Яблочный пирог. Литературная реконструкция

Orange

Яблочный пирог. Литературная реконструкция

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Александр, 25 лет

Отец (Сергей Львович), 54 года

Мать (Надежда Осиповна), 49 лет

Брат (Лев Сергеевич), 19 лет

Сестра (Ольга Сергеевна), 26 лет

Иван Иванович, друг Александра (ЖАННО), 26 лет

Антон Антонович, друг Александра (БАРОН), 26 лет

Александр Михайлович, друг Александра (КНЯЗЬ), 26 лет

Чаадаев, друг Александра, 28 лет

Ганнибал Пётр Абрамович, двоюродный дедушка Александра, 82 года*

Возраст персонажей указан по состоянию на август-сентябрь 1824 года.

Прасковья Александровна, соседка, 43 года

Анна, Анета, её дочь (Анна Николаевна), 24 года

Зизи, её дочь (Евпраксия Николаевна), 14 лет

Алексей, её сын (Алексей Николаевич), 20 лет

Алина, её падчерица (Александра Ивановна), 18–19 лет

Маша, её дочь (Машенька, Мария Ивановна), 4 года

Михаил, её сын (Михаил Николаевич), 16 лет

Анна Ивановна, Нетти, её племянница, 24 года

Анна Петровна, её племянница, 23 года

Ермолай Федорович, муж Анны Петровны, 59 лет

Николай Михайлович (Языков), друг Алексея, 21 год

Рокотов Иван Матвеевич, сосед, 32 года

Иона, игумен Святогорского монастыря, 65 лет «Шкода»

(Раевский Илларион Евдокимович), священник церкви Воскресения Христова в с. Воронич, 38 лет

Дочь Шкоды

Прохожий монах

Император Александр, 45 лет

Адеркас Борис Антонович, генерал-губернатор Псковской губернии, 49 лет

Поэт Висковатов, 38 лет

Фельдъегерь Вальш

Купец с книгами

Цыганка

Цыганочка

Капитан-исправник

Староста

Три пузатых барина

Челядь:

Акулина Памфиловна, экономка Тригорского

Роза Григорьевна, экономка Зуева

Михайло, управляющий Зуева, 52 года

Ольга, его дочь, 18–19 лет

Ирина/Арина, няня, 66 лет

Никита, дядька

Агафья, дворовая девушка Зуева

Дарья, дворовая девушка Зуева

Василиса, дворовая девушка Зуева

Садовник Архип из Зуева

Кучер Пётр Парфенов из Зуева

Мальчишка, сын кухарки

Маняша, горничная из Тригорского

Конюх Василий из Тригорского

Повар Арсений из Тригорского

Девушка-певунья из Тригорского

Нянька из Тригорского

Кучер Чаадаева

Слепцы, крестьяне, монахи и цыгане

Помещики – соседи и их дочери на выданье

ПЕРВАЯ СЕРИЯ

СЦЕНА 1. ЗУЕВО

Начало сентября 1824 года.

Из глубины барского дома с колоннами на высоком берегу над речкой раздаются отчаянные ругательства. Дом маленький, в теплую летнюю погоду его обитатели (ОТЕЦ семейства, МАТЬ семейства и двое их взрослых детей) едва помещаются на тесном крыльце, обращенном к реке, бескрайним пойменным лугам за нею и мерцающей вдали умиротворенной глади озера.

АЛЕКСАНДР (которого не видно, только слышно)

Мошенник! Негодяй! Мерзавец!

Бабы, собирающие в саду яблоки, поворачивают головы в сторону дома. Собранные в подол одной из них яблоки просыпаются на землю.

Змея! Варвар! Германская шельма!

Грохот падающих стульев.

Глава семейства (ОТЕЦ), самозабвенно швырявший изгрызенную палку любимому псу Руслану, недовольно смотрит в сторону дома, озадаченный тем, что идиллия столь беспардонно прервана бранными возгласами*.

* Имя пса подлинное, он назван в честь героя знаменитой поэмы.

Супруга главы семейства (МАТЬ) в изумительном платье с открытыми плечами, листавшая зачитанную потрепанную книжку, на обложке которой с трудом уже можно было угадать фамилию автора «В. Левшин», рассеянно отрывается от захватывающего чтения. Ветер коварно вырывает книгу из её рук, ювелирно продевает между балюстрадой крыльца и несет по лестнице вниз к реке, пока шелест страниц не прерывается зубами пса Руслана в том самом месте, где значится пирог сладкий с пастилой.

Дочь хозяина дома (СЕСТРА), в скромном девическом платье с закрытыми плечами, склонившаяся над пяльцами, от неожиданности вздрагивает, и иголка колет ей палец. Младший сын хозяина дома (БРАТ), расположившийся на ступеньках крыльца, роняет пилочку для ногтей, которая проворно проскальзывает между двумя половицами деревянных ступеней и исчезает безвозвратно.

ОТЕЦ (недовольно)

Что там происходит?

АЛЕКСАНДР (снова из глубины дома)

Вор! Разбойник! Ярыга!

Из кухни выглядывает любопытная вихрастая голова мальчонки, она получает подзатыльник и прячется обратно.

Хандрыга! Шеромыга! Шушваль заморская![1]

БРАТ (сестре)

Оленька, прикрой свои нежные ушки, их не должна касаться грубая брань.

При этом БРАТ оставляет свои уши открытыми и любопытными.

ОТЕЦ (с издевкой)

Путешествия несказанно обогатили словарь сына нашего.

АЛЕКСАНДР (снова из дома)

Проходимец! Прохвост! Прохиндей!

СЕСТРА

Никак Архип что-то натворил, прибрал бумаги какие-нибудь нужные?

МАТЬ (насмешливо)

А может, у нас нежданные гости? Узнайте, Лев Сергеевич, что приключилось, сделайте милость.

ОТЕЦ (вдогонку)

Да скажи, что мебель ломать ни к чему, два приличных стула осталось.

АЛЕКСАНДР (через приоткрытую братом дверь)

Тевтонская шваль!

ОТЕЦ (иронично)

Как литератор Александр мог бы быть изобретательнее в своих нападках. Скажем, не просто «собака», а «пёс смердящий». Не просто вор, а «бессовестный, бесстыдный тать».

Раздается шум, возня и три лихорадочных выстрела.

СЕСТРА (вскакивая)

Боже мой, не стряслось ли чего?

На крыльце появляется БРАТ, разгоряченный и всклокоченный.

БРАТ

Александр в ярости перешиб своей железной палкой ножку кровати, теперь она у него хромоногая. Дело вот в чем: некий издатель Оделькоп, немец, тевтонец, отпечатал самовольно перевод «Пленника» на немецкий язык. Узнавши о том, Александр все крушит и стреляет по звезде на крышке погреба во дворе, словно в этого самого Оделькопа. Жаждет вызвать его, да только вряд Оделькоп потащится в нашу глушь, чтобы получить пулю в лоб[2].

МАТЬ (шутливо)

Немецкий язык и все, что с ним связано, никогда не давалось Александру.

ОТЕЦ

Что же в этом плохого, в немецком языке? Иноземный читатель должен быть в курсе литературных новинок.

БРАТ

Плохо то, что издатель Оделькоп – вовсе не иноземный издатель, а самый что ни на есть петербургский, он приложил к переводу на немецкий оригинальный русский текст и продает через книгопродавца Ширяева[3]. По законам нашим, из-за приложения немецкой версии не должен автору ни копейки.

Двуязычный «Пленник» продается даже лучше простого русского текста и почти раскуплен. Все, кто хотели получить «Пленника», имеют его на двух языках сразу.

Александр может забыть о втором издании, которое он как раз планировал поручить Плетневу или Гнедичу[4]. А также о денежном своем вознаграждении, на которое возлагал такие надежды.

АЛЕКСАНДР (из глубины дома)

Сукин сын! Подлец! Каналья!

ОТЕЦ (нахмурившись)

А сколько мы могли выручить за «Пленника»?

БРАТ

От полутора до трех тысяч, как говорил Александр.

ОТЕЦ

Да, неприятно. Они бы очень и очень пригодились.

Снова раздаются выстрелы.

Кажется, весной Александр получил около трех тысяч за «Фонтан», но они до родительского дома так и не доехали. Скромному, добропорядочному молодому человеку, тем более холостяку, трех тысяч хватило бы на два или даже три года спокойной безбедной жизни. А наш сын спустил все в три месяца, да ещё должен всем остался. Все этот старый хрыч, окаянный Никита[5].

Дядька Никита Козлов в этот момент показывает внизу у реки мальчишкам, как надо ловить раков. Но раки не ловятся, и мальчишки смеются над Никитой.

БРАТ (оправдываясь за брата)

Нынче постричься у Гелио стоит очень дорого, 5 рублей[6].

ОТЕЦ

Так это в Петербурге, а не в Одессе. В Одессе наверняка дешевле. К тому же Александр крайне редко стрижется.

АЛЕКСАНДР (снова из дома)

За моей спиной!

БРАТ (закашлявшись, оглянувшись и полушепотом)

Что хуже всего, Оделькоп распускает слухи, что договорился обо всем с отцом автора.

ОТЕЦ

С каким отцом?

БРАТ

С нашим, то есть с Вами.

ОТЕЦ

Со мной? Со мной никто не договаривался! Я не знаю никакого Одель-копа! Не враг же я сыну моему.

БРАТ

Боюсь, что убедить в этом Александра будет непросто.

МАТЬ (получив в руки от невысокой пожилой дворовой обглоданного Левшина)

Я выбрала десерт, вот смотри: из сдобного теста нужно раскатать лист, положить оный на оловянное круглое блюдо и ровно по краям оного обрезать; положить в середину оного пастилы, кусочками нарезанной, смочить немного патокою; наложить вместо крышки таковым же листом из теста, но тоньше поддонка. Сделать окраек из того же теста с украшениями, позолотить желтком яичным; поставить блюдо на сковороду и запекать в печи[7]. Все проверь и попробуй сама. В деревне одно дело и есть – объедаться![8],[9]

СЦЕНА 2. ТРИГОРСКОЕ

В комнатах соседской усадьбы невысокая полноватая женщина, хозяйка усадьбы ПРАСКОВЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА, прочитав полученное письмо, зовет дочерей.

ПРАСКОВЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА

Зизи!

Никто не отозвался.

Алина!

Тишина.

Анна!

Не отозвался снова никто из упомянутых барышень.

Маняша!

Опять тишина.

Прасковья Александровна подбирает платье и со следами недовольства на лице направляется в сад. Она быстро, но легко и бесшумно, решительной походкой идет вперед к реке по аллее, затем поворачивает в сторону яблоневого сада, где девушки собирают в бадьи спелые яблоки. Прасковья Александровна слышит аппетитный хруст спелой мякоти, подкрадывается к кружку девиц и успевает-таки схватить одну из них за косу, когда все бросаются врассыпную. Однако сегодня барыня в хорошем настроении[10].

ПРАСКОВЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА

Ягоды сошли, так они яблоки жуют, негодницы. Ух, я Вас проучу. Ну-ка, подай голос. Спой, светик, не стыдись![11]

ДЕВУШКА-ПЕВУНЬЯ (спешно проглотив кусочек)

Что спеть-то?

ПРАСКОВЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (властно)

Что можешь!

ДЕВУШКА-ПЕВУНЬЯ (поет на манер народной песни)

Гляжу-ууу, как безумный, на черную шаль.

ПРАСКОВЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (удивленно)

Откуда ты песню эту знаешь?

ДЕВУШКА-ПЕВУНЬЯ

Мадмуазель Алина изволили давеча петь, я и запомнила.

ПРАСКОВЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА

Чтоб во время сбора урожая все четверо на голоса пели, а я через открытое окно слушать буду. Чуть кто замолкнет, значит, яблочки ест.

Прасковья Александровна подбирает юбки и идет далее по аллеям парка в сторону ели-шатра в поисках дочерей.

ПРАСКОВЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА

Евпраксия!

Алина!

Девушки нестройно поют «Гляжу, как безумный, на черную шаль»[12].

СЦЕНА 3. ТРИГОРСКОЕ

На кухне той же усадьбы соседский кучер Пётр из Зуева, который привез хозяйке некое письмо, уплетает румяных жареных язей, а местный конюх Василий расспрашивает Петра*.

* Язь – это рыба из семейства карповых, в одном ряду с голавлями, также походит на плотву.

Предпочитает тихие глубокие заводи.

КОНЮХ ВАСИЛИЙ

Говорят, приехал к Вам в Зуево барин новый, весь чёрный как Антихрист.

КУЧЕР ПЁТР

Никакой он не черный и не Антихрист, и вовсе не новый, а просто молодой барин. И к Вам наведаться собирается.

Василий опасливо крестится.

КОНЮХ ВАСИЛИЙ

А у нас говорят, будто молодой Ваш барин по матери послал самого царя. Рассердился царь и заковал его в кандалы и послал на Кавказ. И сделался Ваш барин кавказским пленником. А прекрасная черкешенка распилила цепи и отпустила его на волю. Верно ли это?

КУЧЕР ПЁТР

Брешут. Вряд что-то сказывал он царю. Скорее, пристрелил кого важного на дуэли, оттого и на Кавказ разжаловали.

КОНЮХ ВАСИЛИЙ

А ещё говорят, будто как сбежал он от черкесов, да к нашим пробирался, так попал в гарем самого султана. И будто в том гареме стал евнухом.

КУЧЕР ПЁТР

Это кто ж будет евнух?

КОНЮХ ВАСИЛИЙ (замявшись)

Ну, скопец, что ли.

КУЧЕР ПЁТР

Ишь ты, умник, повадился брехать о бабах. Ты говори, да не заговаривайся. Скопцы-то поди бабами не интересуются, а наш-то молодой барин в бабах толк шибко знает.

СЦЕНА 4. ЗУЕВО

АЛЕКСАНДР и БРАТ. Ночь.

БРАТ

Веришь ли, меня хотели отселить в баньку или нянин домик по случаю твоего приезда.

АЛЕКСАНДР

Верю, душа моя. Но я был склонен думать, что банька или конюшня уготованы мне. С глаз долой.

БРАТ

Наконец-то мы можем поговорить по душам. И я смогу под покровом ночи спросить старшего брата о том, о чем не решаюсь спрашивать при свете дня. Мне так нужен твой совет.

АЛЕКСАНДР

Я польщен твоим доверьем. Спрашивай.

БРАТ

Меня давно мучает этот вопрос. Масоны… Если их дело благое, то почему их запретили? Почему всё, связанное с ними, окутано тайной? К чему скрывать деяния, направленные на благо общества? Или благие дела в наше время явной лжи и лицемерия могут совершаться только тайно и секретно?

Ведь ты, кажется, теперь посвящен?

АЛЕКСАНДР

Святые угодники! Восемнадцатилетнему юноше пристало думать о девицах, а не о мифическом общественном благе.

БРАТ

Мифическом? Так ты говоришь теперь, когда ложи под запретом?

АЛЕКСАНДР

Да не кричи ты! Твой басистый шепот перебудит весь дом. В твоем возрасте я был куда более увлечен барышнями, нежели политикой. *

Но ты куда разумнее меня. В этом заслуга Кюхли, твоего профессора… и великого масона. Вот кто должен был разъяснять для тебя масонские добродетели, а вовсе не я. Неужели он стоил твоего ухода из пансиона?

* Пушкин кривит душой. После выхода из Лицея он страстно хотел быть масоном. Даже «Арзамас» был околомасонской организацией.

БРАТ

Стоил!

АЛЕКСАНДР

Не могу представить себе его в этой профессорской роли, мне становится смешно!

БРАТ

Ты намеренно увиливаешь от ответа?

АЛЕКСАНДР

Прости, почему бы тебе не поговорить о масонстве с отцом или с дядей? Они посвящены в более сокровенные тайны, чем я.

БРАТ

С отцом? Он только усмехается, стоит мне заговорить об этом.

АЛЕКСАНДР

Но позволь, я отлично помню, в отцовском книжном шкафу водились и Новиковские альманахи, и труды «неизвестного философа» Сен-Мартена… Ещё до Лицея я воровал из шкафа книги и тихонько читал их в углу.

БРАТ

С некоторых пор отец держит этот шкаф закрытым, а ключ носит при себе.

АЛЕКСАНДР

Прискорбно. Я всегда мечтал найти в отце истинного брата, и не мог.

Отцом моим по братству стал Чаадаев, а братством – Арзамас.

БРАТ

Поэтому я надеюсь найти брата в родном брате.

АЛЕКСАНДР

Возможно, в этом и есть смысл – союз не родственный, не семейный, а духовный.

БРАТ

Я видел у тебя три тетради с масонскими символами на обложке!

АЛЕКСАНДР

И что? Ты заглядывал в них?

БРАТ

Не осмелился.

АЛЕКСАНДР

Можешь заглянуть.

Две из них пусты. Третью я использую под черновики. Всевидящее око не дает мне писать откровенные гнусности и выступает самым требовательным критиком, требующим безупречной красоты. Я сверяю угольником рифмы, а циркулем – смыслы.

БРАТ

Так ты поможешь мне?

АЛЕКСАНДР

Признаться, я не готов быть ни пастырем, ни поводырём, ни пономарём.

Прости, давай спать.

СЦЕНА 5. ТРИГОРСКОЕ

Домашний праздник для соседей из Зуева.

Алина играет на фортепиано. Чтобы она могла потанцевать, её время от времени подменяет Анна. Пары кружатся в быстром танце, трудно разобрать лица, видно только платья, туфли, стулья, синие обои. И слышно голоса.

Менуэт.

АЛЕКСАНДР

Позвольте, ужели у Вас нет нот Россини? Жить в России без Россини, особенно в деревне, решительно невозможно! Бугры близ деревни Бугрово должны огласиться божественным шампанским «Сороки-Воровки», заслышав который одинокий рыбарь подивится сказочному улову, а унылый пахарь – прыти своей лошаденки. Я и сам бы хотел изобразить нечто подобное, но только музыкой слов.

АЛИНА (очень сильно смущаясь)

Мы слышали, Вы пишете роман?

АЛЕКСАНДР

Это россказни, сплетни! Я пишу вовсе не роман, а партитуру! И пока оркестровая часть выходит лучше всего остального. За увертюру я спокоен. Что до нот Россини, это я беру на себя.

Котильон.

АННА

Надолго ли Вы к нам?

АЛЕКСАНДР

Быть может, на месяц, а может, и навсегда.

АННА

Тогда мне следует думать прежде, чем говорить.

АЛЕКСАНДР

Упаси, Господи! Ценность имеет лишь то, что мы говорим, когда не думаем.

Мазурка.

ЗИЗИ

Что такое Аи, о котором Вы беспрестанно твердите, да ещё с таким восторгом? Это сорт винограда или родовое имя виноделов?

АЛЕКСАНДР

Нет, Зизи, это название местности во Франции, неподалеку от Парижа, где раскинулись поля дивных виноградников.

ЗИЗИ

Французы могли бы придумать что-нибудь более оригинальное, чем называть вина по холмам, где собрали для них виноград. Бургундское, Бордо, Аи… Фи, какая проза.

АЛЕКСАНДР

А мне эти названия ласкают слух безмерно, как самая утонченная поэзия.

Александр, Алексей и Брат (Лев) с бокалами.

АЛЕКСАНДР

Меня всегда мучило любопытство – что изучают в Университетах?

АЛЕКСЕЙ

Множество устаревших наук, к примеру, науку фортификации или ареотектоники – это даже не прошлый, а позапрошлый век.

БРАТ

Почему?

АЛЕКСЕЙ

Потому что современный уровень артиллерии делает любые крепостные укрепления бесполезными. Можно делать стены крепостей сколь угодно большой ширины, но, если Ваша артиллерия имеет дальность стрельбы на двести-триста саженей больше, чем у противника, Вы просто будете стрелять поверх стен, поражая цели внутри укрепления. А ведь уже при Наполеоне 24-фунтовая пушка при угле возвышения 45 градусов могла бить почти на четыре с половиной версты.[13] Артиллерия и баллистика решают все!

БРАТ

Да! Мы в Лицее о таком и не слыхивали! Выпьем за артиллерию и за артиллериста, что коротал свой век на пустынном острове в Атлантическом океане! Выпьем за императора, сменившего корону на перо литератора![14]

АЛЕКСЕЙ

Выпьем за литераторов, в изгнании или ссылке, да пребудет с ними надежда на свободу!

Поднимают бокалы и пьют.

АЛЕКСАНДР

Выпьем за божественных Эрато, Эвтерпу и Каллиопу! (его взгляд падает на зеркало, в котором Анна, Зизи и Александра склоняются над столом, непринуждённо рассматривая что-то) И их ножки!

Поднимают бокалы и пьют.

БРАТ

Выпьем за дам и за науку любви!

Пьют до дна!

СЦЕНА 6

Коляска везет из гостей обратно домой в сумерках ОТЦА, МАТЬ И СЕСТРУ. АЛЕКСАНДР и БРАТ едут впереди верхом.

БРАТ

О, я в восторге от Вашей придумки касательно Эзопова языка. Коляска идеально подходит как предмет вполне обыденный и в хозяйстве у каждого присутствующий.

Оглядывается на коляску сзади.

Итак, Алексей при готовности дела пришлет тебе из Дерпта условный знак, что срочно высылает коляску везти тебя лечиться к Моейру. А ежели дело не примет оборот благоприятный, он напишет, что коляску посылать не намерен. Прекрасно!

АЛЕКСАНДР

Прошу тебя, не изъявляй свои восторги слишком бурно, особенно в чужих гостиных. Зря ты начал обсуждать эту тему с Алексеем, он толковый малый, но человек нам малознакомый. Для тебя это салонная болтовня, а для меня – вопрос жизни и смерти. Прошу, впредь держи язык на привязи. Жалею, но не могу быть уверен в твоей молчаливости.

БРАТ

Плохо же ты меня знаешь.

АЛЕКСАНДР

Напротив, слишком хорошо.

БРАТ

Может, все же дождешься милости царской? Или замолвишь словечко перед Лаллой Рук? Она благоволит к тебе.[15]

АЛЕКСАНДР

Мыслями я давно уже не здесь, а по дороге в Париж. Француз от природы добр, чистосердечен, гостеприимен, благожелателен временами…

Благодаря англичанину Стерну, я и географию Франции знаю как нельзя лучше: от Монтрея до Нампона – полторы станции, от Нампоне до Берне – одна станция.[16]

БРАТ

Неужто ничто здесь тебе не мило, и повзрослевшие тригорские барышни не пленили тебя?

АЛЕКСАНДР

Все тригорские барышни – несносные дуры, кроме матери.

БРАТ

Они милейшие люди, Александр. К тому же у Прасковьи Александровны остались связи, которые могут нам пригодиться. А её любимая племянница Анна Петровна…

Замолкает с выразительной миной на лице, а потом продолжает вполголоса, наклонившись к Александру.

Я бы посоветовал оставить в стороне скабрезности и взглянуть на этот вопрос с практической стороны. Ты, конечно, знаешь, что Анна Петровна выдана была замуж за старого больного полковника Керна – героя войны – шестнадцатилетнею.

Через некоторое время на балу одно высокое лицо, с заметной плешивостью на голове, обратило на нее внимание и не раз с ней танцевало. Ещё через некоторое время у Анны Петровны родилась дочь. и о чудо, в ознаменование этого события наш полковник был произведен в генералы с назначением ему казенного жалованья. Новорожденная получила в крестные не кого-нибудь, а самого императора. Посуди сам, твой приятель редко крестит чужих детей. Ты улавливаешь ход моих мыслей? Поэтому советую быть с этим семейством полюбезнее. Одно маленькое словечко за несчастного изгнанника из милых губок любимой племянницы тебе не помешает. Будет славно, даже если тебя просто помянут добрым словом в нечаянной переписке с Анной Петровной.

Это случится, конечно, если ты не будешь таким букой и выбросишь свой ужасный цилиндр. В Петербурге такие уже не носят.

АЛЕКСАНДР