БЕСсильный чемпион. Том 4

Мы встречаемся взглядами. Вдавливаем друг друга в спинки стульев. Прямо как ковбои на Диком Западе. Кто первый успеет взвести курок – тот и победил.

Но я буквально чувствую ледяную волну дрожи, бегущую вдоль позвоночника Аяно. У меня самого вены на шее вздуваются от ярости. Челюсти угрожающе сжимаются. Не собираюсь терять людей Софии из-за мнительной девки. Пусть хоть за катану схватится.

– Подумайте еще раз, командир, – выцеживаю слова как пули. – Иначе погибнут подданные империи.

– Я уже… – с судорожным вздохом отвечает она.

Не знаю, во что бы это вылилось, но резко звонит телефон. Аяно облегченно выдыхает.

– Позже подойдешь по своему вопросу, Бесонов, – она жмет кнопку «принять».

– Ваше Высокоблагородие, на линии ожидает Его Высочество Владимир, – говорит секретарь. – Соединить?

– Да, с телефоном в соседней комнате «тридцать три», – Аяно встает из-за стола. – Ждите, я скоро.

Когда она проходит мимо, качающаяся у пояса катана приковывает взгляд к сочным и длинным ногам. Хоть мы и на штыках, но невольно любуюсь японкой. Почувствовав мое внимание, Аяно недовольно супится. Мда, может наедине ее уломаю.

Едва двери за подполковником захлопываются, Скоморох рявкает:

– Придавите его.

Сорвавшись с места, йети и шлемоголовый хватают меня за плечи и вжимают лицом в стол. Перцы оказались быстрыми и чертовски сильными. Мои заломанные за спиной руки оказались в стальных тисках – не шевельнуть. Твердый гранит стола вдавил щеку в рот.

– Много дерзишь, пацан, – слышу голос Скомороха. – Особенно командиру. Непорядок. Сейчас мы тебя хорошенько изукрасим. Али сказал, у тебя чудо-регенерация…

– Аднака, дась. Али бить большая рана-голова. Ать и нет. Подевалася.

– …так что к возвращению Мононоке залечишься. И заодно научишься вести себя.

– Нашел же ты время для разборок, Скоморох, – недовольный голос рыжей. – Что Аяно сказала про «распускать руки»?

– Ясна, не суйся. Моя группа – мои проблемы.

– Да на здоровье. Сам не пожалей.

Лохматая рука йети переходит с моей головы на спину, и я отрываю лицо от столешницы. Кошу одним глазом на Скомороха.

– А вот мне жаль, – бросаю.

– Поздно извиняться, сопляк,– фыркает майор в маске шута.

Мое туловище плотно вдавлено в столешницу, кисти заломаны чуть ли не до хруста. Еще и холодный металл опутывает пальцы. Цепочку из морина, наверняка, накинули. Единственное, чем могу пошевелить – голова. Ее и задираю как можно дальше.

– Ты не понял, – резко бью лбом об каменную поверхность.

Оглушительный треск гранита под лицом, и я падаю вниз, вместе с разломанной пополам столешницей. Давление офицеров сверху лишается опоры. Растягивать меня больше не на чем, и я, извернувшись, перебрасываю йети через себя – прямо в обломки камней. Резкий хук по волосатой харе – и офицер Мохнатка с животным стоном падает навзничь. Офицер в зеркальном шлеме успевает отскочить подальше, но на него и не смотрю. Взгляд мой прикован к кожаной маске Скомороха.

– Мне жаль, что у руководителя моей группы куриные мозги, – сплевываю я гранитную пыль.

Все офицеры, понятно, уже подскакивают и принимают боевую стойку. Куча напряженных людей. Рубиновый зажег звезду в лобешнике, Али ощерил клыки. Только худой бомбоносец остался сидеть, мирно улыбаясь.

– Стоять! – неожиданно грозно рявкает Ясна, выпятив немаленькую грудь под черным мундиром. – Вы что не слышали Скомороха?! Он же четко сказал – не соваться. Его группа – его проблемы.

– Моей группы это не касается! – оправдывается шут гороховый.

Взметнув рыжие волосы, девушка злорадно оскаливается.

– То есть без целой группы ты не в силах совладать с новобранцем, которого только что обзывал и пацаном, и сопляком?

Я радуюсь неожиданной поддержке. Чей-то авторитет сейчас стремительно пробивал дно.

Вдруг бомбоносец неуверенно поднимает руку со стула.

– Господа, хотел бы заметить …одну деталь, – и тут он виновато тушуется. – Помните Гаити?

– Причем здесь задание прошлой недели, Бессмертный? – хлопает глазами Ясна и вдруг в них вспыхивает ужас. – Черт, только не говори, что ты так и не подорвал себя?

– Запамятовал, – опускает голову бомбоносец. – С утра только вспомнил. Лучше не деритесь, а то заденете – и детонирую, не дай Сварог.

– Дебил! – вскрикивает Ясна, хватаясь за лицо. – Ты зачем пронес бомбу в штаб военного ведомства?!Угробить нас всех хочешь?! Бастер, живо забирай его и подорви подальше в пустыре!

– Уже делаю!

Рубиновый уводит бомбоносца, и все мы дружно выдыхаем. А потом я вспоминаю о Скоморохе, а он обо мне.

– Стой на месте, пацан, – выдает майор дрогнувшим голосом.

Хмыкнув, я делаю шаг к нему.

– Не отдавай приказы тому, кому на них плевать. Не позорься.

Скоморох отступает и исчезает внутри серых обоев. От коричневой улыбающейся маски не остается и следа.

– Не уйдешь, шут! – бегом в коридор. Пинком выбиваю дверь в соседний кабинет.

– Эй, куда! – кричит Аяно, присевшая одной ягодицей на стол. – Чего вам обоим надо?!

Японка застывает с телефонной трубкой в руках. Она ошалело водит глазами с ворвавшегося меня на вылезшего из стены Скомороха. Черная коса растрепалась, словно подполковник теребила ее, пока разговаривала с наследником.

– Быстро объяснитесь! – требует Ее Высокоблагородие, положив трубку на место. Видимо, беседа уже завершилась.

Я чешу репу.

– Э-э… Там ваш Бессмертный, оказывается, приехал на собрание с бомбой в брюхе.

– Что?! – подскакивает на месте Аяно. – Откуда в нем бомба? Он что, с Гаити ее таскает?! Придурок! Быстро гнать с базы!

Рассерженная, она летит к выходу, но я придерживаю девушку за плечо. Кровь моментально приливает к ее щекам. Скоморох в углу выдает протяжный свист сквозь щель маски.

– Все нормально, Ясна уже разрулила, – невозмутимо объясняю. – Камикадзе на пути в райские кущи.

Моя ладонь обхватывает ее сильную руку. Чувствую, как безумствует пульс девушки.

– Хорошо, спасибо, – напрягается Аяно, – Поручик, можешь отпустить меня.

Немного помедлив, с ухмылкой освобождаю своего командира. Но девушка все равно остается рядом, не торопитсявыпустить меня из своей интимной зоны.

– Насчет моей просьбы… – возвращаюсь я к наболевшей теме.

– Цесаревич хочет посмотреть тебя в деле как можно скорее, – обрывает подполковник. – Сказал, что миссия Бородовых подойдет. Только вот на собрании ты дерзил мне.

– Не было такого, – качаю головой и делаю маленький шажок к ней. – Командир, вы что-то путаете.

Мы близко, глаза ее темнеют, чуть ли не наливаются кровью. Фарфоровое лицо напрягается.

– Или придумываю. Это ты хотел сказать?

– Ни в коем случае, – пристально изучаю ее рассерженные черты. – Я хотел сказать то, что сказал. Я еще ни разу не дерзил вам.

Чуть наклоняюсь, и она инстинктивно сглатывает.

– Надеюсь, и не придется, – сбавляю тон до почти шепота.

Натянутая кожа на ее скулах разглаживается. Но глаза по-прежнему темные, как угли, которые вот-вот вспыхнут.

– Я. Тебе. Не. Верю, – она скрещивает руки на груди. – Так поступим. Проведешь спарринг со своим командиром.

– Со мной? – подает голос Скоморох. Кажется, я слышу страх.

– Естественно, – кивает Аяно. – Достойно выступишь, и дам разрешение на Джавру.

Чувствую, как от радости чешутся костяшки. С трудом сдерживаю ухмылку, а то подполковник, заподозрив неладное, еще и отберет конфету.

– Господин майор, – направляюсь я к своему отнюдь не радостному руководителю. – Прошу показать арену. Мы же не будем откладывать в долгий ящик нашу тренировку?

Вместо ответа Скоморох сигает обратно в недра стены.

– Куда это он? – удивляется Аяно.

Пожимаю плечами.

– За спортивками, поди.

Глава 4. Египетская казнь

Бах! Звуки взрыва доносятся даже сквозь стены спортивного комплекса.

– Какого ёкая…то есть черта! – переобувается Аяно с японского эмоционального высказывания на русский аналог. – Вы оставили Бессмертного под самым забором что ли?

– Нет, – Бастер в замешательстве. – Отвез его на пятнадцать километров.

– Ох, тупой Бессмертный,– подполковник сжимает рукоять катаны до хруста. Пальцы не находят привычного шелкового темляка, и Аяно еще больше гневается. – Сказала же, чтоб не больше сотни килограмм «тротила»*! А он тонну точно в себя зашил!

*/ имеется в виду тротиловый эквивалент.

Японка переводит взгляд на желтый песок арены, обдумывая настоящую свою проблему. Зарвавшийся новобранец. Ладно, Бессмертный – тот просто неряшлив. Мальчишка же строит из себя не пойми кого. Еще и руки распускает – лапал ее перед Скоморохом. Больше всего же бесит его волчий бесстрашный взгляд. И что ему плевать на авторитеты. Дикий зверь. Как он посмел сжечь ее орден!

Многие из «зорь» пришли посмотреть на спарринг. Отряд собрался у песочной арены. Пока Скоморох и Артем переодеваются, спецназовцы решили подобрать последнему позывной.

– Сморкач, – глухо раздается из-под зеркального шлема Салада.

– Школоло, – подрыкивает Вендиго, почесывая когтями шишак на лохматом лбу. И когда успел набить?

– Тоже на спарринг с ним хотите? – криво усмехается Ясна. – Парень-то из бойких, сами ощутили.

Оба молчат, отведя взгляды. Аяно же застывает в прострации: когда и эти успели поцапаться с Артемом?

– Аднака, командяр, далга они, – раскрывает широченную пасть Али. – Разрешите за куряйцей сбигать. Прагалдалсь.

– Не разрешаю, – морщится Аяно. – Тебя никто не держит. Собрание окончено, на сегодня свободны. Иди ешь в столовую.

– В сталавай тока жаринай. Али сыруй хател.

– Тогда иди ешь в курятник.

Правда, Аяно не знала, где майор его найдет, но за Крокодила не волновалась. Мутант был прирученный. В отличие от Артема.

Но Али таки остается. Невиданное дело, чтобы у Крокодила любопытство пересилило зов желудка.

Наконец бойцы выходят из раздевалки.

– Скоморох, – подзывает Аяно своего верного ветерана.

По нему не видно, что майор переодевался – та же черная боевая экипировка. Та же древняя маска с прошивками.

– Артем наглеет, – подступив ближе, тихо говорит японка. – Проучи его хорошо. Не жалей. Совсем не жалей. Покажи ему суровые будни русского спецназа.

«И вовсе не за темляк! – отгоняет подполковник навязчивую мысль. – И не за то, что меня лапал, обдавал запахом своим свежим и стойким, краснеть заставил… Просто дисциплинарная работа».

Скоморох опускает голову, тело его застыло и напряжено. Странно, не похоже на майора. Только в Египте Аяно видела его таким. Когда их накрыло кумулятивной струей.

– Слушаюсь, командир.

Бойцы ступают на песок арены, с тихим жужжанием врубаются барьеры. Мальчишка в синей спортивной форме ухмыляется в сторону Аяно. Он расслаблен и не проявляет даже капли волнения.

Рефери машет рукой и оба поединщика встают в центр песочного квадрата. Аяно слышит короткое перечисление правил: бой до сдачи или пока один из участников не сможет продолжать, затем бойцы расходятся по противоположным углам. Рефери отступает за щит и оттуда командует:

– Бой!

Скоморох резко приседает, вцепляется руками в усыпанную песком землю. Вздох удивления разносится по «зорям».

– Ух ты! – удивляется Ясна. – Неужели он сейчас врубит Египетскую казнь?! – рыжая девушка оборачивается к японке. – Аяно, мальчика же пережует!

– Кусо! – подполковник кусает губу. – То есть дерьмо!

Она срывается к рефери. Кричит приостановить поединок, но звуки ее голоса тонут в громком скрипе. За барьером вспыхивают прозрачные нити света. У Аяно колет в висках – отдача сошедшего с ума течения энергии.

Вспышки молний. На арену обрушиваются белые, как соль, глыбы льда вперемешку с горящими кометами. Взвывает буря. Песок, да и сам воздух, вспыхивает оранжевым пламенем. Щиты натужно стонут под ударами всех первородных стихий.

Девушка замирает, пытаясь разглядеть в ревущем безумии Артема. Щиты сдерживают цепную реакцию. Теперь поздно снимать барьеры – иначе их всех накроет. Безумие циркулирующей над ареной области живы распространится на весь спорткомплекс.

Не зря именно Скоморох заместитель Аяно. Тогда в Каире он спас весь отряд. Разнес минометную батарею вместе с исполинской пирамидой. После Каира эту неконтролируемую технику и прозвали Египетской казнью.

– Командир, отойди от щитов! – подбегает Ясна, оттягивая японку за плечи обратно к отряду. – Уже поздно!

Бледная Аяно позволяет себя увести, не отрывая глаз от арены.

– Что же ты наделал, Ском, – шепчет она. – Он же еще ребенок.

Жива пропитывает весь мир. Сигналы через нее передаются быстрее скорости света. Таким и образом и обрел неуязвимость Бессмертный – через живу он имеет прямой доступ к, так называемому, Банку памяти Вселенной. Даже расщепленный на атомы, он может восстановить себя с нуля.

Скомороха же жива считает за своего. Купаясь в ее потоках, майор способен проходить сквозь материю. А еще смещать русла энергетических рек. Приводить в бешенство течение силы. Выжить в колоссальном катаклизме способен только неосязаемый Скоморох.

За щитами безумствует освобожденная энергия. Грохот и раскаты грома, рычащий рев и шипение магмы, звуки цунами и стон земных недр. Тысячи бурь в одном клочке пространства.

– Кадавр**, – выдыхает Салада. – Подходящий позывной.

**/ лат. Cadavre – «труп», «мертвое тело».

– Не торопись, – вдруг говорит Слепой кот, в его затемненных круглых очках пляшут отблески взрывов. – Я чувствую вектор движения. Он, как ледокол, режет все на своем пути. А сам путь направлен на Скомороха.

– Да ладно! – Ясна вытягивает шею. Несколько секунд молчит. А потом ахает. – Вижу! Прет как танк. Неужели так можно идти?!

Аяно, не стесняясь, прижимает ладони к горящим щекам. Сейчас она не жестокий убийца – просто пораженная девочка.

За щитами все вокруг рвется, а Артем шагает, как заговоренный. Не сгибаясь, спокойно. Взрывы камней и ледяные всходы то и дело его закрывают, чтобы через мгновение снова явить целым и невредимым.

Это обман зрения. Просто сон. Его должны были вырубить сошедшие с ума собственные «колодцы». Нельзя так быстро догадаться отрубить от внешнего потока свои каналы. Да и не каждый на это способен.

«И как такого переучить? – Аяно сглатывает. – Он сам сейчас Скомороха переучит. Скомороха, который самый сильный из нас. Скомороха, которого арабы прозвали человеком-армия».

– Так есть идея насчет позывного? – Ясна тоже раскраснелась, захваченная зрелищем. Наэлектризованные рыжие кудри растрепались, глаза горят.

– Есть, – признает Вендиго с явной неохотой. Благодаря шустрой регенерации шишак на волосатой морде уже разгладился.

– Как? – Аяно вздрагивает, когда новый взрыв накрывает Артема, но он, резко дернув в сторону, избегает гигантского красного цветка.

Огромный йети вздыхает:

– Мужик.

***

Размялся я еще в раздевалке. Связки растянул, шпагат поделал. Готовился хорошенько побегать за Скоморохом. Он ведь неосязаемый, что он мне сделает – думал я….

А вот надо было вспомнить, что нахожусь в долбаном спецназе. А Скоморох – долбаный руководить группы долбаных ликвидаторов.

Нет, вообще я не дебил. Предполагал крутые рукопашные навыки, эффектную акробатику ассасина и пару тузов в рукаве навроде того, что Бригантину майор, пускай хоть и сам без доспеха, но как-нибудь да пробьет.

Но такого я не ожидал. Ледяные горы, ревущие кометы, бурлящая магма. Вокруг кипит борщ катаклизмов. Я охреневаю.

Вот так и пара тузов. Настоящий концертный рояль, блин. И, похоже, Скоморох его ни хрена не контролирует.

Пространство вокруг искажается, выделывая светопредставление под стать моей битве с Градгробом. Вдобавок сходит с ума суперчакра. Срочно обесточиваю ее и вырубаю от греха. Чувствую, саммовцу на моем месте уже пришел бы нокаут. Своя же сила бы и жахнула.

В центре арены бухает пол, проваливаясь. Шурша, тонны песка стекают в открывшиеся разломы. Хорошо, что зал на первом этаже. Никого внизу не придавит бетоном.

Пока Отвод выручает – брызги лавы и мерцающие черные шары летят мимо, но от вылупившегося из-под ног смерча пришлось отпрыгнуть. "Глаза Жамбы" вовремя подсветили образующийся энерговсплеск. Потом кислотная гидра метит в голову – уклоняюсь.

Ловко лавирую по не обрушившимся плитам. Запах озона бьет по ноздрям, мелкие разряды пробегают по коже. Быстрый кульбит вправо – и место, где только что стоял, разрывает молниями. Животная чуйка спасла за миг до поджарки.

Шаг назад – перед глазами вспыхивает фонтан огня. Обегаю гигантский столп, как вдруг из-за стеклянного кургана выбегает Скоморох. Град железных игл прошивает его насквозь, не причиняя вреда. Неосязаемость включил, конечно.

Мы сталкиваемся лицом к маске. Вокруг буря, но мне плевать. Не думал я, что в первый день в отряде грохну своего командира. Что же, зато заслуженно.

– Ты в сознании? – удивляется Скоморох и получает кулаком по вырезанному рту.

– Как видишь.

Майора отбрасывает в ледяную скульптуру. Он в ней тонет, как привидение. Я сразу же врубаюсь пальцами в неровную белую стену. Развожу руки. Хруст то ли льда, то ли костей майора, то ли всего вместе сопровождает движение глыб. Лед поддается и расходится. Разделенный на две половины торос демонстрирует ползающего на четвереньках офицера.

– Здрасте, командир, – пинаю Скомороха по ребрам.

Теперь это точно хруст костей. Сломанной игрушкой-ниндзя майор падает без сил.

– Я… х-х-х… шел к тебе, – кровь вытекает из вырезанной улыбки.

Вверху проносятся молнии, исчезая вдали, как снежок, пущенный по льду.

– Не сомневаюсь, – наклоняюсь и цепляю его за волосы. Поворачиваю лицом к себе. – Чтобы наподдавать лежачему?

В глубине круглых отверстий блестят бусинки слез. От боли. Все ребра ему перемешал.

– Кха-кха… Чтобы сделать неосзязаемым, – выдавливает майор.

Я задумываюсь. Неосязаемость гарантирует выживаемость в этом аду. Неужели, правда, хотел спасти?

– Почему?

– Ты мой солдат, – хрипит Скоморох. – Мой человек. Я в ответе за твою жизнь.

Ого. Прямо как в песне: «ты сердце не прятал за спины ребят».

– Щас расплачусь от благодарности, – разглядываю я надвигающиеся зарницы. Скоро накроет. – А зачем вся эта солянка?

– По-другому мне тебя не победить, – разъясняет «батяня комбат», а крови на маске все больше. – Ты оборзел… кхе-е-е-е… надо поставить на место, сопляк чертов, иначе на задании группу угробишь.

Врет? А я откуда знаю. Но если грохну, а он на самом деле «дядя честных правил», то обидно за мужика. Хотя мне больше жалко терять его силу. Столько демонюг можно положить этими фейерверками! Такой подрывник мне и нужен. Только без командирских замашек и послушный как тюлень в дельфинарии. Что ж, будем приручать.

– Ты никогда не победишь меня, – говорю. – Но сегодня и не проиграешь. Ничья типа.

Молчит, только на подбородке кровь пузырится от хриплых вдохов. Косит недоверчивым взглядом.

– Ага, – киваю. – За все надо платить, Петрушка. Кое в чем ты грандиозно ошибся, – я набираю воздуха в грудь для отменного спецэффекта. – ЭТО. ТЫ. МОЙ. СОЛДАТ.

Мы близко, да еще смотрим друг на друга в упор, и псих-буря почти вся достается майору. Яка заставляет его прилично вздрогнуть.

– Строй из себя и дальше отца-командира, – дергаю за маску ближе, заглядываю в полные горячих слез глаза. – Даже подыграю тебе, шут. Но всегда помни этот миг. Миг твоей бесполезности. Твоя неосязаемость против меня – говно. Твоя супербуря – херня собачья. Твоя жизнь – мой подарок. Никогда больше не дерзи мне. ТЫ. ПОНЯЛ. МЕНЯ?

Гордость не позволяет ему согласиться. Но и помирать не хочется, поэтому выплевывает:

– Формальные условия…кхе…приемлемы. Я тебя не строю, даю свободу, взамен ты не подставляешь команду. В битве ничья.

Вспышки сверху заставляют его поднять глаза на опускающееся на нас красное солнце.

– Переживешь свой катаклизм? – спрашиваю.

Скоморох кивает.

– Могу и тебя сделать неосязаемым, – он лежит без сил, но раз сказал, что не помрет, пусть держит слово. Иначе достану с того света – и в морду дам. Теперь его сила – мое оружие. – Если ты, видимо, снимешь свою защиту.

– Неа, – отмахиваюсь. – Тогда выйдет, что я сдался. Сколько еще будет шуметь?

– Час-два. Пока пласты улягутся, пока русла восстановятся. За это время арена убьет любого в ней.

– Хорошая тренировка, – ухмыляюсь. – Ну тогда погнали.

Весь мир погружается в блестящий поток огня вперемешку с росчерками черных молний. Огнеупор оберегает от жара, но его, конечно, не хватит. Слишком много кругом опасностей. Запускаю суперчакру, но не подрубаю ее к каналу живы. Сколько осталось в ней энергии – столько и трачу на доспех.

Животная чуткость и ловкость, "глаза Жамбы", Отвод, двойной щит, регенерация. Я готов. Чудовищный ландшафт обрушиваются на меня. Бросаюсь навстречу буре. Снопы молний проносятся мимо. Хватаю руками кислотную гидру, странное полуразумное создание, и в два рывка рву на части.

С новым шагом пол превращается в жидкий сплав. Распускаю крылья и с хлопками поднимаюсь к потолку. Проношусь между летящих комет, оставляющих хвосты дыма. С каждой секундой мое сердце стучит все яростней, а астральный дух, предчувствуя опасность, крепче вцепляется в юношеское тело. О да! Наконец-то дух усиливается! Нахрен медитации. Надо почаще спарринговаться со Скоморохом, ха!

Русло живы восстановилось. Огненные зарницы утихли, молнии кончились, а глыбы камней прекратили возникать из воздуха.

Щиты вокруг арены гаснут. Из-за исполинских барханов показывается отряд «зорь». Впереди всех рвется Аяно. Поэтому японка первая замечает меня. Ее глаза, и так распахнутые,становятся двумя озерами.

– Командир, – из моих ссохшихся губ раздается то ли свист, то ли хрип. – А чего это вы тут?

– О Аматерасу! – вскрикивает Аяно. – То есть… Сварог!

Посреди пепелища я тяжело дышу – голый, обожженный в сотне мест. Доспех давно слетел, Бригантина же защищала от физических повреждений. Да и она гасла не раз. Поэтому от жара осталась только регенерация.

– Живо Целителя сюда! – кричит подполковник.

Не успеваю моргнуть – она уже рядом. Быстра! Берет за подбородок, заглядывает в залитые кровью глаза, щупает пульс.

Перехватываю ее за кисти.

– Что ты? – Аяно удивленно смотрит, как я прикладываю ее прохладные ладони к своему раскаленному лицу.

– Ох, кайф, – говею. Между раскрытых пальцев девушки изучаю ее внешность. – У вас растрепалась коса. Позвольте заплести. Я умею, сестренке делал.

– Какая коса! – не отрывая рук от меня, теряется подполковник. – Какая сестренка!

– Младшая, – охотно поясняю. – Лена зовут. Она у меня красавица. Не такая как вы, словно дамасская сабля, а как домашний цветочек.

– Аднака, пахнет кусна, – принюхивается за спиной японки Али. – Жаряним.

– Это от меня, Кожеголовый, – признаюсь. – Даже не вздумай куснуть – пасть порву, моргалы выколю.

– Дась я же так, эстетически често, – сразу отходит майор Крокодил. – Компламент сделал.

– Где Целитель! – орет Аяно, прижимая ладошки к моим щекам.

– Здесь, – вроде голос Ясны. Звонкий такой, чистый, как лесной ручей. – Скомороха латает. У него всё туловище в кашу.

– Его-то как так угораздило?Он же неосязаемый, – удивляется Аяно, а потом подозрительно оглядывается на меня.

– У нас, кстати, ничья, – не упускаю случая похвастаться. – Но, если честно, кажется мне, командир чуть поддался.

– Ври больше, – японка все-таки отрывает ладони и удивленно осматривает зажившее лицо. – Регенерация?

– Просто руки у вас золотые, – подмигиваю.

Ожоги продолжают затягиваться на глазах моих сослуживцев. У раздробленного валуна лежит Скоморох, над ним склонился веснушчатый пацан. Целитель, видать.

Ясна в черном мундире подходит ближе. Девушка с рыжими волосами смотрит на меня откровенно пристально и вызывающе. Лучше, чем пялиться, дала бы гимнастерку прикрыться. Сейчас хрустящая корочка отвалится – и позор всему спецназу.

– Мы придумали тебе позывной, – оповещает с хитрой ухмылкой.

Я нагло ухмыляюсь в ответ. Игриво сощуриваю глаза. Не тебе, детка, быть моей крестной.

– Спасибо, но не нужно. Мой личный командир, майор Скоморох, уже озаботился.

– Чего?! – теряется Ясна, нахмурив огненные брови. – В этом аду?! Шутишь что ли?!

– Ничуть, – я махаю Скомороху. – Командир, подтвердите! Правильно говорю же?

– Да-да, – соглашается он и отворачивается на другой бок, лишь бы меня не видеть.

– Что за бред, Скоморох! Ты сейчас нас даже не слышал! – не дождавшись реакции от раненого, огненноволосая вплотную подходит ко мне. – Ну и что там «твой командир» выбрал?

Замечаю, что Аяно тоже слушает, с неодобрением посматривая на близко подступившую ко мне Ясну. Да и прочие навострили уши. Особенно Крокодил Али, ай нет, ошибся – мутант просто вдыхает остаточный запах моей поджаренной тушки.