре. На дальних юпитерианских колониях с космосом за переборкой культ шить одежку для младенцев отошел от иголок матерей к грубым отверткам и тюбикам мужчин.

Дмитрий не мог оторваться в умилении… Девочка протирала сухой тряпочкой сиденьице сначала справа от матери, а потом слева от отца… И делала это усердно… Родители сидели накрепко молча, ни капли реакции, хотя Дмитрий и со встроенными усилителями смог расслышать их перемолвку: «Кассумкратка подрастает».

Нурлан же, в комплектации скафандра которого тоже были щупальца улавливать незащищенные разговоры, аккуратным жестом пригласил Дмитрия к себе в другой конец «салона»:

– Дмитрий. Ты. Как тебе сказать… Не любуйся так… Это неприлично.

– Разъясни чужаку. Не вижу греха в своем любовании ангельской жизнью.

– Да нет. Ты только не обижайся. Но лишнее внимание усиливает скорбь… Легче выносима та утрата, которая не умножается состраданием и сочувствием вокруг… Горечь утраты быстро растет от лучей внимания… И траур тем дольше, чем дольше его подпитка общиной… Но тут не община…

Дмитрий решил, что СВСник свихнулся:

– Нурлан… Да что не так? Что у тебя в душе страдает? У вас чума? Почему мне нельзя на эту идиллию смотреть…

– Никакой чумы… Но про идиллию ты сказал в точку. Галактические и солнечные лучи позволили у Юпитера создать счастливое общество. Высокая смертность избавила нас от демографической политики. Рожай не хочу, не рожай, раз хочу. Все равно много бесплодных, много дохнет. Средний возраст выживающих – 35 – 40 лет. Но много нас умирает, и много умирает детей… И вот убитые горем родители… Вот мужчина и женщина только приподнимут голову, а их подстерегают сотни сострадающих пар глаз? Это придавливающее сочувствие, оно не дает вырваться из горечи. Вокруг должен быть только поток движения, целеустремленности, несмотря ни на что. И он должен увлечь из трагедии терзаемых страданием близких… Иначе мы тут замерзнем в страдании по углам и каютам.

Дмитрий уловил и, подняв руку, продолжил сам:

– Поэтому бестактно было мне смотреть на эту семью. Мое внимание могло заставить их отвлечься от того недолгого райского душевного состояния, в котором им повезло пребывать. А в кассумкратских реалиях мое умиление могло вызвать в них реалию, что само их состояние – не совсем обычное и явно не привычное на концентраторах у Юпитера.

Нурлан кивнул и неторопливо отвернулся. За иллюминатором у пилотов во всем великолепии скупо мерцало белыми и красными маячками пристанище кассумкратов «Олок», пылились с тусклыми огоньками все 20 скученных (в сравнении с «Ярангой») сотовых станций, вокруг которых, словно гирлянды, вращались, оставляя разноцветные шлейфы, всякие разнофигуристые суда ЭПТ «Айсджамп».

Но лобовое стекло гостя из Евраса не было обращено ко второй исторически группе колоний у Юпитера. Поэтому Нурлан, запинаясь, решил разрядить обстановку:

– А знаешь, в чем еще преимущество высокой смертности?

– Нет.

– Можно смело рожать ораву детей – и всех прокормишь, и насмотришься на все вариации себя и твоей избранницы! – с плохо скрываемой обреченностью и ужасом за тоном радости «воодушевил» Нурлан.

– Ну, да. Это важно, – с болью в сердце и горько прошептал Дмитрий.

ГЛАВА 9. ПЛАМЯ ВООБРАЖЕНИЯ9

<…>

На «Олок» как-то так случилось, что Дмитрий пожалел, что не продают сувениры: шутка ли, но на самих переборках сотовых станций не было эмблем ЭПТ «Айсджамп». Немудрено – им суждено было стать рудиментарными с самого своего появления. На скафандре Нурлана они были, но катастрофически выцветшие. Выцветшими остались и на плечах других бравых СВСников, а единственная мало-мальски нетронутая эмблема была нанесена на переборку в кают-кабинете Комиссионера, со слов Велслава.

У Дмитрия это формировало поначалу ложное стереотипное впечатление о том, что священная и защитная публичность на ЭПТ «Айсджамп» гаснет… Невнимание к собственной символике – это верный красный признак угасания могущества и алого распада, черного поглощения алчными соседями. Из-за этих мыслей евразийцу поначалу было сердечно жаль кассумкратов. Просто жаль – не из-за всяких Люмартанских Предсигнальных Согласий.

Но жаль скороспелость выводов терракрата. Ему было невдомек, что «выцветший» означает «отвержение». Кассумкраты не рисовали эмблему, «рисунок» был привнесен на сотовые станции, но так и не прижился, так и не притянул могучих исторических и генезисных ассоциаций, как трисоюз Евраса. Трисоюз ведь и олицетворял генезис, как на связи трех величайших мегаполисов Евразии наращивалась мощь субъектов, присягнувших евразийскому пути интеграции и развития. Трисоюз ведь и запечатал собой историю, то самое влияние общемировой тенденции перезагрузки государств вокруг мегаполисов на пространствах Евразии.

А эмблема ЭПТ «Айсджамп» ничего не могла не олицетворить, не запечатать. Ее символика будто бы указывала кассумкратам их «место»… А кассумкраты почти сразу вырвались по кругу – за рамки своего приданного уголка – и оставили на заднем дворе всю эту проклятую символику.

<…>

Стволы культуры ЭПТ «Айсджамп» произрастали большей частью из культуры времени. У кассумкратов господствовал феномен социального времени «без выходных, без праздников, без отгулов» с безукоризненным логическим доказательством – «Вселенная не знает простоя». Социальное время юпитерианских колоний с физическим временем не шибко-то сочеталось: это очень занятая и загруженная терракратия дробит в пространстве глыбы времени, раскидывая его и создавая феномен ожидания. У пятой же планеты не так.

Круглосуточный круговорот…

Рай? Рай.

Только рай не знает времени.

Во всем прочем жесткая сегментация. Каждый сам себе культура. А культура самовыражения истиннее некуда. Кассумкрат чем хочет, тем и занимается, зная, что особо не подзаработает на творчестве.

Разведчику по визе сотрудника СВС.[Центр] разблокировали доступ и к кинофильмам местного розлива, к незримым террабайтам несжатого видео… Восемьдесят два их процента сняты, смонтированы и озвучены в едином угарном порыве два года назад, в добром 2319м. Некоммерческое кино (притом классического формата, а не «кивиры») создавалось чаще скромными группами, массовка подбиралась на кастингах шаблонов в UD-редакторах.

Спектр затрагиваемых тем, подоплек трагедий и комедий не угадать было проблемным. Любовь в открытом космосе; поиск «золотой реакции», годной для превращения всего во все; причуды терракратии и высмеивание ее жадности; гонки на «окультуривание» терракратией и кассумкратией инопланетных существ андроидного типа; карикатуры «навязывания кратии»; звездные баталии будущего меж Галактикой, стонущей под Терракратией, и Галактикой, псалмы воспевающей Кассумкратии. В каждом произведении угадывалась философия кассумкратии, сочившаяся сквозь фразы «нет твердой почвы под ногами», «нет поступи на небесные тела с ядрами».

Рейтинги просмотров были с погрешностью в тысячные равны… Худого произведения энтузиасты не смогли извергнуть. Но параноидальный успех, выразившийся в «приоритете» просмотра, стал уделом только трех картин – «Распад», «Соцлен» и «Печенье».

Сюжет «Распада» вертелся вокруг мифологемы разрушения земного ядра. От незримых цепей и гирь силы притяжения не остается и воспоминания, родина homo terrakratos разлетается на сотни тысяч осколков… Выжившие терракраты, в основной массе возвращавшиеся из межзвездных космических странствий, невольно присягают идеалам сверхъответственности и вседеятельности кассумкратии, обустраиваясь на свежих астероидах… Через сорок лет, после выветривания терракратского смрада из бывшего гнезда, герои кассумкратии в мобильных доспехах «Type 2:/1/2» прорываются сквозь строи технических артефактов последних терракратов и запускают по вектору к ядрам Венеры и Марса буровые торпеды… Разумеется, лики, имена, черты юношей и девушек, сложивших свои головы в этой операции, остаются неизвестными и невидимыми для зрителя. Кассумкраты довершают планетоцид в Солнечной Системе, возводят сетевые межпланетные станции, каждая сота в которых удерживает гравитационной связью на расстоянии другую в своей связке, и разлетаются по Млечному Пути. В финале картины последний терракрат, стоя на разрушенном аванпосту в облаке Оорта, израненый, в скафандре с угасающими индикаторами, на костыле, в исцарапанном шлеме глядит обреченно вслед последнего побега покидающей его социальной жизни.